С зоилом спорить не пристало
Любимцу ветреных харит.
И. Иртеньев
Наталья Маслова. Север мой серебряный: Сборник стихотворений / Составитель Г.А. Щекина. – Вологда: Легия, 2012.
История появления на свет сборника стихов поэта из Вологды Натальи Масловой (Кругловой) (1945–2011) похожа на историю «типографского» рождения книги поэта из Боровска Валерия Прокошина «Не кружилась листва…». Эти два издания подготовлены после смерти авторов их товарищами.
Только у Валерия Прокошина при жизни вышли книги и состоялись значимые публикации в «толстых» литературных журналах, предъявившие поэта всероссийской аудитории. Тогда как стихотворения Натальи Масловой печатались преимущественно в региональных газетах Вологодчины или в тамошних поэтических альманахах. Отчего может сложиться впечатление, что Маслова была стихотворцем локального масштаба. Книга «Север мой серебряный» составлена из стихов, известных по газетным публикациям в «Красном Севере» и «Вологодском комсомольце». Составитель и издатель сборника – поэт Галина Щекина, проживающая также в Вологде. Пока этот сборник – единственный в библиографии Масловой.
Посмертный сборник Прокошина «Не кружилась листва…» мы обозревали на страницах «Бельских просторов» (№ 6, 2012 г.). Есть как минимум два весомых резона сделать то же самое со сборником «Север мой серебряный».
Активно не принимая практики «сампечата», когда речь идёт о популяризации «себя любимого», я приветствую примеры издания «чужой» книги – особенно ушедшего из жизни автора. Ибо эти деяния бескорыстны и хлопотны, зачастую их осуществляют люди, посторонние умершим. Галина Щекина не была ни родственницей, ни близкой подругой Натальи Масловой – просто поклонницей её таланта. Благородные поступки редки, традицией они сами и обзоры изданий такого рода вряд ли станут. Скорее – окрыляющим душу исключением.
Наталья Маслова была хорошим поэтом, достойным посмертной известности у читателей России. Её книга отвечает на вопрос: «Что нового?» Новое имя – не так уж и мало!..
Книга «Север мой серебряный» делает попытки представить Наталью Маслову незнакомой аудитории. Она состоит из наиболее характерных стихотворений поэтессы, включает самую первую публикацию – письмо юной Наташи Масловой в редакцию газеты «Красный Север» и при ней стихотворение «Квас», написанное после первой поездки на родину отца, Вологодчину.
Аннотация к книге составлена в виде краткой биографической справки, а замыкают сборник несколько очерков. «Увлечённые» Юрия Леднёва от 2 декабря 1997 года рассказывает о литературной студии при Вологодской школе-интернате № 1, где Наталья Маслова работала воспитательницей и вела для одарённых ребят творческую учёбу. Остальные очерки – посмертные: методическая разработка Центральной городской библиотеки «Драма неуслышанных», где есть примечательные «ретроспективные» строки: «В Вологде были сильнейшие поэтессы, у которых случались подборки в газете, но не вышло ни одного сборника. Например, Наталья Маслова, о которой Виктор Коротаев не единожды говорил на семинарах: «Лучше Натальи Масловой никто не писал о любви». Изредка её стихи публиковались в вологодских газетах,.. но всё же основная часть поэтического наследия утеряна. И это при том, что она была кумиром читающей публики тех лет». Статья Андрея Сальникова «Светлая печаль» за февраль 2012 года – о вечере памяти, где сообщается, что Наталья Ивановна выпустила много сборников учеников литературной студии «Вдохновение» при детском доме им. В. Гаврилина. Статья без подписи – от коллектива того же детского дома – «Поэт с позицией», содержащая основные биографические сведения. В сборнике речи не идёт, почему Наталья Маслова так и не «прозвучала» на всю Россию.
