А-Рэ-Лэй+40

Скорый поезд. Я замкнут, угрюм, не разговариваю ни с кем. Но мальчишка лет пяти, голубоглазый и темноволосый, не понимает этого. Играя красивым большим роботом-трансформером с эмблемой Автоботов, он хочет поделиться радостью и со мной:
– Бабушка прислала из Москвы, но с мамой едем не туда, а… ум… – задумался, сжав губы и прищурившись, как взрослый, наверное, так делал его папа, когда отвечал ему на какие-нибудь необычные вопросы. – К родственникам тоже! А ты куда едешь? Как тебя зовут? Ты же видишь, как меня зовут! – он довольно указал крохотным пальчиком на бейджик «Коля» на своей груди. – А я не вижу, как тебя зовут. Мама у меня – учитель!

– Сеня, – ответил я, улыбнувшись, не отводя взгляда от знакомой до боли эмблемы…
Его мама, пышная женщина в светло-розовой кофте, улыбнулась мне в ответ:
– У нас так всегда, Коля – мальчик общительный, хотя иногда про-ка-зли-вый… – последнее слово растянула с ласковым укором. Коля продолжал беззаботно играть, а на меня нахлынули воспоминания. Похвалив мальчика и игрушку, я встал у окна и глядел на незнакомый великолепный пейзаж. На горизонте впереди поднимался к мрачному небу лес. Холода ослабли, и по-весеннему ярко блестело солнце. Ко мне приходило чувство ожидания чего-то нового и прекрасного…

Я испытывал разочарование. Отношения между мной и Еленой стали мучительно тяжелы. Потеряв былую страстность, они износились, как изнашивается деталь в механизме. Угасли, как угасает огонь тонкой свечи. Переживала она, и я находился в смятении. Елена была источником вдохновения и силы, в трудную минуту вызволявших меня из холодных тисков жизни, дававших возможность восстановить гармонию и покой души. Но всего лишь была. А я? Чем был для неё я? Она оставалась безучастной к моим успехам и поражениям. Мы жили в маленьких обособленных мирках. Находясь в одном помещении, едва разговаривали, не решаясь порвать пустые и никчёмные отношения. Каждый думал о чём-то своём, о том, что привнесло бы в жизнь искру счастья – неповторимую, яркую и необходимую как воздух. Всё больше наши натянутые разговоры походили на выдавливание остатков зубной пасты из тюбика. Мы обнимались и целовались, но это уже была простая привычка тела, проявление инстинкта.
Моя жизнь с нелёгкой работой учителя требовала чего-то иного –  взрывного и резкого. Её жизнь, наполненная подсчётом цифр в бухгалтерии, стала для меня неинтересной. Мы искали повода встречаться реже.
И перестали видеться вовсе.
Город тонул в мрачных вьюжистых декабрьских сумерках. Вернувшись из школы, я сидел под одеялом. Попивая чай с лимоном, посматривал на людей в окно. Мне нужно было знать, что кому-то ещё тяжело и нехорошо. Я искал, кому могло быть хуже в эту грустную минуту. Дороги замело, и люди шли медленно и трудно. Сосредоточенно и напряжённо глядели себе под ноги. Сморщенные и наполовину спрятанные под капюшонами, их красные лица походили на сушёную алычу. А сами прохожие – на серые пылинки, толкаемые ветром.
Меня неотступно тревожили мысли о моей ничтожности и неполноценности. Эти волнения постепенно превращали меня в жалкого человечка, дрожащего и угнетённого. Через каких-то несколько дней – Новый год, праздничное и чудесное время, а я пытался уснуть и не думать ни о чём.
Сон придал сил, появился настрой. Серьёзный и решительный.
«Чёрт с ней!» – подумал я. – «Не грузиться же вечно. Она, поди, не волнуется.»
Подойдя к зеркалу, снял футболку, рассмотрел своё тело.
«Да, хлипковато», – решил. – «Пойду в спортзал!»
Я оказался в большом помещении, заставленном тёмно-синими тренажёрами и сверкающими серебристыми штангами. Тренер, увидев меня, заключил:
– Работы много.
Штанги и тяжёлые гантели – единственное, что спасало от грустных мыслей. Поднимаешь веса – мышцы горят, краснея, набухая от притока крови. В зале я словно заперся от непрестанного волнения и одиночества. Выходя, чувствовал приятную усталость. Она уберегала от навязчиво-едкой досады. Железо – блины, обёрнутые в лиловую резину, – выручало, как духовное, а потому безвредное лекарство.
Я чувствовал себя по-новому: легче и свободней. Но с появлением в зале Игоря и Руслана моя гармония нарушилась, а тревога возвратилась.
– Не-ет, без баб нечо делать таким здоровым, как я! – с гордостью сказал Руслан – огромный бритый дагестанец с волосатыми ногами, похожими на тумбы, и мощными руками-кувалдами. Помимо поднятия тяжёлых гирь и штанг, он хвастался своей мужской силой – каждый раз рассказывал в подробностях, сколько женских сердец покорил. Он свирепо улыбался, показывая синюю наколку на литом плече – «оскал» – с раскрытой пастью череп в фуражке. – Щас бабы любят накачанных, дерзких мужчин с чертями в башке! – напряг он перед зеркалом свои большущие бицепсы, и на них вздулись красноватые бугры.
– Не-ет, – отмахнулся Игорь, поглядев на окружающих с видом знатока. – Женщины любят ласковых и внимательных, но с характером. Знаешь, сколько я их покорил? Тысячи три, не меньше. У меня с восемнадцати лет каждую неделю по две, по три дамы отдыхало. Сейчас видел мою красавицу? Начитанная! Говорит, что я умею обращаться с женщинами как никто другой и что у меня идеальные пропорции тела!
Игорь и в самом деле был стройный и крепкий, без огромных распухших мышц бодибилдера.
Вокруг поднялся шум. Подключились и другие, не менее опытные. Я поймал себя на мысли, что вот и спортзал превратился в весёленькое заведение, где только я не мог поделиться и похвастать своими любовными успехами.
От спортзала, как-никак, раньше я получал удовлетворение. Захотелось найти девушку и предаваться с ней любви, сжигающей и страстной, и забыть, что когда-то был одинок и сокрушён. Так я открыл Интернет, забрался на сайт знакомств. Просматривая многочисленные анкеты, выбирал тех, кто старше меня.
«Они-то понимают толк в молодых!» – думал я, с восторгом представляя, как жадно и горячо будет меня обнимать и целовать страстная женщина лет тридцати пяти. Написал я многим понравившимся дамам. Общался в основном с теми, у кого имелась в наличии своя квартира для встреч. Откликнулась одна, симпатичная.
«Зайчонок, жду тебя! Не пожалеешь…» – были её последние строки.
«Есть!» – обрадовавшись, потёр я руки. Соскочив со стула, помчался в мороз по адресу. Был так увлечён своими мыслями, будоражащими воображение, что даже не купил цветы. Опомнился только выйдя из тёплого автобуса.
Забежав в магазин, чуть не сбил с ног старушку. Отдуваясь, она тяжело выходила из дверей, волоча два больших пакета.
– Молодёжь! – кинула она раздражённо, покачав крупной головой в шапке со смешным отворотом.
Купив недорогого красного вина и шоколадных конфет, я побежал в сторону старой девятиэтажки. По дороге останавливался и спрашивал у прохожих, правильно ли указан адрес.
Наконец, добравшись до двери с домофоном, я нажал кнопку и замер в ожидании, заклинающе глядя на маленькие отверстия системы динамика. Ответа, приятного голоса так и не услышал. Прозвучал привычный сигнал, и дверь отсоединилась от магнита. Я насторожился, но тут же снова представил, насколько, возможно, мне повезло и какая красивая женщина наверху! Не помня себя от радости, минуя лифт, понёсся на седьмой этаж.
Металлическая дверь, оклеенная чёрной бумагой, оказалась не заперта. Войдя, торопливо закрыл её. Скинул тяжёлый пуховик на бледно-жёлтый комод, поглядел в круглое зеркало в резной раме. Лицо горело с мороза.
И через минуту мои ноги подкосились, иссяк пыл, сел голос. Внутри страшно ёкнуло – вот-вот сердце перестанет качать кровь. Я едва не упал в обморок. Благо, поблизости находился диван. Я рухнул на него, смотрел, не веря глазам, и слушал. Передо мной стояла бабушка, одетая в пёстрое платье. Вымученно, виновато улыбаясь, она держала белый пластмассовый поднос. На нём переливался в жёлтом свете лампочки гранёный стакан с компотом, в котором лежали на дне красные разбухшие вишни.
– Прости, миленький внучек! – запричитала она, быстро моргая влажными глазами. – Тяжко мне, тоскливенько. Родные не навещают. Как дед помёр, так мучаюсь одна в хате. Ты на, выпей вкусненького. Я не страшная совсем. Баба Тома…
Стакан она поставила возле меня на тумбочку, а сама бухнулась на край дивана с подносом. Продолжила с невероятной тоской и стыдливостью:
– Научили пользоваться интернатами, на сайту заходить, теперь толе переписываюсь… Научили, толе не приходи к ним… Видишь, компьютер старенький… Ты  прости меня! Невыносимо одиноко!
Я глядел на неё расширившимися глазами, думал: подводит зрение. Нет, она – не призрак, а девушка с фотографии, но постаревшая, поседевшая и располневшая. Пожалуй, сходство осталось – крупная родинка на левой щеке.
Горло моё пересохло, однако пить не хотелось. Она принесла и снова поставила возле меня целую трёхлитровую банку вишнёвого напитка.
– Фотографии всунули из молодости. Зашла на сайту, там кака-то бирка выскочила, мол, скачайте робота, будет вам счастье. Нажала на кнопку и… Звала, звала дочерей посмотреть, что там у меня случилось. У них – времени нету. А программу… робота… Она всем одно и то же говорит. Помоги, миленький, прости...
– Что вы так, баба Тома? – расстроенный, тихо проговорил я. – Нельзя так, нельзя.
От жалости к бабушке я открыл панель «Настройка и удаление программ», искал нужную. Она успокоилась, глубоко вздохнув. Смирно лежали её жилистые руки на коленях, темнеющих кое-где синяками. Некоторое время она сидела, бессильно свесив бело-серую голову набок, недвижимо было её лицо. Но когда я удалил программу-робота с компьютера, откровения полились из старушки, точно родник.
– Знакомства интересные! – расцвела она, всплеснув руками. – Много хороших людей, общительных. И мужчины в годах, и женщины одинокие… куча народу. Все хотят поговорить, а некоторые даже предлагают… – она хитро заулыбалась, вздрогнув, сжав синеватые тонкие губы. Блеснули её чёрные глаза. На миг мне показалось, что старушка не простая, с изюминкой. – Хочешь, фотографии покажу?
Из шкафа старая вдова достала небольшой фотоальбом, показывала себя и супруга, детей и внуков. Я разглядывал чёрно-белые фотографии, затем цветные. Поражался, насколько быстро летело время, как стремительно подкрадывалась к человеку старость. А стареть, увядая… хуже мысли меня ещё не навещали, поэтому я живо перестал думать об этом. 
Наконец, напившись компота, я попрощался с бабой Томой и вернулся домой.
Новый год я провёл как всегда – скучно: с мамой, папой, бабушкой и дедушкой. А на следующий день снова заболел тоской по женскому вниманию и ласкам, забрался на «сайту». Никому не писал, выбирал и внимательно прочитывал анкеты.
Этим морозным новогодним днём мне улыбнулась удача в облике скрытом, а потому загадочном и притягательном.
«Жди, жди!» – подсказывало чутьё. И я дождался.
