КУДА БЕЖИТ ГУСТАВ ВАСА.
В 1387 году, в результате завоевания датчанами части Швеции, на ее троне оказалась королева Дании Маргарита. В 1520 году дворянин Густав Васа призвал жителей города Мура к восстанию, но горожане не поддержали его. Вскоре, однако, они устыдились своей трусости и наказали двум лучшим лыжникам догнать Густава и просить его от имени народа вернуться назад. Гонцам пришлось пробежать 90 км. Густав Васа вернулся и возглавил шведов в борьбе за независимость. После победы над датчанами, в 1523 году, Густава Васу избрали королем Швеции. В период его правления страна стала сильной единой монархией. С 1922 года в память об этом событии проводится «Васалоппет» - наиболее знаменитая из всех проводимых в мире лыжных гонок. Она проходит точно по маршруту, которым 400 лет назад прошел национальный герой Швеции.
«И зачем я только это сделала», - жаловалась моя приятельница. Ее семья приехала в Швецию из Киргизии, когда муж получил работу по контракту. Дочку можно было отдать в школу при посольстве, но выбрали шведскую – все-таки, западное образование, накатанная дорога в будущее. Теперь контракт закончился, пора возвращаться домой. Но, похоже, на родине девочку посадят только в первый класс. В Швеции она ходила уже в шестой.
Приятельница была права. Единственное, в чем шведские школьники сильнее, так это в знании английского языка. Трудно сказать, чья это заслуга – школы или повсеместного распространения американской массовой культуры. Детей, закончивших, хотя бы на тройки, четвертый класс, в школах постсоветского пространства, здесь можно смело определять в 8 или 9 класс, а учившимся у нас на «отлично» - там вообще делать нечего, разве что английский подтянуть. Кстати, это относится и к детям из Польши, Чехии и других стран Восточной Европы, видно, Варшавский договор защищал их не только от НАТО, но и от культурного мракобесия.
Трудно поверить - но это так! Система школьного образования во многих западных странах пала «ниже плинтуса».
Проблема назрела настолько, что дня не проходит без появления в прессе статей о школьных проблемах. Но все сводится до обсуждения, учит ли еще школа своих питомцев читать и писать, на повестке дня - ликвидация неграмотности. И еще школьная дисциплина: вопрос, можно ли учителю отобрать мобильный телефон у недоросля, когда он болтает во время урока и мешает остальным, демократично это или нет, обсуждается на уровне риксдага.
Не знают выпускники средних школ физики, химии и биологии – ну, и ладно! Но демократия – это очень серьезно! Недавно один директор школы (то же мне «камикадзе»!) отважился запрети…, пардон, так не говорят в демократическом обществе, удержаться от ношения слишком уж «висящих штанов»! Копья ломали потом несколько недель…
Об уровне изучения математики можно судить по задаче для учеников 9(!) класса: «Щенок съедает 0,4 кг сухого корма в день. Вопрос на засыпку: на какой срок ему хватит мешка, который весит 20 кг? И на общенациональной контрольной по математике только треть девятиклассников справилась со следующей задачей: масштаб карты 1:50, расстояние между двумя городами 6 см. Сколько километров разделяет два города в действительности?
На экзамене (сейчас его называют «тест») по шведскому языку в гимназии (!) нужно прочитать очень простой текст уровня учебника «Родная речь» - если кто помнит, был когда-то такой в советской школе в 4 классе, - и ответить на вопросы по его содержанию.
И даже с таким тестом не справляются. По данным национального статистического бюро, каждый двадцатый выпускник гимназии не аттестован по шведскому (государственному) языку, то есть не научился, как следует, читать и писать. В некоторых школах доля таких учащихся составляет одну треть.
А ведь когда-то неграмотным парням не разрешали жениться. В 18-веке, прежде чем пойти венчаться, надо было бегло прочитать катехизис местному священнику. И нетерпеливым невестам приходилось засаживать лодырей за учебники и, только им, известными способами добиваться от них сносного чтения.
Маленькая страна, известна не только своими высокими экономическими достижениями и широким масштабом социальной политики, но и богатыми традициями народного образования. С 1645 года за народное образования отвечала церковь. Местный священник строго следил за тем, чтобы дети учились – в школе, если таковая имелась, у пономаря или дома. Благодаря этому, большинство шведов умело читать и писать. Такого уровня грамотности страны южной Европы достигли только к началу 19-века.