Об этом пишет Галина Щекина в своём ЖЖ, описывая вечер памяти Натальи Масловой (http://oratoria.livejournal.com/268841.html, пост «Добрая, светлая» от 4 февраля 2012 года). По словам Галины Александровны, тот вечер и натолкнул её на мысль собрать и выпустить книгу стихов покойной поэтессы. Идею поддержали многие вологжане. Владимир Кудрявцев, член Союза писателей России (живёт в Вологде), написал предисловие под названием «Ярославна двадцатого века» (выражение самой Натальи Ивановны) к будущей книге. В книгу, что лежит передо мной, это предисловие не вошло. Но мне уже сообщили из Вологды, что сейчас в работе переиздание книги, в котором будет то же содержание, но с предисловием и со всеми издательскими реквизитами. В перепечатке книги стихов Натальи Масловой материально поучаствовали владыка Максимилиан и детдом, где она работала. Это добрая новость!
В книге «Север мой серебряный» порядка шестидесяти стихотворений. По заглавию книги, по заголовкам отдельных творений велик соблазн представить Наталью Маслову одним из многочисленных представителей армии «сельских почвенников». Содержание формирует пасторальную картинку: «Лён зацвёл», «Вёдра полные я несу», «Берёзка», «Крапива», «Себя я помню рядышком с подсолнухом» – и так далее. Стереотип работает: в массовом сознании Вологда прочно «увязана» с именами Николая Рубцова и Василия Белова, земля им обоим пухом; кажется, что в этом северном краю не может быть других поэтов, кроме «почвенников» (хотя прекрасно может, что доказывают стихи Марии Марковой, Наты Сучковой, да и Галины Щекиной, «перекинутые», точно мостик, от традиционного стихосложения к экзистенциальной лирике). «Почвенничеству» в русской поэзии придаётся сакральное значение сохранения православного духа и патриотизма.
В этом контексте построено предисловие Владимира Кудрявцева – литературоведческий анализ творчества Натальи Масловой: «…сердце Натальи Ивановны, бившееся в духовном родстве с Ярославнами всех времён, памятливо вобрало в себя и бережно сохранило всё, что уготовано было ей по судьбе. А от них она унаследовала самое главное, веками выстраданное и освящённое: непоколебимую веру и мужественное ожидание, жертвенное смирение и целительные слёзы, верную любовь и вечную, неизбывную боль – за мужа и детей, за родную землю и за страну, за дальнего и ближнего своего»; «Наталья Ивановна – одна из тех, для кого вологодская земля стала духовной родиной. Приняв её под защиту своих святых молитвенников, Север уже не отпустил её»; «В грешном мире людей – часто жёстком, скрытном и безжалостном – Наталья чувствовала себя уязвимой и беззащитной. Спасала природа…»; «Наталья Маслова, оставляя город (не находила она «сладу с неискренней средой»), будто растворялась в природе».
Радует, что творчество поэтессы впервые «систематизировано» – такой литературный портрет поможет ввести стихи Масловой в литературный оборот. Однако у меня мнение о книге «Север мой серебряный», да и об основной «движущей силе» стихов Натальи Масловой, иное.
На мой взгляд, до «хрестоматийного» почвенничества ей очень далеко – и это прекрасно, ибо в противном случае, боюсь, не о чем было бы говорить. Традиционная «почвенная» поэзия всё менее интересна художественно, увы. Любому художественному произведению вредит тенденциозность, а именно в неё углубляется современное почвенничество, оперируя политизированными шаблонами.
Книга Натальи Масловой – резкая антитеза слащавому «почвенничеству»:
Всё равно мне не поверят,
Если вдруг я закричу,
Что о росах и о звёздах
Петь я больше не хочу.
Говорю России-матери
Правду горькую в глаза…
…Ищешь вновь причины жгучие
Лишь в кумирах каждый раз.
Если всем известно с древности,
Что вина и на тебе:
В пьянстве, зависти и лености,
И покорности судьбе.
