Если окинуть внимательным взглядом творчество Тургенева, то можно сказать, что оно представляет собой сплав мысли, чувства и образности, передающий особенности современной художнику жизни, где мелодия любви, большой и одновременно трагической, звучит постоянно, возникая, усиливаясь и, наконец, замирая. Музыка возникает от непреходящего чувства к родине, любви к женщине, незатейливому пейзажу русской средней полосы. Нельзя представить себе творчество великого художника вне музыки, которая естественно, органически перекликается с его философскими исканиями. Она не просто черта индивидуального стиля, а психическая особенность самой природы писателя; можно сказать, так как писал Тургенев, никто не писал и никто не пишет. И в личной жизни музыка была необходимостью, потребностью. Особенно в часы душевной усталости вдали от родины. Музыкальные наслаждения для него были выше всех других. «Музыку я люблю, люблю ее весьма давно, смею думать — знаю». В ней он ценил глубину чувств, мелодичность, отсутствие претензий, внешнего эффекта. Любимые композиторы: Бетховен, Моцарт, Мейербер, Глинка. Не будучи специалистом, Тургенев как критик высказывал интересные и глубокие мысли относительно их творчества, Фрагмент из его статьи «Несколько слов об опере Мейербера «Пророк»: «Инструментовка «Пророка» необыкновенно богата, в ней много нового (употребление басового кларнета — clarinet basec)... в искусстве двигать целые громады музыки (если можно так выразиться) на сцене и в оркестре, никто не может сравниться с Мейербером... превосходен в изображении… страстей и слабеет только там, где борьба разрешилась».
Тургенев говорил, что замечательные вещи создаются талантом в соединение с инстинктом, головой и сердцем. Он и сам пробовал сочинять музыку.
Однако вокал художник ставил выше инструментальной музыки и очень сожалел, что нет голоса: «Сейчас бы отдал свой талант писателя за посредственный голос: да, за самый маленький tenorino, небольшой. Конечно, в его отношении к музыке ощущается влияние замечательной певицы своего времени Полины Гарсия Виардо. Она обладала редким каларатурным сопрано в три октавы, сама сочиняла музыку, недурно рисовала, знала мировую литературу, была опорой для слишком ранимого и доброго писателя. Дружбу непосредственно связывало взаимное творчество. Тургенев на французском языке писал либретто для музыкальных пьес, исполняемых Виардо.
Помимо любви к музыке и хорошего вкуса к ней писатель обладал тонким слухом, ставшим постоянной профессиональной привычкой, позволявшей улавливать разные звуковые оттенки. Он пишет: «Прежде чем лечь спать, я каждый вечер (выделено мной. — Р.Н.) совершаю маленькую прогулку по двору. Вчера я остановился на мосту и стал прислушиваться. Вот различные звуки, которые я слышал.
Шум дыхания и крови в ушах.
Шорох, неустанный шепот листьев.
Треск кузнечиков; их было четыре в деревьях на дворе.
Рыбы производили на поверхности воды легкий шум, который походил на звук поцелуя.
Время от времени падали капли с тихим, серебристым звуком.
И вдруг тончайший сопрано комара, которое раздастся над вашим ухом».
Истоки музыки романов, повестей, рассказов, драматургии, стихотворений художника в его мироощущении. Будучи четверть века за границей, западник, дворянин Тургенев обладал неиссякаемым чувством родины. В периоды разочарования и отчаяния, глядя на современную ему Россию, он ищет новых людей, с которыми по существу, объективно связывает надежду на будущее страны, несмотря на весь трагизм их положения. Реальные герои, Рудин, Инсаров, Базаров, наделены и яркими романтическими чертами. В ряду их особое место занимает образ русской женщины, верной в любви и готовой к самопожертвованию. К тому же художника можно назвать певцом женственности.
