(окончание. Начало в №1/2013)
Наштопаться
Слово "наштопался" относится не к рукоделью, не смотря на его корень "штопать", а имеет переносный, я бы даже сказал, образный смысл, как состояние души и тела после обильного приема пищи: "Ох, как я наштопался!" Далее по теории здесь полагалось похлопать себя по животу, но теорию соблюдать было не обязательно, главное здесь - непосредственная практика.
Этот корень "штопать" уходит корнями в наше непосредственное прошлое - сейчас уже почти никто не штопает. Ну, на самом деле, кому сейчас придет в голову штопать протертые в некоторых местах (особенно не видных) носки!? Это тогда все носили штопанные и перештопанные носки, чулки. Штопать в те времена считалось совершенно не зазорным – так все делали – не ходить же в дырявых носках и не выбрасывать же их из-за "совсем маленькой" дырочки! Так никаких денег не напасешься. Да и где взять потом новые?!
И мне мама постоянно штопала носки, а что – я даже помню тогда были такие специальные деревянные "грибки" на которые натягивался материал с дыркой, а потом на нем эту дырку штопали специальными нитками решеточкой.
Слово "наштопаться" в морально-физическом смысле имело свою собственную специфику, отражающую важную сторону нашей жизни в те времена. В те далекие, сразу же послевоенные времена (после Второй мировой войны, а то еще подумаете, что после войны с Наполеоном) слово "наштопался" было приблизительным синонимом простого и обыденного слова "наелся", но более емким и выразительным и с простонародным, одесским "акцентом". Понятия "наштопался" и "наелся" различались, потому что между ними были две большие одесские разницы. Причем тут была даже разницы в сословиях. Одни – могли "наштопаться", а другие – "наесться" досыта, до отвала.
"Наштопаться" значило просто набить живот простой пищей: картошкой, мясом, хлебом. Термин "нажрался" более применялся не для сильно наевшихся, а для хорошо выпивших, что уже сказывалось на их общественном поведении.
"Наштопался" гораздо более мягкое и мирное понятие. Можно было сказать, указывая на сильно пьяного человека: "Вот смотри, он опять нажрался". "Наштопался" обычно говорили о себе, а не о других. О постороннем можно было сказать, например: "Смотри какой себе живот "наел", нивроку!"
В те времена с продуктами было не очень, чтобы очень, а если по-простому и без литературных изысков, то еды просто не хватало и первой головной болью людей было – как накормить семью. И люди думали не о витаминах и калориях, а как накормить детей, хоть чем-нибудь. Не до жиру – быть бы живу!
Наиболее распространенными продуктами были картошка, малосольная капуста и рыба из родного Черного моря, украинское сало и хлеб. Причем на первом месте - картошка.
А как можно наесться одной картошкой, даже если и с хлебом, ею можно только "наштопаться". Муку, крупу "давали" в ограниченном количестве и с "дикими" многочасовыми очередями.
И эти крупные экономические успехи были уже после "карточной системы", когда все "давали" по карточкам на каждого члена семьи. После получения продуктов продавец из карточки ножницами вырезал определенный "талон", чтобы вы сегодня же не пришли еще раз. Самой большой бедой было потерять карточки и талоны на хлеб и продукты, особенно в начале месяца. Семье грозила голодная смерть. Тогда даже были "карточные" воры. Эта ситуация хорошо описана в фильме "Место встречи изменить нельзя".
Какие-то деликатесы типа копченой колбасы, икры в Одессе можно было достать только в спецмагазинах, работающих только для высокопоставленной прослойки, состоящей из представителей мудрого руководства глупым советским народом. Еще эти яства можно было также достать "из-под полы", но за "дикие цены" и с очень большой опасностью со стороны компетентных органов, обслуживающих эту самую прослойку и одновременно старающихся к ней пристаканиться.
Поэтому понятие "наштопаться" было не партийным (они там, наверху так не говорили), а народным, не смотря на единство партии с народом, и относилось только к широким массам беспартийных из широкого блока коммунистов и беспартийных и охватывало только повседневные, обычные и дешевые продукты, которыми и питался весь народ, кроме этой самой прослойки из этого самого блока, которая всегда была сверху, выходя из низов в верхи, по широко известному принципу – кто был ничем, тот стал всем, оставшись, тем не менее, никем!
Простонародная специфика этого слова в том, что Вы могли "наштопаться" картошкой, но как "наштопаться" икрой?!? Например, красной, не говоря уже о черной! Даже если есть ее ложкой?! Для икры, красной рыбы, сырокопченой колбасы и других деликатесов слово "наштопаться" явно не подходило. Тут сразу же подразумевалась простая "народная" еда. Да и люди простые. Не мог же, например, секретарь обкома партии "наштопаться"?! Это было не по чину, "оне" же были "верхи". Вот простые люди типа моего отца, мастера Одесского Трамвайно-Троллейбусного Управления (ОТТУ), могли так сказать.
За всю мою жизнь в Одессе, как я себя помню, начиная с детства, я не помню, чтобы у нас когда-нибудь на столе была икра или красная рыба, хотя всю жизнь рядом было море – Черное море, "самое синее в мире".
Конечно в Одессе при развитом социализме бывала и рыба, все-таки Черное море под боком – никуда не денешься. Все, что было для нас из моря – это щекастые, но зато костлявые бычки, мелкая тюлька, селедка (со своей, селедочной "икрой" или "молоками", в зависимости от ихнего пола), скумбрия - черноморская, не океаническая, камбала (с двумя выпученными глазами на одной ихней стороне лица), рачки (теперь произведенные в креветки). Бывала на Привозе или "в разносе" и речная рыба от частных рыбаков. Но рыба тоже не подходила для такого понятия как "наштопался".
Любимым блюдом в семье, которое подавалось по воскресеньям утром, была соленая тюлечка с картошкой "в мундире" с лучком и помидором или салатом из помидор с хорошим "крестьянским", а не магазинным пахучим подсолнечным маслом. И все с черным хлебом с маслом. Объедение! До сих пор в моей семье это дежурное субботнее-воскресное утреннее блюдо.
Мы все привыкли все кушать с хлебом и не только второе, но и первое – супы, борщи. На бутерброды брался большой кусок хлеба, тонко намазывалось масло и на него еще могли положить папиросный слой колбасы или сыра, но это "излишество" появилось уже в более поздние времена.
Но, прошло время, пролетели годы, а за ними и десятилетия и у большинства народонаселения уже не стоит вопрос о физическом выживании, голодании (разве, что только лечебном), недоедании. "Жить стало лучше, жить стало веселее" и это действительно так, вопреки, хоть и следуя смыслу цитаты. Однако, появились новые и остались старые проблемы и вопросы. Но пищи сейчас достаточно, спасибо родному правительству.
Так что приятного Вам аппетита и вкусной, полезной, разнообразной и здоровой пищи. Но не забывайте соблюдать меру, не переедайте и не "наштопывайтесь", даже в гостях - времена-то, слава Б-гу, не те, а то выйдешь на улицу, а за фигурой человека не видно.
Коварная
Объяснять особо значение этого слова не нужно и так понятно. Коварная есть коварная. Коварство – это обман, пообещал и не сделал, причем заранее знал, что не сделает. Помните словосочетание "коварство и любовь", которое даже служило названием пьесы. Причем, заметьте, сперва идет именно "коварство", а уже только потом любовь! Что-то же это означает. Нет, чтобы "любовь и коварство".