«Привет, Мальчишка! Знакомимся…» – щёлкнуло на строке сообщения.  
На «аватарке» в анкете была изображена эмблема трансформеров. Красно-фиолетовый символ лагеря Автоботов. Моего любимого в детстве отряда добрых трансформеров, сражающихся против злодеев - поработителей планет – Десептиконов.
«Знакомимся!» – написал я без раздумья.
«Только не на улице», – сразу последовал ответ. – «На градусник смотрел?! Ноги в руки и мчись на пункт…»
Словно искрящийся прекрасный призрак, исполненный таинственности, навис надо мной. И люди за окном уже не казались серыми пылинками, гонимыми ветром. Настроение резко улучшилось. Человек я нетерпеливый – мне только дай повод!
Запаковавшись в шерсть, отправился на окраину города. Рядом с указанным домом купил алую розу.
– Далеко не везите, погибнет красота, – остерегла пожилая пухлая продавщица, заворачивая цветок в бледно-коричневую бумагу.
Пришёл я в тёмное помещение. Шагал по тёмному, заваленному разными вещами коридору, похожему на туннель. По запаху распознал – где-то хранится картошка. Пройдя дальше, отпрянул – в нос ударила терпкая вонь кошачьей мочи. Споткнулся обо что-то неопознанное на дощатом полу. Не упасть помогла случайность. Нащупав препятствие, понял: пройти можно было только вдоль стены – капроновые мешки с картошкой стояли в ряд прямо в коридоре.
– Блин! – невольно проговорил я. Служебное помещение, сдающееся под жилплощадь. Начал побаиваться и думать, как бы скорей вернуться домой. Но в конце «туннеля» послышался скрежет, тускло загорелась висящая на длинном проводе лампочка, которую покрутила согбенная худая старуха. В толстой серой кофте, надетой поверх зелёного халата, она едва смогла поднять руку и ввернуть лампочку в патрон. Бледный свет высветил глубокие морщины на впалых щеках старухи и выпученные, словно у рыбы, глаза. Пучок седых волос на её маленькой голове походил на тюрбан. Ноги её были обмотаны подобием бинтов, а на ступнях – розовые дырявые домашние тапочки. Её большая тень расплывалась по стене, в которой кое-где виднелись под осыпавшейся штукатуркой тёмно-красные кирпичи.
– А-а, – протянула она громко, криво улыбнувшись. И, точно глухая, повернулась правым ухом в мою сторону, чуть наклонившись.
«Во я попал!» – от негодования я чуть не взвыл. Замер, пробитый насквозь холодной оторопью. – «Снова БАБКА, пропади она ПРОПАДОМ!»
– Пришли к тебе, Аня, – крикнула старуха пискляво и противно кашлянула.
– Пусть заходит, – послышался бодрый и приятный голос.
«Есть!» – на душе посветлело. Отлегло.
Обрадованный, я прошёл до конца коридора, свернул. Отодвинув огромный прямоугольный кусок ткани, служивший перегородкой, увидел Аню. Отбросив большие чёрные наушники на кучу дисков и книг возле шкафа, она встретила меня быстрым оценивающим взглядом снизу-вверх.
– Не стесняйся. Залепётывай! – позвала она, указав на низкую облупившуюся табуретку у батареи. На её правую руку был надет тёмно-синий широкий гофрированный нарукавник с вышитыми золотистыми нитками неизвестными символами. Приняв цветок в шуршащей фольге, Аня с удовольствием вдохнула аромат. – Давно не дарили цветы, – произнесла она задумчиво. – Миленько!
Взяв мой тяжёлый пуховик, закинула в шкаф. Шарф и шапка влетели туда же.
– Не разувайся, – предупредила она, наклонившись к другой куче, возле кровати – развороченного лежбища.
Порывшись, достала керамическую вазу с отколотым краем. Наполнив её водой, поставила розу. Уселась за ноутбук и некоторое время неотрывно смотрела на монитор.
– Обстановка – супер! – с напускным весельем произнёс я, оглядевшись.
Вместо обоев на ободранных стенах – многочисленные рисунки роботов и мифических существ, выполненные карандашом и фломастерами. Висели две круглые мишени, большая и маленькая, для игры в «дартс». С металлической люстры свисала шкура лисы. В комнате – беспорядок. В одном углу, где Аня недавно рылась, – куча одежды, в другом – гора дисков и книг. На полу – фантики от конфет, обёртки от китайской лапши и десертных рулетов, раздавленные жестяные банки из-под кока-колы, бумажные стаканчики, смятые салфетки, почерневший алюминиевый чайник и пробитая насквозь дротиком коробка с чаем. Находились на полу и другие предметы, назначение которых было трудно установить. Не валялись только, пожалуй, ноутбук, не знакомое мне комнатное растение в горшке и две плюшевые игрушки: медведь и заяц.

– Знаю, знаю – удивлён! – Аня примирительно подняла руки. Они были крепкие и смуглые, с длинными пальцами. Шершавые на тыльной стороне ладоней, потому и красноватые. Дневной свет, слабо проникавший сквозь замёрзшее окно, очертил серебристый браслет на левом запястье Ани. – Не говори ничего. Скажи, что нравится!
– Да, – согласился я вяло, заметив кошку, – она появилась в коридоре. Её зелёные глаза сверкали.
Белая кошка медленно прошла в комнату. У неё был чёрный задранный хвост. Обнюхав мои ноги, она принялась играть с предметами на полу, загоняя их с азартом под кровать.
– Геката, знакомься, гость! – Аня взяла кошку на руки и повернула ко мне усатой мордочкой.
– Привет, – кивнул я, взяв пушистую тёплую лапу Гекаты.
– Классно, да? – заулыбалась Аня, наморщив орлиный нос. – Назвала кошку, как свой и-мейл: «gekata…». – Сверкнув крупными серо-зелёными глазами, не дожидаясь ответа, слегка толкнула меня в плечо, словно я находился в состоянии сна, из которого лишь так можно было вызволить.
– Интересно, – только и ответил я.
– Ладно, – отмахнулась она игриво. – Садись!
Опустив кошку на кровать, Аня села за ноутбук. Быстро-быстро пробежалась по клавишам и вышла на необычный сайт, оформленный как тело трансформера.
– Зырь. Мои… – она слегка растянула обветренные бледно-алые губы, не отводя сверкающего взгляда от монитора. – Я проектировала и писала, – скуласто было её лицо, мило круглились щёки. Аня вдруг резко наклонила голову набок – её прямая тёмно-русая чёлка съехала со лба, прикрыла тонкую дугу левой брови. Она внимательно поглядела на меня.
– Здорово! – восхитился я, рассматривая множество картинок, складывающихся в огромный комикс, персонажи которого – андрогинные, созданные по стереотипу японских героев анимэ. С интересом читая комикс Анны, заметил, что у героев мало друзей и много желаний. На жёстком диске ноутбука хранилась папка размером больше двадцати гигабайт, в которой пестрели обложками комиксы манга. Больше всего она любила читать средневековые боевики, где направо и налево рубили огромными мечами, выстреливали мощными магическими шарами, спасали любимых.
– Ты не видел «Клэймор»? – удивилась она, сочувственно скривив губы. – Ты что, ламер?
– Нет, не ламер, – замахал я руками. – Видел «Берсерк». Там, где могучий воин…
– О да, «БЕРСЕРК»! – она мечтательно закатила глаза. – Помнишь, как командир отряда – великолепная сильная женщина Каска – осталась вдвоём с любимым Гатсом против многочисленных врагов?
– Конечно, классно вообще! – мне и вправду нравилось анимэ.
Она внезапно свернула папку с комиксами и открыла мою фотографию на переправе через Каму, скачанную из Интернета.
– Я общаюсь только с теми, кто со мной на одной волне, – пояснила Аня загадочно, поведя губами, сложенными змейкой. – Мне достаточно посмотреть на фото, чтобы определить, будет ли комфортно с человеком.
Она наклонилась ко мне и внимательно всмотрелась в глаза, словно пыталаясь найти там то, что давно утеряно. От неё пахло сложным, но приятным ароматом духов.
– Тебе написала, потому что догадывалась: сам не напишешь, – предупредительно покачала Аня пальцем. – Понравилась эмблема Автоботов? – вкусно облизав губы, она высоко подняла брови. Радостью лучилось её лицо. Какое-то вдохновение владело ей. – Ага, – звонко щёлкнула пальцами правой руки. – Есть новый сюжет для комикса!.. Ты что-то носишь в себе. Светлое, но спрятанное хорошо. Сам-то чем занимаешься?
Она опёрлась подбородком на колени и затихла в ожидании. Обычно, когда люди так сидят, они скучают, их мучает хандра, но Аня следила за мной искоса, и пристально, с каким-то хищным любопытством. В её глазах под пушистыми ресницами отражалось сияние монитора.
– Работаю учителем иностранного языка, – оживлённо ответил я. – В школе… – В груди трепетало от восторга. Я чувствовал себя окрылённым. Признаться, даже забыл об ужасной обстановке помещения.
– Хватит! – бросила она весело, положив свою руку на мою, подрагивающую от радости.
Я немедленно успокоился и замолчал.
– С тобой ясно, – кивнула Аня. – Как раз то, что нужно!
Казалось, она говорила одновременно и со мной, и с героем из мира своих грёз. Глядела на меня, а видела нечто такое, что на самом деле не существовало. Отчуждённость, светлая отрешённость снисходила на неё внезапно. И я, заражённый её эйфорией, покорно слушал, молчал и затем говорил снова с невероятным оживлением. Причём мне нравилось, когда она меня останавливала, точно робота.
– Достаточно, дальше понятно… – Аня выдерживала паузу, читая на экране монитора всплывающие светящиеся сообщения. Она будто давала мне возможность сконцентрироваться на другой мысли и развить её, потому что содержание прежней наскучивало.
Её творческая прагматичная натура завораживала. Ей было двадцать восемь, а выглядела она намного моложе. Сочетались в Анне и хитрая мудрость, и осторожность, и какая-то детская неизжитая нетерпеливость, которая приятно бросалась в глаза. Поддаваясь её невидимым флюидам, я жаждал рассказать про себя сразу и всё, поделиться сокровенным.
– Думаешь, я только смотрю и пишу комиксы? – вдруг недовольно спросила она. – Скоро турнир!
Аня соскочила со стула, порылась в куче вещей, достала балахон, сшитую из лоскутьев накидку. Тряханула найденным так, что вылетело облачко пыли и запахло потом.
– Нестиранные… бяка! – скривилась она. – Я – Рокка! Ролевик!..
И по тому, с каким глубоким чувством и трепетом она произнесла последнее слово, я понял: это занятие занимало в её жизни первое место.
– Кольчуга, правда, на ремонте, – посетовала она раздражённо. – Удивлён?! Знаешь, как мы носимся в парке! Потом мышцы болят сильнее, чем от тренажёрного железа… Щупай! – отложив одежду, Аня подняла правую руку над головой, напрягла бицепс. Я осторожно потрогал твёрдую выпуклую мышцу. Кожа у девушки была гладкая и молочно-шоколадная. – Сильней! – приказала она. Я сдавил её бицепс, на нём остались побелевшие следы от моих пальцев.
– Во! – оценила Аня, снисходительно улыбнувшись. – Чувствуется!.. В этот раз проведём турнир за городом в крепости Сарумана. Или Толкина не читал?
– Читал я Джона Толкина! Где у вас там логово Сарумана?
– Снежная крепость возле деревни. Скоро её завершит нечисть: гоблины, орки, тёмные рыцари… Злодеи. Короче – мои друзья и знакомые. Это важный турнир: кто выигрывает – получает приз и выбирает себе рабов! Ты будешь – мой оруженосец!
