Своим родителям посвящаю
Неважно, что именно ты делаешь, важно, чтобы все, к чему ты прикасаешься, меняло форму, становилось не таким, как раньше, чтобы в нем оставалась частица тебя самого. В этом разница между человеком, просто стригущим траву на лужайке, и настоящим садовником. Первый пройдет, как его и не бывало, но садовник будет жить не одно поколение».
Рэй Бредбери. 451º по Фаренгейту
Дача, сад, огород – слова, милые сердцу любого человека, который имеет где-то за городом небольшой клочок земли. Возможно, есть в этом желании иметь свою землю какая-то древняя мечта. Сотни лет наши предки боролись за право быть хозяевами обрабатываемой ими земли. Бунты, восстания, войны, революции начинались из-за кормилицы-земли. И сейчас, окончательно перебравшись в города, потомки тех крестьян продолжают по выходным работать в своих садах-огородах.
Им приходится бороться с сорняками, полчищами насекомых-вредителей, с различными стихийными бедствиями, такими как град или сильные заморозки, с противодействием чиновников, нередко приносящих больше бедствий, чем град, и появляющихся так же неожиданно, как заморозки в середине мая. Многие садоводы уже совсем не молоды, страдают от хронических заболеваний. Но никакая сила не заставит их бросить свои сады-огороды, разве что болезнь или смерть неожиданно свалит с ног.
Садоводы уверены, что труд на свежем воздухе продлевает их жизнь, что выращенные своими руками овощи и фрукты значительно вкуснее купленных в магазине, что вид солнечного заката или звездного неба, открывающийся с их участков, бесценен. И я согласен с ними.
Дачи спасли от голода многих людей в трудные девяностые годы. Они помогают нам и сейчас. Не деньги и не золото хранят пенсионеры-садоводы в своих закромах. Самодельные консервированные помидоры и огурцы, варенья и джемы – вот самое ценное, чем заполнены подвалы дачных домов, потому что нет ничего вкуснее выращенных и приготовленных своими руками продуктов.
Возможно, после прочтения этих заметок вам захочется присоединиться к нам, садоводам, если у вас еще нет участка. А если есть, то, надеюсь, «Дачные очерки» помогут вам увидеть нечто такое, что часто бывает скрыто от глаз – простую и потому неповторимую красоту природы, поможет уловить чувство единения с ней, ибо все в этом мире: и люди, и деревья, и животные – имеет свое предназначение.
ЦУРИКОВ Александр Николаевич – выпускник Ростовского государственного университета путей сообщения, аспирант и преподаватель кафедры «Информатика». Автор научно-популярных статей и фантастических рассказов, опубликованных в журналах «Знание – сила», «Инженер», «Очевидное и невероятное», «Машины и механизмы», «Порог – АК», «Юный техник». Призер областного литературного фестиваля «Ростовское время» в номинации «Проза». Живет в Ростове-на-Дону.
© Цуриков А. Н., 2013
Груша
Ранняя весна. Холодный пронизывающий ветер прижимает к земле. Хочется закутаться во что-нибудь теплое, но одежда, даже самая толстая, не спасает. Небо затянуто плотной серой пеленой. Солнечные лучи с трудом пробиваются сквозь облака, низко плывущие над окрестностями. Все вокруг кажется серым и мрачным.
Даже не на чем остановить свой взгляд, кругом ни одной зеленой травинки или листочка.
Вместе с порывами ветра высоко вверх над совершенно сухой почвой, истосковавшейся по влаге после бесснежной зимы, поднимаются мелкие темно-коричневые землинки. Они, пролетев несколько метров, тут же падают вниз и вновь взлетают, влекомые могучими воздушными потоками. Лишь кое-где из рыхлого чернозема одиноко торчат высохшие за долгую зиму стебельки кустарников и многолетних трав.
Дорога, петляющая меж невысоких холмов, вскоре привела меня к саду. Молодые деревца, посаженные ровными рядами, тоже ждали тепла. Вскоре холода отступят, солнце станет чаще появляться из-за туч, у деревьев набухнут почки, затем вылезут первые слабенькие листики, некоторые ветки покроются очаровательными белыми цветами…
Но это будет потом, а пока, до начала активного сокодвижения, нужно провести обрезку, внимательно осмотреть тоненькие стволики, замазать садовым варом образовавшиеся за зиму раны и трещины. Именно поэтому я сегодня здесь.
