Праздники, помимо всего прочего, наделены грустным обыкновением заканчиваться. Рано или поздно. Вот, закончились и эти, новогодние. Отдохнувшие, протрезвевшие граждане дружно принимаются за старое, то есть за работу, но уже в новом году. Однако, то, что закончились праздники, отнюдь, не означает, что в жизни нет места для праздника! Наша аспирантка Кермен пришла на работу с сумками. Начала кашеварить. Хочет родной кафедре праздник устроить. Угостить ее кухней калмыцкой. Почему? Да потому что Кермен, Кермен Дорджиевна – калмычка. Живет в Элисте. А здесь, в Москве – учится в аспирантуре. У нас. И вот решила устроить кафедральный праздник – познакомить, так сказать, с особенностями национальной кухни... Интересно...
Необходимо еще заметить, что, даже закончившись, праздники еще не заканчиваются, продолжая жить в сердцах наших – чем-то, самым-самым. Например, самым большим количеством выпущенных в небо петард. Или – рекордным количеством посланных эсэмэсок. Или – числом блюд на новогоднем столе... И так далее. Пока обо всем этом, рекордном, выдающемся, самом-самом, обменяешься с коллегами, даже накоротке – глядишь, полдня, как корова языком слизала! Так было и на этот раз. С обхода, из отделений вернулся я на кафедру только около часу дня. К самому шапочному разбору пиршества калмыцкого.
– Уже закончили?
– Закончили... Но там и тебе осталось. Иди в лаборантскую.
Это Штатнов Михаил Константинович. Доцент нашей кафедры. Мы с ним с утра уже обсудили очередные биатлонные новости и проблемы. Биатлон – наш фетиш. О нем на кафедре можно говорить бесконечно. Кто и как отстрелялся, кто, кому и сколько – на финише привез, почему Слепцова провалила первый этап, какая оптика на биатлонных винтовках. И так далее. А и впрямь, замечательный вид спорта! Искусственная модель естественного поведения человека, охотника в лесу – вот что такое биатлон. Ведь чем с утра охотник где-нибудь под Ханты-Мансийском занимается? Правильно, берет ружье, встает на лыжи и идет в тайгу. Идет, идет, увидел белку на дереве. Встал. Прицелился. Выстрелил. Подобрал добычу, дальше пошел. За следующей белкой. Это и есть биатлон. Тысячелетний... Может, за вечность и органичность мы все и любим этот замечательный вид спорта. Но Штатнов, как всегда, прав – надо идти в лаборантскую, где Кермен Дорджиевна угощает калмыцкими яствами...
...Первым делом подает она мне, гостю запоздалому, не дисциплинированному, на большой тарелке вареную картошку с огромными, заплывшими белым жиром, кусками мяса. Мне кажется, что мяса на тарелке в несколько раз больше, чем картошки.
– Куда так много. Я столько не съем! Надо отбавить половину, Кермен Дорджиевна! Как минимум!
Молчит. Не желает отбавлять. Ладно. Пробую, еще пробую. Теперь – ем. Вкусно. Действительно вкусно. Очень вкусно. Только баранина кажется слишком жирной. Краем глаза вижу, что Кермен наливает в чайную чашку мутной жидкости темно-коричневого цвета.
– Что это?
– Попробуете – узнаете!
Интригует... Хорошо. Пробую, где наша не пропадала. Осторожно. Маленький глоточек... Непонятно пока, но, вроде, ничего. Еще один глоток. Уже побольше. Нет, и впрямь, ничего. Понравилось даже. Сытная жидкость, горячая. Дальше уже запиваю этим самым, что в чайной чашке, картошку с кусками баранины без опаски. Нравится!
А Кермен Дорджиевна, неугомонная, мечет на стол еще одно невиданное угощение. Плов, вроде, только плов еще и с большим количеством изюма. И это – вкусно! Плов получился наособицу – роскошный, не очень рассыпчатый, но рисинка к рисинке, как на картинке, жирный, но не слипшийся, не комком. Да, изрядная добавка изюма явно улучшила вкусовые качества блюда. Да это же называется «пальчики оближешь»!
Сдержано (на всякий случай), хвалю плов. Кермен молчит, но по лицу видно – довольна, что блюдо получилось.