Оруженосец женщины-воина Рокка – Сеня! Звучало неплохо, но я хотел было возразить: мол, когда я давал согласие стать оруженосцем? Аня мило улыбалась, испытующе наблюдала за моей реакцией: вспыхнули румянцем её смуглые щёки, порозовели выглядывавшие из-под волос проколотые мочки ушей. Отказать я не смог: не в силах моих отказывать столь одухотворённой и необычной девушке. От мыслей о собственном безволии становилось и приятно, и горько, в них была какая-то едкая сладость. С лёгким, бессильным гневом я всё-таки спросил:
– Почему так сразу? Я же… – не зная, что ответить, увидел бегущего по полу таракана и кошку, приготовившуюся прыгнуть за ним, и замолчал.
– Зачем пришёл? – вдруг спросила она с напором.
– Познакомиться с классной девушкой, – пожал я плечами.
– Здорово, что я – классная! – обрадовалась Аня. – Вот и познакомишься получше. Пойдём в «Дельту»? Ты против меня в «Контру», в «Анриэл» или «Варкрафт», там ещё знакомые мои будут. Согласен? – сложила руки на груди, её плечи нетерпеливо приподнялись.
– Да, – закивал я.
– Ты что? – вдруг легонько, игриво толкнула меня в плечо. – Только с мечом, мой верный оруженосец!
Тут она рывком распахнула дверцу шкафа, наклонилась, стала что-то быстро там отыскивать, вороша руками не видную мне груду предметов. Круглились её бёдра. Старые синеватые штаны натянулись на ягодицах, больших и широких. На левой штанине темнела дырка, виднелся круглый коричневый островок кожи. Не успел я подумать о том, какие у неё крепкие ноги и смуглое тело, как  она резко развернулась и выпрямилась, точно струна. Аня держала перед собой деревянный короткий меч, его «лезвие» было словно искусано какими-то мелкими грызунами.
«Да, наверное, много боёв перенёс, не сломался», – подумал я с восторгом, следя и за лицом девушки. Оно оставалось неподвижным, туго набухли жилы на шее Анны, расширились глаза. Сквозь толстое «лезвие», бледно-коричневое, а кое-где пожелтевшее, раскрошившееся у рукояти, она глядела на меня. На миг показалось, что вот-вот взмахнёт им и разрубит меня на части. Меч будто заряжал её энергией, скрытой и древней, той, что помогала преодолевать препятствия легендарным людям.
– Хэ, дыщь! – страшно сведя брови, она размахнулась деревянным оружием, словно намереваясь размозжить мне череп. – Напугала? – засмеялась звонко и несдержанно, медленно передав клинок мне. – Привыкай!
Осторожно рассматривая оружие, я покрутил его в руках и подумал: с такой необычной девушкой я ещё никогда не был знаком.
– Кто проиграет, тот покупает билеты в кино! – сказала она довольно и протянула руку. – Спорим, победа за мной?
Я давно не играл в он-лайн игры, но проигрывать девчонке не собирался.
– Спорим! – твёрдо ответил я.
В компьютерный клуб «Дельта» мы пришли после обеда, когда её знакомые уже заняли там места. В полутёмном зале играли шальные панки в кожаных куртках, набриолиненные эмо в розовых одеждах, скинхеды в утеплённых бомберах. Рядом за мониторами сидели «анимешники», ролевики-стиляги (знакомые Ани), кадыкастые, очкастые, прыщавые ботаники и просто любители игры по Сети, не выделяющиеся ни одеждой, ни манерами. В преддверии Старого Нового года текла лёгкая цветомузыка, загорались разноцветными огнями развешенные гирлянды, медленно набирали нежный зелёный цвет и снова плавно потухали китайские безделушки, похожие на вытянутые конские хвосты. Они были прикреплены сверху к мониторам и создавали праздничное настроение. Включив компьютеры, загрузив популярный «шутер» – Counter Strike (Контрудар), ребята-ролевики запальчиво заголосили:
– Понеслась, родная!..
– Да! – неестественно хрипло поддержал кто-то из панков. – Кеша, мочи!
– Ща рабунёмся! – вскинула Аня правую руку, сжатую в кулак. Чернела на ней обрезанная в пальцах кожаная перчатка. Она очень шла ей, контрастируя с блестящим красным лаком ногтей. – Каваимся, братья!
Играющие были невероятно оживлённы. Перебивая музыку, что-то задорно выкрикивали в тёплое пространство помещения клуба, где в лёгком сумраке по очереди вспыхивали огоньки гирлянд. Собравшиеся переговаривались на непонятном языке. Затем ролевики точно по команде запели, затрясли руками и головами, исполняя свой ритуальный танец. Из-за общего шума я расслышал лишь немногое, показавшееся знакомым ещё из книги Джона Толкина «Сильмариллион»:
– Приди, могучий Феанор…
– Дабы разогнать злую нечисть и принести свет…
Аня играла в Контр Страйк отлично. Выпуская всего несколько пуль из винтовки М-16, она лишала всякой надежды на победу. Опыт сражений в «Контру», как называли игру-стрелялку ученики из шестого класса, у меня имелся немалый. Я располагал эффективными комбинациями оружия, знал хитрости стрельбы из-за угла, из вентиляции, даже находил без карты, где на уровне тонкая стена, которую можно прострелить и достать соперника, но против Ани всё это не помогало. Выскакивая из-за здания или из колодца, она делала несколько точных выстрелов, и мой экран темнел угнетающей жирной надписью «You lose». «Каваиться» в «Контру» наскучило. Поставили «Варкрафт», и в нём моя команда тоже терпела поражение – Аня нападала словно из ниоткуда. То нагрянет с большим отрядом стрелков-энтов, то примчится с магами-эльфами. Обхитрить её не получалось даже с помощью новых знакомых, кланов, с которыми заключил союз. Оставались только мои главные герои, израсходовавшие запас манны, да герои, входящие в союз. Их Аня не щадила: слышался непрекращающийся хруст клавиш на её стёршейся клавиатуре.
В «Анриэл» играть уже не хотелось: проигрывал я довольно много. Я выпрыгнул из-за стола. Заклокотало внутри, обида тронула сердце, такая по-детски едкая и навязчивая. Ещё мальчишкой, когда проигрывал, сердился и мог выйти из себя не на шутку.
– Блин! – бросил я в расстроенных чувствах.
– Фигня, ага?! – подмигнул Петя, весёлый невысокий парень, стриженный «ёжиком». Сдвинув очки на нос, он улыбался, гордый и довольный за подругу.  Похвалив Аню, напомнил про битву за крепость Сарумана.
– Надо будет расставить отряды по периметру… – начал он пояснять, каким образом в следующий раз одолеть Рокка. Я вдруг понял, что не могу отвести взгляда от Ани, которая в эту минуту смотрела со всей неумолимой строгостью осуждающего человека. Казалась, она страстно мечтает быть побеждённой. И хотя она приподняла голову, выпятив подбородок, и улыбалась широкой улыбкой победительницы, я почувствовал: её довольство – деланное. В полумраке помещения белый свет от монитора резко очерчивал её посерьёзневшее лицо. Сверкала на воротнике Аниной кофты вышитая иссиня-красными нитями эмблема трансформеров – Автоботов. Глаза её были большие и чёрные, не читалась в них жалость, только горело желание стать лучшей. На миг почудилось, что она – не она, а вселившееся в неё дьявольски хитрое и сильное существо. Рокка.
– До встречи, паца! – с каждым она прощалась своим жестом. Знакомые разошлись, остался тот, кто проиграл и должен купить билеты в кино. С минуту Аня не замечала меня. Удручённо усевшись перед погасшим монитором, неохотно включила транзистор на столе. Он засветился зелёным и алым, и стало видно, как подрагивают обветренные губы Анны, как напряжено её лицо, как бьётся тревожная мысль. Она любила серьёзных парней, покоряющих дерзостью и непредсказуемостью. И, несомненно, победителей. Почему-то я знал это, и мне было не по себе.
– Какого фига проиграл? – спросила она неожиданно, задрожав левой бровью. Вперила в меня осуждающий пристальный взгляд – угольно-чёрный, испепеляющий. Я сразу ощутил волнение и сухость во рту, ослабли ноги, гуще и холодней показался сумрак клуба, накатило такое чувство, что захотелось исчезнуть.  Хорошо, что стоял полумрак, а то бы она заметила, что я покраснел. Покачав головой, Аня поманила меня к себе указательным пальцем, переливался тёмно-красным лаком её овальный ноготь. Я наклонился. Прижав меня к своей тёплой и гладкой щеке, прошептала на ухо:
– Так не пойдёт, старайся! Ну-ка… – она застыла, о чём-то думая. Я слышал её ровное дыхание у своего уха. – Поцелуй-ка…
Испытывая сладкую вину, я поцеловал. Сделал это быстро и робко. Аня облегчённо вздохнула, вырвался из её груди тихий возглас удовольствия. Она обняла меня и опять замерла, казалось, боясь спугнуть миг короткого, но настоящего счастья.
Ещё минуту назад я был мрачен, душу разъедали сомнения, хотелось уйти, а теперь…
– На какое кино? – спросила она, заметно повеселев. И снова вернулась прежняя Аня – шальная, оживлённая, восторженная. – Пойдём на «Хроники Нарнии», на новую часть! «Покоритель зари»! Первые две видела, на третью надо обязательно сходить! Я читала книгу – эта должна быть круче, чем предыдущие.
Панк зажёг бенгальский огонь и, пританцовывая, пронёс около нас. Тысячи крохотных жёлто-красных искр осветили лицо Ани, просветлевшее и счастливое. Было приятно так близко видеть её радость. Я вмиг забыл, что проиграл, и уже прикидывал, за сколько минут мы доберёмся до кинотеатра.
Фильма оставалось ждать меньше часа. Сидеть без дела она не могла, поэтому предложила пойти в чайную и накупила пирожных. Взяла, в основном, мои любимые – шоколадную картошку! Разложив на салфетке, откусывала от каждого понемногу и смаковала, удовлетворённо поглядывая на меня.
– Давай, кто быстрей съест? – воскликнула внезапно, приготовившись хватать и запихивать лакомство в рот. Я подумал: зачем природа наделила такую милую девушку страстью к соревнованиям?
– Попробуем, – согласился я неохотно.
– Погнали! – кивнула Аня и с хитрой улыбкой наблюдала, как я жадно затолкал в рот целиком толстую, разукрашенную шоколадной глазурью картошку и с трудом жевал.
Вздрогнув, она звонко и несдержанно расхохоталась. Соседние пары оглянулись на нас с явным осуждением. Я почувствовал себя обманутым, но по-прежнему радостным. Аня специально подставила меня, с ней нужно держать ухо востро.
Захватывающую фэнтези смотрели мы в красных 3-D очках. Аня, похрустывая солёным попкорном, тянула через трубочку кока-колу.
– Смотри-смотри, сейчас их предадут… – начала она, быстро постучав ладошкой по моим коленям. Ей не терпелось рассказать, опережая сюжет… Обломщица!
Внезапно на экране пошёл грустный эпизод, и Аня притихла, прижав к себе бумажное  ведро. Откинув голову на спинку кресла, я закрыл глаза – давно не смотрел кино через 3-D очки, и было некомфортно. Чувствую: тыкают в бок. Открываю глаза, а передо мной – улыбающееся лицо Ани в очках. Очень близко. От её чуть приоткрытых губ вкусно пахнет попкорном и кока-колой.
– Не зевай, зырь, щас будет нормаль!..