У меня много деревьев, разных и красивых, но более остальных я забочусь о молодой четырехлетней груше. Каждый раз, добравшись до сада, я сразу подхожу к ней, смотрю, как ее дела. Даже немного стыдно перед другими растениями, что уделяю им меньше внимания. Виной тому история, произошедшая с этой грушей прошлой весной.
Тогда, сразу после обрезки, я решил растянуть ветви у недавно посаженных деревьев. Молодые побеги груш аккуратно растягивают так, чтобы они были ближе к горизонтали. Такой способ позволяет получить больше плодов.
Все шло неплохо, я уже растянул ветви у двух деревьев, вскоре дошла очередь и до той груши, которая впоследствии стала любимой. Я бережно привязал крепкую, шершавую на ощупь бечевку к ветке. Другой конец веревки прикрепил к небольшому деревянному колышку, который глубоко вбил в землю. Затем я принялся проделывать то же самое с другим побегом, расположенным с противоположной стороны. Но при натяжении второго шнура послышался резкий неприятный треск. Я посмотрел на грушу и тут же отвел взгляд.
Тонкий ствол дерева, не выдержав нагрузки, которую я взвалил на него при растягивании веточек, раскололся надвое. Ужасная трещина изуродовала его. Кое-где из образовавшейся раны торчали тонкие, нежные волокна. Это было очень грустное зрелище.
На следующее утро я вновь пришел к своему дереву, захватив с собой длинный и тонкий болт с шестигранной головкой. Я просверлил дрелью в стволе изувеченной груши сквозное отверстие, вставил в него болт и прикрутил ключом гайку, стянув образовавшуюся трещину.
Весь прошлый год я внимательно следил за этим деревом. Весной растение покрылось прекрасными цветочками, которые вскоре превратились в плоды. С этого раненого деревца я той же осенью снял пять зрелых груш, с одного бока красных, с другого – желто-зеленых. Столь вкусных и сочных фруктов я не ел никогда.
Рана на теле дерева постепенно срослась – теперь на месте трещины не осталось и следа. Головка болта почти полностью вросла, лишь небольшой бугорок на стволе все еще напоминает о том, что внутри дерева навсегда остался металлический стержень.
Вот и теперь я, глядя на это продуваемое со всех сторон холодными ветрами деревце, не перестаю удивляться его силе, его желанию жить и тянуться к солнцу несмотря ни на что. Ну, ничего, потерпи немного, уже скоро холода отступят, у тебя набухнут почки, затем появятся первые слабенькие листики, ветки покроются очаровательными белыми цветами…
Восход солнца
Ночь постепенно отступала. Начинался новый день. На востоке еще не было видно солнца, но его первые лучи уже разбавили ночную тьму своим светом. Они, пробившись сквозь атмосферу, нежно позолотили нависшие над горизонтом облака оранжево-розовым цветом. Казалось, что воздух становился менее плотным, дышалось легко и приятно. Все вокруг теплело от ожидания наступающего дня. Оттаивала душа, словно забыв о предстоящих сегодня заботах.
Где-то вдалеке весело чирикала какая-то маленькая птичка. Она, как и все живое сейчас, радовалась скорому приходу нового дня. Мне подумалось, что эта птичка, в отличие от людей, наверное не знает, что вслед за ночью всегда наступает рассвет, и именно поэтому может так наивно радоваться происходящему каждое утро.
А солнце, не обращая внимания ни на что вокруг, продолжало подниматься все выше и выше. Над землей уже появился его ярко-желтый диск. Глазам стало больно смотреть на него.
Дневное светило озарило все вокруг своим светом, словно открыв новый мир. В его лучах четко и рельефно вырисовывались не заметные ночью предметы. Вот где-то вдалеке у горизонта можно теперь увидеть деревья, составляющие лесополосу вокруг бывшего колхозного поля. Стали легко различимы следы моих ног, оставшиеся на земле. Заметно, как легкий освежающий ветерок покачивает ветви кустарников и плодовых деревьев.
