Скажем, показали бы мне кусочек Франции, клочок
доброй старой Англии, парочку швейцарских гор
или какой-нибудь норвежский фьорд, а затем я ткну
пальцем и скажу: вот это я беру себе в отечество.
Тогда бы я им и дорожил. А теперь дело обстоит так,
как если бы человек больше всего на свете ценил то
окно, из которого однажды вывалился.
Б. Брехт
Выкрест новой формации
Знаете, почему евреи так не любят выкрестов?
Притом, что среди них вполне приличные люди встречаются, вроде Ильи Фондаминского или там Александра Меня, но сверху плавают, конечно, не они, а те, кто в рабском, отчаянном стремлении стать "как все", жаждет примазаться и раствориться, украсть чужую судьбу.
Что и говорить – соблазн велик, особенно во времена интенсивной ассимиляции: Почему это ему можно, а мне нельзя, ведь я совсем-совсем такой же? Помните, как прочувствованно взывает Борис Пастернак:
С тех пор как он себя помнил, он не переставал удивляться, как это при одинаковости рук и ног и общности языка и привычек можно быть не тем, что все, и притом чем-то таким, что нравится немногим и чего не любят? Он не мог понять положения, при котором, если ты хуже других, ты не можешь приложить усилий, чтобы исправиться и стать лучше. Что значит быть евреем? Для чего это существует? Чем вознаграждается или оправдывается этот безоружный вызов, ничего не приносящий, кроме горя?
Чтобы эту беду избыть, Борис Леонидович выдумал христианство. Нет-нет, не напоминайте мне, что христианство на земле появилось веков эдак за двадцать до Бориса Леонидовича, потому что реальное христианство для этой цели не годится и Борис Леонидович придумал другое:
О каких народах может быть речь в христианское время? Ведь это не просто народы, а обращенные, претворенные народы, и все дело именно в превращении, а не в верности старым основаниям. Вспомним Евангелие. <…> Когда оно говорило, в царстве Божием нет эллина и иудея, только ли оно хотело сказать, что перед Богом все равны? Нет, для этого оно не требовалось, это знали до него философы Греции, римские моралисты, пророки Ветхого завета. Но оно говорило: в том сердцем задуманном новом способе существования и новом виде общения, которое называется царством Божиим, нет народов, есть личности. <…> Отчего властители дум этого народа не пошли дальше слишком легко дающихся форм мировой скорби и иронизирующей мудрости? Отчего, рискуя разорваться от неотменимости своего долга, как рвутся от давления паровые котлы, не распустили они этого, неизвестно за что борющегося и за что избиваемого отряда? Отчего не сказали: «Опомнитесь. Довольно. Больше не надо. Не называйтесь, как раньше. Не сбивайтесь в кучу, разойдитесь. Будьте со всеми. Вы первые и лучшие христиане мира.
Правда, авторство этой теории честно приписывается в романе «Доктор Живаго» отставному православному священнику, лишенному сана за еретические взгляды, но Пастернака несогласие реальных христиан не обескураживает, главное – поверить самому. Как выразился любимый еврей Гитлера Отто Вейнингер: "С помощью понятий мы защищаемся от мира. Медленно и постепенно схватываем мы ими весь мир, как схватывают буйно помешанного, связывают по рукам и ногам, с тем, чтобы обезвредить его для той ограниченной сферы, в которой он находится".
Только вот, как сказал один американец, реальность – это такая штука, которая не исчезает даже, когда ты не веришь в нее (что, кстати, блестяще подтверждается самоубийством означенного Вейнингера). Опыт однозначно свидетельствует, что цель не будет достигнута, покуда другие евреи на свете живут и всякий нееврей неизбежно ассоциирует тебя с ними. Так что последовательный выкрест соответствующей категории должен, по логике вещей, стремиться, существование наше прекратить. Поэтому Иоганну Пфефферкорну или Николаю Донину жить мешал Талмуд, а Пабло Кристиани не мог спокойно спать, покуда не докажет мессианства Иисуса.