         На улице ударил такой мороз, что хотелось как можно быстрей оказаться снова в тепле. На остановку я шёл быстро, почти бежал, а Рокка-Анька словно и не мёрзла. Говорила она оживлённо, то подхватывала мою руку, то, не в силах сладить с одолевавшими эмоциями, отбрасывала её.
– Тебе что больше всего понравилось? – спросила она, глядя на моё онемевшее, покрасневшее от мороза лицо. – Очнись!
– Мне холодно, отстань! – не выдержав, буркнул я.
Она расхохоталась.
Перед тем как войти в «маршрутку», она крепко поцеловала меня в щёку обветренным губами и прошептала на непонятном языке:
– А-Рэ-Лэй…
И воздух внезапно показался мне теплей, и в груди трепетно запело. Какая там Елена, бывшая моя… Мысли, кружившие в голове, теперь даже мельком не касались её.
– Кем ты работаешь? – я действительно хотел знать про Аню всё. – Когда встретимся?
Нахмурившись, она неохотно, но живо продемонстрировала, кем работает.
– Ших-ших! – она замахала руками, производя размашистые, верные движения.
Мотор «Газели» затарахтел, водитель выкинул в окно дымящийся окурок. Опоздавшие заторопились в машину. Приникнув к окну, Аня приложила кулак к щеке и кивнула.
– Созвонимся! – озвучил я радостно.
На следующий день Аниного звонка я не дождался. Вечером стало тоскливо, начали одолевать мрачные мысли. Я набрал номер… Голос Ани был расстроенным и хриплым. Казалось, разговор стоил ей немалых усилий.
– Не приезжай ко мне, – взмолилась она, кашляя и шмыгая в трубку. – Болею… – и, точно читая мои мысли, добавила снова:
– Пожалуйста, не приезжай!
Быстро собравшись, я приехал.
Открыв, старуха пробормотала:
– Света нет, авария, чтоб им провалиться!
И торопливо скрылась во тьме.
Аня, ссутулившись, сидела у батареи и, не мигая, глядела на тусклый золотистый огонёк тонкой декоративной свечи. Непричёсанная и хмурая, она была в одной белой футболке и в камуфлированных штанах. Бледно её осунувшееся лицо, скулы стали резче, острей. Она дышала так тяжело, как будто долгое время её мучила серьёзная болезнь. Какой-то чёрной тоской томилась её душа. Аня даже не шевельнулась, когда я присел рядом. В хорошем настроении она постоянно двигала бровями, а теперь они были насуплены и придавали Ане суровый вид. На её правой руке не было нарукавника. О Боже – глаза мои расширились от ужаса! – на запястье ровными тонкими полосками белели пугающие шрамы. Вот почему Рокка прикрывала его.
Вдруг жалко и некрасиво искривились губы и подбородок Ани. Она прикрыла сверкнувшие влагой глаза и вспыхнувшее лицо руками, залепетала учащённо и глухо:
– Зачем пришёл, я тебе говорила…
Она выразительно закашляла, словно намереваясь отогнать меня.
– Солнышко! – сердце моё кольнуло. Я нежно прижался к ней. От её футболки пахло потом. Она отвернулась, когда я горячо поцеловал её в щёку.
– Не смотри на меня, – бросила тихо и с лёгким отвращением. – Болею, не понятно, что ли? Утечка энергона!.. – улыбнулась с жалкой иронией, по-прежнему глядя в окно на отражение огонька свечи.
Аня подтянула руки к груди – наверное, хотела оттолкнуть меня, но не стала. В эту минуту она оказалась слаба. Я смотрел на неё с признательностью, смотрел на её губы, заживающие и манящие. Они снова зашевелились, беспомощно приоткрывшись. Она послушно повернулась ко мне, медленно закрыв глаза. Я сосредоточенно и долго целовал их, бесшумно кружился мирок её мрачной комнаты, казалось, что я заболел какой-то странной, но приятной болезнью. Наконец, глубоко вздохнув, она резким движением откинула волосы со лба.
– Бой через два дня, а у нас воин заболел, – бросила раздражённо. – Примерим на тебя доспехи и расскажем правила. Не подведи только свою хозяйку – Рокка! Придумай себе второе имя. Учиться сражаться будешь на лету! Подай меч, мой верный слуга.
Меч лежал на закрытом ноутбуке, завёрнутый в шкуру лисицы.
– Да, госпожа Рокка, – ответил я. Как здорово, бодряще прозвучали эти слова. И сама Аня будто воспрянула духом: в глазах появился огонёк, хитрый и немного зловещий.
Приняв оружие, она демонстративно развернула шкуру и, схватив меч за эфес, медленно подняла его над моей головой.  С восторгом и гордостью произнесла:
– Припади на колено и внимательно следи!
Было необычно глядеть на довольную, возбуждённую Аню снизу вверх. Она, улыбаясь надменной улыбкой, коснулась моего правого плеча деревянным клинком и торжественно проговорила севшим голосом:
– Воин из клана «Серых Псов» принят в отряд светлых, в отряд «Белого Феникса». Наделяю тебя благородным званием оруженосца Рокка и силой, мудростью. Теперь ты – герой, обличающий мир торгашества и наживы, протестующий против социальной несправедливости, против озверения богатых в погоне за властью. Теперь вопросы не повергнут тебя в тревожное недоумение… – она выдержала паузу, поведя губами, словно забыла слова и вспоминала.
– Забыла? – спросил я недоверчиво.
– Замолчи! – ударила она меня оружием по плечу. Вздрогнул огонь свечи, заколыхался. – Прости, думаю про сюжет комикса… Вставай, приняли! Вознагради госпожу Рокка поцелуем, – она застыла в предвкушении, закрыв глаза, опустив меч. – Стой-стой, не так быстро и страстно, – отстранилась, нахмурившись. – Не кидайся, как пёс! Всё-таки госпожа любит выдержанных, сильных, с кодексом. Могу и наказать, помни, воин!
Медленно сев на кровать, она покачала головой. Со сладким страхом, который заставил её вздрогнуть, добавила:
– Потренируемся вместе! – Аней владело великое предчувствие дальней дороги, полной приключений, вид у неё сделался решительный, а недомогание улетучилось. – Только ТЫ и Я! Здесь недалеко знакомый работает тренером. Завтра к половине третьего…

Словно заключённый вместе с ней в одну скорлупу, я видел лишь освещённое золотистым сиянием подвижное лицо, слушал оживлённый голос и кивал. С нежным укором Рокка глядела так, точно сквозь меня видела нечто несуществующее.
Дали электричество, осветилось неубранное мрачное помещение. Заскочив на табуретку к ноутбуку, она погрузилась в пространство сайта трансформеров. Я приуныл. Спрятав огорчение под наигранным восторгом, промолвил:
– До завтра!
Грела мысль, что снова увижу её.
– Спасибо, – ответила она, наверное, слегка улыбаясь и не отводя взгляда от монитора.
В тренажёрном зале тихо гудели ролики, промазанные солидолом. Люди неустанно работали на снарядах – они тут больше молчали и варьировали упражнения, чаще используя штанги. Аня, одетая в лилово-зелёные лосины и серую футболку без рукавов, тянула горизонтальный блок сидя. Красиво сокращались её покрасневшие мышцы на смуглых руках. Казалось, горела изнутри кожа на бицепсах, матово-алая, вот-вот лопнет. Было сосредоточенным мучительно напряжённое лицо Ани. Дуги бровей упирались в край тёмно-оранжевой банданы. Она медленно и тяжело притягивала к себе основательно нагруженный блок. «Домучив» подход, резко встала. Отдышавшись и решительно поглядев в зеркало на свои круглившиеся плечи, указала мне на листок, который лежал на окне. Я прочитал список упражнений, написанный прыгающим почерком.
– Сегодня на максимум нельзя, – заявила она с важным видом опытного спортсмена. – Больше аэробной нагрузки… Видишь, груша висит?! К ней подойдём в последнюю очередь. Никакой слабости, только сила и желание победы!
– Я тренированный, – с гордостью ответил я. – Хожу в зал тяжёлой атлетики. Не говорил тебе.
– Посмотрим, – хитро улыбнувшись, кивнула она.
Гоняла меня Рокка по тренажёрам почти без остановки. И сама перебегала от одного снаряда к другому. Облегчённо переводя дыхание, поводила плечами под намокшей на груди футболкой – нравилась ей забитость передних и средних дельт. Сверкала в дневном свете её мокрая шея.
– Куда смотришь? – вдруг подняла она голову и напряжённо улыбнулась. Когда, наклонившись, она делала разводку гантелей стоя, в прямоугольном зеркале виднелось отражение её большого, дерзко выпяченного зада. – Работай!
Нагрузив на штангу для приседаний семьдесят килограмм, я решил сделать присед. Несколько дней назад в своём зале ставил шестьдесят и присел два раза. А теперь, рядом с Аней, ощущал себя такой машиной, что, казалась, был готов и тонну одолеть.
– Не перегружайся! – бросила она, рывком отложив гантель на пол. – Завтра будет максимум.
Закряхтев, я снял со стоек тяжёлую штангу. Медленно отступив на шаг, с выдохом сел. Выдохнув, не смог встать, чуть не завалился вперёд на стойки. Подняли меня вдвоём за штангу Аня и мужчина лет сорока.
– Что творишь? Ум есть? – цыкнула Аня, шлёпнув меня по заднице. – Говорила ведь, не грузи…
Я сконфуженно присел на лежак, но смотрел на девушку совсем не уныло. Несмотря на то, что подход неудачный, стыдные мысли о поражении не приходили. Они просто не могли родиться в мужественном запахе пота и одеколона. С восторгом я заметил, что развилась во мне бессознательная настойчивость, бодрая жизненность и сопротивляемость обстоятельствам. Исчезала излишняя чувствительность, которая довлела надо мной раньше и которую я всегда спешил поставить выше рассудка.
– Повиси-ка на перекладине, – посоветовала Аня, качая головой. – Если завтра превратишься в колоду, виноват будешь только ты!
В конце тренировки мы по очереди колотили жёсткую грушу. Аня с одной стороны, я – с другой.
– Враг не задумается о боли и снисхождении! – зарычала раскрасневшаяся Аня, пиная, молотя грушу неистово и безостановочно. Я даже отпрянул, побоялся, что влетит и мне – так сверкали её расширившиеся глаза, так сердито цедила она слова сквозь сжатые зубы.
Выскочив из-за снаряда, она вдавила голову в плечи и выглядела злобно. Сжав руки в кулаки, крикнула:
– Ударь меня!
– Ты что, Аня? – я испугался. – Завтра…
– Не завтра, – оборвала она с остервенением. – Слюнтяем хочешь остаться? Я не женщина, а твой враг!
– Я не слюнтяй, – ответил я рассерженно.
Она вцепилась в меня и начала бороться, гулко дыша. Ноздри её раздувались, в глазах сверкал гнев, исказились черты, напряглись скулы, заиграв под смугло-алой кожей. Я быстро оторвал её от пола и усадил на скамейку у стены. Придавил руки. Аня успокоилась. Расслабившись, задышала ровно. На её лице отразилось такое умиротворение, что я почувствовал себя каким-то божественным спасителем.
– Так держать, воин, – похвалила она тихо и устало. – Госпожа Рокка любит сильных!
Я сел рядом.
– Добро если не с мечом, то с кулаками!.. – проговорила она с облегчением, положив  мокрую голову мне на плечо. Некоторое время она молчала, моргая, щекоча мне щёку ресницами. От неё пахло одновременно и потом, и лёгким ароматом духов. Мне нравился этот запах, я думал о том, что смогу завоевать её.
