Не скажу, чтобы в Коктебель мы, литераторы из разных уголков света, слетались только, чтобы предаться совместному разгулу. Все заранее уведомлены, что поводом для разгула традиционно служит Волошинский фестиваль. Пчёлка Майя, он же Андрей Коровин, давно разослал всем программу фестиваля, а она в этом году богатая, потому что юбилейная. Десятилетний юбилей фестиваля – это очень радостное событие, потому что это дополнительный тост. Пить коктебельские вина и коньяки без смысла – бессмысленно. Литераторы так не могут: во всём им хочется дойти до самой сути – почему пьём, зачем пьём, с кем пьём, пить или не пить. Нет, последний вопрос снимается с повестки.
Но впрочем, главный повод употреблять в Коктебеле – это мания преследования и паранойя, которые совсем недаром охватывают умы свежепахнущих и трезвомыслящих поэтов, только недавно сошедших с поезда. Уже мчась на давно знакомом частнике по коктебельским предгорьям, они вспоминают опыт прошлых лет, когда весь фестиваль мучился животом, а поэтому, по приезде на место, первое, что они ищут – это средства защиты от неистребимого крымского кишечного вируса. Чётко осознавая, что таких средств только два – коньяк и вино – они уже в «частнике» по дороге в литфондовскую часть Коктебеля договариваются друг с другом, у кого сегодня проходить профилактику.
Фестиваль разворачивается медленно. Андрей Коровин и вся команда музея Волошина даёт на сборы дня полтора: день приезда, размещение, регистрация участников. И вот вечером второго дня расфуфыренные, в летних одеждах после московской-то осени, мы входим под сень музейных высоких дерев, образующих во дворе музея Волошина подобие лесного собора. Тут намолено. В том числе, и нами. И все обнимаются. И все целуются. И все как стеклышко. Даже Власов. Нет, ну Власов – уже как мутное стеклышко.
Ветер средневеково раскачивает верха деревьев, зайчики и блики весело прыгают по загорелому Коровину, уже занявшему свое место в президиуме. Это он нас всех здесь собрал. Ну, честно. Мы знаем всех замечательных работников музея, мы даже Волошина знаем, по стихам. Он тоже собирал здесь не последних поэтов России. А нас – Коровин, потому что его, заряженная добротой энергетика, снова замутила это грандиозное чётко отлаженное мероприятие, и ещё в Москве за полгода до сентября мы спрашивали друг у друга: на Волошинский едешь? И Андрей то и дело произносил: Волошинский. Чтобы отложилось в сознании, прижилось в душе.
В толпе наблюдаются депутаты Государственной Думы РФ, важные люди из высших органов власти Крыма, кураторы культуры. Приехали посмотреть, как тульский мужик может подковать блоху без единой копейки. Конечно, средства организаторы фестиваля откуда-то находят, потому что они чисто конкретно волшебники, потому что всегда найдутся люди, которые могут заплатить и немножко подиктовать – как организовать в этот раз фестиваль, которому уже десять лет. Мне всегда досадно, когда я думаю, что такой гениальный фестиваль не стоит первым в списке грантов у министерств культуры и министерств по делам национальностей всех стран СНГ! И какая беда бы случилась от того, что фестивалю подкинуло бы денег российское правительство или украинское? Только было бы всё более солидно, мощно: оплатили бы участникам дорогу, номера, арендовали бы правильные залы для выступлений, устроили бы людям экскурсии. Нет, поэты всем довольны. И может быть, ещё бы и не воспользовались дарами… Но как-то неправильно, что нет государственной финансовой поддержки. Так я думаю.
А между тем фестиваль осуществляет очень много благих дел: от открытия новых имен до представления лучших русскоговорящих поэтов всему, так сказать, миру на украинской земле, на той её территории, которая всегда жила русским языком и русской культурой. А где русская культура, там и дружба с Россией, там и позитивная настроенность на всяческие связи с нашей страной. Да и проще сказать, мы любим друг друга: украинцы и русские. У нас такие вечера! У нас такие стихи друг о друге, такие песни, такая общая природа, что никаким безденежьем это не отменишь. Можно только дождаться, что призрак коктебельского вируса переморит нас там всех когда-нибудь окончательно.
Очень хочется ездить в Коктебель, привязать к этому месту на карте своего сына. Но как рисковать его здоровьем, зная, что никто не берётся в Украине чинить крымские коммуникации, вычищать море от гадости, налаживать курортный сервис. Коктебель – это стихия. Там бродит по тёмной аллейке абориген Владимир Алейников, раскинулся в кресле на побережье вальяжный Кублановский, рычит о Бродском грандиозный Рейн, нараспев декламирует нежнейшая Кекова, улыбится племени младому и знакомому великий Бахыт. Ну, как тут не поехать! Ведь заманит в очередной раз хитрый Коровин в отравляющий нас каждую осень Коктебель вот такими вот встречами с теми поэтами, имя которых переживёт их самих в веках. Поедем, отравимся, полечимся. И всё будет хорошо.