Вплоть до начала века 20-го местный пастор регулярно вызывал прихожан и лично проверял их грамотность и знания катехизиса.
В 1842 году шведский риксдаг принял решение о введении всеобщего обязательного обучения. Отныне все приходы в сельской местности и общины в городах были обязаны подыскать помещения и нанять учителей.
В 1878 году срок обязательного обучения был 6 лет. В 1930-е обязательное обучение стало семилетним, а в 50-годы учились уже 8 лет.
Так почему шведская система образования, которая еще в 50-х годах считалась одной из лучших в Европе, скатилась до такого туземного уровня?
«Запрещать запрещается»
С этим лозунгом в мае 1968 года студенты парижских университетов вышли на демонстрации. Во Франции начался социальный кризис, перешедший затем в массовые беспорядки и всеобщую забастовку по всей стране.
70-е годы стали временем революционной романтики, категорического неприятия либеральной демократии и всего, что с ней было связано. В воздухе носились различного рода крайне левые идеи: марксистско-ленинские, троцкистские, маоистские, анархистские и т. п., перетолкованные в романтически-протестном духе. Общественные настроения категорически отвергали и либеральную демократию, и все, что с ней было связано. «Культурная революция» стала началом разрушения старой и колыбелью новой школьной политики. Европейские «хунвейбины» требовали упразднить школу и выставить оттуда учителей, которых теперь представляли не иначе, как помеху для творческого развития детей. Учебники написаны с дьявольскими намерениями - скрыть от ученика действительность. Знания - инструмент подавления свободной личности. Научится школьник рассчитывать проценты, и взрастут в чистой детской душе капиталистические инстинкты, и превратится он в послушный винтик капиталистической машины…
Требование соблюдать дисциплину, не опаздывать на уроки, не прогуливать и выполнять домашние задания – изощренная «капиталистическая муштра». Выставляя оценки, учителя сортируют учеников на «хороших» и «плохих», и, тем самым, посягают на принципы «всеобщего равенства».
«Буржуазный школьный бастион» требовали разрушить до основания.
Прогрессивная педагогика
И тут революционерам пригодилась, так называемая, «прогрессивная» педагогика американского философа и педагога Джона Дьюи. В конце 19-го века он резко критиковал тогдашнюю систему образования за «оторванность от действительности». Педагогика Джона Дьюи отрицала необходимости получения систематических знаний и переносила акцент на практическое, трудовое обучение. (В Америке тогда бурно развивалась промышленность, требовалось большое количество обученных рабочих. Для решения этой сиюминутной задачи педагогика Дьюи пришлась весьма кстати.) При поддержке правительства, так называемая, «прогрессивная» педагогика заняла прочные позиции в американской школе.
В 20-х годах Дьюи сунулся со своими идеями трудового воспитания в большевистскую Россию и был поначалу встречен с энтузиазмом. Его методы тут же внедрили в советскую «трудовую» педагогику. Но началась индустриализация и стране понадобились хорошо образованные люди. В СССР перестали издавать книги Дьюи, а в 1931 году его методы были запрещены распоряжением ВЦИК.
В 70-х годах педагогические идеи Дьюи привлекли внимание европейских «культурных революционеров» – скорей всего, своей оппозиционностью по отношению к «авторитарной» школе. Старую «буржуазную» систему образования разгромили. Сейчас, по прошествии 30 лет, ясно: урон, во многом, невосполним. Развалены системы школьного образования в Испании, Англии, скандинавских странах.
За развал школьного образования в Швеции поблагодарить надо также социал-демократов. С ними связывают создание «шведской модели», в основе которой - социальная политика «всеобщего РАВЕНСТВА» и «благосостояния для всех». В начале 50-х социал-демократы вплотную занялись системой образования, решив использовать ее в инструмент преобразования общества. И тут им очень пригодилась «прогрессивная» педагогика.
