Когда-то я был крут.
Я говорил, что хотел, и ставил, что хотел. Вы слушали мою станцию, предвкушая встречу со мной. Вы ждали, что я отмочу/выдам, объявившись через очередные три песни.
Теперь же – иначе. От моей крутизны осталась лишь запись в трудовой книжке - «ведущий музыкальных программ». Проще – ди-джей. Но это неправда. Никакой я не ди-джей. Я - прокладка между песнями. Винтик в палёвом китайском механизме. В любой момент меня можно вывинтить, швырнуть в мусорную корзину и заменить на новый.
Пришло новое время, мой друг. Оно привело с собой новых людей. Новые люди сказали, что у них есть идеи. И – началось.
Одного из новых людей звали Карл. Его представили мне и моим коллегам как музыкального продюсера. Отродясь такой должности на станции не было. Но в тот день она появилась. Ибо возник Карл – племянник владельца холдинга, к которому моя станция имела честь принадлежать.
Карл сообщил, что на днях он вернулся из Америки и привёз целый баул книжек о радио. Теперь он знает, как сделать из моей станции самую прогрессивную, самую современную.
Карл подробно объяснил нам, что анархия в эфире – это весело, но не профессионально. Ди-джей не должен быть обаятельным болваном извне, заявил Карл. Ди-джей – практически плоть от плоти музыкального полотна. Музыка первична. Не растекайтесь мыслью по древу, не делитесь своими переживаниями, для слушателя Вы – никто.
Странно, подумалось мне. Когда меня бросила подруга и я рассказал об этом в эфире на концовке «All you need is love» и вступлении «Road to hеll», телефон в студии едва не сгорел от звонков.
- Вам звонят дауны, - авторитетно объяснил Карл, - основная масса людей просто слушает радио. Слушает и получает удовольствие. От музыки.
Все согласились с Карлом. Клетчатый баул, набитый американскими книгами о радиоделе, не оставлял сомнений в правоте его слов.
Мы стали говорить кратко и исключительно по делу. Погода, время, название станции, имена исполнителей. Три раза в час. Выходы строго хронометрированы. Начало часа – пять секунд. Середина и конец - не более пятнадцати.
Карл впадал в экстаз от результатов затеянной им перестройки.
- Наконец-то наше радио стало профессиональным! – воскликнул он однажды.
И не заметил при этом, что профессионализм радиостанции вмиг обернулся смертной тоской. Слушать мою станцию стало скучно.
Через полгода Карл ушёл – холдинг был поглощён мегахолдингом, и радио обрело нового продюсера. На этот раз генерального.
Продюсера звали Марк. На первой же встрече с коллективом он с гордостью продемонстрировал последней модели ноутбук.
- 50 процентов памяти занято электронными книгами об основах радиобизнеса, - сообщил он, - это – французские книги.
Марк был весьма компетентным парнем. Послушав два часа эфира, он огласил диагноз:
- С форматом всё в норме. Песенный темпоритм – на вполне допустимом уровне. Хронометраж ди-джейских выходов идеален. Но, друзья, наблюдается дефицит креатива.
- То есть?
Вопрос принадлежал мне. Я уже понимал значение этого заморского словечка – креатив, но профессиональная любознательность требовала более предметного разъяснения.
- Алексей, кажется? – уточнил Марк моё имя.
- Да, - подтвердил я.
- Поясню на примере одного из твоих выходов. Вчера, в 16.00 ты объявил время, имена трёх исполнителей…
- …название станции и частоту...
- Правильно. Но креатива-то при этом не было!
- А как я мог скреативить, если всё, что я произнёс, я произнести обязан, и на всё про всё у меня пять секунд?
- Ты мог, должен был добавить что-нибудь от себя. Так сказать, дать человечинки… Например… Потанцуем!
- 16.00, Марк. Понедельник. Измождённые офисные труженики из последних сил тянут трудовую лямку. Какие могут быть танцы?
Бросив на меня взгляд недовольный и недоумевающий, он перешёл к обсуждению следующего вопроса…
Так хронометраж был оплодотворён строго форматизированным креативом. Никто из ди-джеев уже не помышлял рассказать о чём-то интересном, тем более, жизненно важном. Ди-джеи чирикали о ярко сияющем солнышке, призывали отдыхать в разгар рабочего дня и наслаждаться хорошей музыкой. Стадия тоски на радио закончилась. Наступила эра глупости.
Сотню раз я внушал себе мысль, что так надо. Что все ведут эфир, как предписано свыше, и я должен вести его точно так же. Есть правила игры, нужно им соответствовать. Как на заводе – пришёл, оттрубил свою смену и ушёл. А в конце месяца получил свои бабки. Что может быть проще?