Но времена меняются. Определение народа по религии, а национальности по галахе соответствует убеждениям иудейских ортодоксов и христианских фундаменталистов, но отнюдь не воззрениям абсолютного большинства иудеев и христиан, так что практическая ценность крещения явственно стремится к нулю. (Я тут не касаюсь тех, что в самом деле по вере христианами стали, вроде Освальда Руфайзена, это – дело личного выбора, который следует уважать). Окончательно вышло из моды «обращение» по циничному карьерному расчету, как у Генриха Гейне, а уж мечтающие о благорастворении в воздухах "почвенной нации", или, пуще того, "прогрессивного человечества" крест на пузо разве что для эстетики, как вишенку на тортик, цепляют – ну там, Мордехай Вануну или Изя Шамир, но кто же в приличном обществе этих отморозков принимает всерьез?
Истинно прогрессивные ревнители ассимиляции не в христиане нынче подаются, а в «общечеловеки», но неизменным остается главное препятствие на пути к заветной цели: реальное существование еврейского народа. Решению этой проблемы посвящена, в частности, книга профессора ну очень общей истории из Тель-Авива и Парижа, доктора околокинематографических наук Шломо Занда "Кто и как изобрел еврейский народ".
О Сталине мудром, родном и любимом…
В центре произведения стоит, естественно, понятие «народ», как справедливо отмечено автором, близкое по значению понятиям «нации», «этноса» и т.д. Нам также сообщается, что до настоящего времени не существует общепринятого определения этого понятия, приводятся примеры, как по-разному определяют его разные ученые. До этого места – все как в лучших научных работах, но далее… По всем правилам должно последовать: «Я со своей стороны согласен с ММ, а не с НН», – или же: «А вот – мое определение», – или: «Прежде чем дать определение я намерен задать контекст». Ничего подобного!
Господин сочинитель определенно намерен оперировать неопределенным термином (притом что это – ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ТЕРМИН его штудии). Был бы он сантехником или футболистом – возможно, мы бы его невежество и простили, но некто, «господином профессором» именуемый, такое может проделать только умышленно. Скоро увидим – зачем.
Однако прежде всего я должна сознаться, что распознала определение, фактически употребляемое, хотя и не сформулированное автором (по крайности, в исходном моменте). Если он действительно хотел утаить его, не надо бы ему соглашаться свой опус магнус на русский переводить, ибо использует он не что иное как сталинское определение «нации». По Сталину «нация» есть нечто, возникшее в Европе за последние 300 лет экономического и социального развития, причем, к чести лучшего друга физкультурников, он (правильно!) остерегается использовать слово «народ». Термином «народность» обозначаются у него как раз этнические сообщества, которые «нациями» не признаются, поскольку нет у них ни определенной территории, ни развитого внутреннего рынка, так что и на самоопределение претендовать они не должны.
Шломо Занд, напротив, заявляет, что «народами» позволительно именовать лишь сталинские "нации", т.е. образования, возникшие в Европе и Америке на базе индустриального общества. Предположим, мы согласимся с этим. Тогда всякий настоящий народ непременно должен обладать собственной территорией, внутренним рынком и кое-чем еще. Практически никогда у него нет общих биологических предков, но есть мифология, в которой говорится, что есть, ее не надо путать с фактической историей.
Всякое настоящее сообщество – будь то национальное, профессиональное или даже просто хорошая семья – всегда имеет свои мифы, материалом для которых могут быть и реальные события, но это не обязательно. Форма (как бы «рассказ из прошлого») не должна нас обманывать насчет содержания: поучение о том, как всегда бывает и происходит все время вновь (например, история Золушки: всякая женщина, выходящая замуж за вдовца, должна разрушить мир покойницы, чтобы выстроить свой, всякая осиротевшая девочка воспринимает это как трагедию, как вытеснение из жизни, но в конце концов она победит, основав свою семью, где сама будет «королевой»). Или еще о том, что всегда (не)надлежит делать в определенной ситуации (история гаммельнского крысолова – назидание держать данное слово).
Предъявите ваши гены
В каждой культуре непременно имеется миф о возникновении соответствующего народа, который, кстати, и в школе изучают. Дети должны усвоить, что они не чужие друг другу, что у них есть друг перед другом определенные моральные обязательства.