Но в Одессе вообще и мой отец в частности, в это слово вкладывал несколько особый, иронический смысл. Ирония состояла в подтексте и в непрямом смысле этого слова. Отец мог применить это слово во время разговора с женщиной, заметив, как бы между прочим: "Ах, какая вы коварная!?" Это не всегда увязывалось с текстом разговора, а более служило как бы междометием. Как ни странно, женщинам это очень нравилось, они считали это комплиментом и начинали улыбаться и в свою очередь кокетливо поглядывали на отца.
Отец с мамой всегда проводили все свободное время вместе. Вместе ходили за покупками, гуляли или сидели дома. Сколько я помню, они никогда не разлучались и не ходили по одному. Поэтому все эти разговоры и заигрывание
происходило в присутствии мамы. Мама "делала лицо", но в семье на людях что-то говорить было не принято – мы же интеллигентные люди. Дома тоже никаких скандалов не было – это было не в мамином стиле, она просто обижалась молча. Отец сразу же по ее поведению чувствовал "свою вину" и чтобы сгладить ее сам начинал разговоры на "скользкую тему" и говорил: "Ты видела, как она на меня посмотрела?!" На что мама ему резонно отвечала: "Ты думаешь, что ты ей очень нужен?!?" Что вызывало смех отца, а потом и мамы. На этом эпизод обычно кончался, так как вопрос был исчерпан.
Мама часто общалась со своими тремя сестрами, они обсуждали все события и делились новостями и впечатлениями. Отец почти всегда при этом присутствовал, но непосредственного участия в разговоре не принимал. Он сидел отдельно, где-то рядом и читал газету или не читал газету. Но нить разговора, тем не менее, не упускал. И в "нужный" момент, когда женщины возмущались каким-либо проступком знакомой, он вставлял свои "пять копеек" этой фразой: "Ах, какая она коварная!" И, что Вы думаете, нервная обстановка обсуждения исчезала, все начинали улыбаться и возмущение поступком "этой особы" воспринималось уже не так трагично.
В итоге не могу удержаться, чтобы не сделать следующее замечание по поводу повода к разговору. Так вот по этому самому поводу следует различать коварство в бытовом и общественном, политическом смысле. Про бытовой повод мы немного поговорили. Вообще, в политику тогда было лезть опасно – "тебя посодют". Но раз мы уже здесь, то порассуждаем о коварстве в политике. В политике коварство нормальный инструмент деятельности. Да и где вы найдете политика, который бы сделал все, что ранее, на выборах пообещал. Причем заранее знает, что не выполнит, а обещает. Лишь бы выбрали, а там можно опять отболтаться пустыми словами и обещаниями. Я уже не говорю про выборы без выбора. Там вообще полная свобода творчества. Что хочу – говорю, что опять хочу – делаю. И демагогии, демагогии побольше. Узнаете родную "картину маслом"!?!
Политика – это чистое коварство и без всякой любви и прочих сантиментов. Там нет морали, там есть только интересы и те голые – ну, как на большой дороге, кто посильней – тот и грабит. Там нет никаких моральных норм, писанных или не писанных, никаких пределов или ограничений. Там это как раз и норма жизни. Сказать и не выполнить, пообещать и не сделать, обмануть и еще добавить – это и есть норма.
И при всем при этом с чувством глубокого удовлетворения чувствовать свое моральное превосходство (на самом деле неполноценность) и совершенно спокойненько спать со своей или чужой женой или вообще с не женой. И все легко объяснимо – мол Родина требует, своей стране, своему народу верно и честно служу. А тогда, что такое вообще честь. Это то, что отдают друг другу при встрече военные?! Так они мало ли чем могут обменяться при встрече, начиная с упражнений в солдатском лексиконе и кончая взяткой (снизу – вверх естественно). И вот опять уживаются честь и коварство. А армия – это лицо государства и не только лицо, а то место по которому в первую очередь бьют. Потом, правда, все сильно удивляются, почему с нашей страной никто не хочет иметь дело.
Помните, как нас всю жизнь разные вожди учили. Вожди менялись и очередной непременно обкакивал предыдущего, но тем не менее учили одному и тому же. Коварная политика международного или американского империализма. У коммунистов политика, естественно, была не коварная, а мудрая, диалектическая и прогрессивная в марксистко-ленинском смысле. Причем верхом коварства было свалить на противника все свои беды и обвинить его же в своей лжи. Нагромоздить ложь на ложь. Получается в итоге ложь в квадрате. Хотя надо признать, что они достигали и гораздо более высоких степеней.
В итоге оказалось, что все строилось на обмане и своих и чужих, причем, что особенно интересно, своих больше, чем чужих. Может быть они руководствовались старым одесским принципом: "Бей своих, чтобы чужие боялись!" А может быть и не одесским, а всесоюзным принципом, а то, что это я все время Одессу ругаю?! А может быть даже не только всесоюзным, а вселагерным социализма принципом. Помните "лагерь социалистических стран". Особенно характерно, как он сейчас выглядит и как все они хором и в розницу стараются быть подальше от России, даже если география не позволяет. А если бы позволила, они бы от большой любви к России все уже в Африке и в Австралии были, коварные вы наши! Да и свои, родные социалистические республики от них тоже на бегу бы не отстали. Раньше-то они и пикнуть не смели, а теперь успевай только от оплеух со всех сторон отворачиваться. Ну, какое коварство, вы только посмотрите!
Буц
Слово "буц" – это вовсе не аналог слова "бам" или "бух", или "бдым", или "бах-трах-тарарах", или чего-то еще такого же, стукающего. Это самостоятельное понятие, определяющее крепкого, сбитого, здорового ребенка, а может даже и взрослого, но мужского пола. Мой отец, видя такого крепкого малыша, поощрительно говорил: "Ты посмотри, какой буц!"
Чтобы в дальнейшем различить взрослых и детей для детей слово "буц" является аналогом слова "бутуз", а вот для взрослых это же слово будет означать "бугай". Буц и бугай связанные, но разные понятия. Бугай – это не просто большой буц. Тут уже изменилось качество. Если буц – понятие детское и мирное, то бугай – уже взрослое и агрессивное. Теперь пошли дальше.
К сожалению, в детстве я не был "буцем". Сложное довоенное время, потом эвакуация из Одессы в Сибирь, потом обратно, послевоенная разруха в Одессе, тут уже не до жиру, быть бы живу. Одна моя сестра умерла при этом, но я, как видите, выжил. Я всегда был худой и мама, стараясь подкормить меня, пичкала меня противнейшим рыбьим жиром. Это не помогало, я не становился "буцем", а оставался все равно "шкилетом".
Один раз она спросила врача, почему я такой худой, не смотря на такие ежедневные усилия с рыбьим жиром. Доктор глубокомысленно ответил: "А вы себе представляете, каким он бы был без рыбьего жира!" Что на это можно было возразить – довод неотразимым и мама продолжала меня "насиловать" рыбкиным жиром. Как вспомню, так вздрогну! До сих пор тошнит, даже от мысли. А лет шестьдесят, пожалуй, прошло!
Попозже, уже в лучшие времена, меня пичкали "гоголь-моголем", приблизительно как сейчас кормят гуся. Но не в коня корм и я так и не стал "буцем".
В те послевоенные абсолютно несытые времена таких "буцев" было крайне мало. Дети были худые и вечно голодные. Для грудных детей никакого искусственного молока и других теперь естественных, специальных детских продуктов не было.