Я, затаив дыхание, молча смотрел на все это, словно боясь нелепым движением спугнуть открывшуюся предо мной красоту. Казалось, что человек лишний на этом празднике природы, происходящем каждое утро. Таких праздников за год наберется триста шестьдесят пять. И не найдешь среди них двух одинаковых. Каждый очарователен чем-то своим, особенным. Каждый неповторим и потому необыкновенно прекрасен. Прекрасен, как каждое мгновение короткой человеческой жизни, ни одно из которых нельзя пережить дважды.
Миллионы лет назад, когда не было еще людей и, возможно, даже не было жизни, над планетой всходило солнце, такое же, как сегодня, но по-своему особенное и загадочное. И когда вдруг на этой земле не станет меня – что в сущности человеческая жизнь в сравнении с жизнью Солнца? – оно не обратит на это событие никакого внимания. Лишь вздохнет немного, потому что солнца тоже смертны, и продолжит свою работу, неся свет и рождающее жизнь тепло. Пора и мне взяться за работу. Пусть человеческая жизнь лишь мгновенье в сравнении с жизнью солнца, но я хотел бы, чтобы это мгновение прошло не зря.
Весной
Я особенно люблю весну. Она нравится мне тем, что именно сейчас закладываются основы будущего урожая. Перефразируя известную пословицу, можно сказать, что весна – время разбрасывать камни. Бывает, чуть-чуть замешкаешься в начале года, не сделаешь чего-то важного. А потом работаешь весь год как проклятый, но все без толку, именно потому, что упустил весной время.
А в начале года столько неотложных дел, что даже отдохнув за зиму от физического труда и истосковавшись по работе не можешь их переделать при всем желании. Нужно провести обрезку деревьев и кустарников, снять укрытие с винограда, роз, устранить нанесенные зимними ветрами разрушения, выгрести из-под деревьев опавшие осенью листья, провести опрыскивания по спящим почкам и так далее, и так далее. Не видно работе конца-края.
Но весной работается легко, намного легче, чем в летнюю жару. И холод какой-то приятно-теплый, не то что осенью. А все, наверно, потому, что пробуждается природа, распускаются листья, выползают на свет Божий разные жучки-паучки и букашки, прилетают с юга птицы, зацветают растения, словно воскресая после ежегодной зимней спячки. Поет душа, на сердце легко и приятно.
Не чувствуешь от труда усталости, и хочется работать вместе с пробуждающейся природой. Работать, не давая себе отдыха. И лишь иногда, во время редких перерывов, приходит в голову странная мысль: «отчего не бывает так, чтобы всегда цвела весна?» Но так устроена жизнь, не бывает в ней весны без осени, и если бы не другие, по-своему прекрасные времена года, то никогда, наверно, мы бы не почувствовали всей прелести наступающей лишь раз в году короткой весны.
Лужа
Посреди грунтовой, редко используемой дороги широко раскинулась большая лужа. Она расположена прямо напротив моего участка. Лужа напоминает настоящее море и кажется бездонной. Она почти никогда полностью не высыхает, лишь летом во время долгих засух ее уровень сильно снижается. Но стоит пройти слабому дождику, как лужища вновь оживает, наполнившись водой. Днем в луже отражается бескрайнее небо, видно, как плывут облака, а ночью в ней можно рассмотреть звезды.
Лужица живет своей непонятной и незаметной человеку жизнью. По ее глади быстро бегают водомерки, изящно скользя своими тонкими ножками, как фигуристы по льду. В образовавшемся на дне подобии ила обитают и подрастают личинки комаров – темно-красные мотыли. В толще воды резвятся неизвестно откуда взявшиеся здесь хвостатые головастики. Возможно, утки, часто прилетающие на расположенное неподалеку хлебное поле, чтобы поклевать зерен, принесли лягушачью икру на своих лапках. За быстрыми головастиками охотятся жуки-плавунцы. Они, золотистые с черными пятнами, очень хорошо плавают и легко настигают зазевавшихся головастиков.
А рядом расположены другие лужи, поменьше. И в каждой бурлит своя жизнь, обитают разные животные. Кто-то на кого-то охотится, кто-то спасается бегством. Мне эти лужи живо напомнили упрощенную модель нашего жестокого мира. Мира со всеми его прелестями и несчастьями, бедами и небольшими радостями.