Примерно половина книги Шломо Занда посвящена доказательству, что у современных евреев не может быть общих биологических предков. Отчасти (кас. эфиопов и йеменцев) это всем давно известно, отчасти (кас. ашкеназов и сефардов) опровергается специалистами, в т.ч. генетиками, отчасти – плод свободной авторской фантазии с осторожными оговорками типа «можно вероятно предположить», но почему-то начисто забывается, что в сталинском определении «нации», ставшем в исполнении Занда определением «народа», ни полсловечка про генетику нет. Про мифологию – да, имеется, но «общность происхождения», присутствующая в означенных мифах, не должна и не может мыслиться как общность генетическая.
Византийский император Константин Багрянородный записал в своем дневнике, что принимал прибывшую с официальным визитом «Хельгу, княгиню руссов», в свите которой был, между прочим, христианский священник. Судя по имени, была она дамой германского (скандинавского) происхождения. Св. Владимир, креститель Руси, которого летопись называет ее внуком, имя носит уже славянское. Город, именуемый ныне Москвой, упомянут впервые в летописи под именем «Москов». Небольшая крепость названа была, вероятно, по имени реки, на берегу которой стояла. Так вот, слово-то тюркское – в этих языках «ов» или «об» означает просто «вода».
Есть у меня подруга, родом из поволжского Саратова, из семьи старообрядцев, тех, что уже в конце 17 века исконно русскими себя считали, черты ее лица однозначно свидетельствуют, что были у нее среди предков люди монгольской расы, а родная сестра ее – чисто славянский тип. Чистые расы встречаются только в мифах (включая «Миф 20-го века»). И тем не менее, в русской школе на уроках истории я все время слышала: «наши предки славяне». Неужели это ложь? Да нет же, черт возьми!
Среди различных генетических групп, составивших русский народ, ведущей оказалась славянская, все прочие в конечном итоге переняли ее язык, мифологию и образ жизни. Сегодня потомки скандинавов и тюрок – русские, они считают себя русскими и все прочие разделяют это мнение, и они имеют полное право вспоминать славян как предков своей культуры, в которой они живут и которую передадут своим детям. Ни немцы, ни французы в этом смысле от русских не отличаются.
Так почему же у евреев все должно быть иначе? Почему моей подруге из Саратова дозволено считать себя русской, а моей двоюродной бабушке, черты лица которой тоже свидетельствовали о предках монгольской расы, еврейкой числиться нельзя? А если все-таки можно, то такое же право она должна иметь и на соответствующую мифологию, и на историю народа со всеми ее событиями… или нет?
Ф.М. Достоевский сказал однажды, что ни один русский не имеет права забыть, на какой стороне сражались его предки на Куликовом поле. Историк, который через 100 лет после смерти Достоевского его генеалогию изучал, пришел к выводу, что его-то биологические предки должны были быть аккурат на стороне Мамая. Ну так и что с того?
Если какой-то сириец, грек, бербер или хазар был несколько веков назад прозелитом, а потомки его давно уже стали евреями, то и разрушение иерусалимского храма – часть их истории, также как Куликовская битва – часть истории Достоевского, причем, на стороне Дмитрия Донского и Сергия Радонежского – так и никак иначе!
Возникла ли диаспора до или после восстания Бар-Кохбы? А что это меняет?
Потомки немцев, переселившихся в Новороссию в конце 18 века, в любое время могли возвратиться в Германию, хотя никто их оттуда не прогонял, уехали по причинам чисто экономическим. Не исключено также, что их потомки, возвращающиеся в Германию сегодня, далеко не всегда «истинные арийцы», но немецкому правительству, слава Богу, не приходит в голову проверять, не женился ли случайно какой-нибудь Ганс или Фриц в середине 19 века на крещеной еврейке из Турции. Германия была и остается исторической родиной всех этих людей, и гибель ее была бы большой трагедией даже для тех из них, что никогда не собирались возвращаться туда. А Шломо Занд, в отличие от немцев, доступ в Иерусалим намерен закрыть всякому пра-пра-правнуку берберского или эфиопского прозелита, покуда тот не докажет чистоту своей расы.