Современники отмечают удивительное единодушие, с каким общество восприняло демагогическую болтовню о необходимости разрушить «старую» школу. Но Швеция всегда равнялась на Америку, а социал-демократы ловко использовали общественные настроения - в 70-е годы такие слова, как солидарность, равенство, рабочее движение завораживали людей. Да и что можно возразить против «индивидуального подхода с учетом личностных особенностей» и «хороших намерений» развить у учащихся «чувство ответственности, социальной компетентности и критического отношения к действительности» путем проведения ими «самостоятельной исследовательской работы»? Простым гражданам и в голову не приходило, что «больные» головы так радикально покушаются на саму суть системы образования. Правда, отдельные «ретрограды» пытались что-то говорить о гибельности такого пути, но их никто не слушал.
А жаль… Лучший гарант демократии – хорошее образование, которое дает человеку возможность сделать осознанный разумный выбор и не стать легкой добычей всякого рода демагогов и шарлатанов!
Не дай бог родиться в эпоху реформ
В начале 50-х годов в Швеции было дифференцированное обучение. После 8 лет обязательного обучения одни шли в гимназию и, далее, в университет, другие – получали рабочую профессию в реальном училище. Были и такие, что шли учениками на завод и почти сразу начинали работать. В 1962 году решением риксдага вся Швеция перешла на обязательное, единое для всех, 9-летнее обучение и начала внедрять идеи прогрессивной педагогики - по примеру США.
Отныне готовые факты не должны подаваться ученику на блюдечке – как, например, в форме объяснений у доски или чтения учебников. Знания ученик добывает сам, активно и увлеченно работая над проблемой вместе с товарищами. ХХХ В обиход вошел «бригадный метод». По замыслу реформаторов, способные дети будут помогать своим слабым товарищам, и, таким образом, на практике постигать, что такое солидарность и взаимопомощь.
Зато Учителю - сплошное нельзя. Негоже обременять ученика требованиями соблюдать дисциплину, не опаздывать и выполнять домашние задания. Это означает - подавлять его индивидуальность своим авторитетом. Пытались перестать оценивать знания учеников и ставить оценки – это не демократично. Но так как и обойтись без них все-таки невозможно, то в шведской школе их ставят только с 8 класса.
По замыслу реформаторов, школа, в первую очередь, должна учить демократии и «социальной компетенции». А знания приложатся сами собой… Но, как известно, чудес не бывает… «Бригадный метод» себя не оправдал: в группе из 5-7 человек работала парочка старательных, а остальные, в лучшем случае, просто сидели рядом. Оценивалась же проведенная работа для всех одинаково.
Свободное воспитание стало воспитанием, свободным от всякого воспитания. Ученики, которых освободили от всякой необходимости подчиняться правилам школьного распорядка, быстро обнаглели от свалившейся на них свободы ничему не учиться. Теперь все силы учителя уходила на то, чтобы справиться с царящей в классе анархии. Больше всего страдали ученики, которые все-таки хотели учиться, а так как выставить хулигана из класса не демократично. Поэтому в коридор выходили ученики старательные – чтобы хоть как-то сосредоточиться.
Затем настала очередь гимназии. Когда-то это была прямая дорога в университет, туда принимали только самых способных учеников, остальные получали рабочую профессию в реальных училищах. Но как же равноправие? ХХХ Произвели своего рода слияние профессиональных и теоретических линий в гимназии. Обучение на профессиональных программах увеличили с 2 лет до 3. ХХХ Немного задекорировали их теорией, добавили немного часов на гуманитарные предметы, так почему бы не приравнять их к теоретическим программам и, таким образом, дать ВСЕМ право поступления в институт.
Понижен уровень обучения на теоретических программах, убрано изучение истории, философии, географии, литературы… Но зато снова торжествует равноправие. Правда, противоречит все это основной социал-демократической традиции - быть рабочим ничуть не менее достойно, чем кем-нибудь другим. Но теперь, вроде, как учиться для получения рабочей профессии не престижно. Плохая политика равноправия…
Чем меньше знаний ученик получает в школе, тем больше ответственности ложится на его родителей. А если родители не могут помочь ребенку с математикой, потому что сами ее не знают.