Если бы вы еще сказали тогда, что будут специальные продукты для кошек, собак, вас бы подняли на смех и потом долго вспоминали, как удачную одесскую шутку, а к вам лично приклеили бы соответствующую кошаче-собачью кличку, как слегка помешанному на этом деле. Специальные продукты для животных – это тогда было просто невозможно представить. Для детей продуктов не было! На новорожденного ребенка еще можно было получить специальный творожок, да и то попозже, уже не в наше детское время, а во время моих детей.
Так что восторги отца насчет "буца" относились больше уже к позднему послевоенному периоду и, я думаю, были вызваны его, может быть не осознанными, тяжелыми воспоминаниями о нашем голодном, не смотря на все его усилия, детстве. Я, как и мой отец, с удовольствием смотрю на пухленьких грудных детей. Слава Б-гу, жизнь изменилась и коренным образом. Все маленькие дети, сравнивая с прошлым, сейчас выглядят как "буцы", худых, как я сам был, почти нет. Так что с буцами – бутузами вопрос мы с вами решили. Теперь только осталось с бугаями решить.
Черноротая
В детстве слыша слово "черноротая", я спрашивал у отца – что это такое. И он говорил, что это у собак, если черная пасть внутри, то значит они злые. И я заглядывал в собачьи пасти для выяснения ее степени злобности. Постарше я понял, что отец шутил и что это была аллегория по аналогии с людьми. На самом деле "черноротая" было моральным понятием, а не физическим -так отец называл женщин определенной, достаточно высокой степени скандальности, которые также носили "одесское почетное" звание "базарной торговки".
Если на базаре вы ушли от торговки, хорошо наморочив ей голову и перебрав весь ее товар, ничего не купив в итоге, то у нее возникало "законное" возмущение и она могла вам вслед кричать разные дискредитирующие вас слова и выражения, которые потом трудно включить в официальную характеристику.
Но это же понятно - "вы же ей всю душу вымотали!". Но тут тоже есть своя специфика. Можно мирно обижаться на привередливого покупателя, а можно и обливать его грязью за это самое. Вот во втором случае и позволяется применить к источнику звука термин "черноротая".
Конечно у вас тоже была возможность ей "хорошенечко" врезать, словесно, а то и размазать ее же продукцию по ее же "паршивой морде", особенно если вы сами "еще та штучка". Но тогда вы ставили себя "на одну доску" с ней. А что на той доске хорошего – только душу отвести.
Если перестать обижать "бедных и беззащитных женщин" и посмотреть на нашу жизнь вообще, как бы со стороны и сверху, но изнутри и снизу, то применение понятия "черноротый" можно сильно расширить. Давайте подумаем над этим. Как можно назвать государственного деятеля, политика, журналиста, болтающего абы што без всякой привязки к фактам?! Ну врет, зараза, и все!
Вы уже догадались, как его теперь называть, или подсказать! Тут еще один вопрос – а знаете ли вы лично таких деятелей?! Если не особенно скромничать, то пальцев на руках и ногах у всего двора не хватит. Так что когда они только откроют рот старайтесь заглянуть туда, что у них там есть кроме фальшивых зубов и слов. Только при этом сами не слушайте их с открытым "ротом".
Отец и море
Да, да, я знаю, что я не оригинален и у Хемингуэя есть рассказ с почти таким же названием ("Старик и море"). Но я о своем отце, а не о старике-рыбаке. Хотя отец родился и всю свою жизнь прожил у "самого синего в мире" Черного моря, он не умел плавать. Когда он купался, он заходил по пояс в воду и приседал, окунаясь по шею и не дальше. Мама умела плавать, но она не заплывала далеко, тоже плавала возле берега, где всегда можно достать ногами дно. Однако отец и на это реагировал отрицательно и руководил: "Софа, далеко не заплывай!"
Когда я научился плавать и испытывал удовольствие, заплывая за буйки, то ходить с отцом на пляж стало очень трудно. Он бегал по берегу, кричал и махал руками, чтобы я возвращался. Я, естественно, не понимал всех его трудностей и забот. Это ведь было так легко и интересно плавать подальше от берега. И я вообще перестал ходить с отцом на море.
Понял и вспомнил я все это уже попозже, когда сам стал отцом и наблюдал, как мой сын заплывает далеко. И я тоже волновался и не мог усидеть на песке, хоть и старался не показать этого, вспоминая своего отца и мою реакцию на его "напрасные" переживания. Теперь я уже дожил, что мой сын также нервно следит за своей неуемной дочкой на пляже. Преемственность поколений, понимаешь!
Мы и общество - близнецы, братья
Что такое общество? Это мы с вами. Но еще это и "они", которых мы не любим, но которые, тем не менее, нами всеми правят. В смысле, разделяют и властвуют. И мы еще их как бы выбирали.
Добровольно-принудительно. Такая у нас была система единого блока коммунистов и беспартийных. И такая была жизнь, они там, наверху, а мы тут, внизу. Но все равно, мы все были в едином блоке или даже в блокаде.
Восемь газет
Мой дедушка по линии матери – Лёва (Лев Годев Граник) очень любил читать газеты. Напомню, что тогда телевизоров еще не было, а радио было только по "точке" - большой картонной тарелке и только одна станция. Поэтому почти единственным источником новостей, кроме друзей и знакомых, была газета – "коллективный организатор и пропагандист". Дедушка всегда и регулярно покупал ровно восемь газет. У него был "свой" газетный киоск, где продавец его знал и откладывал ему "дефицит" и он там "отмечался" ежедневно.
Почему именно восемь газет, а не шесть и не десять – никто не знал, думаю, что и он сам. Восемь газет и все. Тем более что во всех газетах было одно и тоже. Ну, какая разница была между "Правдой" и "Известиями", да и другими газетами? Хотя "Известия" всегда были поинтересней. Дедушка тогда был уже на пенсии, особенно заниматься было нечем и он покупал газеты, садился на воздухе на скамейку в сквере возле своего дома и читал их. Я иногда заставал его там, и мы немного разговаривали.
Мой отец тоже интересовался политикой и мы как и положено (добровольно-принудительно) что-то выписывали – одну-две газеты, центральную и местную. Отец всегда удивлялся, что можно прочитать в восьми газетах, если они все одинаковы, только названия разные. И выражение "восемь газет" для него (как и для нас, как я вижу сейчас) стало характеристикой чего-то неинтересного, скучного, повторяющегося. А такова была тогда наша политическая жизнь: пленумы, съезды, выступления, заявления, обращения. В этих случаях, когда происходило что-то стандартно-рутинное, ожидаемое отец философски говорил по-одесски: "Маем дило, восемь газет".
А зачем вы тогда сюда пришли?!
У нас были хорошие знакомые, почти родственники, которые приходили к нам в гости, как и мы к ним. У них были двое детей – девочки. Это было так давно, что сейчас этим девочкам уже около пятидесяти (мягко говоря). Поскольку всегда к встречам всего наготавливалось, то обычно столы были полны всевозможных рукодельных яств и вкусностей.
Ну, а дети есть дети, они капризничали и не хотели есть самое вкусное. Родители конечно очень переживали по этому поводу. Помню один раз у нас в гостях отец этих девочек, его звали Борис, терпел-терпел капризы своих дочек с отказом от разных блюд и в итоге откровенно так им сказал: "А зачем вы тогда сюда пришли?!"
