Знаю, многие уже сдались, многие пали, а сдадутся и падут еще тысячи
и тысячи. Но все равно: останутся и такие, что не сдадутся никогда.
И пребудут в верности заповедям Синайским и Галилейским…
И.А.Бунин, речь «Миссия эмигрантов», 1924 г.
Когда-то в раннем детстве, мне приснилось сказочное сооружение из голубого камня и золота. Оно было круглое и кончалось центральным заостренным куполом, окруженным башенками. Долгое время я старалась вспоминать этот сон, чтобы снова испытать пережитое в нем потрясение. Впоследствии я обнаружила, что сооружение было похоже на мечеть, к тому же и ярко-голубая бирюза, «turquoise ― тур`киз», указывала на восток.
Я вспоминала об этом сне, покупая камешки бирюзы с золотыми прожилками, но с особой яркостью я вспомнила его дважды: первый раз в 1998 году перед путешествием по библейским местам в Сирии, тогда научным руководителем группы был библеист и шумеролог Захария Сичин (ныне покойный, незабвенный учитель), и второй раз в июне этого года во время путешествия в Турцию по городам древних цивилизаций― греко-римской и византийской. На этот раз научным руководителем был профессор Бостонского университета д-р Роберт М. Шох ― геолог, историк и антрополог, согласно своим степеням, научным трудам и преподавательской работе. Оба раза я путешествовала с группой американцев, интересующихся древностью.
Итак, в начале июня моя группа встретилась в Стамбуле («Истанбул» в турецком произношении). Стамбул ― интереснейший исторический город, основанный в 660-е годы до н. э., столица четырех империй: Римской, Византийской, Латинской и Оттоманской. К сожалению, мы останавливались в Стамбуле всего на один день. Перед нами был план путешествия по многим другим древнейшим городам на побережьях трех (из четырех) морей ― Мраморного, Эгейского и Средиземного, омывающих полуостров Малая Азия, на котором расположена Турция.
В Стамбуле мы провели первый день, посетив район старого города, называемый Султанахметом, куда входят дворцы султанов, начиная с VII века н.э., музеи Оттоманской империи, Мечеть Султана, или Голубая мечеть, и Айя-София.
Район старого города, Султанахмет, выходит к Мраморному морю и Босфорскому проливу. Босфор отделяет Фракию, европейскую часть от азиатской, Ататолии. Через пролив имеется мост, который соединяет эти части. Пролив изумительно красив и днем, и ночью, иллюминированный множеством огней на воде и на набережных.
Вид на Босфорский пролив из дворца Султана Ахмеда
После дворца и его музеев, группа посетила Голубую мечеть султана и церковь-мечеть, а ныне музей Айя-София.
Голубая мечеть оказалась совсем не голубой, как бирюза из моего сна, а из серого камня. (Во время всего путешествия я надеялась увидеть хотя бы издали, хотя бы мелькнувшую за поворотом голубую мечеть, но в Турции этого не произошло. Я мимолетно видела маленькую голубую мечеть в Сирии, почти на границе с Ираком. Все-таки где-то есть мечеть голубого цвета, сны реальны.)
Голубая (хоть и серая) мечеть Стамбула очень красива. Мое фото Голубой мечети, по-моему удалось, потому что на нем она как бы висит в воздухе над седыми головами членов нашей группы. А фотографии Айя-Софии не удались, не буду соперничать ни с интернетом, ни с проспектами.
Голубая мечеть
Турция на побережьях всех своих морей покрыта туристическими маршрутами. Проезжая по этим маршрутам, вы видите благополучную, большую, красивую, разнообразную по природе страну. К туристам отношение дружеское, гостеприимное. Кухня прекрасная. Курорты мирового стандарта благоустроены, красивы и пока еще более доступны по ценам. Мы видели их проездом. Нашими объектами были древние города.
Первым была древняя Троя, в которую мы прибыли на пароме через пролив Дарданеллы. Затем мы посетили великолепные древние города Бергаму (Пергамон) и Эфес, Перге с величественным театром Аспендос, на сцене которого в наше время идут оперы под открытым небом, и изумительные природные достопримечательности Турции ― Памуккале и Каппадокию. Все эти объекты произвели ожидаемый эффект встречи с древним миром греков и римлян, но без особо острых мыслей и ощущений.
Потрясение настигло меня на месте древнего Харрана.
Харран находится в юго-восточной Анатолии, в 45 км на юго-восток от города Шанлыурфа (или Урфа) и в 20 км от границы с Сирией. Харран ― маленький городок, известный памятниками древнего прошлого и необычной архитектурой. Расположенные в жилой части города домики из необожженной глины с конусообразными крышами напоминают пчелиные ульи. Эти крыши спасают от жары в летние месяцы.
Таким мы увидели Харран по приезде
Нашим археологическим объектом в Харране были, главным образом, руины первого исламского университета VIII-IX веков н. э., который был центром по переводу научных трудов по астрономии, философии, естественным наукам и медицине с греческого на сирийский, а затем и на арабский.