Понижение уровня требований к знаниям учеников, действительности, мешает сглаживанию классовых различий. В доброе старое время ребенок из рабочей семьи, успешно заканчивая прежнюю гимназию или реальную школу, имел более выгодные исходные позиции, чем нынешние неграмотные выпускники средней школы и гимназии. Чем лучше школа дает знания, тем меньше влияет социальное происхождение ученика на его успех в школе и жизни.
Но от факта, что обучение в высшей школе требует определенного багажа теоретических знаний, никуда не деться... Так можно, понизить их, теоретических знаний, уровень: ХХХ отныне все девятиклассники, даже те, кто не мог или не хотел учиться, отправляются учиться дальше, в гимназию, и, не сдавая выпускных экзаменов, получают документ о ее окончании.
А поскольку многие не справлялись с программой гимназии, ее объявляли слишком сложной и упрощали. И так как уровень обучения в средней школе падал постоянно, то постоянно упрощалась и программа гимназии. ХХХ Сейчас, чтобы поступить в гимназию, надо быть аттестованным всего лишь по трем предметам: шведскому и английскому языкам, и математике. ХХХ Но, зато, к радости реформаторов, Швеция единственная страна в мире, где 98% молодежи отправляется в гимназию, и, опять-таки, единственная в мире, где ее заканчивают, не сдавая выпускных экзаменов. ХХХ Правда, только 52% учеников в Стокгольме, а в провинции и того меньше, «добираются» до ее окончания.
А когда тревогу забили университеты, ввели «общедиагностическое тестирование» (по нашему – «единый государственный экзамен»), которое оценивало некую расплывчатую «пригодность к учебе». Знания оценивать было не безопасно, это сразу выявило бы катастрофическое положение школьного образования.
Кто учит в шведской школе.
Как-то раз мне понадобилась одна книга в школьном читальном зале. И там я насмотрелась много интересного… ХХХ. Молодой новоиспеченный преподаватель проводил здесь уроки истории и географии. Он обожал индивидуальные задания: используя литературу и компъютеры, самостоятельно подобрать материал на заданную тему. Естественно, ученики, попав в затруднительное положение, шли с вопросами к учителю. ХХХ. Но, к моему удивлению, он не мог ответить почти не на один вопрос, говорил только: «Иди и выясняй сам». Он даже не знал, ни как называется столица Болгарии, ни Уругвая.
А молодая преподавательница шведского языка также недавно закончившая пединститут и ничего не знала ни о писателе Харри Мартинсоне, авторе романа «Крапива цветет», ни о том, что в 1974 году он разделил Нобелевскую премию с другим известным шведским писателем, Эйвиндом Юнсоном. «Какой еще Эйви? Никогда о таком не слышала», - растерянно подытожила преподаватель шведского языка и литературы.
В последний день мы снова столкнулись с бедолагой-историком. «Только начав работать в школе, понимаешь, сколь малому ты научился», - жаловался он. Из всего богатства хронологии бедняге удалось запомнить три исторические даты: французской революции, а также Первой и Второй мировой войны.
Реформа педагогического образования – новая роль учителя
Педагогическое образование тоже подверглось идеологическим реформам. Когда-то, для того, чтобы преподавать в гимназии, надо было не только закончить университет, но и защитить диссертацию. Но для социал-демократов вся эта ученая публика была, прежде всего, классовым врагом. Из школы их потихоньку выжили, а на смену им в старшие классы пришли выпускники пединститутов, которые в 1967 году почти сразу оказались в гуще общественных умонастроений тех лет.
Если поначалу учителей начальной школы и учителей- предметников для старших классов готовили по разным программам, ныне все категории учителей стали учить по единой программе. Естественно, объем знаний по предмету учителей старших классов упал до уровня знания предмета, достаточного для преподавания в младших классах. Рассказывают, что тогда появились студенты-историки, которые не знали о могущественном короле Густаве Васе, правившим Швецией в средние века, а были искренне уверены, что этот мужик жил в 19 веке и прославился тем, что придумал лыжные соревнования!
В системе координат новой педагогики у учителя была уже совсем другая роль. Не «служитель в храме просвещения», а бригадира. Это раньше он должен был прекрасно знать свой предмет, чтобы учить детей. Теперь - умение создать необходимый «социально-эмоциональный» настрой. Поэтому и может один учитель в шведской школе преподавать одновременно математику и биологию, а если надо – то и музыку с черчением. Не важно, что не знает, посидит вечерок, подучит, или будет «познавать» вместе с учеником.