Прошло время, и настал час поединка. Удача – выдался тёплый день, чуть больше десяти градусов. Толпой в шестнадцать человек мы выбрались за город. Приволокли тяжёлые сумки с экипировкой. Сложились по триста рублей и отдали пареньку, приехавшему на старой зелёной «Жигули», – у Антона мы закатим пир после боя. Каким бы ни был исход сражения, он с подругой приготовит праздничный ужин для голодных уставших бойцов.
Было низкое сумрачное небо. Ветер дул со стороны озера, покрывшегося тёмно-синей, а кое-где бело-серой коркой льда.
Логово Сарумана – огромная гора снега, половина которой превращена в замок с ходами и двумя башнями, а другая – осталась отвалом, темнеющим от грязи у основания.
Мы выстроились в боевой порядок: нас было шестнадцать против двадцати одного. Я, Рокка, Петя – Кейдрик Донигартен, Лотриэль Северная, Фобос, Мирка Зеркальная, Крылатый Деймон, Пантера – высокая стройная девушка лет двадцати пяти; остальных я не запомнил. Из команды соперника врезалась в память лишь пара имён: Олаф и Серафим. Все «враги» отличались тёмной окраской экипировки, разрисованной огненными сполохами, разветвлёнными бледно-синими молниями, со зловещими золотистыми и малиново-серебристыми острыми украшениями из металла. Светлые («Белые Фениксы») мы – против тёмных («Слигорло»). Снаряжены они эффектней, ярче. У них преобладал готический броский стиль одежды. По сравнению с ними мы выглядели бродягами – шайкой нищих бандитов, прикидывающихся светлыми и добрыми. Чего стоил один только Олаф, Ледяной Рыцарь – здоровенный парень, студент физкультурного института, тяжелоатлет! Широкий в плечах, мощный, как буйвол, хмурый, с густыми чёрными бровями, с лицом грубым и удлинённым к небритому широкому подбородку. Он был облачён в толстый доспех из кожаных пластин, крепко сцепленных жёлто-красной проволокой, а поверх массивной спины была малиново-зелёная накидка, украшенная орнаментом из рыцарей и драконов. Бронированный студент выглядел жутко, биться с ним не хотелось никому. Одной рукой он играючи помахивал длинным деревянным мечом, свежеокрашенным серебряной краской, а второй неустанно сжимал кистевой эспандер. В сильной фигуре Олафа и в его движениях сквозила ярость. Он медленно вдавливал ноги в рыхлый и грязный снег у основания горы – словно мерил глубину. Сначала он двигался, как чётко запрограммированный робот, затем стрельнул зорким взглядом на Пантеру и что-то хитро шепнул соратнику – парню с длинными мелированными волосами, заплетёнными в пять тонких косичек.
– Мы вас разобьём! – вдруг загоготал Серафим, размахивая булавой. Он искусно раскручивал её над собой. Вертелись и его косички, были в них зелёно-синие атласные ленты. Он исполнял танец какого-то фения неистово и зрелищно. Выкрикивая слова на известном мне языке, плясал, покачивая головой в конусообразном шлеме, из-под которого выбились кремово-белые волосы. Поигрывал узкими плечами, защищёнными наплечниками.
– Олаф – сильный воин! – словно в сладком сне, охваченная лёгким трепетом, тихо произнесла Аня. – Сражался на стороне «Белых Фениксов». А потом, – она сглотнула, глядя оценивающе на меня, затем с сожалением на свою команду, – перешёл в «Слигорло». А вот этот, Серафим… Ор-рёл… Не нравится мне.
– Главные у них двое: Варяг, вишь, парень высокий и худой, чернявый, и Ехидна Ополонская! – указал Фобос (Вячеслав) утолщённым концом деревянной дубинки. Он изображал гоблина, подобревшего, перебежавшего на сторону света. – Варяг всегда защищает Ехидну, если мы победим, я заберу её.
– А если проиграем? – заинтересовавшись, спросил я.
– Олаф заберёт Пантеру или Рокка в рабство! – с дикой радостной улыбкой ответил Фобос и, выдув большую белую струю дыма изо рта, выкинул окурок. Разминался, делая упражнения руками. – И тебе советую… ты кто?
– Не будет «если»! – раздражённо ответила Рокка. – Придумал имя? Живее, Сень!
– Я… – мысли мои заметались в поисках подходящего. Окунувшись в детство, вспомнил прозвища, которые давал себе. – Капитан Сталь!
Снарядили меня быстро, я стал похож на пёстрого воина-попугайца. Капитана попугайских войск Саймена Стальные Бивни! А если серьёзно – на средневекового боевика-ополченца, комбатанта. Смешно смотрелись на мне не совсем подходящая по размеру кольчуга и рогатый шлем бедного викинга Эваласа Праздного, который заболел гриппом и «праздновал труса». Единственное, что мне нравилось – его длинное деревянное копьё, разрисованное непонятными символами и мифическими созданиями. Пожалуй, они и напоминали мне детство, проведённое за чтением всевозможных сказок.
– Внимание, правила! – громко объявила Рокка, выйдя из строя и встав впереди «Белых Фениксов». Её траснформерский «доспех» скорей напоминал одеяние старухи – киберпанка из будущего, а не великолепную броню Автоботов. (Какое отношение трасформеры имели к Толкиену? – озадачился я. Спрошу…) – Находим жезлы и расставляем их в нужном порядке. Карту сюда! Запоминаем каждый свой…

– Капитан Сталь, запоминай золотую секиру, потом никто не даст карту… – пригрозил кулаком Вячеслав – насторожившийся гоблин Фобос. – Пойдёшь со мной наверх сразу, будем скидывать врагов и получать очки!
Помимо страждущих боя воинов на поле находились три бесстрастных судьи. Существа, не тяготевшие ни к одному, ни к другому клану. Архангел Михаил, Аватар Сильма и главный из них – Валар Эру. Первый медленно пронёс красиво и чётко нарисованную карту местности перед нашими лицами. Разноцветными символами изображались закопанные в снегу жезлы силы, а тонкими длинными стрелками указывались места, куда следовало их водрузить.
Команда противника скрылась за горой-замком вместе со вторым судьёй.
– Когда бьют, бей в ответ и защищайся! – закричала Рокка, подняв меч. Голос её стал грубым и хриплым, зазвучала в нём ярость дикая – предвкушение крови, победы и добычи. Сквозь наслоения цивилизации в остальных тоже проглянуло нечеловеческое буйство. На глазах они превращались в мифических существ, в тех самых, которых любили в художественных книгах и в анимэ, – решительных и страстно желающих боя, неистовых и полных мстительной отваги.
– Беснуйся, беснуйся, Капитан! – бросил гоблин Фобос. Парень нервно проводил рукой по лицу, словно стирая с него человеческую сущность.
С волками жить – по-волчьи выть! Я тоже задёргался, как безумный, затанцевал танец сумасшедшего, загоготал, раззадоривая себя, как делали соратники. Зарычал голодным псом, дал волю дикарству и тому затаённому, что порой придавало сил и вдохновения. И вправду – мышцы налились, обуяло горячее желание стремительного и победоносного боя. Мы ожидали сигнала судьи.
Из-за горы послышался многоголосый крик – вопли противников. По команде мы рванули врассыпную. Кто помчался на гору вместе с гоблином Фобосом, кто побежал кругом. Я потерял Рокка из виду. Даже не знал правил ведения боя. В каком случае тебя удаляют с поля? В каком ты зарабатываешь очки?.. Фобос, Кедрик Донигартен, я и многие другие с трудом забрались на гору. На ней уже приготовились обороняться враги. Выставив оружие для удара, мы с криком мощно ударили по ним.
– Погибни! – меня попытался скинуть невысокий парень моей комплекции, но я бросился ему в ноги. Жмурясь от поднятой снежной пыли, сбил его. Затем столкнул вниз – на остальных усердно забиравшихся. Фобос, получив по руке деревянным мечом, вскрикнул и переложил дубинку в здоровую левую руку.
– Пять минут! – взревел он отчаянно, борясь с крепышом – приземистым бородатым гномом. Я смекнул: после удара по конечности пять минут не имел права её использовать. Откуда ни возьмись появились враги, окружили нас. Мой шлем предательски съехал на глаза, поэтому я ослеп, не думая, бил куда приходилось. В запале боя азартно выкрикивал какие-то воинственные слова. Попадал оружием по мечам и дубинам противника – рычащего, гаркающего и проворно отбивающегося. Снизу напирала подмога, и нас начали толкать на врага насильно. Поправляя шлем, я вдруг заметил, что Фобос покатился вниз, а Кедрик Донигартен лежит, прикинувшись мёртвым. Его меч держал Олаф, этот огромный парнище-буйвол. Ухмыляясь, он кивком вызвал меня на дуэль. Соратники Ледяного рыцаря, перебрасываясь словами, торопливо спустились, остался только Серафим, который прикрывал спину друга и смотрел по сторонам, приготовив оружие. Внизу кипел бой: толпа рубилась с толпой. Одни падали в снег и отлёживались, вскрикивая. Другие, перемешавшись, звенели кольчугами, извивались, атаковали, колотя попавшихся под руку. А когда защищались, вопили, как умалишённые, и глухо бранились. Рокка… Она неслась со стороны озера в сопровождении Мирки, Лотриэли и других, держа длинный изогнутый чёрный жезл. Больше я не наблюдал за ней, но чувствовал, что её взгляд был прикован ко мне. Спохватился я поздно – Олаф рванул на меня громадными скачками.
«Лишь бы не опозориться!» – молнией пронеслось в моей голове. – «Заслужить признание Рокка, покорить Аню!»
– Смолоти! – бросил вслед Олафу Серафим, напав на двух девчонок, которые забрались на гору.
Я побежал на Олафа, прижимая локти к бокам, воздух погукивал в ушах. Ледяной рыцарь, отбив выставленное оружие, налетел боком и снёс Капитана Сталь, как болванчика. Я опомнился только внизу, когда скатился к башне замка. Ослабев, лежал и тихо наблюдал за боем, поражаясь, насколько неистово шла борьба за жезлы:  удары следовали за ударами с непостижимой быстротой. Темнели на снегу десятки следов, виднелась и кровь.
Широкой полосой бледно-алой туманности вокруг заходящего солнца горела половина неба. Снежные вихри, лёгкие и нежно-рдяные, как часть небес, продолжали яриться в прохладном полупрозрачном воздухе.
– Ву-ву-у, – возглашали они низко и протяжно.
– Арж-ж! – высоко рокотала мощная турбина нелепого над средневековым полем боя пассажирского самолёта, на тёмно-сером брюхе которого мигал яркий золотистый огонёк. Озарённый светом заходящего солнца, самолёт темнел, походя на окаменевшую птицу, и здорово было воображать, как в ней сидят пассажиры и думают о конце пути. И как тоскливо, что они не знают о том, кто лежит внизу и наблюдает их из холодного сумеречного мира.
Кто-то рядом гулко стукнул подошвами. Мой разум и свежеобретённый горький опыт подсказывали, что не вставать – лучшее, чем я могу помочь друзьям.
– Поднимайся! – чей-то голос прозвучал резко, словно удар бича.
Я увидел Пантеру, которая гордо улыбалась. Она протянула мне руку и помогла подняться:
– Рокка любит сильных воинов, она говорила о тебе! Смотри! – Пантера, повернувшись, указала в сторону озера.
Устало отряхнув снег со штанов, я потёр мокрый лоб и увидел, как серо-белые дымки из деревенских труб ровно текут ввысь, смешиваясь с мягкой карминной мглой неба.