У нынешних «почвенников» некие туманные враги постоянно зарятся на Россию – а у Натальи Масловой беды родины коренятся в русском характере! Русскому «кресту» – пьянству да лености – посвящена небольшая поэма «Холсты», описывающая историю бабушки поэтессы – Ефросиньи Ивановны. Мать тринадцати детей билась одна, чтобы их поставить на ноги, ибо муж вмёртвую пил. Женщина научилась красить холсты, у неё, видно, был незаурядный художественный дар… но однажды по осени пьяный муж вывернул подводу с готовым товаром в реку, мастерица бросилась спасать холсты, простудилась и умерла. Секрет рукотворной красоты бабкиных холстов Наталья Маслова так и не смогла разгадать:
То ли быт задавил,
То ли мужества нет –
Не могу разгадать
Твоих красок секрет.
Но мужества поэтессе явно было не занимать! Без мужества невозможно ломать стереотипы. Особенно живя в глубинке, цепляющейся за привычные уклады и горячо защищающей «своё». Однако это «своё» откровенно не симпатично Наталье Масловой. Русский характер – в её воплощении – порой не знает ничего святого, как беспощадно показано в стихотворении «Серафим», где в разрушении древней церкви готовно участвовали мальчишки, ибо «за каждый камень… платили детям по рублю».
Одно из стихотворений адресовано собратьям по перу:
Я вашей совести вопрос поставлю,
Вам всё равно его поставит жизнь:
— Зачем, зачем вы пишете неправду,
Зачем такой нам лжепатриотизм?
Ни дать ни взять – вызов почвенникам-патриотам! Стихотворение написано в 1988 году. К сему моменту количество «лжепатриотичных» стихов возросло в пропорциях – в основном в региональных изданиях, но от этого не легче, ведь молодые поэты регионов учатся писать на заведомо не лучших образцах… Безликих, патетических, тенденциозных стихов я могла бы процитировать сотни – но места жаль, да и зачем?..
Боюсь, что с такими стихами в Вологде Наталье Масловой было неуютно. С этим, полагаю, связаны в её творчестве нотки надрыва, раскола, душевных терзаний… От двойных стандартов поэтического быта («неискренней среды») она и обращалась к природе – Владимир Кудрявцев прав в том, что стихия для Масловой была роднее лживого мира людей. Однако дело отнюдь не в городе – это у «почвенников» привычка бичевать городскую жизнь, а Наталья Маслова честно заявляла:
Мне не прожить без шумных улиц,
Мне город дорог навсегда.
Но я презрительно не щурюсь
На тех, кто не жил в городах.
Кстати, мировоззрение Натальи Масловой отнюдь не сугубо христианское – в нём сплетаются языческие мотивы и нравственные устои православия. Однако главную моральную заповедь она вывела для себя сама:
И болью, и печалью
Наполнено ведро,
Но чётко различаю,
Где зло, а где добро.
Ярким примером того, что Наталья Маслова в душе была язычницей (отсюда и пронзительное понимание умирающей берёзки, из последних сил хлестнувшей по лицу того, кто её сломал, отсюда и обострённое родство с обеими своими прародинами – Украиной и Вологдой, отсюда и лейтмотив «Знаешь, день откуда начинается?» – «Из твоих родных / Любимых глаз…», отсюда и фольклорные отзвуки), служит стихотворение «Купава». С языческой богиней лета, пожертвовавшей своей божественной природой и бессмертием ради того, чтобы стать супругой первому человеку и подарить людям женское начало (удивительно красивый миф, благородство которого не уступает житиям святых!), лирическая героиня Масловой себя откровенно отождествляет:
Я пойду, Купавушка,
В дальние дороги.
И затру по камушкам
Свои босы ноги.
…Он меня, Купавушку,
Обойти не сможет.
Да и поэтический «инструментарий» Натальи Масловой языческий: «золото», «озеро», «солнце» (в том числе – излюбленный образ солнца в ведре), «заря», «вода» (во всех проявлениях, в виде существительных и глаголов), «роса», «косы», «курганы». Растения – целый гербарий, от кувшинки до полыни, травяные отвары и ворожба наполняют её стихи. К христианской системе ценностей в книге «Север мой серебряный» тоже есть апелляции. Но, пожалуй, не столь конкретные.
