У Сергея Иннокентьевича фамилия запоминающаяся – Шиш. В деревушке Соколовка, где он родился в исторический период, между окончанием гражданской войны и коллективизацией, над этим колоритным словом, трансформированным в древности в имя собственное, подшучивали и сочиняли всякие достойные и недостойные частушки и прибаутки. Хорошо то, что однофамильцев и родственников в селе было предостаточно, а в их числе и шутников, которые сами были не прочь придумать о себе нечто смешное, типа «У Шиша в кармане ни гроша» или «У Шиша нет ни шиша, одна душа» и так далее с различными вариациями на бытовые и колхозные темы. Так что сразу и не поймешь, бывало, в чей конкретно адрес направлялась шутка или насмешка. Об этом нам рассказывал Семен Шиш, лесник Чугуевского лесхоза, участник Сталинградской битвы, под началом которого мы, 14-15 летние пацаны, работали в лесу у колхозной пасеки. Вот это была фигура, вот это был выдумщик, любитель охотничьих приключений, к тому же мастер красноречия. Когда-то в девятом классе по его рассказу я написал сочинение, за что получил пятерку за содержание.
И при встрече с Сергеем Иннокентьевичем мой первый вопрос был о том, кем ему доводился Семен Шиш, давно ушедший из жизни, вечная ему память. Оказывается, всего лишь однофамильцем, старшим товарищем. Он поведал о боевом друге еще много интересного. Но и у Сергея Иннокентьевича, видимо, тоже в крови и веселый нрав, и своеобразный юмор, определенно идущий от своей необыкновенной, но такой простой русской фамилии, которая и спасала его от неприятностей, и помогала преодолевать неимоверные тяготы воинской службы в годы Второй мировой.
Прежде чем продолжить рассказ о Сергее Иннокентьевиче, который прослужил, как говорят, от звонка до звонка с 1943 по 1950 год рядовым, еще одна история, связанная с его фамилией. В 50-е годы прошлого столетия главным врачом Чугуевской районной больницы был уважаемый в селе хирург Прокофий Тихонович Бокатов, которого старики не забывают до сих пор. Памятен он и своими жизненными стихами с юмористическим уклоном. Как-то при случае и до моих ушей донеслось его дружеское четверостишие: «У Боярки нет солярки./ Шиш на линию пошел./ А Мажуга почему-то…/ На работу не пришел.» Речь шла о перебоях в работе дизельной электростанции МТС, единственном в большом селе источнике электроэнергии. Павла Макаровича Боярко я хорошо знал, мотористом был Виктор Мажуга, а инициалы Шиша, работавшего электриком, установил только в нынешнем году, когда наконец-то осмелился спросить об этом Сергея Иннокентьевича. По его улыбке, появившейся у него на лице, понял, что это он. А недавно в его чугуевском доме что на улице Бархатной, отстроенном после свадьбы ветераном в начале пятидесятых собственными руками, Иннокентьевич откровенно делился со мной своими воспоминаниями. О том, как он из родного колхоза, где работал прицепщиком, чуть ли не с поля уходил на войну, как его направили в полугодичную школу снайперов, как после этого попал в формировавшуюся дивизию у границы с Китаем, где переквалифицировался в связиста. Между прочим, военная профессия и помогла ему на гражданке стать электриком, что ценилось очень высоко.
Некоторые эпизоды из его длительной военной службы, о которых он мне поведал по-дружески, можно отнести к жанру приключенческих историй из армейской жизни рядового связиста. Просто у сметливого солдата, каким был Сергей Иннокентьевич, случалось такое, что хочешь – верь, хочешь – не верь. Невероятно, но по его словам, выполняя приказ командира восстановить прерванную связь, он форсировал Суйфун на корове!.. Его товарищ побоялся, а он смог, тем самым приказ был выполнен вовремя. Он тогда не хотел, чтобы в роте узнали об этом анекдотичном случае. Проговорился его товарищ. Он помнит своего командира роты, который пригласил рядового к себе и сказал ему, что он настоящий герой, если бы была его воля, ротный бы наградил его. У Александра Твардовского в поэме «Василий Теркин» о герое поэт говорит: «И не знаем почему, – / Спрашивать не стали, – Почему тогда ему / Не дали медали» или другие слова тоже о Теркине и тоже, как о Сергее Иннокентьевиче: «Не высок, не то чтоб мал, / Но герой – героем.»
И еще отчетливо помнит он незабываемый приказ командира: направить рядового Шиша конвойным для охраны военнопленных японцев. «Почему меня, чем я провинился? – спрашивал тогда Иннокентьевич. «У тебя фамилия короткая, легче японцам выговаривать, – отвечали ему.
Действительно так и вышло. Японцам он понравился сразу, фамилию четко стали произносить, даже полюбили этого скромного дружелюбного солдата. Во время службы он совершенно не курил, а папиросы получал. И каждый день угощал военнопленных. А однажды один из них, из уважения что ли, раскрылся – заговорил по-русски. Японец рассказал, что у него мать русская, а отец японец, и все в семье говорят по-русски. Обменялись пожатием рук, а кто-то сообщил куда положено, что Шиш обнимается и братается с пленными. После происшедшего вызывал рядового Шиша особист, журил его за связь с японцами, наказывал ему , что ни в коем случае нельзя с ними обниматься, а то, не дай Бог, еще могут и обезоружить. А Сергей Иннокентьевич в ответ лишь смущенно улыбался. Говорили, мол, повезло ему: все для него обошлось благополучно. А он думает о том японце и сегодня, военнопленный был на три года старше его. Жив ли он? Вот бы встретиться.
Сейчас ему далеко за восемьдесят, года два назад перенес инсульт, но нашлись у него силы, преодолел болезнь. Живет один, дети его далеко отсюда. Скучает, переживает. Все-таки жизнь такая за плечами, одному трудно. Помогает скрасить одиночество социальный работник. Но она приходит раза два в неделю, чтобы прибраться в доме, сходить за продуктами в магазин. Ветераны из районного совета иногда навещают, школьники.
– Жизнь какая-то нелепая, последние годы все один да один. Ночь для меня словно год прожить. Лягу на кровать и думаю – думаю, вспоминаю молодость. Вернуться бы назад, да никак нельзя, – с грустинкой в глазах размышляет вслух ветеран.
Спрашиваю у него, до какого звания дослужился в армии. Оживился, весело заблестели глаза. Говорит, что присваивали в конце службы ефрейтора, но отказался. «И правильно сделал, – сказал тогда ротный, – а то, неровен час, будут отвлекать на переподготовку. Хватит тебе. Спасибо, солдат, за службу». И крепко обнял его. Шел парнишке в ту пору 28 год.
Если будет время, откройте талантливую книгу Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Начинается она так: «Великой эпохе нужны великие люди. Но на свете существуют и непризнанные, скромные герои… История ничего не говорит о них. Но при внимательном анализе их слава затмила бы даже славу Александра Македонского. В наше время вы можете встретить на улицах бедно одетого человека, который и сам не подозревает, каково его значение в истории новой, великой эпохи…» Думаю, что это вполне относится и к нашему времени, и к таким людям, как Сергей Иннокентьевич.