Поскольку фраза имела второй подтекст, то присутствующие стали улыбаться, а потом и сам Борис понял его. Фраза очень понравилась моему отцу, и он стал ее применять каждый раз, когда речь шла о каком-нибудь нарушении логики, смысловых нестыковках, не обязательно за столом и не обязательно касательно еды.
Понравилась и запомнилась эта фраза и мне, и я ее опробовал уже на своих детях. В компании, когда они, на мой взгляд, недостаточно активничали за столом, я громко на всю комнату говорил: "А зачем Вы тогда сюда пришли?" Для собравшихся это получилась шутка, ну а дети, естественно, стеснялись папиной "откровенности", не находя что ответить. И на самом деле, что можно ответить на такой вопрос за столом: "А зачем вы тогда сюда пришли, если не кушать?" Так что берегитесь откровенных одесских вопросов.
Ви днем спите?
Одна из наших знакомых была замужем за ювелиром, у них был один ребенок, но она всю свою жизнь не работала, что для тех времен представить себе трудно, так как тогда в семье все взрослые работали, зарплаты одного обычного советского труженика совершенно не хватало на жизнь семье, да и двоих тоже, а обрез. Но ювелиры во все времена зарабатывали неплохо, хотя в те годы за малейшие "левые" дела или металл их карали страшно.
Эта знакомая иногда встречалась с нами в городе и как всегда женщины разговаривали о том, о сем. Она была простой и откровенной (до простоты) женщиной и однажды она спросила мою маму (с одесским акцентом): "Ви днем спите?". Большей несуразицы придумать было нельзя. Но это был ее стиль мышления и жизни.
Мне это немного напоминает сцену из кинофильма "Гусарская баллада", когда главный герой фильма, будучи в данном случае девушкой, спрашивает красавца гусара, которого играл Ю.Яковлев: "Вы любите вышивать?" А тот в ответ ошалело и дико хохочет. Гусар и вышивать! Вы ж понимаете!
Мать всю жизнь работала и как она могла "спать днем"? Отец это выражение воспринял с удивлением и возмущением, но потом стал применять его в ироническом смысле. Когда он слышал явную глупость, несуразицу, он говорил (повторяя "одесский" акцент): "А ви днем спите?" Вот и я хочу у Вас поинтересоваться: "А ви днем спите?"
Скажи "да"!
Смысл этого выражения, который в него вкладывал мой отец, не в подтверждении какого-либо факта, обстоятельства, действия или обещания, а формально-условный с ироническим подтекстом. Мол, скажи "да", чтобы просто отцепились, а там видно будет. Тебя это ничему не обяжет. Просто подтверди на словах и все. Свободен. Происхождение этого выражения я точно не помню, но думаю отец его тоже взял "из жизни", из характерных высказываний одного из родственников или знакомых. И связано это было с невыполнением данных обещаний, откровенным обманом. Человек в важном деле сказал определенное "Да" и также определенно сделал "Нет".
Такие люди, сэр! И вот эта ситуация была метко подмечена отцом и от него запомнилось нами и потом и нашими детьми на поколения, хотя самого обманщика давно уже нет, да и никто его не помнит. А клеймо осталось.
Юмористическая условность выражения заключалась в его универсальности, обобщении на многие случаи жизни. Это могло касаться любого предмета обсуждения, например, между мамой и ее сестрами, в который в определенный момент, как бы не слушая их разговора, "врезался" отец со своим ироническим "Скажи – да", тем самым придавая предмету разговора смысл абсурда. Обычно момент был выбран очень удачно и все смеялись, понимая ту нереальность, невыполнимость обсуждаемого. Так что, когда ты скажешь мне "да", я скажу тебе – кто ты.
Расход должен соответствовать приходу
Это выражение отражает суть всей бухгалтерии и правильного ведения хозяйства. Ну, а его общежизненный смысл понятен: от чего сколько убудет, то самое где-то прибавится (если не пропадет по дороге). Насколько я помню, это выражение возникло при "подведении итогов" после дней рождения. Сколько потрачено на прием гостей и на какую сумму принесено гостями подарков. Соответствует ли расходы приходу.
Конечно делалось это в узком семейном кругу и скрыто, так как неприлично. Но, тем не менее делалось, куда от этого деться. Но отец значительно расширил смысл этого простого "бухгалтерского" выражения. Оно относилось им к любому нарушению жизненного или логического равновесия, к оценке возможностей и возможных последствий в смысле: "Что ты с этого будешь иметь?" Соответствует ли поставленная цель затраченным на ее достижение усилиям и средствам. Соответствует ли расход приходу? Ну, а как это определишь в начале процесса, когда ставишь цель и когда "процесс еще не пошел"? В реальной жизни - никак.
Но планы планами, а жизнь идет своей дорогой, особенно в обществе "процветающего" социализма. Здесь результат, почти всегда непредсказуем и возникает только в конце. "Хотели как лучше, а получается как всегда." Но отец как бы хотел знать результат заранее и поэтому спрашивал, заставляя задуматься перед тем как уже влезть в это дело. Это сейчас есть умные "бизнес-планы", где все просчитывается наперед, а тогда таких зарубежных и ругательных слов и в помине не было. А было простое жизненное правило: расход должен соответствовать приходу.
Дуля в кармане
Выражение "Держать дулю в кармане" почти идентично выражению "Держать камень за пазухой", места содержания дули-камня только разные. Хотя хороший камень, естественно, более весомый аргумент, чем простая дуля. Тем более что дуля это не кулак, дулей бить неудобно. А камень - оружие пока еще не победившего пролетариата.
И в идеологическом смысле между дулей в кармане и камнем за пазухой есть две философские разницы. Держать камень за пазухой предполагает некоторое неожиданное отрицательное, но материальное действие, типа хорошей пакости.
Дуля в кармане по сути более слабое выражение и предполагает простой обман или даже шутку и более несет моральную нагрузку. В одесском смысле это было более приемлемо и часто употребимо. Например, можно показать дулю в кармане власти, тем более что все равно сделать ничего было нельзя.
Дуля в кармане была более для себя, для морального удовлетворения. Не дай Б-г достать ее из кармана. Для отца характеристика "дуля в кармане" означало, что человек хитрил, врал, "вешал лапшу на уши", что-то скрывал в своей душе-кармане, был с "двойным дном". И там у него была спрятана дуля.
Отец очень хорошо чувствовал и распознавал фальшь. Таких людей он так и называл: "А, это тот, который с дулей в кармане". Помните рассказ А.Чехова "Человек в футляре", ну, а это был "человек с дулей в кармане". Отец мог даже сказать: "Ну, ладно, вытаскивай свою дулю из кармана". И обычно этому человеку было достаточно неприятно, так как он понимал, что отец его "раскусил". Так что хорошо проверяйте свои и чужие карманы. На всякий случай! Особенно, когда имеете дело с бизнесом. Бизнес весь построен на дуле в кармане.
Разделать
Ша, не пугайтесь! Никто никого не собирается физически разделывать, резать на мелкие части ножичком, ну таким маленьким, совсем небольшим, не больше мачете. Не надо никакой крови, кишок и прочих отходов производства. Это всего-навсего фигурально-моральное понятие, которое означает, что вы объясняете человеку, что он не прав в доступных для понимания терминах и с учетом одесской специфики мышления. В итоге получается – разделать!