Вот ведь как интересно: сперва господин Занд без указания источника использует для описания «народа» сталинское определение нации, а тут приближается, опять-таки, не формулируя и не ссылаясь на источник, непосредственно к Гитлеру: «кровь, почва, раса». Но это все еще цветочки.
Игра в три наперстка
Честно говоря, я не знаю (и, думаю, никто не знает), сколько процентов еврейских крестьян остались в стране после разрушения храма, восстания Бар-Кохбы, с последующей христианизацией, исламизацией и изменением климата, но все христианские паломники вплоть до второй половины 19 века, считая и Марка Твена (1869), отмечали, что население было редким. По причинам весьма неполитическим: в горах воды почти нет, зато на побережье – сплошь малярийные болота.
Но во второй половине 19 века картина резко меняется. Прежде всего, технический прогресс позволил вовлечь эти земли в сельскохозяйственный оборот, но интерес великих держав к Святой земле обусловлен был в первую голову ее стратегическим положением. В канун Первой мировой тут прямо-таки косяком пошли немецкие фермеры, английские археологи, французские библеисты… Одновременно, хотя и по совсем другой причине, на историческую родину начали переселяться евреи. Новые рабочие места возникали тысячами, привлекая тысячи арабов из всех уголков Османской империи. Новое (преимущественно мусульманское) население, (равно как и немногочисленное «старое»), естественно, не имело отношения к еврейской культуре, традиции и мифологии, но даже и в «генетическом родстве» с теми, кто жил здесь 2000 лет назад, подозревать их было трудно. Впрочем, в данном случае это для Шломо Занда – не проблема.
Следует ли именовать «народом» всю эту пеструю смесь генов, культур, религий и образов жизни? О, в этом господин Занд ни минуты не сомневается, враз забывает весь свой расизм! Какой-нибудь идумеянин, предки которого стали евреями 2000 лет назад или хазар, о котором толком не известно даже какой он был расы, зато известно, что предки его обгиюрились за полтысячи лет до наших дней, не имеет, оказывается, права причислить себя к народу, веками уповавшему на возвращение в Сион, зато египетский араб, приехавший в страну одновременно с этим самым «хазаром» и доселе не забывший, откуда родом его хамула, имеет все, и притом сразу. Как такое может быть?
А вот для этого-то и использует господин Занд неопределенные термины, и прежде всего самый важный из них – «народ». Если, как мы установили выше, народ, не соответствующий сталинскому определению нации, никакой не народ, а «изобретенная конструкция», то никаких «палестинцев» на свете нет и быть не может: нет у них ни сплошной территории, ни внутреннего рынка, ни современной экономики, в отличие от евреев, у которых этого тоже не было, когда Сталин свою статью писал, но появилось с созданием Израиля.
Расистское определение типа «крови и почвы» палестинцев тоже не спасет, ибо те, кто, возможно, по непроверенным данным, под него подошли бы – т.н. «арабы-христиане» – в процессе возникновения «палестинского народа» у всех на глазах вытесняются и изгоняются. Вот тут-то наш премудрый профессор делает сальто-мортале и выдает третье определение, с которым я вообще-то вполне могла бы согласиться: палестинцы – народ, потому что имеют общую судьбу, общую мифологию и сознание своей общности.
Но ежели палестинцев ПО ЭТОЙ ПРИЧИНЕ народом почитать надлежит, так уж тем паче евреев, которые всеми этими признаками обладают уже как минимум 2500 лет. Премудрый Шломо Занд долго и больно толкует, что согласно ТАНАХическому жизнеописанию праотца нашего Авраама владел он верблюдами многими, а по свидетельствам историков не водилось об эту пору в наших краях верблюдов, стало быть, и сам Авраам существовать никак не мог. Миф он, натурально, и как таковой – не доказательство.
А это – смотря чего доказывать. Если некий миф читаем в книге, написанной 2500 лет назад, то не доказывает ли это, что оный миф, как минимум, 2500 лет назад появился? И если этот миф повествует о возникновении некоего народа, значит, существовал тогда уже и народ, описавший в этом мифе свои истоки. Да Бог бы уж с ним, с праотцем Авраамом и всеми его верблюдами – народ, что сказки рассказывал про Авраама-верблюдовладельца, со своей судьбой, мифологией и самосознанием существует, как минимум, 2500 лет, что Библией доказывается вполне бесспорно.