Жара
На дворе середина июня. Дождей не было уже несколько недель, на небе ни облачка. Ветер, изредка дующий в лицо, не освежает, а наоборот, несет с собой лишь массы горячего воздуха. Днем находиться на солнцепеке почти невозможно. Садоводы прячутся в свои домики и выходят на грядки лишь утром или поздно вечером, когда жара немного спадает.
Те, кто не имеет на своих участках домов, вынуждены работать днем. Но это очень тяжело. Пот градом капает с лица, солнечный ультрафиолет обжигает кожу. Такого загара, как у наших садоводов, нет даже у возвращающихся с морских курортов. Кожа дачников, бронзового цвета, более походит на кожу жителей Африки или Латинской Америки.
Дождь необходим – никакой полив не заменит настоящего летнего ливня с грозой. Во время таких дождей на землю всего за несколько минут может вылиться месячная норма осадков. Но пока дождя, к сожалению, не предвидится.
Почва полопалась и потрескалась от жары, рыхление не может помочь. Даже у бессмертных сорняков засохли кончики зеленых побегов. Трава выгорела на солнце, став белой, как волосы старика. О культурных растениях и говорить не приходится. Многие деревья из-за нехватки влаги начинают, как осенью, сбрасывать желтеющие листья. Осыпается урожай. Плоды засыхают прямо на ветках. Не видно ни животных, ни птиц. Все попрятались от палящего солнца в свои убежища.
Но все равно душа надеется, что вскоре на землю прольется живительный дождь. И все живое возрадуется ему, растения начнут вновь набирать силу. А после опять начнется жара и долгое ожидание следующего ливня, который пройдет еще очень не скоро.
Пусть растут все цветы
Вокруг была бескрайняя степь. Растения, составлявшие ее, сливались для глаз в один сплошной зеленый ковер.
Как каждое живое существо состоит из различных атомов, так и степь состояла из мельчайших травинок. То тут то там из общей массы выделялись цветущие травы. На одних были желтые цветы, на других – голубовато-фиолетовые, на третьих – белые. Жизнь кипела в зарослях: над цветками летали пятнистые бабочки, где-то вдали кричали перепела, над головой сердито жужжали шмели.
Вся степь была словно раскрашена каким-то могучим и умелым художником в разнообразные цвета и оттенки. Для описания этих оттенков ни в одном из человеческих языков не найдется подходящих слов. Но вот неожиданно на фоне этих неописуемых цветов я заметил ярко-красную вспышку, как будто кто-то зажег здесь фонарь.
Я подошел поближе и увидел цветок тюльпана. Он одиноко возвышался среди изобилия зеленых трав. Тюльпан был неказистый, на тоненькой ножке. Казалось, что неведомый художник, случайно перепутав краски, сделал большую оплошность, поместив одинокий красный тюльпан среди незнакомых растений.
Мне захотелось взять этот цветок домой. Я протянул руку, чтобы сорвать его, но в последний момент передумал. Мне вспомнилась древняя восточная мудрость: «пусть растут все цветы».
И действительно, не мне решать, каким цветам стоит здесь расти, а какие лишние. Если поставить цветок в воду, то он вскоре завянет, а здесь он проживет жизнь, выполнив свое, непонятное даже ему самому, предназначение. Он украсит степь, кажущуюся на его фоне однообразной, своим ярким светом, пусть и ненадолго.
Ведь если вырвать из предмета хотя бы один атом, то он уже не будет тем, чем был раньше. Так кто же дал мне право вырывать из тела бескрайней степи этот ярко-красный атом, являющийся, как и я сам, маленькой частью хрупкого мироздания?
Летний дождь
Подул сильный порывистый ветер, подняв в воздух частицы иссушенной летней жарой почвы. Под его натиском закачались перья лука и чеснока, зашелестели ветки деревьев, с кустов малины нехотя упало несколько перезрелых ягод.
Ветер принес с запада множество темных облаков, два дня назад наполнившихся влагой над морем. Казалось, что облака с трудом держатся в воздухе, готовые вот-вот рухнуть на землю стеной дождя.