То есть понятие "разделать" имеет как прямой, так и переносный смысл. Например, в прямом смысле мама разделывала рыбу, курицу, в смысле чистила, обрабатывала, разрезала на куски и готовила к варке – жарке. А вот папа уже в переносном смысле мог "разделать" не совсем порядочного или совсем непорядочного человека – "шлеперса" за его какие-то поступки или разговоры.
В остальной России говорили "разделать в пух и прах" или "разделать под орех", но в Одессе это самое было коротко и просто - "разделать". Отец был из породы общественно-активных правдолюбов, живущих по законам совести и моральным нормам, что, я думаю, одно и тоже. Он мог сделать замечание совершенно незнакомым людям на улице, в транспорте, если они, по его мнению, нарушали эти законы и нормы, еще и правила.
Например, в трамвае, если пассажир плюнул на пол, отец обязательно делал замечание в той или иной обидной и даже оскорбительной форме типа, как минимум: "Ты, сволочь, у себя дома тоже на пол плюешь?!" И если при этом оппонент почему-то не хотел быть "разделанным" при всех, то это даже могло дойти до драки. А что, за правое дело! Тем более что отец был "трамвайщиком" - работал в Одесском трамвайно троллейбусном управлении (ОТТУ) и был его ветераном и одновременно патриотом (ему даже за это дали пару значков). Поэтому он как бы защищал, как бы честь, как бы мундира.
Все это было на моральном, бытовом, но ни в коем случае не на политическом уровне. Тогда ругать советскую власть было опасно и даже очень. Вот оскорблять простых людей – это всегда пожалуйста! Поэтому "разделывать" можно было только по горизонтали, ни в коем случае не по вертикали, кроме особо согласованных вверху случаев и то только сверху вниз, если Вы, конечно, не самоубийца.
Приходя домой после такого жаркого "сражения", папа мог заявить маме: "Ну, я ее разделал, эту гнусную, как следует, теперь будет знать!" Мама его, естественно, успокаивали и говорила по-женски мудро: "Тебе это надо!?" Но папа потом еще долго "кипел" и переживал подробности. Для "разделывания" необходим был крупный предлог, мелочь здесь не подходила, нужно было что-нибудь существенное, важное для многих, серьезное нарушение норм.
Иногда здесь в Канаде, слушая постоянные открытые дебаты руководителей и представителей разных партий, я вспоминаю отца. Он бы хорошенько "разделал" и тех, и других, и третьих. "Вот гнусные, наобещают и потом не делают!" Демократия – это и есть возможность высказывать свое мнение даже остро критическое, "разделать" любого, начиная с соседа и кончая главой государства (своей страны, не чужой!).
Я никогда не могу прийти первым
Отец был очень предусмотрительным и пунктуальным человеком. Хорошо наученным жизнью в стране победившего социализма. Он не любил разные неожиданности, всегда старался продумать наперед ситуацию, предусмотреть результат и действовать с опережением. Он очень не любил опаздывать, всегда приходил заранее с большим запасом времени. Так он ездил на поездах, летал на самолетах.
Поскольку они обычно путешествовали вместе с мамой, то он всегда тянул ее на вокзал или в аэропорт заранее, задолго до отправления, чтобы избегнуть любых случайностей. И часто он был прав.
Мама была обычной женщиной, которой не хватало нескольких минут на сборы и отец всегда ее торопил. Она говорила: "Юзя, еще много времени до отъезда, куда мы спешим?" Отец отвечал полушутя: "Я никогда не могу прийти первым!" И действительно, всегда там уже кто-то был, еще более предусмотрительный, чем отец.
Многие отцовские поступки, выражения впитались у меня, как оказалось, "с молоком матери". Как я сейчас вижу, я как-то инстинктивно надрывался, стараясь стать первым. В подавляющем большинстве случаев я выигрывал на пределе сил и средств. Но всегда впереди маячили чужие спины, которые пришли первее благодаря разным "сопутствующим" условиям и факторам. И я, как и отец могу сказать: "Я никогда не могу прийти первым!"
"Спасать" продукты
Жизнь в стране побежденного в итоге социализма учила быть предусмотрительным. Плановое социалистическое хозяйство регулярно выполняло и перевыполняло планы, о чем громко рапортовало, но, тем не менее, элементарных продуктов постоянно не хватало. Дефицитом могло стать все, что угодно и в любой удобный, а вернее для вас всегда неудобный и неожиданный момент: соль, яйца, масло, мясо и далее по всему ассортименту. Вчера еще это было и во всех магазинах, и навалом. А сегодня – раз и нету, и нигде не найдешь. Как договорились!
Что было делать простым людям, когда завтра у них могло не быть чем накормить детей, семью? В условиях социалистического строя – только одно - делать запасы. Но запасы чего?! Никто же не знает, чего завтра не будет! Значит, запасы всего, чего можно было.
Я еще не говорю о "заготовках" на зиму варений, солений, "закаток". И хотя в магазинах в "одни руки" "давали" ограниченное количество продуктов, например, не более одного десятка яиц, не более килограмма муки, одной бутылки масла и т.д. люди "ставили в очередь" родственников, знакомых, оборачивались в очереди дважды, трижды и "набирали" всего побольше. Чтоб было! Тогда было такое выражение: "Чтобы можно было жить как на подводной лодке в автономном плавании".
Потом, когда Вы уже затоварились, перед Вами стояла другая задача – как все это сохранить. В муке, крупе заводятся червячки, мошки, другая живность, масло может "прогоркнуть", варенье может "засахариться", скиснуть и прочие другие прелести. Каждый продукт требует специальных условий хранения, которые сложно обеспечить в обычных домашних условиях коммунальной квартиры. Продукты портятся даже в магазинах. Хотя почему "даже" – там-то они как раз в основном и портятся.
Но если Вы уже их купили, то ведь жалко, если пропадет добытое с таким трудом в "диких" очередях. У некоторых были сараи, подвалы, погреба и они были забиты своими и "чужими" – родственников продуктами. Но в городе таких "убежищ" для продуктов было немного, а холодильники еще не появились – не пришло им еще время. Поэтому сохранность продуктов была большой проблемой в условиях их дефицита.
Одним из хороших способов "спасти" продукт был его съесть. Но много не съешь и как же насчет запасов на зиму – чего их есть осенью?! Цикл был такой - сначала надо было закупать продукты с большим запасом, а потом их "спасать", чтобы не испортились.
Наша семья ничем не отличалась от других. И мы набирали всего чего "давали" и тоже потом "спасали" продукты от порчи. У нас был специально изготовленный большой ящик – шкаф из мелкой металлической сетки, через которую никак не могли проникнуть мыши. Как не старались. Избавиться в Одессе от мышей невозможно, тем более что у нас во дворе был так называемый дворовой туалет, а рядом с входом в дом - помойка. Мыши были во всем доме, и изгнать их из квартиры не могла даже голодуха. У нас в квартире всегда стояли мышеловки, и папа по ночам вставал и извлекал "добычу". Иначе она не давала спать своими громкими попытками освободиться.
Привычку делать запасы очень трудно изжить. Хотя прошло уже много лет и даже в хорошо обеспеченной Канаде, мне трудно пройти мимо "хороших" продуктов и я всегда "беру с запасом", подвергаясь критике со стороны жены. Потом мы "морозим" их в морозильнике или "спасаем" продукты методом усиленного съедения. Зачем – когда есть свежие и их полно и в любом магазине?! Зачем набирать, чтобы потом "спасать"?! А куда деться от привычки – второй натуры?
