Во дворе росла шелковица. Её ветви запросто дотягивались до второго этажа. Она была статная и сильная и с легкостью переносила любые шторма и засухи. Кроме того, шелковица была благородным деревом, и в трудную минуту протягивала руку помощи болезненному абрикосовому дереву, постоянно вынашивающему червей в своих зелененьких бутонах.
Если плоды отражают душу дерева, то шелковица имела душу щедрую и благодатную. Тюпа всегда подозревала, что абрикос исподтишка завидовал широте души шелковицы. Абрикосовые плоды использовались детьми исключительно в лабораторных целях. Они анатомировали злобно-желтенькое тельце какой-нибудь усыхающей абрикоски и таким образом изучали скрытую жизнь очередного червивого семейства.
По форме плоды шелковицы напоминали выпуклые соты, наполненные темным сияющим нектаром, который сам проливался в рот, стоило лишь шелковице пошевелиться. Она давала отведать их каждому, кто желал, не требуя ничего взамен. Все любили шелковицу, кроме Никифора, возле дома которого она росла. Поначалу Никифор хотел оградить её забором, чтобы никто не собирался возле его калитки. Мухи и дети были для Никифора нестерпимы, потому что ни те, ни другие не понимали права на собственность. Кусок земли возле дома Никифора был его собственностью, а шелковица эту собственность разрушала, собирая вокруг себя неуправляемые элементы. Мало того, она ещё своими корнями врастала Никифору в подвал, чего Никифор никак уж не мог снести.
Вдобавок ко всему, абрикос частенько наушничал Никифору на шелковицу, на её дружелюбное отношение к детям. А за это Никифор опрыскивал абрикос специальным ядом, который тот принимал, как король – по каплям, чтобы адаптироваться на случай покушения.
Через шелковицу очень здорово было смотреть на луну, когда та катилась по бугристым облакам и раскачивалась в гамаке шелкович-ных ветвей. По ночам луна лакомилась шелковицей, и её щеки, как тюпины, все лето были в темных шелковичных пятнах.
Никифор должен был ненавидеть луну наравне с мухами. Поздними вечерами он выходил за свою калитку, когда ему думалось, что все уже спали, и шевелил палкой шелковичные ветви. Так он хотел отогнать луну. Но луна лишь искоса поглядывала на него и продолжала есть шелковицу до самого рассвета.
И когда Никифор понял, что он не в состоянии бороться со вселенной, он решил покончить с шелковицей.
Целый день дерево мелко дрожало ветвями, как от озноба, и беспрестанно сыпало на землю свои плоды. Поначалу все радостно хватали щедрые дары, но потом даже мухи насторожились и перестали жужжать вокруг раздавленных лакомств.
Дети стояли, задрав голову, и беспомощно смотрели, как лихора-дило их дерево. К вечеру шелковица вздрогнула несколько раз и как-то странно застыла окостеневшими ветвями.
Ночью подплыла луна и несколько раз внимательно оглядела шелковицу, прижалась к её стволу, но шелковица не пошевелилась. Скрипнула дверь, и длинная тень никифоровской палки перечеркнула двор по диагонали. Луна испугано отскочила от ствола и стремительно унеслась в середину неба. Никифор же спустился в подвал и ощупывал отравленные мертвые корни своей жертвы, чтобы лучше уснуть.
Все утро и весь день шелковица стояла со своими судорожно простертыми к небу ветвями. Она почернела и потрескалась, и на следующий день её спилили, дивясь скоропостижной кончине дерева.
А ещё несколько дней спустя, кто-то разбудил Никифора неимо-верно громким шелестом. Тюпа тоже не спала. Она видела из окна, как он выскочил с палкой в руках и по привычке направил её в сторону, где стояла шелковица. Но шелковицы не было, а шелест всё уси-ливался, и Никифор, наконец, увидел, как в лунном сиянии безудержно цвело червями абрикосовое дерево. Он бросился в подвал, выхватил канистру с ядом и стал поливать разросшийся абрикос. Но абрикос ещё только пуще запенился, и Никифор понял, что уже никогда не сможет остановить этого цветения.
Тогда он сел на землю, прямо в лужу с ядом, и завыл на луну. Высунулся сосед сверху и с ругательством запустил чем-то в Ники-фора, путая его с бродячей собакой. Никифор заскулил, но выть не перестал.
Луна спустилась ниже и посмотрела Никифору в глаза. Никифор опустил низко голову, и продолжал сидеть, пока луна не скрылась за облако. А потом случилось чудо – облако вздохнуло и превратилось на глазах Тюпы в шелковицу. Подсвеченная изнутри луной, шелковица склонила к Никифору свои ветви, помогла ему подняться из лужи с ядом и проводила его к самой калитке.
Никифор всхлипнул в последний раз, открыл калитку и оглянулся на шелковицу. Она закивала ему всеми ветвями и подтолкнула в дом.
