БЛАГОДАРСТВЕННОЕ
Благодарю тебя, Боже, за этот дом.
Разве я смог бы жить в каком-то другом?!
Там тараканы б ползли изо всех щелей,
Сыростью пахло, струился сквозняк из дверей.
Благодарю и за то, что женат на своей жене,
А не на этой, которую давеча видел во сне.
Я у нее голодным вставал бы из-за стола.
Да что там голодным, просто б со свету сжила!
Слава Тебе, что у нас родился именно этот сын!
Разве любой другой был бы мной так любим?!
Он ведь один такой из миллиардов детей.
Как же мне, Господи, жалко других людей!
С ТЕХ ПОР, КАК ТЫ УЕХАЛА ИЗ Д. ...
придумаю тебя с ножом в арбузе...
Wasserman
С тех пор, как ты уехала из Д.,
Из К., из П. и далее везде,
Вонзая шпаги молний в брюхо моря,
Гроза прогрохотала на арбе,
Соорудив (Мираллес? Корбюзье?)
Прозрачный куб из ветра и историй.
А я пытаюсь встать из-за стола:
В единый ком слипаются слова,
И цепью: за лавиною – лавина, –
Без паузы, без перерыва, длинно,
Медовая жевательная вязь,
Попса, джинса, пыльца аквамарина.
Навстречу плыл печальный карнавал.
Я кланялся, я руку подавал
Тореадорам в платье скоморохов.
Мой город выл, мой город падал ниц,
Сбегал к воде, цеплялся за карниз
И рассыпался мраморным горохом.
Но за спиной дышал сосновый лес,
И камешек-янтарь, как леденец,
Лежал у ног, обсосанный волною,
И лопались цветные пузыри,
И тыкалось в ширинку изнутри
Упрямой, умной мордою коровьей
Желание – любовь на безлюбовьи.
Бывало, вспыхнет яблоня в дыму,
Или миндаль на родине, в Крыму,
Вдруг расцветет, – неробко, негасимо,
И в воздухе дрожит, как Хиросима, –
Сверкать и спать, – в густую пелену...
Ну как тут не прочувствовать: в плену
Кровавой глины, пыльного кармина,
Танцует жизнь, бесцветная Кармен,
Иродиада, наволочка, чайка,
Отскочит взгляд – бессмысленный всезнайка –
Хохочущий над Деей Гуинплен, –
От полушарий матовых колен, –
И брызнет слез серебряная стайка.
И брызнет серебристая икра,
Условность, иерархия, игра –
Скукожились до рамы, до оправы
Шагальего гостиного двора,
Шагальего павлиньего пера, –
Дубового дупла Гранд-Опера,
Алхимии, целительства, отравы.
Танцуй, Кармен, на плоскости стола,
Пока тебя не вздернет каббала
Качаться на путях спиральных странствий,
На нитках неэвклидова пространства
Качайся, закусивши удила,
Замешивай невидимую глину,
Покуда ангел скальпелем крыла
Не рассечет тугую пуповину.
Танцуй, Кармен, пока не родила!
DOM
Н.П.
Зачем бубнить? Ты знаешь и сама,
Как рвется кислородная тесьма,
И в полночь, закрывая веки-ставни,
Молитву повторяешь по слогам,
Почти не проникая в содержанье.
Как много самых разных скользких слов
В твоем садке. Обилен был улов, но
Когда с давно написаных стихов
Вдруг белизну листа, как ткань, снимаешь,
То чувствуешь, насколько все условно.
Мной видимость прочитана построчно.
Картонка хлипкая – она теперь на что мне?
Мне ласточки кричат: “о чем?”, “о чем?”...
Перечеркни отточенным крылом
Чертеж.
Пусть, как ладонь, мой дом
Протягивает всем дощатое крыльцо
(Так корабли земле протягивают сходни).
Всё врут, что я устал звонить в свой дом,
Что медь колонн не бьет по стенам гулким,
Что стал мой дом из тех,
Зажатых в переулках,
Как в горле ком.
Кто вам сказал, что этот дом – ничей?
Поля забиты гречкою грачей,
Расчерчены леса линейкой вертикалей,
Томятся реки в ножнах берегов,
В морях жары пылятся острова
Грозы –
Всё погранично здесь,
И даже спесь
Особняков заплетена в бульвары.
Лишь этот дом звенит, касаясь облаков.
Точней, чем бой часов, его удары.
Зажмите в кулаке проросший злак,
Добавьте время –
Видите, кулак
Разъят ростком?!
Вот так растет мой дом,
Все время вверх, туда, где есть огонь,
Пустой кулак
И полная ладонь –
Мой дом.
* * *
А.З.
Господи, моя жизнь иногда состоит из такой ерунды!..
Не спечь пирог из крошек чужого торта...
В шесть утра зазвонил телефон. Я испугался. Думал – мама. Оказалось – ты.
В Дюссельдорфе. Просил забрать из аэропорта.
Сколько лет мы не виделись? Знаю, что ерунда.
Степень близости, увы, не зависит от времени и расстоянья.
Мой стол, например, сделан из сосны, как и сама сосна.
А если продолжить дальше, то из нескольких кварков составлено мирозданье.
Твоих публикаций уже – тома.
Я пытался читать, но не понял и половины.
А в игрушечном Лейдене украшают стихами дома.
Из русских – переводы Хлебникова и Марины.
Помню, ты брезглив. Достану с чердака
Новый комплект постельного... Не забыть полотенце.
Разопьем бутылку коньяка и будем слушать друг-друга,
От удовольствия улыбаясь, как престарелые младенцы.
Главное – не пытаться взять, чего не дано.
Блаженна лиса, ибо верует, что виноград кислый.
Поехал бы другой дорогой, был бы дома давно.
Знал бы, что пробка, – взял бы компакт-диски.
Что толку дергать за нитки, если марионетка?
Как написано в пьесе, так и будешь разводить руками.
Ты проголодался, а у меня дома всего одна котлетка
На двоих, как в этой дурацкой рекламе...
Михаэл Шерб родился в Одессе, окончил физфак ОГУ. С 1994 года в Германии, окончил Дортмундский технический университет, публиковался в журнале “Крещатик”, альманахе “Побережье” и др.