Одесса и моя мама
Я иногда думаю, зачем я все это пишу. Это мои мысли, мое личное отношение к моим родителям. Должен ли кто-то еще знать это? Очень возможно, что и нет. Я знаю, что есть потребность в этой информации у моих детей, возможно, потом возникнут у моих внуков. Я ведь тоже отец и дед, и мои дети и внуки тоже что-то будут думать обо мне. Дочка не раз просила меня написать о моих родителях, дедушках и бабушках и других родственниках. Ей это интересно и необходимо для себя и для ее детей. Может быть, ее просьба и послужила "спусковым крючком" скрытого во мне механизма памяти.
Она права, к сожалению, поколения проходят и мы становимся "иванами (хаимами), не помнящими родства". Кем были наши ближайшие предки два-три поколения назад, как они жили в очень даже недалекое от нас время? Я сам мало что могу рассказать о жизни моих дедушек и бабушек, не говоря уже о более дальних "коленах" нашей семьи. Пройдет время и так же забудут и нас. Я думаю, эти знания нужны были и нам, это необходимо и нашим детям и внукам. Так что все эти заметки в первую очередь для моих детей, внуков, правнуков, ...
Мои мама, папа были обычными людьми, ничем особым не отличавшиеся. Жили как все, было и хорошее и плохое. Есть что вспомнить с гордостью, а есть что и нет. А кто жил по-другому? Сложные были времена, разные люди, но все это было, было... И от этого никуда не денешься и не приукрасишь, по крайней мере для самого себя, если, конечно, есть понятие совести. И конечно остаются ее угрызения, особенно по отношению к родителям. Хотя все мы хороши задним умом.
Писать о маме гораздо трудней, чем об отце. Отец был в моем сознании ярким и противоречивым человеком, со сложным характером, вспыльчивый, непосредственный, но с чувством юмора. Фамилия матери была Граник и она ее не сменила при вступлении в брак, но соседи звали ее "мадам Чабан", а родственники и близкие знакомые просто по имени - Софа. На фоне отца мама была обычной женщиной с обычными заботами-хлопотами. Семья, дети, квартира, базар, кухня. Даже и сейчас как-то автоматически из обращения к их памяти как мама-папа или мать-отец я выбираю в основном мама-отец.
Многие черты характера отца и мамы были полностью противоположны. С одной стороны была резкость, вспыльчивость, жесткость суждений, нетерпимость. С другой – мягкость, выдержанность, терпение. Я не помню, чтобы она когда-нибудь повышала голос, тем более, скандалила. И это в Одессе! Тем не менее действительным главой семьи была мама. Все деньги были у нее. Отец всегда приносил и отдавал ей зарплату полностью, до копейки и отчитывался о всяких добавках и премиях.
То же делал и я со своей стипендией и когда стал зарабатывать, с зарплатой. Карманные деньги всегда давала мне она и никогда отец. Да у него, у самого в кармане были копейки, которые выдавала ему мама на покупки. Никаких особых пристрастий у него не было, на транспорт у него был "служебный" и деньги ему тратить было просто не на что, кроме покупок продуктов по заказу мамы.
Все свои вопросы я также решал с мамой. Конечно отец был в курсе всех моих дел, но только потому и настолько насколько мама его информировала в необходимом для него дозах и виде, учитывая его характер, так как информация не всегда, чтоб часто, была положительного свойства. Они во всем советовались, но как я думаю решающее слово всегда было за мамой, хотя она никогда это не показывала и не ущемляла авторитета отца. Да и отец никогда ничего ни в большом, ни в мелком не делал, предварительно не посоветовавшись с мамой.
Несмотря на всю противоречивость и различия в характере отца и матери, в моем сознании их трудно разделить друг с другом. Они были одной семьей, единым целым. Они любили друг друга просто так, без всяких слов, без особых эмоций, без показных действий. Это была не киношная и не романная, а простая и настоящая жизненная любовь. Я никогда не видел их целующимися, или обнимающимися, это было совершенно не в характере отца, хотя, я думаю, матери это требовалось, как и любой женщине.
Они не разлучались друг с другом даже на короткое время. Я помню только однажды мать получила по состоянию здоровья путевку в санаторий в другом городе и отец не находил себе места все это время. Все отпуска они проводили вместе, снимая для нашей семьи комнату в районе 16 станции Большого Фонтана или же в недалеко расположенной деревне Кодыма. Никуда они друг без друга не ездили. Даже когда я уехал в другой город, они навещали меня вдвоем, хотя одно время (5 лет) мы с семьей жили в общежитии, и там было мало места для всех – одна комната на шестерых.
Мама умерла на 14 лет раньше отца, и я думаю, что после ее смерти он был уже другим человеком, неполным человеком. У него остались дети, мы с сестрой, внуки, мои дети, но он не хотел ни лезть в чужую жизнь, ни быть ее частью. Первые годы после маминой смерти все дни он проводил на кладбище с раннего утра и до позднего вечера, сидя у ее могилы. Он ходил на кладбище, как на работу.
После ее смерти я пытался забрать отца с собой в другой город, чтобы он отошел, побыл со своими внуками, но он душой был не здесь и скоро уехал. И так он ходил на кладбище изо дня в день несколько лет. Я не знаю, что он делал там, но могу только догадываться. Он никогда не плакал, во всяком случае я никогда этого не видел. Но я легко представляю его плачущим на могиле матери.
Я знаю, маме было тяжело с отцом, и она многое терпела от него без жалоб. Только один раз, когда я уже жил отдельно с семьей в другом городе и посетил их, она пожаловалась, как ей трудно с отцом. Я предложил ей приехать и жить со мной, но она не могла оторваться от него и даже не думала об этом, просто мое утешение, сочувствие и участие как раз было то, что необходимо было ей в тот момент.
Иногда и я на свою жену смотрю "глазами своего отца" и сравниваю ее со своей мамой. Они разные, но есть много общего, во всяком случае для меня и я тоже стараюсь заботиться о ней, как отец заботился о маме, хотя и не всегда получается. Мешает все тот же вспыльчивый "чабановский" характер.
Письмо Сталину
Для начальства мама всегда была очень удобным подчиненным, законопослушным, исключительно добросовестным и исполнительным, без претензий. Да тогда в конце сороковых, начале пятидесятых особенно-то и не вылезти было со своими претензиями. Порядок и субординация были очень строгие. Жаловаться наверх было не принято, да и бесполезно, все возвращалось обратно и жалобщику уже не было жизни. Таких было крайне мало.
Как я помню, после войны мама имела только два места работы. С одного она была вынуждена уйти "по собственному желанию" (руководства). Для тех времен дело было обычное. Пришла сверху "разнарядка на евреев" и начальство рыбного треста (стратегическое производство! Аицин паровоз! Секреты там у них мирового масштаба, как тюльку ловить. Вы ж понимаете!), где она тогда работала, выяснило, что у них по этому делу получилось превышение заданного процента.
Мамин начальник, сам еврей, все это ей откровенно рассказал и сказал, что там, наверху решили, что она сама должна подать заявление об уходе по собственному желанию. Никаких претензий к ее работе нет, но... она сама должна все понимать. Это было время больших переживаний в семье, хотя все это и скрывалось от меня.
В итоге мама подала заявление, и ее уволили. Работу тогда найти было трудно, но она быстро нашла на мебельной фабрике и проработала там всю свою оставшуюся трудовую жизнь. Но боль от такого увольнения не проходила и мама по совету с отцом решила написать жалобу, где описала всю эту ситуацию. Куда все тогда писали? Вождю прогрессивного человечества - Сталину!