Моя смена длится шесть часов. С 18-и до 24-х. Каждый будний вечер я прихожу в студию, надеваю наушники и заставляю себя улыбнуться. Это – старинный ди-джейский трюк. Улыбка изгоняет из голоса печаль. Она заставляет поверить Вас, что у того парня, то есть у меня, в жизни всё отлично. Он получает большие деньги, у него нет никаких проблем, он весь из себя - образец позитива.
Всё это ложь. Последний год я ощущаю себя здесь достаточно скверно. Я чувствую, что превратился из хозяина эфира в его раба. Каждый раз, улыбаясь перед микрофоном, я становлюсь неестественно позитивным олигофреном. И наконец-то, слава небесам, под всем этим бредом я подвожу финальную черту. Ставлю жирную точку в конце своей радийной карьеры.
Через некоторое время вступит в свои права последний час моего эфира. Станцию покинет последний мудак по имени Марк. И с Вами один на один останусь я, последний ди-джей. Коллег моих, увы, уже не назвать таковыми. Они привыкли и смирились. А смирение с убийством профессии не по мне.
Я буду разговаривать с Вами так, как разговаривал раньше. Из эфирного автоответчика я вновь превращусь в Вашего собеседника.
Я расскажу Вам, что профессия ди-джея умерла, и призову покинуть мою волну. Потому, что Вы, представитель целевой аудитории пока ещё моей станции, успешный индивидуум среднего класса в возрасте от 30 до 45, деградируете вместе со мной. Нормальный человек. Образованный. А нормальному и образованному человеку не может нравиться, когда с ним разговаривают как со слаборазвитым ребёнком.
Конечно, можно поспорить. Сказать, что радио – не более чем фон. Именно так утверждают мои боссы. И не важно то, о чем говорит парень/девушка у микрофона. Главное, чтобы голос был приятным и позитивным.
Так вот. Фоном может быть шорох листвы за окном. Или шёпот волн на пустынном пляже ночью. Но не может быть фоном трель дебила, пусть короткая, но клинически глупая трель. Рано или поздно этот фон заманит Вас в ловушку под названием штамп. Моя станция – это радио. Сергей Минаев – современная проза. Ваня Ургант – телевидение. Ксюша Собчак – прогрессивное телевидение. Владимир Путин - президент. Всё понятно. Всё проштамповано. Всё на своих местах. И не может быть ничего и никого другого.
И Вы опять не согласитесь. Особенно с пунктом «Владимир Путин».
– В декабре я был на Болотной, – скажете Вы. – Был по той причине, что мне не нравится сложившийся порядок вещей. Я держал в руках плакат. На плакате было написано что-то смешное, креативное про Медведева и кота Дорофея. И про Путина было! Я вышел протестовать! Я желаю, чтобы наше государство вновь встало на демократический путь развития! Я хочу перемен!
Но лучше Вам не талдычить о переменах. Не может требовать перемен человек, у которого вместо духа сплошной фон. Перемены нужно начинать с себя, это азбучная истина. Не становитесь материалом для формирования контента. Не превращайтесь в целевую аудиторию. Оставайтесь самим собой. Оставайтесь человеком.
Всё это я готов Вам сказать практически сейчас. Примерно через две – три минуты, когда доиграет песня и уйдет Марк. Вот он, кстати, шествует по коридору. Довольный и улыбающийся, гламурный и позитивный. Заходит.
– Алексей…
Сейчас он пожелает мне хорошего эфира.
– Прежде, чем пожелать тебе хорошего эфира, Алексей, хочу предложить одно дельце…
Уволиться по собственному желанию?
– К нам обратился один из наших клиентов. Нужно провести корпоративную вечеринку. Цена вопроса – три штуки зелени…
О, три штуки зелени! Это неплохо. Это в три раза больше, чем обычно. Даже на Новый год, в самую страду праздников, такие, как я, халтурят за штуку, а то и меньше. Я люблю щедрых клиентов. Всего лишь два часа позора, и ты – счастливый обладатель трёх штук зелени. Они прогонят смертную тоску. Путёвочка в Чехию, новое пальто и айфончик. Почему нет?
Я согласен. Откладываю свой демарш. Временно. Потерплю, помучаюсь месяцок, а потом рубану правду-матку. И никому не будет пощады.
Ну, а пока… Цифры на мониторе сигнализируют о том, что шлягер Фила Киркорова подходит к концу, и на «хвосте» его я заряжу Вас позитивом.
20… 19… 18…Я надеваю наушники, расплываюсь в блаженной улыбке и нажимаю кнопку микрофона на пульте:
– Добрый вечер, друзья! Это был Филипп Киркоров, и я – Алексей Веселов! В Москве 23.45, четверг заканчивается, пора расслабиться и потанцевать! «Абба», Кай Метов и «Эйс оф бейс» впереди! Взгляните на мир па-а-азитивненько!
По-моему, я уложился в 15 секунд. Я, последний ди-джей.
