***
Ты со мною во сне говорила
И пела, как я умирал.
Из птичьего клюва в могилу
Незрячий ребенок бежал.
Ты сына просила, я помню,
И город сложила в подол,
Снеся его на колокольню,
Ты пела, ты стала водой.
Меня целовали старухи
Безгубыми ртами в глаза
Их лица стекали на руки,
Молитвами голос свисал.
Я тебя обнимал на качелях,
На качелях в солёной воде.
А из птичьего клюва к постели
Прозревший ребёнок летел.
***
плашмя ложится в рыбу и плывёт
приобретая внешне сходство с рыбой
которая становится вот-вот
поверхностью реки. её изгибов
хватает чтобы взять и отломить
от локтя предостаточно чешуек
и рыба проплывает напрямик
сквозь губы и наверно поцелуи
и выходя из рыбы словно ком
он застревает косточкою в горле
и рыба его поит молоком
и рыбным молоком его накормит
и выпустит наружу уплывёт
а он из опустевшей рыбной шкуры
построит плоскодонку или плот
и поплывёт за рыбой как придурок
***
в каком-то ноябре в каком не знаю
переплывали рыбы – как слова
слюнявя чью-то речь – от края к краю
переплывали женщин целовать
и женщины спускались внутрь оных
неся внутри себя смолу и хлеб
и рыбы забирали женщин в жёны
а те тонули в собственной смоле
прокисшим молоком неязыкастым
и шли ко дну словесною гурьбой
по-рыбьи расправляя ноги-ласты
и губы закусив другой губой
поплыли женщины – в древесную сорочку
одев тела – поплыли – пополам
сложив платки и спины или точно
не днища лодок не свои тела –
поплыли напрямую вместо кожи
и вместо человеческой земли
и рыбы целовались (предположим
что рыбы целоваться не могли)
***
как толстая кожа воды
снуёт по твоим позвонкам
так ты говорил или дым
к твоим прикасался зрачкам
и их целовал как вдова
целуется с мужем когда
у мужа болит голова
(а кожа сошла как вода)
и реки идут по спине
в молочный тупик позвонков
куда затекает извне
богатый рыбацкий улов
(пчелиное горло смочив)
лениво жуёт человек
слюнявые губы грачих
зовущие в птичий ночлег
и вдовье камланье во рту
языческим богом речёт
и жирные реки идут
не соприкасаясь плечом