Еще совсем недавно жарило солнце, был обычный летний день. А теперь прилетевшие облака закрыли белый диск солнца и день за пару минут превратился в вечер. Вокруг потемнело. Природа потеряла часть своих красок, став серой и мрачной. Воздух постепенно охлаждался, но ветер все еще не приносил долгожданной прохлады. От духоты, всегда предшествующей летним дождям, было трудно дышать.
Вверху, между низко плывущими облаками, в течение сотой доли секунды проскочила молния. Ее ярко-белая вспышка лишь на мгновение осветила все вокруг и вновь погасла. Вскоре до ушей донесся раскат грома, мощный и отрывистый. Как будто великан, сошедший со страниц древних сказок, ударил в огромный барабан.
Вслед за этим появилось еще несколько молний. Теперь звук от них был более тонким и приятным. Природа настраивала свои инструменты, готовя потрясающее шоу, равного которому нет на Земле.
Через несколько минут все стихло – неведомый оркестр закончил играть увертюру. Начиналось настоящее представление. На коричневую землю тихо и незаметно упала первая дождевая капля, пролетевшая несколько тысяч метров. При падении она проделала в почве воронку, какие бывают от ударов метеоритов или взрывов бомб. Но эта воронка настолько мала, что почти незаметна человеческому глазу.
За первой каплей последовала вторая, потом упала еще одна, потом еще и еще. Почувствовав, что начинается дождь, муравьи заспешили в свой подземный домик, все насекомые заторопились укрыться где-нибудь в безопасном месте. Люди быстро бежали в свои дома или, собрав вещи, пытались влезть в последний автобус, отходящий от садового товарищества.
А дождь все усиливался и усиливался. Порывы ветра валили с ног. С неба то и дело доносились раскаты грома. Длиннющие раздвоенные молнии где-то далеко били в землю своими остриями, сверкая, как дуга электросварки. Вокруг была настоящая стена воды – невозможно рассмотреть, что находится в полуметре от тебя. Холодные капли падали за шиворот, неприятно щекоча спину. Волосы намокли, насквозь промокла одежда, обувь. Промокла земля, напитавшись влагой, которой должно теперь хватить на долгие дни летней жары.
Спустя всего несколько минут буря стала постепенно ослабевать, закончившись так же неожиданно и быстро, как началась. Капли дождя падали всё реже и реже. Вскоре ливень и вовсе прекратился. Только с веток высоких деревьев продолжали капать крупные дождинки, задержавшиеся на зеленых листьях дольше своих собратьев.
Листья и травы приобрели необычайно яркий и сочный зеленый цвет. Во влажном воздухе витала приятная свежесть и прохлада. Чувствовался резкий запах мокрой земли и озона, образовавшегося во время грозы. Облака рассеялись. Как будто бы их никогда и не было на небе.
И под занавес сыгранного природой грандиозного спектакля в лучах вечернего солнца появилась радуга. Ее разноцветная полудуга, уходя высоко в небо и растворяясь в голубеющей бесконечности, эффектно украсила собой финал этой захватывающей постановки.
На фоне радуги пролетело несколько голубей – символы окончания бури. Жизнь возвращалась на «разбомбленную» дождевыми каплями землю. Муравьи вновь спешили по своим делам, весело перебирая маленькими ножками по мокрой почве. Все возвращалось на круги своя, продолжая жить и тянуться к беспощадно палящему солнцу, вышедшему, наконец, из-за туч.
Ночь в саду
День догорел. Стемнело. Где-то в густых зарослях зеленый богомол, более похожий на длинную тонкую палочку, поймал последнюю на сегодня муху. В густой траве стрекотали цикады.
Я развел костер. Оранжево-красные языки пламени отражались на едва различимых в ночной тьме силуэтах отдаленных дачных домиков. От костра, каждый раз когда в него подбрасывали сухую деревяшку, тянуло жаром. Он, пожирая дрова, наполнялся их силой, довольно потрескивая и шипя.