Известные высказывания о русском языке не декларация, а выношенная, глубокая мысль как результат сравнения с другими языками. А он знал французский, немецкий, английский, итальянский. Великий народ и великий язык для Тургенева понятия тождественные. Как современно звучат слова русского писателя: вне народности нет искусства. Такие яркие черты стиля придают прозе особое звучание. Мысль как первооснова и чувство ведут за собой музыку, а она, в свою очередь, углубляет, усиливает впечатление. Реалист Тургенев начинает творческий путь как поэт, известны замечательные романсы, и заканчивает в том же лице «Стихотворениями в прозе», что не могло не сказаться на прозе. Она насыщена звуковой полифонией, тонким лиризмом, музыкальными и литературными реминисценциями, мотивами Гуно, Мейербера, Верди, Глинки, картинами и образами произведений Шекспира, Гёте, Пушкина, Лермонтова, в ряде случаев действующими лицами являются сами композиторы: Лемм. Муций, граф Любин, художники, ваятели, поэты. Любимые инструменты писателя, что видно по творчеству — фортепиано, скрипка, флейта, любимый голос — сопрано, жанр — романс, русская песня. Таким образом, роль музыки в художественной системе произведения велика.
Условно она может быть представлена двупланово: слышимая музыка, т.е. звучащая непосредственно, и внутренняя, когда мелодия возникает опосредованно через художественно совершенный изящный слог Тургенева.
Звучащая музыка сопрягается с состоянием героев, любящих друг друга или испытывающих горечь разлуки, или не понимающих своих чувств. Она сопровождает картины дворянского быта.
Елена и Инсаров в Венеции. Опера Верди. Третий акт. «Елена дрогнула при виде этой постели, этих завешенных гардин, стеклянок с лекарствами...». Она думает о больном Инсарове. «Елена украдкой взглянула на него и тотчас же придала своим чертам выражение безмятежное и спокойное». «Игра Виолетты становилась все лучше, все свободнее. Она отбросила все постороннее, все ненужное... Она вдруг переступила ту черту... за которой живет красота». Певица преобразилась и «с таким, до неба достигающим порывом моленья исторглись у нее слова: “Lascia mi vivera… moriz sigiovune!” (дай мне жизнь... умереть такой молодой!), что весь театр затрещал от бешеных рукоплесканий». На музыкальном языке впечатляюще высказывается и сила любви, и способность к самопожертвованию, и драматизм судьбы. Музыка предваряет будущее Елена Астаховой.
Преображение, радостное смятение влюбленного Лаврецкого передается другими мажорными, торжествующими звуками композиции Лемма. Она озарила Лаврецкого, впервые в жизни слушает бесподобную музыку: «страстная мелодия с первого звука охватывала сердце, она вся сияла, вся томилась вдохновением, счастьем, красотою и росла и таяла; она касалась всего, что есть на земле дорогого, тайного, святого... и уходила умирать в небеса... Звуки... впивались (выделено мной. — Р.Н.) в его душу, только что потрясенную счастьем любви...». «Повторите», — прошептал он.
Часто автор собирает своих персонажей вместе, вводит музыку и через отношение к ней выявляется их духовная сущность, иногда кратко, одним мазком. «Варвара Павловна сыграла две-три тальберговские вещицы и кокетливо (выделено мной. — Р.Н.) “сказала” французскую ариетку» (выделено мной. — Р.Н.). Она играет бойко, ловко, с некоторым проворством. Недалекая Марья Дмитриевна не может найти слов, чтобы выразить свое восхищение. В знак одобрения Гедеоновский, сплетник и лгун, только качает головой и вдруг зевает, едва успев прикрыть рот рукой. Варвара Павловна тут же затмевает Паншину Лизу, которой накануне предлагал руку и сердце. Ощущается и авторское отношение, как к героям, так и музыке. Тургеневу, горячему приверженцу классического искусства Бетховена, Гуно, Шопена, очень далек Тальберг, австрийский композитор и пианист-виртуоз, покоряющий некоторых зрителей, прежде всего техникой исполнения. Со звучащей музыкой связано введение сатирического элемента при изображении дворянского быта в более крупном плане.
