* * *
Оттаяли жёлтые склоны,
Взбурлила речная вода,
Как будто большие циклоны
Уснули меж звёзд навсегда.
Как много под небом, о Боже,
Колеблемой, нищей травы!
Я тоже, я тоже, я тоже
Лишь стебель с земной головы.
* * *
Весной душа не виновата –
Она подобна воробью:
Свистит, нахохлившись пернато,
Чудную песенку свою.
Потом вспорхнёт, потом – вприпрыжку
К едва проросшему зерну,
И без стыда хватает лишку,
Припав к лазурному вину.
Где древний ветер нежит кроны
И солнце крылья золотит –
Для птиц неведомы законы!
Ничто их дней не тяготит.
* * *
Назови меня ветром степным,
Назови ключевою водицей,
Волчьей ягодой, сизою птицей,
Что вонзается в утренний дым.
Я откликнусь на имя ветлы,
На «полынь» и «росу» – не обижусь,
Ведь туда, где и травы смуглы,
Всё дорогой беспамятства ближусь.
Всё туда, где напьюсь молоком –
Золотистой, полуденной ярью…
И припомню Ивана да Марью
В чёрном доме своём вековом.
* * *
Мой сад, где ограды пробиты
И бродит стадами сирень,
С утра захватили бандиты
И делят его целый день.
Бесчинство хрипя нарастает,
Умолкли дрозды, соловьи,
Лишь пухом лебяжьим спадает
Цвет яблонь и пышной айвы.
И вот уж до неба заборы,
За каждым – пристанище пса.
Зачем им дриад разговоры?!
И предков моих голоса?!
Коктебель, 2010
* * *
Спалили плоть, втоптали суть
Моей земли. Но, став золою,
Когда-нибудь, когда-нибудь
Земля опомнится землёю!
И сквозь болезненную муть
Взойдут глубинные колосья,
Нальются золотом – и пусть
Звенит полей многоголосье!
Когда-нибудь…
* * *
А ты не лучше эха над рекою,
Бегущего за облаком вдогонку,
Где солнце, по-вечернему благое,
Внимает рёву пёстрого телёнка.
Не лучше ты и влажного свеченья,
Листаемого цаплей белокрылой,
Ведь неба отдалённое значенье
Спустилось прямо в сердце и остыло.
Но путь растёт, мечтою затуманен,
До синего кургана звёздной пыли…
Пускай смеётся месяц-мусульманин
Над домом, где тебя уже забыли!
* * *
Как ветер шумит неустанно!
Как небо кружит над листвой!
И сердце тоскует пространно
Об этой земле холостой.
В народе справляют гулянье:
И смех раздаётся, и всхлип.
А ты всё стоишь на поляне
В янтарном дыхании лип.
Не чуют тебя перелески,
И людям ты вряд ли нужна.
Но всё же до боли прелестны
Глушь дней и ночей глубина.
А сердце ревнует и просит
Ответа у кроткой земли.
И дождик молчание косит,
И плавно бегут ковыли.
* * *
Вот бы строгости келейной
В душу пылкую мою –
На колени, на колени
И читать епитимью,
Чтоб молитвою просторной
Засияла б даже я!
Вот бы стойкости соборной,
Золотого жития!
ПЕСЕНКА СТРАННИКОВ
По камушку по кремнию,
По сырости цветной
Ступаем, Богу верные,
За правдою святой.
Где дождь омыл для бодрости –
Не страшен и упырь.
Пафнутиево-Боровский
Уж близок монастырь!
По долушке, по горушке
Раскинулись вы, дни –
Лещины кислой вскормыши,
Грибные ведуны.
Протва студит для бодрости –
Устал наш поводырь.
Пафнутиево-Боровский
Уж близок монастырь!
В величественном облике
Парит обитель та –
На воздухе, на облаке,
За пазушкой Христа!
* * *
Тишина, таинственно бушуя,
Вновь открыла мне калитку.
Тишина зажгла ветлу большую
И в рогоз скользнула прытко.
Тишиной полны сухие тени,
Что царапают суглинок.
И горячей тишиной забвенья
Рвётся сеть тугих тропинок.
Тишина, рыдая и бушуя,
Растворится в млечном крае…
Тишиной заветною дышу я,
Понемногу умолкая.
ЖИВАЯ ЛЕТОПИСЬ
Пожалуй, более не стражду –
Я просто так, я просто здесь,
Кручину ясеня и даже
Вздох тополей могу прочесть.
Что было памятно – убито,
Лови свиданья, не лови…
Лишь в этой рощице разлита
Живая летопись любви!
Когда в сияющем приливе
Дрожит зелёная заря,
Смотрю печальней и счастливей,
Дремотой лиственной горя.
Кручину ясеня и даже
Вздох тополей могу прочесть…
Пожалуй, более не стражду –
Я просто так, я просто здесь.
Балашов, 2009
* * *
Сотни, сотни ликующих птах
Не давали мне спать утром ранним –
На садовых деревьях, кустах
Выступая с прехитрым стараньем.
Зябкий сон ослабел наконец,
Я встаю, просветлению рада:
Боже, сколько любезных сердец,
И как много им высказать надо!
Хопёрское, 2009
* * *
Видишь – зверюгой лохматою
Облако мчит по холмам?
Двадцать восьмое, девятое…
Скоро в дорогу и нам!
Мчат плавно домики во поле,
Купы – за тяжкой рекой.
Вот и громадина тополя
Машет сухою рукой.
Где уж вильнуть на попятную –
Ветер проклятия шлёт.
Двадцать восьмое, девятое…
Дней наших дикий излёт!
* * *
О чудеса эквилибристики –
Жизнь сокровенная моя!
Держусь за синий воздух мистики
На высшей точке бытия.
Уж сколько лет дрожу над бездною,
Уж сколько раз пропасть могла,
Но верю, верю: не исчезну я!
Как ветвь небесного ствола.