Над головой всходил молодой месяц, слабо светящий тусклым желтоватым светом. Загорались звезды. За городом, вдали от фонарей и фар автомобилей, они были прекрасно различимы. В городе никогда не увидишь таких звезд, как здесь. Там некогда даже поднять глаза к небу. Постоянно отвлекают блестящие и мигающие неоном вывески магазинов, ночных клубов и казино. А на даче можно спокойно, расслабившись, смотреть на звезды и никто не помешает.
Звезды светили ярко, мерцая и подрагивая. Они были такие же, как и тысячи лет назад, когда греческие пастухи впервые давали созвездиям сохранившиеся до сих пор имена. Я долго всматривался в усыпанное брильянтами звезд небо и никак не мог различить среди кажущихся беспорядочно разбросанными далеких светил очертания героев древних мифов.
Персей, Андромеда, Орион. Где же они? Даже если я найду одно из этих созвездий, воспользовавшись картой звездного неба, то оно не напомнит мне о древних героях. Видимо мне, человеку двадцать первого века, никогда не достичь той гармонии и единения с природой, которую имели люди тысячи лет назад. Они сочиняли прекрасные мифы и свято верили в них. Многим из нас, рабам технического прогресса, еще очень далеко до их духовного совершенства и развитого чувства прекрасного.
В кастрюльке, подогреваемой пламенем костра, варилась пойманная в озере рыба. От нее исходил прекрасный аромат. Я взял ложку и зачерпнул горячего бульона. Немного подув на ложку, попробовал бульон. Он был очень вкусен.
Столь прекрасного ужина у меня не было никогда. Свежайшая рыба, пойманная и приготовленная своими руками, таяла во рту. На десерт я ел только что собранные с колючих кустов ягоды крыжовника и малины. И, конечно же, не обошлось без ароматного горячего чая, который был весьма кстати, поскольку подул прохладный ветерок. Воздух без зашедшего за горизонт солнца быстро остывал. Даже трудно было поверить, что на дворе самый разгар лета – настолько стало холодно.
Но меня согревал чай, листья которого вобрали и сохранили в себе все тепло тропического солнца. Где-то в далекой Индии люди с загадочной культурой и говорящие на другом языке бережно вырастили этот чай, чтобы согреть меня сегодня. И хотя я не говорю на их языке, но я уверен, что если бы мы встретились, то легко смогли бы понять друг друга. Потому что мы одинаково любим чай и одинаково любим работать на земле. Пусть мы и выращиваем совершенно разные культуры: они – чай, а я – крыжовник и малину.
Осенняя пора
Как один день пробежало жаркое лето. В садах почти собран урожай, только на некоторых деревьях еще висят яблоки и груши поздних сортов.
Осень наступила, как это всегда бывает, неожиданно, хотя и вовремя. Подули холодные ветра, сильно похолодало. Порывы ветра гоняют по опустевшим дачам начавшие опадать листья. Кустарники стоят совершенно голые. Ветви деревьев позолотило желто-оранжевым цветом осенних листьев. В степи стебли многолетних трав засохли, чтобы возродиться весной. Солнце уже не греет, как летом. Его лучи с трудом пробиваются сквозь плотную завесу серых облаков. Затяжные моросящие дожди идут почти каждый день, переполняя остывающую почву влагой.
Надо подготовить дачу к зиме, укрыть растения, перекопать огород. Осенью работается тяжело, нехотя. Совершенно не хочется прощаться с умирающей природой. Кажется, что вместе с ней умирает и часть моей души. Порывы ветра навевают грустные мысли. Но я гоню их прочь. Ведь я знаю, что это унылое время вскоре пройдет и вновь настанет весна. Воскреснут спящие растения, оживут и выползут насекомые, с юга прилетят птицы. Но это будет потом, а пока надо подготовить дачу к зиме…
Находка
Я перекапывал огород. Лопата выворачивала комья мокрой земли с вросшими корневищами сорных растений. Меня не в первый раз удивляла необычайная сила сорняков. Их постоянно вырывают, срезают тяпками, поливают гербицидами. Но они все равно продолжают жить, в почве остаются их мощные корневища, тянущиеся на много десятков сантиметров. Кажется, что чем больше с ними борются, тем лучше они растут. Нередко на месте одного срезанного сорняка вскоре вырастает несколько новых, более сильных.