Неоднократно рисуется картина губернского бала, своеобразного среза знакомого автору общества. Готовится и съезжается вся провинция, возникают любовные и деловые связи, конфликты, интриги.
Через точные детали и звуковое оформление живописно передается сцена бала, невольно видишь и слышишь движение и полифонию губернского торжества. «Крик, хохот, топот, говор, звон стаканов, рюмок, шпор и чашек».
«... доморощенный оркестр треща, гудел и визжал на хорах… все было, как следует... молодой развязный господин с длинными волосами и впалой грудью распоряжался танцами... летал, стремительно скользя и шаркая, весь бледный и потный, и подавал музыкантам знаки хлопаньем в ладоши, посреди воя труб и визга скрипок...».
В ряде случаев музыка передает хронотоп эпохи, звучит еще мощнее, то затихая, то усиливаясь; реальное, земное переплетается с фантастическим. Так сама фабула рассказа «Призраки» имеет подзаголовок «Фантастика» и служит для того, чтобы в необыкновенной форме, через звуки, воссоздать ряд реальных картин бытия. Шум прибоя, как пушечные выстрелы; резкий крик чаек, раздирающий визг прибрежных огней, остров Уайт, где разбиваются корабли — так видится Англия. Недвижное море, тихая трель, прекрасные звуки молодого женского голоса, благоговение ночи, Jogo Maggiore — картина Италии.
Далее, куда ни взгляни, все кипит, звенит, гудит, воздух не то тяжелый, не то пахучий, лязг железа, голос уличной лоретки, «Париж вздымался к нам.. со всем своим гамом и чадом»...
А вот другая музыка, другая картина.
«... отовсюду поднялся оглушительный гам, крики и визги, яростная ругань и хохот. Хохот пуще всего. Удары весел и топоров (выделено мной. — Р.Н.)... пьяные песни и скрежещущая скороговорка... предсмертное хрипение и удалой посвист... Бей! Вешай! Топи! Режь! Любо! Любо! Так! Не жалей!», подряд восемь ударов-восклицаний. Так идет Степан Тимофеевич.
Внешняя звучащая музыка как необходимая черта проходит через большинство произведений Тургенева. Сцена игры на фортепиано, исполнение романса, песни, танцы — постоянные аксессуары. Само понятие струна, пожалуй, одно из самых ходовых: «Струны сердца», «золотые струны», трепет, «как натянутая струна», «струны прошлого». Внутренняя, непосредственно не звучащая музыка воплощает в себе субъективное, поэтическое отношение художника к предмету. Она связана с красотой, гармонией чувств, высшими духовными запросами героя и, конечно, с бесконечной любовью к нему. Суть музыкального рисунка составляют вдохновение, страсть, порыв, воодушевление, желание сказать проникновенно и выразительно, максимально используя возможности родного языка.
Особое место принадлежит теме любви и, прежде всего, имеется в виду «тургеневская девушка», тот самый яркий художественный образ, который не имеет в литературе подобия.
Тонко и мягко передается мелодия лица героини, особенности голоса, движение. Тихий взор, тихий голос, женская прелесть, а главное — чистота и горячее желание наперекор всему настоящей любви.
В каждом движении Лизы «высказывалась невольная, несколько неловкая грация». «Лиза побледнела, тело ее слегка затрепетало». «… она любила одного Бога восторженно, робко, нежно». Непосредственно музыки нет, но мы ее слышим. Тема потребовала особого письма. Мгновения любви постоянно связываются с пейзажем. Он или соответствует настроению героини или контрастирует, придавая переживаниям особую тональность. Поэтизация достигает такого уровня, что невозможно до конца исчерпать сущность образа, как в музыке. Не случайно тургеневские девушки неравнодушны к ней. Накануне признания Рудину в любви, Наталья, сидя, «полуодетая, перед своим маленьким фортепиано... то брала аккорды, едва слышимые, чтобы не разбудить m-lle Boncourt, то приникала лбом к холодным клавишам и долго оставалась неподвижной.