– К оружию! – призвала она.
И мы побежали к озеру. Оттуда гора и замок казались умирающим могучим воином, утыканным стрелами – жезлами силы. В его рот – арку замка – неустанно забегали, а из ушей – отверстий в башнях – с весёлым криком выталкивали то одного, то другого человека. Выпавший головой вниз подёргивал конечностями и после задорной агонии затихал навечно…
Последние жезлы, хитро спрятанные, находились в лесу. Туда быстро отправились судьи и воины, не занятые общей свалкой. В берёзовую рощу за озером рванула и Рокка с Лотриэлью Северной и Миркой Зеркальной. Крылатый Деймон и другие остались задержать Варяга и часть отряда противника. Три последние точки намеревалась поставить предводительница нашей команды. Добраться до жезлов было нелегко. Судьи схоронили их под снегом. Свернув с узкой дороги, я и Пантера догнали Мирку и Лотриэль. Усталые воительницы встали живой преградой противнику. Они утопали в снегу по пояс.
– Вы – мои! – нагоняя нас, загоготал Серафим. – В рабство! Мои маленькие рабы!
– В атаку! – на бегу горланили тролли из команды противника. – Олаф на месте…
Я усердно заработал ногами и руками, едва ли не пополз в липком снегу. Шёл в правильном направлении: кто-то уже проходил здесь. За мной, громко и сбивчиво дыша, двигалась Пантера. Сзади слышались воинственные крики – наши задерживали злодейский отряд, не давали пройти за нами. Наконец я и Пантера выбрались на поляну. В неверном свете показавшихся звёзд и луны я различил большую фигуру Олафа, этого ненавистного рыцаря. Склонившись, он держал Рокка, придавив её руки к земле. Что-то тихо говорил. Девушка почти не сопротивлялась. Ревность проснулась во мне, в груди зажгло. Выставив копьё, я сосредоточенно двинулся на него.
– Погоди ты! – шепотом бросила Пантера. – Окружим.
Но я не хотел ждать. Краешком глаза парень увидел меня, но по-прежнему его внимание было приковано к Анне. Оставалось несколько шагов, Ледяной рыцарь развернулся, парировал мой удар. Я вцепился в него мёртвой хваткой. Некоторое время мы тяжело боролись в глубоком снегу. Снег летел в глаза, щипал щёки, тая на горячем лице. Мы боролись за женщину, дерзкую и необычную, сражались хоть и не в полную силу и не насмерть, но сердито, отчаянно. Ему оставалось только разбить мне голову или сломать руку, чтобы я отпустил.
– Отпусти! – зло пробормотал он. – За себя не ручаюсь!
В глубине души я знал, что здоровяк Олаф – добрый и вряд ли разозлится настолько, чтобы нанести мне серьёзный урон, ведь это всего лишь игра. Ослабив хват, Ледяной рыцарь тяжело вздохнул. Подняв меч,  медленно выпрямился. Блестели его глаза, он смотрел с надменным снисхождением, а потом сплюнул на снег. Шмыгнув носом, Олаф не без труда зашагал по искристому снегу к Серафиму и другим, нашим и чужим, вымотавшимся и потому молчавшим. От его мощной и чёрной фигуры веяло ленивой силой.
Ощущая приятную слабость в теле, я переводил дыхание. И, наконец, пошёл за ним.
– Свершилось! Сбор и подсчёт! – донеслось со стороны озера. Высоко в звёздное небо взлетела ракета, окружённая пёстрым сиянием, вспыхивающая ярким то красным, то жёлтым светом. Бах – она разорвалась на множество мелких искр и погасла.
Торопясь, мы собрались возле замка-горы. Судьи вели подсчёт. Архангел Михаил, Аватар Сильма и главный из них – Валар Эру спорили, кому же отдать победу.
– «Фениксы» победили – у них больше очков! – заявил Михаил Архангел. – Последние жезлы водрузил их предводитель!
– Не важно, кто водрузил последние, – возмутилась Сильма Аватар. – Очков у «Фениксов» не намного больше. А количество водружённых жезлов меньше, чем у «Слигорло». Вторые лидируют.
– Молчать! – бросил Эру севшим голосом. В темноте, пронизанной лунным светом, светились белки его узких глаз. Заметно похолодало – из большого носа Валара вырывались толстые струи пара. Вдыхая похолодевший воздух, он хрипел, точно конь. Трудно ему было определить победителя. – Не вижу смысла кому-то отдавать победу! – заключил он устало. – НИЧЬЯ!
– Как ничья?!
– Не хотим!
– Тогда устроим бой на мечах, – закричали «Белые Фениксы». – По очкам посмотрим!..
– Сложно выявить победителя, – бросил Варяг. – Судьи могут ошибиться! Пусть решат: кому достанутся рабы!
Заискивая самодовольно, гоблин Фобос предложил:
– Проголосуем за то, стоит ли судьям определить рабов! Приз-то никому не нужен!
Начали голосовать, поднимая руки. Рокка замерла, пристально глядя на Олафа. Её вид выдавал страстное желание стать наконец-таки чьей-нибудь леди. Тут я невольно представил, с какой радостью и восторгом она примется выполнять капризы здоровяка. С каким удовлетворением преподнесёт ему кубок вина и как ласково и покорно улыбнётся, не отводя сверкающего взгляда. А потом… он посадит её себе на колени, как живую игрушку, и начнёт играть… Нет, этого я точно не мог допустить.
«Она хотела уйти с ним», – подумал я разочарованно. – «Хотя… он сильней и круче меня. С ним ей будет лучше.»
Участники команд быстро сбежались в две плотных группы и зашептались между собой.
– Решили?! – зажёг бенгальский огонь Михаил Архангел. Освещая лица «Белых Фениксов», он подставил ухо Сильме. Девушка словно изнемогала от удовольствия, подскакивала на месте, как маленькая пушистая собачка, радующаяся возвращению любимого хозяина. С ехидной усмешкой она что-то прошептала Михаилу. Архангел надменно улыбнулся, снисходительно поглядел на Пантеру. Та замерла в ожидании.
– Рабыня Ледяного рыцаря! – заключил Валар Эру, подняв свой короткий жезл, обёрнутый фольгой.
– Бль… – осеклась Рокка, сильно топнув ногой по снегу, и резко отвернулась от «Фениксов». Она выглядела рассерженно и жалко. Дошла очередь выбора до неё.
– Выбирай! – сказал Михаил. – Есть замечательный воин, сильный и горячий, – Патогон…
– Выбрала уже! – оборвала она недовольно. – Не нравится мне Патогон!
Высшие существа рассудили. Команды обменялись участниками, ставшими рабами. Возле горы-замка мы и расставались. Пожав друг другу руки, обнялись, похвалили силу и находчивость противника. Олаф крепко сдавил мою руку, чувствовались в его пожатии уверенность и превосходство. Парень повёл за собой Пантеру. «Слигорло» быстро пошли вдоль леса через дорогу, а «Фениксы» последовали в избушку за озером. Наш отряд лишился Фобоса, Мирки Зеркальной, Пантеры, Кедрика Донигартена и нескольких других воинов. Зато прибыли новые из команды противника. И девчонки, и мальчишки. «Маленькие рабы», как с великим восторгом называл их недавно на поле брани Серафим. По пути ребята зажгли бенгальские огни. В воздухе резкими движениями искрящихся огней создавали причудливые рисунки, как бы таившие волшебную силу. Мы взрывали петарды, стреляли из маленьких ракетниц, орали, а «рабы» понарошку издавали жалобные вопли и трагические горестные стоны.
То, бледные, возникали, то снова скрывались в темноте весёлые и радостные лица: было здорово отчётливо видеть их, счастливые, точно у детей. Ребята пели, шутили, кидались снежками, пританцовывали, прыгали, сражались запальчиво, с какой-то новой силой и появившейся откуда ни возьмись горячей удалью. Стуча мечами, копьями и дубинками, мы разогревались. Только Рокка медленно шла, тоскливо поглядывая на нас. Друзья смутно чувствовали её бунтарскую душу и подбадривали:
– Рокка, мы победили, радуйся, веселись вместе с нами! Пой!
Но она улыбалась натянуто и думала о чём-то своём. Вдалеке по дороге, редкие, проезжали машины, Аня уныло следила за ними.
Поднимавшийся холодный ветер волновал жёсткие и длинные ветки кустов, смахивал снег с берёз. Накрытый туманностью снежных вихрей, лес походил на нечто заповедное, манил взгляд.
На холмах стояли дома. Поднимались столбиками к звёздному небу серо-белые дымки из труб. Растекаясь, они окутывали окрестность прозрачной синью. Пахло дымом. Мы легко взобрались по твёрдому насту в горку и оказались возле изгороди. Из ворот вышел тот самый человек, который обещал нам ланч и вместе с подругой собирал пожертвования перед сражением.
– Привет, жрать хотим сильно?
– Подавай прямо сюда!
– Иду на перехват! – закричал Деймон Крылатый, забежав вперёд всех. Он тащил за собой Энергессу Ситрон – Алинку, самую молодую среди нас. По крайней мере, делал вид, что тащил – она не сопротивлялась. Было заметно, что ей нравится этот симпатичный и немного сумасшедший парень. – А вы… Чёрные Рабы! – он указал на них мечом, хохоча демонстративно и раскатисто. – Вами страшно воспользуются! Вы побледнеете  в рабстве у Воинов Света.
Доносился лай, перебивающий праздные возгласы «Фениксов». Во дворе басовито заливались на короткой цепи два больших чёрных «кавказца». Возле них тявкало щенячье трио, смешное и милое. От грубого голоса родителей они ярились сильней: тявкали чаще, писклявей, подскакивали, помахивая пушистыми хвостиками. В дом мы ввалились бесцеремонно, как настоящие босяки. Кричали, перебивая друг друга, толкались, как дикари, подшучивали и посмеивались над рабами – глумились, так сказать.
– «Когда опускаешься в ад, и ноги твои ступают по раскалённой лаве, уже не выискиваешь прямую тропинку и не обдумываешь каждый свой шаг», – процитировал Деймон Крылатый, скинув кольчугу и шлем за порогом. – Это, кажись, из Джека Лондона! Энергесса, прибери-ка, деточка! Называй меня «Мастер Деймон»!
С наигранным негодованием Алинка вздохнула, принявшись собирать доспехи Мастера Деймона.
Антоха, парень с бакенбардами, худой и лохматый, словно леший, в белой майке и коротких шортах, предоставил свой дворец-избушку для отдыха воинов «Феникса».
– Предки к родне укатили, в Новгород! – объяснил он беспечно, разведя бледными руками, длинными, как шланги, и жилистыми, точно у работящей старухи. – Веселитесь, братья и сёстры!
Он тоже был ролевиком, но в силу обстоятельств в сражении не участвовал. Его супруга, обняв мужа, объяснила причину его отсутствия во время боёв:
– Некому оставить Ванечку, мама только сейчас пришла и взяла его…
Сам Антоха работал помощником машиниста и времени на «Игры Богов» у него иногда не находилось.
У входа выросла пёстрая гора сумок, набитых экипировкой, вешалки оказались завалены пуховиками и куртками. Остальную одежду ребята кидали в общую кучу в комнате родителей Антона.
В доме пахло только что приготовленными салатами, нарезанными цитрусами, жареной картошкой, солёной рыбой и ещё чем-то, что трудно было определить.
Печь, потемневшая, с облупившейся извёсткой, была натоплена на совесть. От неё веяло добрым спасительным теплом. Кошка, жемчужно-серой окраски, с огромными зелёными глазами, напугалась при виде шальных гостей, вздыбила шерсть, распушила белый хвост.