Лично я уверена, что по своей художественной основе Наталья Маслова – не почвенник, а примитивист, а её «духовные отцы», скорее, обэриуты Хармс и Введенский. Отчасти духовная родня Масловой – Олег Григорьев, петербуржский поэт, живший в одно с ней время, но певший поэтику «кухонь и улиц». Примитивизм Натальи Масловой более «натурален».
Бросается в глаза, что строки Масловой, прямо сказать, неотёсанные. У неё явные трудности с рифмовкой – то звуковые несовпадения, то лобовые глагольные пары. Есть и проблемы во фразеологии – в сборнике я нашла три двусмысленных оборота, придающие фразам комический подтекст (по принципу «а ты прекрасна без извилин»). Наконец, большинство высказываний поэтессы – «детские» по простой лексике и неподдельным чувствам без «двойного дна». Элементарно и построение строф – хотя есть исключения:
Морозко
Синий иней и синий снег.
Ледяной булавой
Над моей головой
Ты махнул.
Ты забыл, что я человек,
Человек живой,
И струёй ледяной
На меня дохнул.
Довольно интересная строфика, особенно для вологодской глубинки 1965 года. Но поисков формы у Натальи Масловой очень мало. Их с успехом заменяет выразительное, при кажущейся примитивности, содержание. Поэзию создаёт не доминанта формы либо смысла, а «сплав» обоих начал. В примитивизме угловатая форма отвечает незамысловатому содержанию. А все вместе они, может быть, отвечают заповеди «Будьте как дети – и войдёте в Царство Небесное». Ведь «первоисточник» нравственного кодекса одинаков во всех мировых религиях…
Стихи Натальи Масловой выглядят сегодня весьма архаично. Миновала русская поэзия стадию «детскости», неискушённости и непосредственности (хотя есть разные а-ля детские девиации, но речь сейчас не о них). В художественной моде детская чистота никогда и не была. Но сегодня особенно сильно увлечение красотой либо интересностью – а не вескостью сказанного. На этом фоне Наталья Маслова может показаться и неумехой… Собственно, почему? Потому, что не боялась в творчестве предстать человеком, а не «словесником»?
Многие боятся. Потому стихи такого рода впору с фонарями изыскивать… Навскидку вижу сейчас два образца, в чём-то близких поэзии Натальи Масловой. Один – все стихи Марии Ватутиной (дело не в тождестве поэтик, но для меня поэтессы «перекликаются»). Истоки стихотворений Ватутиной поэт Владимир Гандельсман видел в русском фольклоре, раёшнике, кульминацию – в пересечении горизонтального и вертикального, поэзии и прозы, а значение художественного мессиджа определил академик Игорь Волгин обычными человеческими словами: «Жестокое и честное свидетельство того, что с нами происходит».
Другой – видимо, по закону парных случаев – попался мне на глаза недавно. Подборка стихов Александра Карасёва (более известного, как прозаик) в журнале «Урал» (№2 – 2010) с названием – проще не бывает: «Стихи». Ощущения от первого прочтения были сродни удару по глазам. От второго «удара» всё встало на свои места. Больше всего из этой подборки «цепляет» самое первое стихотворение:
Нас гнули, ломали, мы корчились.
О нас говорили: “Всякие там...”
И девочки полуночные
нас сладкими звали мальчиками.
Оно завораживает, как шаманская песня, как заклинание, мощное, хотя и довольно грубое. Слова, на первый взгляд «необработанные», как глыбы, из которых строили дольмены, складываются в образ удивительной силы, и становится понятно, что это для автора важные слова – признание либо исповедь, если вообще не заповедь. Остальные стихи подборки работают на это первое, выстраивается однородный образ «лирического героя» – человека с очень «юношеским» (если не детским – в том самом, преднебесном смысле) мировоззрением. Прямого, честного, отрицающего для себя «словоблудие» и всякие «красивости». Очевидно, что это стихи прозаика, у которого «за душой» есть прямое высказывание, смысл, а не только эмоциональный фон. Поэтому строчки Александра Карасёва запоминаются. Так же, как безыскусные стихи Натальи Масловой. Поэтому и ищешь – с некоторой тоской – в изобильной словесной эквилибристике авторов, что не страшатся быть «как дети»…