Она «погружалась вся в свою думу». Здесь можно специально выделить каждое слово, ибо значит больше, чем, кажется на первый взгляд. Важен подтекст: «полуодетая», «приникла», «к холодным клавишам», «вся». В целом фрагмент — редкая по исполнению мелодия женственности.
Изобразительные средства берутся из мира природы и искусства. Они просты, свежи, поэтичны, передавая авторское отношение к любимому образу. Фрагменты, посвященные любви, по краткости и эмоциональной напряженности, ритму напоминают стихотворения в прозе. Поэтическое воодушевление в итоге переходит в неизъяснимую бесконечную мелодию.
«Так ты пойдешь за мной всюду?» — говорил Инсаров...
«Всюду, на край земли. Где ты будешь, там я буду».
«И ты себя не обманываешь, ты знаешь, что родители твои никогда не согласятся на наш брак?».
«Я себя не обманываю; я это знаю».
«Ты знаешь, что я беден, почти нищий?».
«Знаю»...
«Ты знаешь также, что я посвятил себя делу трудному, неблагодарному»...
«Знаю»...
«Что ты должная будешь отстать от всех твоих привычек...».
«Она положила ему руку на губы».
Вопросительная интонация более распространенных отрезков каждый раз начинает сменяется краткими, звучащими сильно, как клятва. Прерывистый ритм общей конструкции обрывается последней нотой, за которой трепет и сила чувства, в ней содержания больше, чем слов.
Музыка звучит в силу того, что в тургеневской героине что-то есть, какая-то тайна. Лиза Калитина, Клара Милич, Джемми, выражающие авторский идеал женщины, не совсем обычны. Они романтичны. Если можно так сказать — не материальны.
У них есть небо. В то же время нет идеализации образа.
Источником внутренней музыки произведения является жизнь реальной женщины, но просто лучшей среди других. Любовь в ее представлениях только то, ради чего стоит жить, отсутствие настоящего чувства — трагедия. Здесь героиня бескомпромиссна. В своем чувстве тургеневская девушка сильнее мужчины. Любовь Елены Астаховой побеждает смерть, Лиза Калитина идет в монастырь, гибнет Клара Милич. Ее убеждение не расходится с делом: «Такого, как я хочу, я не встречу... а других мне не надо!».
Такое представление о любви существует рядом с общепринятым, бытовым, плоским. Контраст впечатляет. История любви звучит как симфония. Музыка чувствуется в самом движении романа. Вступление, интродукция, и ничто не предвещает встречу, признание; адажио, спокойное, замедленное движение, неожиданная встреча, как бывает в жизни, любовь; крещендо, движение усиливается, набирает высоту; пианисимо, любовь гаснет и обрывается.
По большому счету, читая и думая, не можем вначале предсказать судьбу персонажа, правда, есть отдаленные печальные нотки, но все равно финал поражает. Музыка кончается, но мы еще долго находимся под впечатлением свершившегося.
Внутренняя звуковая стихия творчества Тургенева стала предметом внимания многих композиторов: опера «Накануне» И. Шварца, «Песнь торжествующей любви» Л. Симона, «Вешние воды» А. Гольденвейзера. «Клара Милич» А. Кастовского, музыкально-психологическая драма на сюжет «Дворянского гнезда» В. Рябикова.
Ряд можно продолжить.
Кажется естественным обращение художника, поэта, охотника к природе, особенно среднерусской полосы, давшей Н. Лескова. Л. Андреева, И. Бунина. По мнению Тургенева, живая, она воплощает в себе понятие красоты, духовного здоровья, бессмертия, радости бытия и в то же время оттеняет быстротечность жизни человека. Писатель любит ее во всех проявлениях. С нею связаны лучшие мгновения жизни персонажей. Страницы, посвященный природе, тоже имеют внутренне звучание. Опять ощущается тургеневская страсть, воодушевление, совершенство слога и редкая наблюдательность.