Через некоторое время пришел ответ из обкома партии, что проверкой никаких нарушений закона не обнаружено, увольнение произведено правильно, в соответствии с Вашим заявлением и если Вы и далее будете продолжать клевету на Советскую власть, к Вам будет применены меры социального принуждения. И на этом все и закончилось – рабу указали на его место.
Больше об этом в семье не вспоминали. Сейчас может быть эта история и звучит дико, но тогда все всё знали и понимали, такие были порядки. Этот шрам долго не мог зажить в душе мамы (она всегда привыкла быть хорошим работником) и остался на всю жизнь, как, впрочем, и многие другие, к сожалению, некоторые и от меня.
Она проснется и сделает больше, чем вы все, вместе взятые.
Мама работала плановиком, начальником плановой группы на фабрике, была хорошим специалистом и на хорошем счету у начальства. В те времена у нее уже возникли проблемы со здоровьем. У нее часто повышалось давление, она быстро уставала, могла заснуть по дороге в трамвае. Дома вечером она засыпала прямо в кресле, смотря телевизор и не дай Б-г кто-то бы ее нечаянно разбудил. Реакция отца была крайне резкой.
Могла она заснуть и на работе. Я помню по рассказу ее сотрудницы примечательный случай, когда она после обеда задремала у себя на работе за столом и в это время в их комнату, где работало более десяти сотрудников, вошел директор фабрики, бывший военный и достаточно жесткий человек. Сотрудница пыталась ее разбудить, чтобы ее не "застукали", но директор сказал замечательную фразу: "Не трогайте ее, пусть поспит, она проснется и сделает больше, чем вы все вместе взятые".
Тогда это был обычный стиль поведения с подчиненными. Никому и в голову не пришло бы возражать или тем более обижаться (снаружи). Мама всегда выполняла все необходимые работы вовремя и умела так вывести все показатели, чтобы предприятие ежемесячно имело прибыль, что было крайне важно для начальства для победных реляций в райком партии и для получения премий, конечно.
Сейчас существуют строгие нормы и правила, а тогда, в послевоенное время, это надо было уметь сделать, это тоже было искусство. Тем более что все расчеты велись на счетах, о которых большинство теперешнего населения и понятия не имеет. Потом уже у матери появилось чудо технического прогресса – ручной механический арифмометр.
В конторах стоял жуткий шум – все неустанно крутили ручки арифмометров под строгим присмотром начальства. Но мама все равно проверяла результат на счетах, мгновенно и виртуозно щелкая костяшками, подбивая громадные столбцы сумм. До использования электрических арифмометров она уже не доработала.
Проводы в армию
Когда я вижу иногда на экране, как в России провожают ребят в армию, я вспоминаю песню: "Как родная меня мать провожала, тут же вся моя родня набежала". Это всегда громкое "мероприятие" на несколько дней с большим количеством выпивки, с танцами и драками.
Все это совершенно не характерно в еврейских семьях, тем более в пятидесятых годах, когда я сам призывался в армию (14 ноября 1959 года). Я где-то между смутно помню и не помню совсем свой последний вечер дома. Он не отпечатался в моей памяти. Кажется собрались все родственники, просто посидели, поговорили, о чем, не помню.
У нас в семье не принято было пить спиртное. Водку для себя обычно не покупали, только для гостей, на праздники. Все что было обычно из спиртного – это самодельная наливка из вишни с сахаром - вишневка. Пиво также считалось неприличным напитком, никто его никогда не пил, я впервые его попробовал в армии.
Как проходили сами сборы, регистрация в военкомате, посадка в вагон призывников, я тоже почти не помню. Вроде бы там было пару сержантов и капитан и нас, призывников человек тридцать. Не помню я и как меня провожали родные, кто пришел на вокзал, саму процедуру.
Но я четко помню, как мама бежала за поездом, когда он тронулся и начал набирать скорость. Ей было тогда 52 года, перрон давно уже кончился, а она все бежала ... Именно тогда я не придал этому особого значения, но, как видите, именно это врезалось в мою память навсегда.
Я видел много фильмов с включением приблизительно такого сюжета, но они совершенно эмоционально не трогают меня, они не настоящие. Играют артисты. А вот то, что я испытал тогда, я, оказывается, помню до сих пор, а прошло уже около 50 лет и думаю, что уже не забуду никогда. И когда я вижу по телевизору еврейских женщин, рыдающих после очередного теракта в Израиле, я вспоминаю мою маму, бегущую за поездом, увозящим меня, ее сына, в армию.
Пусть "мишигас" выйдет
Мишигас на идише – это что-то вроде плохое настроение, раздражение, гнев. Папа был вспыльчивым человеком. Он "быстро заводился", выходил из себя, резко реагировал на не понравившиеся ему поступки или высказывания. После этого к нему было трудно подойти и он долго "отходил".
Нужно было некоторое время, чтобы прийти в нормальное состояние, как, впрочем, и всем нам. Мама хорошо знала папин характер и старалась не вызывать таких вспышек, хотя это легче сказать, чем сделать. Ну, а если уже случалось, то давала ему возможность успокоиться и говорила: "Подожди, пусть мишигас выйдет". "Мишигас" выходил и с отцом можно было опять общаться.
Что Вы говорите?!
Это выражение в Одессе эквивалентно простому междометию, произносимому для поддержания разговора. Интересно, как применяли его в разговоре женщины. Одна рассказывает, например, о своем удачном походе на базар, возмущаясь постоянным ростом цен, а другая показывает свой интерес этими междометиями, стимулируя рассказчицу. Такая игра в интерес.
Например.
Знакомая рассказывает маме: "Вы знаете, я вчера на Ришельевской встретила Фридмана". (Такое событие! – Она встретила Фридмана! Ну как же не поделиться с подругой!)
Естественные ответ мамы: "Не может быть!" (Почему "не может быть", почему бы подруге действительно не встретить этого чертового Фридмана?)
Знакомая, поощренная таким вниманием, развивает тему: "Так вот он уже перешел работать в магазин" (А кому это интересно? Ну перешел и перешел, и нехай себе.)
Мама: "Что Вы говорите!" (В магазин это не на завод, магазин – это звучит гордо!)
Знакомая: "Да, и он очень доволен и хорошо выглядит, но знаете, работа нервная. Покупатели сейчас такие, им же никогда не угодишь! Да и ОБХСС... Вы же понимаете!" (ОБХСС - Отдел Борьбы с Хищениями Социалистической Собственности, конечно же звучал еще более "гордо", чем магазин)
Мама: "Увидите его еще раз, передайте ему привет". (Если забудете, ничего страшного не произойдет и никто особенно переживать не будет!)
Трамвай стал поперек
Отец "служил" в Одесском трамвайно троллейбусном управлении (ОТТУ) – не путать с ОГПУ. В те времена, а возможно и сейчас, на транспорт выделялось явно недостаточно средств, подвижной состав - трамваи, был старый. Рельсы, воздушная сеть выношенные до предела. Все это часто выходило из строя и транспорт останавливался и часто бывало, что надолго.
Бывало это и в выходные дни, когда мы собирались "в город" погулять. Отец относился к таким авариям очень болезненно, это была его служба и он переживал, бегал выяснять, мог куда-то позвонить, узнать, приняты ли меры, вызвана ли ремонтная бригада, в общем принимал активное участие в ликвидации аварии, хотя и был в это время не на службе.