Стало быть, либо оба народа – настоящие, либо придуманы оба, только один 2500, а второй 25 лет назад. Выбирайте, кому что нравится, только чур – для обоих – одно. Вот тут-то собака и зарыта: согрешает господин профессор тем, что осуждено было библией: ДВОЙНАЯ… нет, даже ТРОЙНАЯ МЕРА. Англичане или французы – «народ» по сталинскому определению: территория, рынок, государство. Чтобы евреев в «не народ» превратить, пользуемся определением гитлеровским: почва, кровь, раса. А палестинцы – народ и вовсе по-третьему: мифология, культура, судьба. Страус – не птица, потому что не летает, а индюк – да, птица, потому что перьями покрыт.
О теориях расовых и нерасовых
Это – первый обман. Первый, но отнюдь не последний. Следующим номером нашей программы выступает еще один неопределенный термин: «расизм». Вполне справедлива критика Занда в адрес тех еврейских и израильских историков, которые пытаются наше право «генетическими» аргументами подпереть, хоть и не возражает он почему-то против столь же фальшивой аргументации с палестинской стороны, но это бы еще полбеды. Хуже, что критика его направлена не против реальных научных ошибок, но против вымышленного «расизма».
Что такое «расизм»? Может быть, признание того факта, что человечество состоит из разных рас? Или исследование расовых особенностей конкретных лиц, народов, разных групп внутри одного народа? Да нет же! Независимо от удачности и результативности подобных исследований, расизмом они не являются ни в коем случае. Расизм начинается там, где одна раса объявляется выше другой, где расовые особенности объявляются преимуществом или недостатком.
Да, среди немцев на самом деле больше блондинов, чем среди евреев, Но это не значит, что немцы – лучше. Если скажет некто, что Барак Обама к желтой расе относится, то дурак он, но отнюдь не расист, расистом будет только тот, кто скажет, что Обама относится к черной расе (что, как минимум, наполовину верно), и потому… является недочеловеком.
Не знаю, были ли расисты среди многочисленных процитированных Зандом теоретиков сионизма, большинство из них мне неизвестны, но, естественно, нельзя исключить такую возможность для теоретиков, живших в Европе во второй половине 19 и первой – 20 века, когда там расизм в большой моде был. Однако открытым остается вопрос, настоящий или вымышленный расизм господин Занд имеет в виду. Дело в том, что с творчеством, как минимум, двоих из упомянутых в "расистском списке", я достаточно хорошо знакома, чтобы утверждать: если Теодор Герцль и Владимир Жаботинский – расисты, то я – истинная арийка, прямой потомок Зигфрида и Альфреда Розенберга.
Не ошибается тот, кто думает, что расовой принадлежностью определяется цвет моих волос, ошибается тот, кто полагает, что той же принадлежностью определяется моя манера, вопросом на вопрос отвечать, но ни тот, ни другой расистами не являются. Расист – это только тот, кто полагает, что курчавые волосы или манера отвечать на вопросы делают меня недочеловеком. И если, скажем, Герцль или Жаботинский ошибочно полагали, что и манера отвечать расой обусловлена, то считать ее по этой причине «расой господ» уж точно ни тому, ни другому в голову не приходило.
Еще смешнее доказательства «расизма» сионистов на примере изгнания (точнее обратноневпускания) арабов после Войны за независимость, происходившее аккурат в то же самое время, когда выселяли немцев из Силезии и Судет… и по той же самой причине.
Метод господина Занда очень прост: всякий, кто где-либо когда-либо произносил слово «раса» – тот уже и расист, но… еще раз повторяю, не давать бы ему согласия на русский перевод своей книжицы: тому не след кидаться камнями, кто в стеклянном доме живет.