– Нифига она горячая! – восхитилась Лотриэль, поймав кошку. – Не вредно возле печи спать? Перегреется!
– Пятнадцать лет уж спит, – отмахнулась Галя. – Антоша говорит, что она очень любит тепло!
Рокка, собрав толпу оживлённых ребят возле себя, делала резкие замечания по поводу тактики боя. Неизжитая детская обиженность была чертой её характера.
– Куда бежал, Беорн? – зыркнула Аня так напряжённо и осуждающе, словно пыталась прострелить взглядом. – Если быстро бегаешь, развивай память. А то рванул и забыл, где спрятаны жезлы. Рассеянное внимание не украшает воина! Не забывайте, что нам предстоит битва в Мордоре! Против Назгулов, Барлагов и Саурона! В Киев поедут лишь избранные. Там строго: пятьсот сорок шесть на пятьсот сорок шесть! – горячо рассказывая, Аня задохнулась, облизала пересохшие губы. Быстро набрав воздуха, нетерпеливо продолжила, взмахнув руками. Аня говорила с великим вдохновением, охватившим её всецело. Оно заставляло девушку подрагивать, как будто Анне только сейчас позволили открыть рот, и она пыталась выложить всё то, что накопила за тяжкие годы безмолвия. Горели её глаза, расширенные и посветлевшие, исчезли с лица печальные тени. – В годы Великого Мятежа пятьсот сорок шесть – первый выигрыш того, кто более- менее начал организовывать массовые «Игры Богов». И теперь это любимое число спонсора – сэра Кристального Титана. Отбирать буду, к сожалению, не я, поэтому не обижайтесь, – она понимающе оглядела воинов «Феникса», подмигнула. – Шансы у нас есть, кое-кто, конечно, попадёт в сборную «Бессмертного…
– Легиона»! – не выдержав, пламенно произнесли ребята в один голос. Руки воинов «Феникса» невольно сплелись. Сохраняя молчание, ролевики прислушивались к вкрадчиво-приятному голосу Рокка , но вдруг замолчала и она, заулыбалась загадочно.
Пахло душисто: от мечей и копий – сырой древесиной, ароматом можжевельника – от печки (на ней стояла большая можжевеловая подставка, которую Антон специально смачивал водой), шерстью – от свитеров и рубашек.
– К столу, БРАТЬЯ и СЁСТРЫ! – громко и торжественно позвал Антон.
Без толкотни и споров мы разместились за обеденным столом. Не дожидаясь тоста, разлили напитки по стаканам, кружкам да бокалам. Я жадно хватал закуски, набивал салатом полный рот. Висела тишина, нарушаемая хрустом и чавканьем, производимыми деловитой, сосредоточенной работой челюстей.
– Ш-ш-ш, – тихо слышалось потягивание из бокалов и кружек.
Насытив алчущие утробы, воины «Феникса» завели горячий спор – перебивая друг друга, оживлённо жестикулируя, обсуждали бой. Лица раскраснелись, щёки пылали румянцем, речь становилась сбивчивой, срывалась на крик. Чувства переполняли их души и изливались потоком веселья и неиссякаемой жажды общения. Я наблюдал за ними со стороны – взору представлялась весьма живописная картина. Торвальд – Пашка – в жизни просто выпускник гимназии, пристроился на диване, откинувшись на спинку между высокомерным Деймоном с его рабыней Алинкой, сидевшей на коленях Мастера, и Лотриэлью. Тихо взяв на гитаре необыкновенные по сложности аккорды, слушал себя, думая о чём-то. Расим, приземистый, бритоголовый, молчаливый, вдруг затанцевал около стола под хлопки соратников. Его короткие ноги в ярко-синих штанах мелькали быстро-быстро, подобно полицейской мигалке, издающей стрёкот вместо тревожного сигнала.
– Видели, как я врезала Боту…
Каждый доказывал соратнику, насколько он круто сражался и какую пользу принёс отряду. Забавно было наблюдать и слушать моих друзей.
– А я вправил первый жезл. Почему никто не говорит обо мне?
– Потом побили тебя, как собачонку, потому что!..
– Офигели?!
– Ребята, я сражался с Олафом! – начал я вдохновенно в надежде на похвалу. – Мы с Пантерой отправились за Рокка…
– Ты – настоящий воин, Капитан Сталь! – с чувством произнесла Лотриэль.
Я заулыбался и покраснел.
– Видели, как ты был повержен, – внезапно вклинилась Рокка. Она словно хотела, чтобы соратники осудили и не слушали меня. – Ты – мой оруженосец, и гордись пока этим. Дальше выйдешь на уровень, если будешь действительно достоин.
– Тебя вообще завалили на поляне! – парировал я, закипая от гнева. – Разлеглась, как непонятно что… Квашня!
– Хочешь сразиться, о новобранец? – встала она, сгруппировавшись для боя: втянула голову в плечи, приняла стойку бойца. И походила теперь на воинственного бобра из мультсериала «Крутые бобры», транслируемого по кабельному телевидению.
Воцарилась тишина, замерли даже «рабы», внимательно наблюдая за нами.
– Станешь чепуху молоть, напросишься! – заметил я с наигранным равнодушием, подавив изумление внутри себя.
– Не вижу смысла в этом, – покачала головой Аня и встряхнула руками, словно отгоняя надоедливых москитов. Она улыбнулась иронично и тепло, глядя на меня так, словно я был её любимым, глупеньким ребёнком.
Вскоре мы устали, оттого и разговоры сделались неестественно весёлыми и пустыми. Было очень поздно. Луна совала в окно круглое бессонное лицо, испещрённое темнеющими глубокими морщинами. Отсюда облитое янтарём озеро казалось каким-то украшением, необходимым и горе-замку, и этому пустынному месту возле рощи.
Воины развалились где пришлось, в основном на полу. Антон подкинул в печку дров, и в доме сразу почувствовался прилив тепла. Я лёг рядом с Аней – точнее, это она приказала расположиться поближе. Вымотался я порядком, ощущал такую странную слабость, что, чудилось, тело моё стало невесомым. Однако сон заблудился на середине пути и не шёл. Я шевелил ногами, шарил взглядом, привыкая к темноте. Аня медленно, с облегчением вздохнула, и хотя лица её и рук я не видел, но знал, что она откинула со лба волосы и смотрит на меня с нежным укором. Наконец, она коснулась моей руки и что-то вложила в неё.
– Спрячь, посмотришь утром, – прошептала. И, точно предупреждая какие-то известные ей одной действия, едва слышно добавила:
– Устала, завтра…
Я спал чутким сном и слышал, как кто-то носил дрова, грохал возле печки, шуршал бумагой, разжигал, кряхтел и, казалось, хотел выругаться. Проснулся внезапно – что-то тяжёлое медленно легло мне на грудь и дышало, как загнанный зверь.
– Не двигайся! – свистящим шёпотом молвила Аня. Очень близко было её нежное улыбающееся лицо. Наполовину освещённое тусклым светом луны, ровно льющимся из окна, оно походило на лик эльфийской женщины из образов Джона Толкина и Роберта Сальваторе.
– Ещё немного, и мы… исчезнем! – сквозило сладкое отчаяние в её тихом дрожащем голосе. Она снова смотрела на меня пристальным блестящим взглядом и видела что-то иное – то, что хотела видеть только она. – О, какое счастье погибнуть в бою! Мы – одни, посмотри…
Я покрутил головой. И вправду: соратники лежали не двигаясь, словно павшие, погибшие… Слышалось только слабое потрескивание углей в топке и прерывистое дыхание Рокка. Нет, кто-то тяжело повернулся на бок, вздохнул последний раз… На миг показалось, что лишь мы остались в живых и тоже погибнем, присоединимся к душам соратников. Мурашки побежали по коже, я поёжился и сглотнул – жутко! Умирать не хотелось!
– Сейчас враги придут и добьют, пусть идут, лежи, лежи, мой верный оруженосец! – протянув руку, она погладила пальцами мои губы, коснулась щёк. – У нас есть право… – она захохотала – слабо, болезненно, урывками, – сжала мою руку своими холодными пальцами с длинными тёмно-синими ногтями, сжала так, что суставы хрустнули, – …на последнее желание. Молчи! Загадай, и поцелуй свою Рокка, милый! – попросила она трепетным упавшим голосом. И я поцеловал её неподвижные тёплые губы.
Положив голову мне на грудь, Аня замерла. Замер и я, закрыв глаза. Так приятно было засыпать с этой тяжестью на груди.
Занялся скупой рассвет. Посветлело окно в комнате. Стало холодней. Открылась скрипучая дверь, снаружи слышались бодрые голоса ребят и глухой стук ботинок по заиндевевшему полу холодной веранды.
Я неохотно встал. Подкрепившись оставшимся на столе, надел полушубок и вышел.
– Соня пришёл! – бросила Рокка недовольно, кривя рот. – Оруженосец, принеси амуницию!
Хохотом и криками неодобрения соратники поддержали её.
Вдруг из-за веранды выскочил конь: шерсть его сияла, переливались мышцы, снег брызгал из-под копыт, слышались хруст и фырканье. На коне болтался по ветру ремень недоуздка.
– Лови! – весело кричал Антон, догоняя Червонного.
         Некоторое время я с интересом наблюдал картину: резвящийся жеребец и пытающийся его усмирить хозяин. Вспомнились фигуры на Аничковом мосту в Питере. Наконец, молодой жеребец покорился и смирно направился в стойло.
– Скоро возвращаемся! – загоготали «Фениксы», когда Антоха поймал Червонного.
– Классный конь! У меня мечта – организовать сражение конницы. Только где в городе найдёшь столько животных? – поделился Антон.
– Да, будет непросто, – согласился я.
Вернувшись в дом, забрал вещи Рокка и вынес на веранду.
На далёких холмах у горизонта розово светился лес. Небо было чистое, без единого облака, а снежное поле за ледяным озером казалось безграничным.
Отдохнувшие, полные сладкой свободы, под бирюзовым небом мы возвращались в город. Провожая Аню, я молча слушал её.
– Не звони мне пока! Скоро великий бой, нужно подготовиться, – предупредила она пламенно. – Через три дня сбор, – Аня нервничала, её колотил озноб. Она то и дело прижималась ко мне, искала хотя бы мимолётного спасения в моих руках, обнимающих её плечи. – Позвоню тебе через неделю, а может, позже. Смотрел «фишку»?
– Не успел, – виновато ответил я.
– Дома глянешь. И помни!.. – вдруг остановилась она, хмуро посмотрев на угол своего дома. – Это серьёзно! Иди, не оглядывайся. Обернёшься – потеряешь!.. – скривив губы, она отвернулась. – Нет, вещи унесу сама!
Я ушёл, не оглядываясь. Торопливо удалялся к остановке, представляя завтрашний напряжённый рабочий день –  пытался тем самым подавить в себе противоречивое чувство. Голос души, ясный и сильный, кричал, едва ли не бичевал меня: «Вернись и открой свои чувства». А голос разума настойчиво заглушал первый: «Ты что? Она говорила: не оглядывайся!».
Забравшись в «Газель», я сидел, боясь пошевелиться. Моим телом владел озноб, а мыслями – необычная девушка, воин, предводитель отряда «Феникса» – неистовая Рокка.