Но, видимо, это свойство не только сорняков. Такова сущность всего живого. Жизнь на Земле, как и сорняки на даче, никому и никогда не удастся полностью истребить. На место погибших видов придут новые, в свою очередь на их место – следующие. И так жизнь будет вечно продолжаться и развиваться.
Лопата перевернула еще один пласт чернозема. Из земли показалось что-то необычное. По крайней мере, это не было похоже ни на ком земли, ни на корень. Я нагнулся и поднял свою находку. Руки почувствовали легкий холодок, исходящий от продолговатого предмета. Я очистил его от земли. В лучах слабого осеннего солнца блеснул оранжево-желтый металл.
Это был винтовочный патрон. Я рассмотрел его внимательнее. Гильза была изготовлена из латунного сплава, а пуля, вернее ее оболочка, из белого металла. Патрон был грязный, суглинистая почва налипла на него и глубоко въелась в металл. Сколько же лет патрон пролежал в земле? Я с трудом смог разобрать на донной части гильзы мелкую надпись: Birmingham England. Там были еще какие-то цифры, но они ничего не значили для меня.
Значит, патрон изготовили в английском городе Бирмингеме. Английские воины могли находиться в этих местах только во время гражданской войны, более девяноста лет назад. Да и многие «белые» части были вооружены иностранными винтовками.
Чья-то смерть много лет назад была похоронена в земле вместе с патроном. Одна человеческая жизнь была спасена, на свете не случилось еще одного убийства. Спасенный человек вполне мог приходиться мне прадедом. И если бы этот патрон выстрелил тогда, то я бы не стоял сейчас здесь и не возделывал свой огородик. Меня вообще не было бы на этом свете.
Никто сейчас уже не знает наверняка, при каких обстоятельствах патрон остался здесь навсегда. Мы можем только предполагать. Никого из участников тех событий, наверное, уже не осталось в живых. Правду мог бы рассказать сам патрон, но он тоже был мертв.
Даже если в музее или частной коллекции и удастся найти подходящую винтовку, то патрон, много лет пролежавший в земле, уже не выстрелит. Порох в его теле давно разложился и испортился, став бесполезной трухой. Когда я сжимал в руках остов безжизненного патрона, мне в голову пришла парадоксальная мысль: «Значит, смерть – тоже смертна».
Как умирают носители жизни: люди, деревья, птицы, насекомые, – так и носители смерти: патроны, снаряды, ракеты, бомбы – порой погибают и бывают похоронены в земле, не выполнив своего адского предназначения.
Зачем же люди производят в огромных количествах новые орудия для своего злейшего врага – смерти, которая убивает их изобретенными ими же средствами? Смерть не нуждается в помощи, она и так слишком прочно обосновалась на Земле.
Прощание
Земля, завершая очередной из своих ежегодных витков вокруг Солнца, максимально отдаляла северное полушарие от дарящего тепло светила, и ледяное дыхание зимы чувствовалось все отчетливее и яснее. Осень подходила к концу. Почти ежедневно шли холодные дожди, иногда с мокрым снегом.
Пора ненадолго попрощаться со своей дачей. Сегодня я в последний раз в этом году приехал сюда. Обошел сад, посмотрел на голые, кажущиеся мертвыми деревья. Порывы ветра раскачивали из стороны в сторону их безжизненные ветви. Но деревья не были мертвы, они просто затаились, заснули, сохраняя в глубине своих стволов медленно тлеющие искорки жизненной силы.
Вскоре Земля начнет новый оборот вокруг Солнца, продолжая бесконечное непрерывное движение по орбите, которое поддерживается силой, заложенной в нее неведомым Создателем при сотворении Мира. Зима пройдет быстро, пройдет в ожидании весны и нового дачного сезона.
Весной начнется новый оборот огромного колеса под названием жизнь. Холода отступят, солнце станет чаще появляться из-за туч, деревья покроются очаровательными цветами, из набухших почек вылезут первые слабые листики, с южных зимовий прилетят птицы.
Ну что ж, прощай, дача! Прощайте, деревья! Даст Бог, весной и я вернусь к вам, чтобы понаблюдать за пробужденьем природы ото сна и прожить вместе с ней еще один неповторимый год долгой однообразно-циклической жизни.