Если всякого, кто занимается вопросами расы, тут же расистом и предтечей Гитлера объявлять, то куда же мы денем всех, что про классовую борьбу разглагольствуют, про социальную справедливость или лучшее будущее? По этой логике все они как один – предтечи Сталина, сторонники ГУЛАГа, орудия массового убийства. И уж кому-кому, а господину Занду, семейная традиция которого обнаруживает подозрительную близость к большевизму, поостеречься бы кого ни попадя с нацизмом отождествлять.
Вперед – к победе демократии!
На мелких несообразностях, типа: «Евреи были всего лишь собранием отдельных не связанных между собою групп с различными культурами» – и «Восточноевропейские евреи легко и охотно перенимали язык евреев Европы западной, которых они приглашали в качестве наставников по Талмуду» (стало быть, при полном отсутствии связей между группами из одной группы учителя в другую зовут да еще всей общиной радостно перенимают разговорный язык одного-единственного импортного ребе!), – задерживаться не будем.
Не будем ставить профессору в вину и его абсолютную девственность в отношении священных текстов, он ведь по двадцатому веку у нас профессор, библейской критике не обучен. А как он есть атеист, так и не обязан знать, какую роль играли религии в мировой истории, в возникновении сообществ и народов, развитии самосознания отдельных лиц. Но с реальностью считаться не помешало бы все же и новоисторическому профессору.
У сионистов второй алии, среди которых было много социалистов, водились поначалу иллюзии, порожденные отнюдь не расистскими, но социалистскими мифами, они полагали, что арабские «трудящиеся» с радостью присоединятся к их «прекрасному новому миру». Слава Богу, хватило реализма своевременно фантазии эти отбросить. У арабов своя была мифология, вернее сказать – мифологии, ибо были они очень разными у христиан и мусульман, черкесов и бедуинов, но с сионистской не сочеталась ни одна.
Арабы-христиане стремились из территориальных групп арабского населения создать «нации» сталинского образца, чтобы религиозная принадлежность перестала быть главным признаком человека и они получили равноправие. Их мусульманские братья, напротив, хотели создать общеарабский халифат, в котором немусульмане будут терпимы лишь как граждане второго сорта. Как те, так и другие однозначно усматривали в самостоятельном государстве евреев нарушение богоустановленного мирового порядка. Зато бедуинам или друзам любое государство до фонаря, покуда оно не лезет в их клановые разборки.
Чтобы стать «государством всех граждан», Израиль должен бы сперва из таких граждан состоять, что более или менее однородно представляют себе государство, да где ж ему таких взять-то? На карте есть уйма арабских стран, демократической нету среди них ни единой, ни единого «государства всех граждан» с равноправием нет, потому что арабское общество структурировано иначе, не те у него идеалы, мифы и система ценностей. Не собираюсь обсуждать, хорошо это или плохо, ибо во всякой культуре есть свое «плохо» и свое «хорошо», но объединить в одном государстве можно лишь культуры, что не слишком отличаются друг от друга (как, например, в Швейцарии) или когда одна из культур может другие под себя подмять (как в любой империи).
Израиль – еврейское государство, потому что строится на еврейских ценностях и евреями признанных правах. Признание тех же самых прав за арабами есть факт, но не есть равноправие, потому что хотят они не эти права, а совсем другие – согласно ценностям своим. Без свободы печати готовы они обойтись, но не обойдутся без права казнить согрешившую девицу или изменившую мужу жену. Чтобы осознать бесперспективность мультикультурализма, полвека европейцам потребовалось, евреи, со своим двухтысячелетним опытом диаспоры, сориентировались быстрее.
Господин Занд ссылается, правда, на некоего арабского интеллектуала, высказавшего пожелание, все население Израиля в единый народ сплотить, но далеко не все идеи, озвучиваемые интеллектуалами (не только арабскими!) находят отклик в народе (и сам господин Занд – наилучшее тому подтверждение!). К тому же он честно сознался, что возникла эта идея в ситуации, радикально отличной от нынешней, так что, может, и этот легендарный интеллектуал успел тем временем передумать.
Проблема с определением еврейства в Израиле действительно существует, тут сталкиваются самые разнообразные интересы – от традиции до безопасности включительно – так что на близкое разрешение рассчитывать не приходится. Но если приглядеться к тем, кто больше всего от нее страдает, невозможно не заметить, что именно им "государство всех граждан" решительно не подойдет.
