Слон
Умер слон в зоопарке, а похоронить негде. Лежит туша и разлагается. Иду к директору:
— Где хоронить будем?
Отвечает:
— Всё там же.
Легко сказать. Это не трупик скунса, а две тонны мяса. Бегаю по инстанциям, уговариваю кладбища, а всем наплевать. Только жильцам соседних домов не плевать. На улице плюс двадцать. Вонь стоит страшная. Хоронить слона надо, а негде.
Слава Богу, есть бензопилы и знакомый на рынке. Звоню:
— Нужна польская говядина? Без документов, но по отличной цене.
Спасибо ему за алчность. И от трупа избавились, и поминки справили.
Прихожу домой. Жена жарит котлеты, радостная, говорит мне:
— Представляешь, фарш подешевел...
Террорист
На праздничных столах американцев рвануло шампанское. Погибло три человека. Правда, все от отравления. Газеты в истерике — террористы! Расследование поручено ФБР.
Отыскали дистрибутора шампанского — некого Рончика, который сообщил лишь то, что товар завезён из России. Всё стало ясно: теракт организован российскими спецслужбами.
На срочном совете госбезопасности разработали контрплан «Троянский конь»: российских политиков похищают и заменяют их на американских шпионов. В ходе операции выяснилось: подмена произошла много лет назад.
Срочно запустили запасной план «Щелкунчик», согласно которому в Россию продали партию электронных устройств со встроенным сообщением. На беду американских спецслужб одно из таких устройств попало к жене президента. Когда изумлённый президент увидел, как его благоверная крошит стены топором, в дело вмешалось ФСБ.
Быть Третьей Мировой войне, если бы, наконец, не нашли производителя рокового шампанского — Саратовский завод шампанских вин.
Сначала допросили директора. Когда тот скончался от непонимания, вызвали его зама. И так, по трупам, дошли до начальника производства Пивкина.
Пивкин сознался во всём. Правда оказалась ужасной. Для лучшей газированности Пивкин, по совету тёщи, решил класть в шампанское карбид. Как партия карбидного шампанского попала в США, Пивкин не знал.
Инцидент уладили. Террориста выдали властям США, где его осудили как «врага государства». На родине Пивкин стал легендой. Одни считают его агентом «Моссада», другие — русским патриотом. И только сам Пивкин так ни хрена и не понял.
Дура
С дурами жить тяжело, а жена Трушкина была дурой. За тридцать лет совместной жизни Трушкин осознал это особенно ясно. Но куда деваться? Двое детей, внуки.
И всё бы ничего,— сколько дур на свете? — но жена Трушкина любила распускать руки. Вспылит и давай кулаками махать. Что не так — получи по голове!
Трушкин в панику не впадал. Говорил, разъяснял. Мол, нельзя так. Жена слушала, плакала, соглашалась. Глаза ясные, как у младенца. Агнец Божий, а не человек! Но чуть что не так — в драку. После говорит: «Прости, милый, бес попутал!».
И вот на тридцатом году жизни Трушкин не выдержал — отвесил в ответ пощёчину. Обомлела жена. Разрыдалась. Вечер проплакала, день проплакала, а после говорит:
— Давай разводиться! Что ты за мужик такой, если на женщину руку поднял?
— Прости, милая, бес попутал,— извиняется Трушкин.
— Какой к чёрту бес? — орёт жена.— Ты женщину избил!
— Ты меня тридцать лет била — я терпел.
— Так ты же мужик...
И чтобы ни говорил Трушкин, как бы ни просил прощения, на всё жена отвечает: «Женщину ударить — последнее дело. Развод!».
Опечалился Трушкин. А тут ещё соседи на него стали косо поглядывать: гад какой — на жену руку поднял. Дом-то маленький — все всё знают.
На бракоразводном процессе спросили о причине развода. Жена отвечает:
— Бил меня муж!
— Последнее это дело — женщину ударить! — вздыхает судья.
Соседей опросили. Бил Трушкин жену или нет? Все в один голос — бил.
И стал Трушкин социальным изгоем. Его даже в телепередачу пригласили. Тема выпуска — «Насилие в семье». Спрашивает ведущий Трушкина:
— Били жену?
— Один раз её ударил, дуру такую!