Быстро приходит ощущение сытости. Тянет на разговор.
– Спасибо огромное!
– Не за что...
– Кермен, а как называется по-калмыцки то первое блюдо, картофель вареный с бараниной?
– Не знаю. То есть, знала, но забыла.
У Кермен в Элисте – мама и шестилетняя дочка. Мама Кермен – учительница русского языка и литературы. В годы войны она, совсем маленькой, вместе со своей матерью и шестью братьями и сестрами, была выслана из родных краев в Сибирь, в далекое алтайское село...
– Могу напомнить...
Вот она фишка! Моя. Ведь у меня при себе, как всегда, карманный компьютер, в библиотеке которого, среди огромного количества других книг, припасен для Кермен Дорджиевны сюрприз: скачанная накануне из Интернета книга Исая Фельдмана "Кухня народов СССР", 1990 года выпуска. О чем и сообщаю Кермен. Та недоверчиво жмет плечами, мол, наверное, нет в книге этой никакой калмыцкой кухни. Она, вообще, какая-то сегодня невеселая... Может, устала, не знаю.
Убеждаю Дорджиевну, что не так это. Что жизнь на самом деле куда лучше, чем кажется. Что вот – перед глазами, на экране уже – целый раздел книги вышеупомянутой под названием "калмыцкая кухня". Однако Кермен по-прежнему не верит мне. Думает, что разыгрываю. Тогда начинаю поставленным голосом, как диктор Левитан, начитывать с экрана, медленно и громко:
– "Основу калмыцкой кухни составляют мука, мясо, молочные продукты ...Калмыки любят жирную, обильную, высококалорийную пищу".
Плечи у недоверчивой Кермен вздрагивают, она поднимает на меня свои чуть раскосые, похожие на две черные сливы, глаза, в которых сейчас отражается то ли печаль, то ли радость от того, что какой-то там Исая Фельдман знает о пищевых пристрастиях ее замечательного народа больше, чем она сама...
– ...Вторые блюда, как правило, не гарнируются, лишь в отдельных случаях к ним подается жареный или сырой репчатый лук... Махн-шельтяган (суп). …Говяжью грудинку рубят на куски весом по 40-50 граммов с косточкой...
– Так вот, это и был махн-шельтяган, – не выдерживает Кермен Дорджиевна, – «Махн» – по-калмыцки, «мясо», «шельтяган» – картофельный суп. Суп с мясом... Это то, что вы ели на первое...
Я словно не слышу ее:
– "Хурен-махн-гуертяган (жареное мясо с лапшой). Баранину или говядину..."
– Это я тоже хотела сделать, но потом решила не делать, потому, что...
– Слушай, слушай дальше, Дорджиевна: "Берг..."
– Берг? Никогда не слышала... А что это такое?
– "...Изделие типа пельменей..."
– Нет, это у нас называется не берг... Не берг… Но как?... ...Бёрики? Бёрики! – вот как это у нас называется, – вспоминает, наконец, Кермен Дорджиевна трудное название. И оживляется – это, действительно, пельмени наши, калмыцкие, обычно подают их...
– "...Хог-тосн, – продолжаю я перечисление, поражая собеседницу глубиной знаний Исаи Фельдмана – яблоки в сметане, булмык..."
– Это сметана с вареньем...
– "ДжОмба (чай)..."
– Не ДжОмба, а ДжомбА, – опять поправляют меня, – чай с коровьим маслом. Вы его тоже пробовали сегодня.
– ДжомбА, ДжомбА – как заклинание, повторяю вслед за Кермен – это вкусная штука, мне очень понравилась. Наверное, выручает в степи... А что – быстренько вскипятил воду, чайную заварку добавил, а потом еще и масла коровьего подкинул – вот тебе и здорово. И сытно, и быстро.
– Да, – соглашается Кермен, – Джомба дает сытость...
– "...Хурснця..." – еле выговариваю я очередное трудное название...
– Это тоже чай. Только – с мукой....
Мы сидим, склонившись над маленьким экраном волшебного карманного компьютера. Возле нас на столе тарелка с махн-шельтяганом, плов с изюмом. В чашке – джомба...
...Неправда, что праздники заканчиваются. Они просто плавно перетекают один в другой...