Руины первого исламского университета VIII-IX вв. н. э.
Более древняя история города связана с жизнью праотца Авраама, почитаемого иудеями, христианами и мусульманами. Отец Авраама Фарра, жрец храма Сина, бога луны, жил в шумерском городе Ур, где родились Авраам и его братья. В какой-то момент Фарра решил перебраться в Харран, где был большой храм Сина, взяв с собой сыновей ― Авраама с женой Саррой и Нахора с сыном Лотом. Фарра умер в Харране, и здесь есть место, почитаемое как его захоронение. Авраам прожил в Харране несколько лет и после смерти Фарры получил призыв от Бога покинуть город, чтобы идти в землю Ханаанскую. Авраам покинул Харран в возрасте 75 лет. В Харране до сих пор сохранился дом, в котором, по преданию, жили Авраам и его жена Сарра. С Харраном связана и судьба внука Авраама, Иакова, также праотца израилева, но в этом путешествии мои мысли были обращены к Аврааму.
Харран: стены древней крепости и дома-ульи
Архитектура стоящего вблизи развалин византийской крепости «дома Авраама» такая же, как и у современных харранских домов: над ним тоже высятся несколько куполов правильной конической формы.
В день нашего приезда в Харран была жара 41° Ц., и хотя я страдала от жары на протяжении всего путешествия, я прошла 4 км, включая периметр археологического объекта и разные места внутри города, как говорится, на одном дыхании, как будто сама земля помогала идти. Такая помощь подталкивает к самоопределению: «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?»
Что известные нам по источникам цивилизации развивались на основе какой-либо духовной культуры ― исторический факт. Так же, как человеческое тело мертво без духа, так и цивилизация погибает, если ее духовная основа претерпевает распад.
Начну этот «пассаж» с вывода: на пути мусульман к господству в нынешнем иудео-христианском мире евреи являются единственной серьезной преградой. Это объясняется тем, что острая память и самосознание тысячелетиями поддерживались их заветами, и стали отличительными признаками евреев как исторического явления; эти признаки лежат в основе их существования. Библия говорит, что Господь предупреждал Моисея о жестоковыйности этого народа (Исход, 32: 9-14), т.е. его упорстве, упорстве быть собой.
Те же, кто подвержен забывчивости, легко подпадают под любые активные духовные веяния, которыми забывчивые (или бездумные) заполняют вакуум, возникший на месте утративших силу принципов. Итак, если евреи ― пусть хоть на время ― будут разбиты или ослаблены, нынешний иудео-христианский мир станет мусульманским. Так в середине прошлого века надеялся переписать историю и происхождение христианства Гитлер, путем уничтожения евреев и других народов и племен, наделенных силой памяти.
Примером забывчивости может служить группа американских туристов, с которой я путешествовала в Турции. К концу путешествия мы прибыли в город Урфу на юго-востоке Турции. В этом районе находится и Харран, и археологический объект, который был квинтэссенцией нашего путешествия: сравнительно недавно открытый храмовый комплекс Гобекли-Тепе, которому, согласно углеродному датированию, от 10 до 12 тысяч лет. Этот комплекс ― новая соблазнительная область научных амбиций нашего руководителя, д-ра Роберта М. Шоха.
Согласно с Кораном или с легендами Ислама, Авраам (мусульманский Ибрагим) родился в горной пещере, которая находится в городе Урфа. В своей вступительной лекции к нашему путешествию д-р Шох именно так и представил группе этот город. Наш гид из Турции, симпатичный Суат, также не преминул упомянуть эту достопримечательность города Урфа, тем самым достойного нашего внимания и посещения. Группа приняла это с интересом, даже с энтузиазмом. В группе были образованные люди ― врачи, педагоги, физики, инженеры... На многих были крестики. Вероятно, многие посещали воскресные школы. Вопросов по поводу происхождения Авраама не было.
Но Книга Бытия, главы 11-15, говорят, что Авраам родился в Шумере, городе Ур. Забыто? Не важно? Однако ведь это Ветхий завет, на котором зиждется та цивилизация, в недрах которой получили свои дипломы и почтеннейший д-р Шох, и образованные члены группы, которые отправились в это путешествие явно не для развлечения, а для пополнения своего интеллектуального багажа. Тем не менее новая версия жизни Авраама была принята как “something new and interesting”. Я говорила с несколькими людьми из группы, к которым чувствовала доверие ― к моей реакции они отнеслись сочувственно, но к предмету ―какая-мол разница? Вот пещера, овеянная легендой, а под ней великолепный храм, Мечеть пещеры Ибрагима. Enjoy!
Ибрагим ― личность, родившаяся из этой легенды, отличная от Авраама, но его первый сын, Измаил, все тот же. Различие в исходной точке или точке исхода. Однако и профессор истории, наш научный руководитель, и вся группа с энтузиазмом принимают, что Ибрагим Корана и Библейский Авраам ― это одно и то же. Наш турецкий гид в своих объяснениях на английском языке говорил «Аbraham», а не «Ibrahim».