На беду Трушкина жена сидела рядом. Услышала — взбеленилась:
— Кто дура?! Я дура?!
Выхватила у ведущего микрофон и давай им колотить мужа.
В расчёте
Хирург Ляпкин спешил: в операционной умирал человек, а проклятая ширинка никак не застёгивалась. Пухлая блондинка встала с колен. Ляпкин, наконец, справился с ширинкой и заявил:
— За мужа не беспокойтесь. В расчёте.
На операционном столе лежал мужчина. Ляпкин взял скальпель и сделал надрез...
Перед домом Ляпкин обнаружил пропажу обручального кольца. Жена поклялась развестись, если вновь заподозрит в измене. На жену плевать, а вот совместно нажитое имущество жаль. Ляпкин напрягся и с ужасом вспомнил, где оставил кольцо.
Проклиная себя за рассеянность, он вернулся в больницу с изуверским планом, к которому за магарыч приобщил дежурного врача и медсестру.
Доставили пациента, того, которого Ляпкин оперировал днём. Дали повторную анестезию. Ляпкин разрезал свежий шов, расширил рану и принялся в ней рыться. Кольца не было. Нашлась только забытая медицинская перчатка...
В то время как понурый Ляпкин возвращался домой, придумывая объяснение жене, пухлая блондинка вышла из ломбарда. Вырученных денег хватало и на новую кофточку, и на лекарства мужу. «В расчёте!» — думала она, вспоминая Ляпкина.
Почему падают самолёты
— И почему только самолёты падают? — вопрошает редактор нашей газетёнки.— Вот это тема для статьи, а не твои... детдомовские каннибалы.
— Не велика загадка,— говорю я,— самолёты падают из-за Сухорукова...
Редактор замолкает. Его брови удивлённо ползут вверх. Что ж, придётся объяснить.
Я был матросом на рыболовецких суднах в Атлантике. После рейса мы возвращались домой в Одессу, а судно оставалось в Мавритании на ремонт.
Конечно, перед самолётом мы напились. Напились так, что поразбивали друг другу головы, поломали руки и вообще нанесли колоссальный вред организму. Но в самолёт нас впустили. Окровавленных и пьяных. Частный рейс, как никак.
Летим над Атлантикой, половина экипажа уже отошла ко сну, и тут слышится панический крик капитана:
— Ёптить, я же насос на пароходе забыл!
Оказалось, владелец судна наказал ему привезти в Одессу топливно-подкачивающий насос, ужасно дорогой. Без него зарплаты экипажу не видать. Воцаряется хаос. Капитан кричит, чтобы самолёт разворачивали обратно в Мавританию, а команда едва не бунтует. Массовая паника! И тут стармеха Сухорукова осеняет:
— Ёптить, да у парохода топливный насос, как у самолёта!
План спасения родился моментально, на высоте десять тысяч километров.
Капитан привёз владельцу насос, а экипаж получил зарплату. И только потом из Мавритании пришёл факс, что на судне оставлен топливно-подкачивающий насос.
Выслушав историю, редактор долго молчит, а потом изрекает:
— И часто Сухоруков летает?
— Каждые полгода,— говорю я и добавляю,— да что там, он ещё и на поездах стал ездить...
Патриоты
В сосновом бору, на лавочке, окружённые реликтовыми деревьями, выпивали два патриота. Пили водку, закусывая соленьями. Разговоры, конечно, вели о главном.
— Поотрывать футболистам ноги! — кипятился пузан.— Да за такие деньги я бы лучше сыграл! Предлагаю: не забил пенальти — получи паяльник в задницу!
— Политики! Вот это беда! — атвечал лысый.— Нахапали, гады! Мало им всё, сволочам! А мне, брат, за державу обидно!
— Тебе обидно? — перебил пузан, чавкая свиными ушками.— Да я за эту землю кровь проливал! И ведь благодатная земля-матушка! А во что превратили?
— А потому что гады! — пьяно заорал лысый.— Всё к себе! Всё для себя!
— Это от безнаказанности,— вставил пузан.
— И всем наплевать! У всех хата с краю! Засрали страну, сволочи...
Они допили водку и засобирались домой. Бутылки швырнули в кусты, одноразовую посуду — на землю. Глядя на звёздное небо, лысый пробубнил:
— Живут, как паразиты, а после них хоть потоп.