Дело в том, что формальная дискриминация "неевреев" практически никак не сказывается на их повседневной жизни. "Запретные" смешанные браки, заключенные за границей, незамедлительно признаются министерством внутренних дел, и кстати, во всех русскоязычных СМИ они рекламируются совершенно открыто: "Торжественное бракосочетание с медовым месяцем в старой Праге", "Сказочное путешествие к счастью на Кипр", "На свадьбу в Болгарию!". А кому зарубежная поездка не по карману – живи себе у соседей на виду, чтоб они потом в суде засвидетельствовали ведение общего хозяйства – и такое властями принимается без проблем. Есть в стране и светские кладбища, и даже действующий крематорий, цены не то чтобы очень низкие, но… в общем, подъемные. А главное – этих людей не дискриминируют в отношении учебы, работы, армейской службы, в них не подозревают чужаков и врагов.
Некоторые из них стремятся принять иудаизм, другие плюют на такие мелочи, есть и такие, что вступают в борьбу за свои права или даже покидают страну, но… только не в направлении какого-нибудь арабского государства. Российская империя – государство многонациональное, есть в ней и мусульмане, так что всякому тамошнему обитателю всегда было известно, что среди них чужак равных прав не получит никогда. Иными словами, имеются в Израиле два (как минимум) народа, различия между которыми отнюдь не придуманы, но вполне ощутимы, и умные "русские" прекрасно разбираются, что им подойдет, а что наоборот.
Весьма причудливо звучит также утверждение, что препятствием на пути демократии является вот именно "Закон о возвращении", совершенно аналогичный соответствующим законам Германии, Греции, Польши и, кажется, Китая, которые для демократии (поскольку таковая наличествует) очевидно, нисколько не опасны.
Не стану возражать против причисления Израиля к наименее демократичным демократиям земли – может ли быть иначе, если такой высокий процент населения демократии на дух не переносит? Вот ведь и в Европе с ростом этого процента демократия в упадок приходить начала. Так что если уж перестанет Израиль быть еврейской демократией, то не будет совсем никакой, поскольку арабской демократии в природе не существует.
Впрочем, по правилам игры, принятым сейчас на Западе, громко об этом говорить нельзя, ибо политкорректность требует о людях и народах отнюдь не по словам и делам их судить, но по общетеоретическим представлениям, какими им быть надлежит (не важно, руководствуются ли они ими сами).
Прекрасный пример дает нам господин Занд своим описанием Шестидневной войны. Причинами ее были, оказывается, вовсе не открытая подготовка арабских соседей к нападению, в т.ч. высылка с Синая ООН-овских наблюдателей и закрытие Суэцкого канала, не советская поддержка, в т.ч. официальные протесты против несуществующей "концентрации войск на севере", причем, когда израильский министр советскому послу предложил немедленно с ним на машине на северную границу прокатиться и своими глазами увидеть, что ничего там нет, в ответ услышал: "Мне не проверять поручено, а выразить протест". Нет, что вы, что вы, всему виной еврейская мифология, авраамовы верблюды, своими мифическими горбами подпирающие "права евреев на эту землю"!
Вас тут не стояло!
А вот и третий термин, употребляемый достопочтенным автором безо всякого определения, впрочем, определять-то тут особо нечего, поскольку определяемый предмет… в природе не существует и не существовал никогда. "Историческое право" встречается в мифологии многих народов (евреи не исключение), но вот кроме как в мифологии, увы, никто нигде его не видал. В реальности Эльзас, население которого говорит на немецком диалекте, без проблем присоединяют к Франции, провинция Косово достается не сербам, что давно жили в ней, а албанцам, про которых до 17-го века и слыхом не слыхали, русские с японцами сцепились из-за Курил, где никогда не жили ни те, ни другие.
В этой области действует только одно международное право, а именно – право сильного. Разумеется, мифология есть средство, "укрепляющее руки бойцов", так что автор, желающий сохранить объективность, должен был бы по справедливости либо принять в расчет мифы обеих противоборствующих сторон, либо все их купно разоблачить как фактам не соответствующие, но это, конечно, не про господина Занда.