Мама над ним посмеивалась, "назначая" его ответственным за все беды его организации: "Что опять твой трамвай поперек стал?!" Папа, понимая юмор, тем не менее серьезно ей объяснял причины, изложенные выше, да она, как и все одесситы, их хорошо знала "на своей шкуре". Но все равно подшучивала.
Давно не был в Одессе. Интересно, сейчас трамвай становится поперек или как?
Сделать базар
"Сделать базар" - это специфическое одесское выражение, думаю, нигде больше его нет. Это означает не поговорить или "крупно" поговорить с кем-нибудь, в смысле "побазарить", когда можно сказать: "Кончай базар!" - это тоже базар, но совсем другой по смыслу. "Сделать базар" в Одессе означает сделать покупки на базаре.
"Делают базар" в Одессе женщины и это исключительно "женское" выражение, к мужчине это как-то не подходит, хотя на базарах их полным-полно. Но они не "делают базар", а просто покупают на базаре. В Одессе несколько базаров, главный из них – Привоз, видимо называется так коротко и емко потому, что на него привозят продукты. В других городах я такого названия не встречал. Но вторая сторона базара, то, что купленное потом продукты с базара "отвозят" или относят, в названии не отражено, а жаль. Представьте себе что-то вроде "Привоз-отвоз", почти как дебит-кредит.
"Сделать базар" в Одессе - это не просто пойти и купить. Это целая история, о которой потом можно долго друг другу рассказывать с подробностями. Базар в Одессе – это не только место совершения товарных сделок – купля-продажа, это место общения (А Вы знаете, кого я сегодня видела на Привозе!?), школа одесских человеческих отношений и вообще, масса впечатлений и каждый раз новых.
"Делать базар" и не поговорить с продавцом "за жизнь" - это просто не по-одесски. Зачем тогда ходить на базар? Действительно! По Привозу интересно просто походить, посмотреть, не говоря уже – поговорить с людьми. Об одесском Привозе можно писать очень много.
Кстати "гнилой интеллигенции" на базаре не место. Если Вы уже пришли на базар, то надо "делать базар".
Когда в Одессе женщины при встрече говорят – я сегодня сделала базар, то это обычно прелюдия к длинному женскому философскому разговору о жизни, о делах, о знакомых, старых добрых временах, которых уже нет, об "этих сволочах", имеются в виду не муж и продавцы, а ... И только в частности - о ценах и ассортименте. Причем это разговор сугубо женский. Рассказ женщины мужчине, как она "сделала базар" гораздо суше и неинтересней. Здесь как раз тема продуктов – главная, ну, разве что, пару слов еще о встреченных знакомых.
Памятник "Тете Соне"
Мама любила показывать отцу базарные покупки и объяснять, сколько они "просили" и почем она их "взяла", и как "выторговывала", и что она продавцу сказала, и что он ей ответил, и как он ей пытался "подсунуть" кости вместо мяса, и как она его "разоблачила". И так с каждым продавцом – целая история. И вот на столе результат – хороший кусок мяса и сравнительно недорого купленный.
Когда же она рассказывала своим сестрам как она "делала базар" это была совсем другая история. Там почти не было ничего о продуктах, так между прочим, а в основном одесские базарные мансы. Это было интересно послушать и пообсуждать, что они и делали. К сожалению тогда не было магнитофонов, а человеческая память, увы... и ах ... Я слушал все это "краем уха", занимаясь своими делами. Но помню только, что это были очень живые обсуждения подробностей базарных встреч и взаимоотношений.
Послесловие
Я сейчас живу в Торонто и иногда посещаю здешние рынки. Больше всего мне нравится Кенсингтонский рынок, он находится в так называемом "китайском" районе (Чайнатауне). Это далеко не Привоз, так же как и Торонто это даже приблизительно не Одесса. Общаться на базаре не с кем – чисто функциональный рынок (сделал свое дело – уходи), торговаться тоже не принято, не смотря на то что рынок, цены установлены. Но зато товар можно выбрать и выбор хороший. Но, опять-таки - это не Привоз. Простая постная купля-продажа, деньги-товар.
Поговорить не с кем, да и о чем? Продавцы - китайцы, о чем с ними разговаривать? Еще сочтут за сумасшедшего! Никакого морального удовлетворения, даже вспомнить потом нечего!
Юзя, не мордуйся
Мама имела на отца большое влияние и часто могла его успокоить, когда он "выходил из себя", но не всегда, в зависимости от степени "выхода". Чтобы его успокоить она повторяла эту фразу: "Юзя, не мордуйся!" (Имя отца было Иосиф или Осип, смотря в каких документах, но все домашние и знакомые его звали Юзя). В этом выражении, конечно же, не было ничего обидного. Не будет же мама подливать керосин в огонь.
К слову "мордуйся" все привыкли и оно как бы не имело ничего общего со своим корнем - обидным словом – "морда", во всяком случае папа его так не понимал. Это было простое успокоение, типа "не нервничай", без всяких обид, не смотря на такую вроде бы странную форму.
Можно предполагать, что слово "мордоваться" имеет смысл выхода из себя, за пределы своего лица, потеря лица и превращения его в морду. Но это уже мои размышления. Такое мамино успокоение на отца часто действовало, он переставал "мордоваться" и только сверкал глазами, а потом и полностью обратно "входил в себя".
Дуля в окне
Мы жили в самом центре Молдаванки на Госпитальной (Богдана Хмельницкого) улице, на первом этаже и два окна выходили на улицу. Подоконники были низкие и широкие и некоторые любили на них садиться. Можете себе представить, когда в твоем окне вечно торчит чья-то ж..а. Папа гонял их, но это не всегда удавалось – Молдаванка, сэр. Сразу после войны на окнах были металлические наружные жалюзи гармошкой. На многих окнах в те времена они были.
На ночь они глухо закрывались и замыкались снаружи большим замком.
Получалось как в танке. Но по ночам иногда особо остроумные граждане для интереса и смеха по ним стучали чем-то железным. Пока хозяин выйдет – они убегали, да и выйти было опасно. Это могли сделать с целью выманить хозяина на улицу. Опять-таки Молдаванка, сэр. Потом с течением времени эти жалюзи сняли и я с удивлением заметил их уже в современной жизни на магазинах и квартирах, но уже в более облагороженном и элегантном виде и из нержавейки.
Но это все предыстория. Днем в квартирах было душно и окна раскрывались, чтобы "было чем дышать". А внутренний вид квартиры от любопытных одесситов защищался занавесками и шторами. Мой отец любил шутить и разыгрывать маму. Один раз, когда у нас были гости, внезапно к нам в открытое окно, кто-то постучал. Это было неожиданно и не могло нести ничего хорошего, кроме неприятного, опять-таки Молдаванка, сэр. Все растерялись и только мама "сообразила".
К всеобщему удивлению и ужасу она через щель в занавесках показала на улицу дулю. Оказалось, что это отец потихоньку вышел на улицу и решил пошутить. Мама уже хорошо изучила папины "шуточки" и сразу поняла, что это он так "шютит" и ответила по-своему – полновесной дулей. Какой привет, такой ответ. Все потом долго веселились как шутке, так и ответу на нее. Отец ничуть не обиделся и смеялся со всеми. Ну, не получилась шутка - так не получилось. В следующий раз получится.
___
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #2(161) февраль 2013 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=161
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer2/Chaban1.php
