Сегодня мне исполнилось 88 лет. Но и сейчас в тревожных снах я вижу себя восемнадцатилетним курсантом Ташкентского пулемётно-миномётного училища, досрочно отправленного с маршевой ротой на фронт.
И снится мне переправа через Днепр, взрывы снарядов вокруг плота, столбы воды обрушивающейся на плот, крики раненых и тонущих в холодных водах реки, яростная атака на западном берегу, падающие под огнём товарищи.
Снятся госпитали, в которых лежал после двух тяжёлых ранений, но лиц товарищей по палатам, врачей, медсестёр, вижу смутно, расплывчато.
Война продолжает жить во мне. А куда ей от меня деться?! Я жил в ней. Она живёт во мне.
Но тревожней и страшней этих снов возникает в памяти моей картина, поразившая меня, как удар молнии, как разорвавшийся рядом снаряд. И забыться от этого виденья не могу ни в снах, ни наяву.
Часть наша после тяжёлых боёв и потерь должна была быть выведена за линию фронта для пополнения и отдыха. Но вдруг нас, горстку оставшихся в живых, выстроили на поляне рядом с ротой, только пополнившей пехотный полк.
Двое вооружённых солдат вывели и поставили в центре её парнишку лет восемнадцати, в гимнастёрке без погон и ремня, без пилотки. Обмотки на ногах его спустились до ботинок без шнурков. Под безволосой головой резко выделялись ржаные брови и длинные, как у девушки ресницы. Васильковые глаза изумлённо, непонимающе глядели на стоящих против него строю солдат.
- Первое отделение, выйти из строя! Стать против осуждённого!
Рота смирно!
Приговором военного трибунала за трусость, проявленную в бою, за бегство с поля боя, бросив оружие, рядовой Сидорцов Василий Максимович приговорён к высшей мере наказания: расстрелу, - зачитал приговор капитан, одетый в полевую форму. Лицо его было спокойно. Ни один мускул не дрогнул в лице.
Отделение, на руку! Целься!
- Не убивайте, братцы! Я не хотел! Я испугался! Танк! Этот проклятый танк! -
Не убивайте! Я искуплю! Кровью искуплю! Клянусь мамой! Я ведь совсем ещё не жил! Не уби-вай-те! - захлёбывался он словами. Ворот гимнастёрки и грудь залиты были слезами.
- Мама, мамочка, спаси меня! – Он прикрыл ладонями голову, будто они могли спасти его от пуль.
- Отделение, огонь!
Залпа не получилось - пули пролетели над головой осуждённого.
- Растяпы! - прокричал капитан, руки дрожат? Хотите стать рядом с ним?!
Расстегнув кобуру, он рывком выхватил из неё пистолет.
- Огонь! – Его выстрел прозвучал раньше залпа.
- Не убивайте, люди, не убивайте! - падая на колени и размазывая на лице кровь, кричал он.
- Мамочка! А-а-а!
Тело содрогнулось. Задёргались ноги.
Стало тихо. Только каркали за поляной вороны.
-Отделение, кругом! Стать в строй.
Рота, кругом! Прямо марш! Запевала, песню!
- Артиллеристы, Сталин дал приказ.