В процессе написания книги господин Занд злорадно констатировал, что стремления переселяться в Израиль среди евреев не наблюдается, да рано пташечка запела… Не успел он ее закончить, как обнаружилось оно, да притом, кто бы мог подумать, прямехонько под носом достопочтенного профессора – во Франции. И число репатриантов оттуда с тех пор только растет, особенно заметно после последних президентских выборов… С первыми репатриантами из Англии познакомилась я на курсах иврита, лет 15 тому назад… да, неуютным местом становится для евреев Европа.
Вне всякого сомнения, Запад все менее склонен видеть в Израиле свой ближневосточный форпост, поскольку тому, кто со времен Второй мировой ни одной войны выиграть не сумел, никакие форпосты уже не помогут. К тому же европейские политики не могут игнорировать растущий процент мусульман среди своих избирателей, ведь "туземцы" почти не рожают детей. Насчет опасности этих процессов для Израиля Шломо Занд отнюдь не заблуждается, но… как умудряется он сделать из этого вывод, что для успешной самозащиты Израиль как можно скорее должен перенять как раз недостатки и слабости современной Европы, уподобиться вымирающим и проигрывающим? В этом – наше спасение? Воистину, логика некоторых профессоров чересчур возвышена для моего примитивного ума!
Заключение
Из вышеизложенного с неизбежностью следует, что рассматриваемая работа научной не является. Намеренно неопределенные термины, факты либо сомнительны, либо искажены, либо не подтверждают тезисы автора. Зато стилистически текст сделан хорошо: он занимателен, легко читается, так что предназначен, скорее всего, не для специалистов в рамках научной дискуссии, но для неподготовленного потребителя с целью пропагандистского манипулирования.
Потенциальным объектом воздействия являются две группы населения:
-
Евреев надо убедить, что они чужие друг другу, не несут друг за друга и друг перед другом никакой моральной ответственности, ни о какой солидарности и речи быть не может. Это тем более важно, что практический опыт 20-го века и наших дней доказывает совершенно обратное. Немецкие евреи в 1933 году верили, что дискриминация и депортация угрожает не им, а только тем, кто недавно приехал из Польши. Французские евреи в 1940 году верили, что депортируют только лиц без гражданства. Советские евреи в 1945 году верили, что победители наконец-то отбросят свой антисемитизм. Марокканские евреи верили в 1948 году, что только израильские «агрессоры» ненавистны их соседям… Все это было трагическими ошибками, последствия которых расхлебываем мы до сих пор. Не случайно именно сейчас мы вспоминаем нашу общую мифологию. Конечно, миф от этого правдой не становится, но это помогает сохранить в мифологической упаковке память об общности нашей судьбы. Для неевреев месседж иной, вполне в духе славных традиций диктатуры пролетариата. Как разъясняется в известной книге Ханны Арендт, тоталитарная идеология всегда обозначает определенную часть населения как "лишнюю деталь человечества", которая, согласно непогрешимым "законам истории", должна исчезнуть с лица земли. Она, собственно, уже в процессе исчезновения, так что невелик грех немножечко ускорить его. Простая фраза: "Гражданка Иванова скончалась", – в переводе с тоталитарного на человеческий означает примерно: "Ну, пошли ликвидировать гражданку Иванову!". И если под "гражданкой Ивановой" понимать в данном случае еврейский народ, который "все равно что умер" (на самом деле никогда и не существовал!), естественно, не грех несколько ускорить его самоликвидацию или, как минимум, считать вполне нормальным таковое ускорение, производимое, к примеру, арабами.
Нет-нет, Боже сохрани, я вовсе не хочу сказать, что господин Занд работает на какие-то секретные службы или сознательно хочет что-то там подорвать. Никаких злодейских замыслов, по-видимому, он не лелеет, он вполне искренне верит в распространенный доныне на Западе идеал «единого человечьего общежития», в котором «сольются в одно все народы в мирном братстве святого труда». Да и как же ему не верить, если воплощение этого идеала автоматически освободит его от тяжких оков еврейства!
___
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #2(161) февраль 2013
berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=161
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer2/Poljan1.php