С природы, как правило, начинается произведение, она сопровождает героя в минуты радости и печали, служа лирическим фоном, создавая определенное настроение.
«И как этот... лес хорош поздней осенью, когда прилетают вальдшнепы!... Ветра нет, и нет ни солнца, ни света, ни тени, ни движения, ни шума; в мягком воздухе разлит осенний запах, подобный запаху вина; тонкий туман стоит вдали над желтыми полями... кое-где на липах висят последние золотые листья... Спокойно дышит грудь, а на душу находит странная тревога... Вся жизнь развертывается легко и быстро, как свиток». Перед нами ритмованная лирическая проза, насыщенная метафоричностью, цветовыми эпитетами, запахом, слышимым или еле уловимым. Воодушевление в первом синтаксическом отрезке сменяется нисходящими конструкциями, равномерно чередующимися, что напоминает стих. Лирическая интонация возникает из акварельной зарисовки и смены настроения — покой и тревога. В других же фрагментах музыка передается через почти равные периоды, анафору, оксюморон, неожиданные уподобления, символы.
Так «величавая женщина в волнистой одежде зеленого цвета» есть символ весны. Вспоминается аллегорическая картина Ботичелли «Весна».
Могучий дуб олицетворяет духовную силу русского народа. Упоминание цветов: череды, матушки-душки, обними-меня, полевой рябины, — ассоциативно вызывает мелодию. Каждый фрагмент рассказа «Лес и степь» можно рассматривать как стихотворение в прозе. Не случайно его предваряет стихотворный текст «из поэмы, преданной сожжению». Фрагмент можно расположить как стих и выявить размер.
Светлеет воздух.
Видней дорога,
Яснеет небо.
Белеют тучи,
Зеленеют поля.
Двустопный ямб,
Но есть и другая музыка.
«Авдюхин пруд», возле которого Наталья назначила свидание Рудину, давно перестал быть прудом. Лет тридцать тому назад его прорвало... Тут же существовала усадьба. Она давным-давно исчезла. Две огромные сосны напоминали о ней... В народе ходили таинственные слухи о страшном преступлении, будто бы совершенном у их корня. Все место у старого пруда считалось нечистым; пустое и голое, но глухое и мрачное даже в солнечный день, оно казалось еще мрачнее и глуше от близости дряхлого дубового леса, давно вымершего и засохшего. Редкие серые остовы громадных деревьев высились какими-то унылыми призраками. Жутко было смотреть на них: казалось, злые старики сошлись и замышляют что-то недоброе... никто не проходил мимо Авдюхина пруда».
Первым предложением начинается тема, но уже слышится что-то недоброе. Далее происходит чередование синтаксических единиц, время каждой части одинаково. Так создается ритм. Постепенно усиливается мотив какой-то мотив какой-то драмы. За счет нагнетания экспрессивных синонимов: «место нечистое», «пустое и голое», «глухое и мрачное», «унылые призраки». Цвет переходит в тяжелые звуки. Последний отрезок как аккорд. Слово звучит как реквием. Природа приносит добро и зло, а в общем она безразлична к человеку. Из времен года Тургеневу ближе всего весна и осень. Весна символизирует мощь природы, обновление человека, расцвет творческих устремлений, кроме того, с природой связано эстетическое кредо писателя. Она такая, какая есть, без вычурности и кокетства. И. Тургенев в своих исканиях следует природе.
Он начинает творческий путь как поэт и заканчивает философским циклом «Стихотворения в прозе». Реалист остается поэтом, романтиком. Такая особенность и сказалась на прозе. Органический сплав содержания и формы, в том числе музыкальная составляющая, придают творчеству великого художника неисчерпаемость и вечность.