Дома  залез под одеяло, радостно и с любовью рассматривал вышитую на нежно-белом платочке сине-красную эмблему клана Автоботов. Я крутил её и так и этак, мял в пальцах, вдыхал сложный приятный аромат. С носового платка хитро и загадочно улыбалось большое квадратное лицо трансформера, щурились острые глаза. А мне, с поднявшейся температурой и головной болью, чудилось насмешливое и милое лицо Ани. Она взглядывала на меня быстро, искоса, со странно необидной, очаровательно-надменной жалостью, а затем снова исчезала в зыбкости. И я продолжал ждать и надеяться, словно это ожидание было моим исцелением. К подарку прилагалась записка, небрежно сделанная гелевой ручкой, разрисованная неизвестными мне символами и смешными рисунками героев из анимэ:
«Хай, мой верный оруженосец рыжий Сенька! Буду кратка! Или нет?! Не знаю, как получится)))) Когда я была маленькая, то всегда ждала от отца подарок – красивого трансформера. Не важно, лидера ли Автоботов или главу злых Десептиконов, но мне хотелось обладать этим большим и сильным роботом. Оптимус Прайм и Мегатрон – антиподы, и нельзя сказать, что кто-то из них на самом деле злой, а кто-то добрый, они оба сражаются за то, во что верят. Не обязательно… папа мог бы подарить и другого трансформера, например, Родомеса или механика Офена… помнишь, который чинил роботов, плохих и хороших, для него это было неважно, он просто выполнял то, что у него лучше получалось! Ладно, проехали! Замолчи, не говори и не думай!.. А то пну! )))
Но (((( отец ушёл, когда умерла мама. И теперь он в другом городе, негодяй! Я сейчас не знаю, что бы сделала и сказала, если бы встретила его случайно на улице. Так… А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙ МЕНЯ!..».
Я прочитал эти слова несколько раз, исходила от них какая-то потрясающая сила, необычная энергия.
«Теперь я бы не отказалась от красивой игрушки, которая порадует, будет стоять на окне и напоминать: «Пора писать новый комикс, пора работать, моя РОККА!».
КОРОЧЕ! ЧИТАЙ ВНИМАТЕЛЬНО!:::::::::::
Теперь я хочу поиграть с живой игрушкой. ДА! Нужен живой трансформер. ТЫ! Ага, испугался? Правильно, сына, бойся госпожу Рокка, она… то есть Я – очень злая! Победили мы или проиграли, но ты – мой слуга, ясно?! Накопилось во мне… о-о, лучше не спрашивай, новобранец, ха-ха, ты и не спросишь! Ты же мой слуга, а слуги не спрашивают! Придёшь ко мне и скажешь: «Вот он, ваш слуга, делайте со мной что хотите, госпожа Рокка!». А нет, скажешь… хотя там видно будет. Зависит от моего настроения! ПОНЯЛ?! И НИКАКИХ, СЛЫШАЛ?! До встречи, мой верный оруженосец!»
Внизу стояла графа для моей росписи: мол, с условиями ознакомлен. Оставалось подписаться. Откинув листок, я находился в растерянности. Никто не мог беспардонно распоряжаться мной. Я живой человек, с эмоциями и желаниями. Невозможно: она хотела использовать меня каким-то невообразимым способом. Выместить на мне «силы, накопившиеся в теле». Со сладким страхом я представлял то, что, вероятно, произойдёт со мной в тёмной комнате с беспорядком и тараканами. Что она сделает, чтобы ей стало легче? Удивительно, однако я поймал себя на мысли, что уже томлюсь, скучаю, мучаюсь, хочу, чтобы это произошло скорее. Аня и Рокка – одинаково были дороги мне. И огорчить кого-то из них означало предать и себя.
Дни в ожидании неведомого тянулись медленно. Я смотрел японские мультфильмы, захватывающее анимэ, замечал в героях Анины черты, видел Рокка – неистовую, непредсказуемую, сильную, страшную в гневе или – внезапно, будто напоследок, перед смертью, – добрую и ласковую…
«Почему до сих пор не скачал её комиксы и не прочитал их?» – мучила мысль. Я чувствовал себя раззявой. – «Скоро встречусь с Аней и попрошу скинуть всё до последнего мегабайта, прочту с удовольствием!»
День, второй день, третий… Я шёл на работу, видел одиноких дворничих и вспоминал Аню. Вёл урок, торопливо карябал по доске кусочком белого мела, сбивчиво объяснял непослушным детям материал, не мог сконцентрироваться, а перед глазами то появлялось, то исчезало лицо Ани. На перемене проверял телефон: не пришло ли сообщение от неё, не звонила ли? Нет, проклятие! И я опять терзался. Возвращаясь домой, судорожно припоминал, сколько дней она просила не беспокоить, ходил по комнате, заклинающе глядел на мобильник, а тот, словно мёртвый, лежал – не загораясь, не вибрируя, не играя.
Перед сном я вытаскивал мягкий платочек и восторженно разглядывал его снова и снова. Вдыхал ослабевший аромат. Перечитывал записку и мечтал, а потом не мог спать, растревоженный и возбуждённый.
«Вместе с верными воинами Рокка сражалась в Мордоре, в мире злого Саурона, побеждала тяжёло и мучительно, служила Свету!» – с этими мыслями я пытался уснуть.
Кое-как дотерпел  – прошло больше недели. Можно звонить. Будь она в Киеве или в Америке, всё равно поговорю с ней, узнаю, как чувствует себя моя госпожа Рокка. Позвонил, услышал возникшую подозрительную тишину в трубке, замерло моё сердце.
«Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания», – равнодушно проговорил автоответчик.
– Блин!.. – я чуть не выругался, покраснев. Набрал второй раз, но с другой сим-карты. То же самое.
Жаль, что не попросил номера телефонов её знакомых. Узнал бы и вмиг успокоился. Оставалось ждать. Но сколько можно?! Я не находил себе места. Опять прошёл день, второй день, третий… Вторая неделя. На третью я собрался приехать без предупреждения и сделать сюрприз. Придя в «Детский мир», долго выбирал красивого большого трансформера. Взял из пёстрых, интересных и дорогих, способных трансформироваться в три объекта. Этот – мог быть истребителем, танком и тягачом. Оружие – бластер, ракетница, меч – шло к нему отдельно, в комплекте с дополнительной экипировкой для выживания в опасных условиях.
К моему удивлению, добрался я на окраину без пробок – судьба благоволила. На радостях забежал в туннель, уже не казавшийся столь мрачным, потому что тут жила Аня. Вышла навстречу та же старуха. Покрутив лампочку, проговорила заунывным печальным голосом:
– А-а, милости просим, друг… на девять дней…
– Что? – голос мой дрогнул, а сам я, словно увидев страшное привидение, замер и прислушался. Почувствовал, как струйка холодного пота побежала у меня по спине, зудя между лопаток.
– Проходите.
В комнате Анны, хорошо прибранной на этот раз, стоял небольшой накрытый стол, и гости сидели за ним молча. Тихо жуя и попивая компот, они лишь мельком взглянули на меня. Фобос повторял одну и ту же фразу – задумчиво и в каком-то растерянном ужасе:
– Нас не было рядом. Мы не могли…
Я сел с Олафом. Великан сгрёб своей ручищей мою, хрустнувшую:
– Здравствуй… ничего не говори…
Теперь это был вовсе не Ледяной рыцарь, бравый и мощный, а глубоко несчастный детина. Подрагивало его лицо. Из-за его широких плеч я увидел фотографию Ани – в записи на открытом ноутбуке.
– Как? Где она…? Почему ОНА?
Ужас перед случившимся застыл во мне, свернулся в холодный комок и потянул в пропасть. Мир сузился и стал чужим и холодным пространством. Охватило тупое забытьё. Сквозь глухую пелену я слушал подавленных, точно заторможенных соратников. Каждый рассказывал то, что узнал от других. Казалось, Фобос, Лотриэль и Олаф объелись наркотической гадости и бредили.
– Какой-то псих решил опробовать настоящий самурайский меч.
– Аня и несколько воинов сборной находились поблизости.
– Что случилось потом? – мой вопрос так и повис без ответа. Что случилось потом, можно было только представить.
Геката лежала на брюхе под табуреткой с ноутбуком. Положив голову на пол, поджав лапы, пристально глядела перед собой прищуренными глазами. Не знаю, понимала ли она весь кошмар происшедшего, но была неподвижна.
Ани – нет! АНИ – НЕТ! Всё отчётливее до меня доходил смысл этой фразы. Мозг отказывался верить в правду того, что я услышал. Адской силой тупой скорби, тоски я проклинал того, кого ни разу не видел. Смягчая накипевшую злобу, текли слёзы. Плакал не я один. Холодным и липким кольцом печаль облегала комнату, давила.
– Запиши свой и-мейл, э, как там тебя? – попросил Фобос, шмыгнув. На покрасневших щеках Вячеслава высыхали слёзы.
Закивав, я кое-как написал на клочке бумаге – дрожали руки. Положив трансформера на ноутбук Ани, я торопливо выпил горькую рюмку и пошёл восвояси.
– Постойте, возьмите на память! – крикливо и жалко бросила старуха мне вслед.
Была у меня памятка... Я не обернулся.
Зазвонил мобильный телефон. Не глядя на экран, я принял вызов.
– Сеня, ты где? – прозвучал в трубке встревоженный голос Елены. – Мне плохо, хочу тебя увидеть.
– Неужто вспомнила обо мне? – недовольно ответил я. Ответил не сразу, а лишь бессмысленно пошарив взглядом по пятиэтажкам, ставшим как будто пустыми.
Уходил быстро, отчаянно, хрустя искрящейся на солнце снежной массой. Не верил, что исчезла хитроумная и прекрасная Рокка. Не верил, хотя друзья считали её погибшей. Я думал, что она осталась в Киеве, познакомившись с воином воистину сильным и соответствующим её идеалу. Избрала настоящего СТАЛЬНОГО ВИТЯЗЯ, бунтаря, как сама, и почти неуязвимого лидера Автоботов – Оптимуса Прайма. Сидевшие за столом – слабаки. Олаф и другие – глупцы, которые повелись… Не хотела Рокка огорчать их, не хотела говорить правду… Тихо и незаметно она исчезла, оставив осадок страха и тревожного ожидания.
Через несколько дней в пространстве моего файлообменника появились комиксы Ани, присланные Фобосом. Завершённые произведения и те, которые она только начала. Читал их с большим интересом, внимательно как ничто и никогда в своей жизни. В каждой картинке была Аня.

Уезжая далеко на север на новое место работы, я по-прежнему не верил в смерть Рокка. Может, и хорошо, что не сходил на кладбище, где лежала Анна Сергеевна Красина. Думая о ней, я всегда возвращался в своё прошлое. Вспоминал себя – стремительного, подвижного, с такими приступами беспричинной радости и живости, что даже не верилось теперь, что я мог быть таким когда-то. Да, я оставил себе символ клана Автоботов и не забыл о нём, и его магия помогала мне в трудную минуту. Ох уж эта таинственная Рокка… Я так и не узнал, какая связь была между Толкином и трасформерами… «А-Рэ-Лэй» – на языке эльфов, выдуманном Джоном Толкином, означало «Я ухожу». Об этом мне рассказал знаток древних языков с кафедры языкознания, человек необычайно сведущий. Девушка, шепчущая избранному мужчине «А-Рэ-Лэй», посвящала его в сокровенное. Этот мужчина одновременно радовался и грустил – «А-Рэ-Лэй» произносилось лишь раз, и потом женщина, познавшая истинное счастье, исчезала навсегда. Существовала легенда о воине по имени Арэ и девушке Лэй, которые вопреки запретам их бессмертных родов ушли вместе. В Элизиум.
Когда было тяжко и не ладились дела, а душой овладевала меланхолия, я думал о бравой Рокка. И светлые воспоминания вмиг оживляли меня, улыбалось перед моими глазами её хитрое скуластое лицо:
– А-Рэ-Лэй…