Эмигрантская позиция беллетриста Набокова шокировала наблюдателей именно тем, что он отваживался быть счастливым и писать своё счастье в ситуации (эмоциональной, политической, языковой), которую остальные интерпретировали как самую отчаянную. Набоков же отчаянья не терял, всё своё собирал и нёс по свету—кто знает, куда. Русскому поэту в 2011 году и счастливым, и несчастливым, да, возможно, и вообще поэтом—быть стыдно. Стыдновато. Как говорит мой друг-политолог, «занятие сие сродни китайской лаковой росписи». Без места и вне времени, однако, если ты не можешь не писать по-русски, к этой собственной особенности как-то следует относиться. Лучше всего—как пушкинский Чарский, тайный поэт и явный денди—стоически и мальчишески. Этой нотой—спокойного приятия мне показались стихи Сергея Шкарупо. Лучшим из его текстов присущи важнейшие, на мой взгляд, поэтические качества—наблюдательность, точность, и отсуствие жалости к себе. Жалость же в них проступает, напротив, к миру—теперь уже не понять, чужому или своему—хрупкому, яркому, рассыпающемуся на влекущие частицы и образы, просящему у нас слов.
Полина Барскова
СОБАЧКА
* * *
Опять собачка ночью не спала
Ввиду того, что жизнь её мала.
Опять позёмка во дворе мела
И все проходы снегом засыпала.
Собачка лаяла на ветер за окном,
На круглую луну за облаками.
Быть может, она лаяла стихами
Я слышал рифмы, но не знал, о чём.
* * *
Моя душа густа, как чернозём,
В ней странные цветы пустили корни.
Я говорю с другими обо всём
Что неподвластно скорби.
Моя душа струится между губ,
Я не могу произнести ни слова,
Для слов почти любых язык мой груб,
Ленив, неловок.
* * *
Чёрный ворон, где твой дом –
В моём сердце ль молодом?
Ворон головой кивал
Да мой зоркий глаз клевал.
ГОРОД СВ. ФРАНЦИСКА
Чёрные разговаривают вприпрыжку,
Белые улыбаются одними губами,
Жёлтые читают в трамвае книжку,
Мексиканцы давятся чужими словами.
Лишь облака чувствуют себя здесь как дома,
Что ни выстрел – промах, что ни палец – в небо.
Я живу в груде металлолома,
За щекой – кислая корочка хлеба.
На дворе год за годом демисезонье,
Мы бы тут пропали без календаря.
Я гляжу на него, опять спросонья,
Исподволь время благодаря.
* * *
Что думает огонь?
"Кора... нет, это я.
Смола... нет, это снова я."
Что видит дождь?
Твоё лицо.
Листва и ночь, река.
Что чувствует земля?
Как сквозь неё растет
Весь этот лес;
Как по спине её проехал поезд.
Что видишь ты?
Размыто все вокруг.
Что слышишь?
– Треск, шелест капель, вдалеке гудок.
А что ещё?
– Не знаю.
Что хочешь?
– Чтобы это длилось вечно.
* * *
Кто знает, что такое холод,
Пусть мне расскажет, как я молод.
Кто помнит, что такое жар,
Пусть мне расскажет, как я стар.
Я вижу то наверняка,
Что кожа смуглая тонка.
Под ней, по венам голубым,
Клубится дым.