По данным опроса профсоюз учителей, только 36 процентов новоиспеченных учителей начальной школы считали, что получили достаточную подготовку даже для того, чтобы суметь научить детей читать, писать и считать.
Учителей катастрофически не хватает, в педагогические вузы огромный недобор - никто не хочет получать образование, не дающее права заниматься ничем, кроме преподавания в школе и быть ”мальчиком для битья», да еще за маленькую зарплату! К 2010 году, согласно данным Управления школьного образования Швеции, в дошкольных и школьных учреждениях страны будет не хватать около 67 тысяч преподавателей.
Муниципализация шведского образования
В 1991 году, в связи с появлением «Закона о местном самоуправлении», провели «децентрализацию», еще одну реформу, – передали всю ответственность за организацию и работу школ с центрального уровня на местный. Системе школьного образования, и так уже оказавшейся в глубоком нокдауне, был нанесен смертельный удар. Системой образования стали распоряжаться люди, часто в этом несведущие. Расходы на обучение одного ученика в целом по стране в 1996 году уменьшились на 19 процентов по сравнению с 1991 годом: многие муниципалитеты, получив возможность самим определять размеры финансирования школьного образования, пошли по пути снижения расходов любыми возможными способами. Торжество рыночной экономики, какая уж тут демократия!
Куда завели благие намерения
Игры с образованием – вещь опасная. В своей книге «Закрытие американского ума» американский публицист Александр Блум утверждает, что «прогрессивная» педагогика подтачивает основы западной цивилизации». «Освоение классических вершин требует духовной дисциплины и серьезного труда. Нельзя заменять учебу развлечением». Делая из школы «демократическую модель» общества, забыли, что между демократией и вседозволенностью есть разница. Урон, нанесенный системе школьного образования, настолько серьезен и глубок, что годы понадобятся, чтобы восстановить хотя бы прежний уровень обучения. Что делать с уже «потерянными» поколениями малограмотных эгоистов, которым школа обрекла на безработицу и лишила шанса на будущую достойную жизнь? Не умея, как следует, читать и писать, молодые люди часто не могут даже грамотно составить резюме. Получается, владение государственным языком – вопрос уже социальной справедливости...
Чувство неполноценности рождает потребность реваншизма и самоутверждения другими, порой совсем не цивилизованными способами. Отсюда разгул молодежных банд и группировок, сформированных часто по национальному признаку – ведь от прогрессивной педагогики больше всего страдают дети иммигрантов, (как, впрочем, и от латентного расизма и скрытой дискриминации). Им и так непросто найти работу, (кто может, уезжает в Лондон или США, страны традиционно эмигрантские), остальным остается торговля наркотиками или трафикинг.
Ученики, которые приносят в школу огнестрельное оружие и стреляют в учителей и одноклассников - угроза социальной стабильности. А школы и дальше продолжают выбрасывать в жизнь, развращенных вседозволенностью, невежд.
Новые реформы – хорошо забытое старое
В 2006 году новое правительство Швеции решилось на тотальную реформу всего школьного образования. Снова вводится дифференцированное обучение и, параллельно с общим экзаменом и конкурсом аттестатов, - приемные экзамены в вузы. В нескольких учебных заведениях в 2008 году, и во всех – начиная с 2010. В школу возвращаются история и литература. Оценки начнут ставить с шестого класса.
Стоило ли тратить так бездарно столько лет на все эти идеологически-педагогические эксперименты, чтобы, в конце концов, снова прийти к забытому старому: только глубокие и систематические знания, полученные в школе, дают молодому человеку шанс на полноценную и достойную жизнь? И стоит ли в России проводить реформы, от которых на Западе уже отказались?
Образование – наше национальное достояние. Везде, куда занесла судьба наших соотечественников, они открывают школы, где детей учат, «как в России». В школе имени Софьи Ковалевской в Стокгольме математике учат «по-русски». И туда стремятся попасть не только русские дети, но и «местные». Это ли не есть доказательство преимущества нашего российского образования?
Как писал Герберт Уэллс, история человечества все больше превращается в гонку между образованием и катастрофой.