Пещера Ибрагима
Часть храма Мечети Пещеры Ибрагима под самой пещерой
К храмовому комплексу Мечети пещеры Ибрагима примыкает красивый тенистый парк с прудамиИбрагима-Авраама, заполненными рыбой ― символом умножения его рода, ― мостиками, кафе и детскими площадками. Праздник духа и тела.
Посещение пещеры Ибрагима-Авраама в Урфе преподало некий урок: дух жив и присутствует, когда его сознательно поддерживают. Я видела лица людей, выполняющих ритуалы омовения перед вхождением в храм, а также лица людей, выходящих из храма. Было много просветленных лиц.
Поистине, единственное препятствие на пути ислама к мировому господству ― это иудеи, и не одними лишь молитвами своими, а жестоковыйностью. Молящихся иудеев не так много, да евреев и вообще, как известно, не так много, но их суммарное упорство ― великое противостояние наступлению на цивилизацию, которая дорога многим, включая и некоторых мусульман.
По-моему, я была единственной представительницей народа Библии в этой группе. Я не стала спорить ни с д-ром Шохом, ни с нашим гидом Суатом. Неловко было нарушать уважение и энтузиазм группы по отношению к лидерам нашего Grand Tour. Люди, заплатившие за свое удовольствие видеть новое и участвовать в исторических открытиях, и ради знаний, претерпевающие немыслимую жару и прочие тяготы путешествия, не склонны задумываться над трудными вопросами. Жара отняла у меня много сил, я не в состоянии была «смущать веселость их», приняла позицию social grace и оставила свои раздумья при себе до сего времени.
А в промежутке, чтобы отвести душу, решила «поговорить» с поэтами, убаюкать себя на короткое время в привычном мире, взглянуть на все из поэтического далека. Вот начну с русскоговорящих поэтов иудейских - Мандельштама, Бродского и Пастернака.
«Пронзенному» поэзией Мандельштама трудно сказать что-либо об Айя-Софии после него, и я пережила ощущение истории и эстетики, сформулированное им:
Прекрасен храм, купающийся в мире,
И сорок окон – света торжество.
Нa парусах, под куполом, четыре
Архангела – прекраснее всего.
Последовавшие раздумья снова оказались с ним в согласии:
Но что же думал твой строитель щедрый,
Когда, душой и помыслом высок,
Расположил апсиды и экседры,
Им указав на запад и восток? (курсив мой, ЛМ)
...а также с одним из его «Восьмистиший»:
Бывают мечети живые,
И я догадался сейчас:
Быть может, мы - Айя-София
С бесчисленным множеством глаз.
Вслед за Осипом (Мандельштамом) вспомнилось, что говорит о западе и востоке, о том, что «все перепуталось ― Россия, Лета...», Иосиф (Бродский) в своем очерке «Путешествие в Стамбул».
«Стамбульские же мечети ― это Ислам торжествующий. ... И если перо не поднимается упрекнуть их безымянных правоверных создателей в эстетической тупости, то это потому, что тон этим донным, жабо- и крабообразным сооружениям задан был Айя-Софией ― сооружением в высшей степени христианским. ... Снаружи отличить ее от мечетей невозможно, ибо судьба сыграла над Айя-Софией злую (злую ли?) шутку. При не помню уж каком султане, да это и не важно ― была Айя-София превращена в мечеть.
Превращение это больших усилий не потребовало: просто с обеих сторон возвели мусульмане четыре минарета. И стало Айя-Софию не отличить от мечети. ...и сама-то она была сооружением не римским, но именно восточным, точней ― сасанидским. Как и нельзя упрекать того, неважно-как-его-зовут, султана за превращение христианского храма в мечеть: в этой трансформации сказалось то, что можно, не подумав, принять за глубокое равнодушие Востока к проблемам метафизического порядка. На самом же деле за этим стояло и стоит, как сама Айя-София с ее минаретами и христианско-мусульманским декором внутри, историей и арабской вязью внушенное ощущение, что все в этой жизни переплетается (курсив мой, ЛМ), что все, в сущности, есть узор ковра. Попираемого стопой»/
У Бродского «все переплетается» ― слово более «историческое», нежели эмоциональное «перепуталось», и Бродский не разделяет эстетических переживаний Мандельштама от Айя Софии, он пишет о том, чтó для него главнее. Он поэт другой эпохи и видит уже другие горизонты: «Идея, что все переплетается, что все лишь узор ковра, стопой попираемого, сколь бы захватывающей (и буквально тоже) она ни была, все же сильно уступает идее, что все остается позади (курсив мой, ЛМ), ковер и попирающую его стопу ― даже свою собственную ― включая»/
Бродский видит по-библейски: «все проходит, и это тоже пройдет», согласно Соломонову кольцу. Ножить во время «этого», во время «роковых минут», когда все перепутывается или переплетается, попираемое проходящей стопой ― отнюдь не пир, Федор Иванович (Тютчев). Это спустя тысячелетия после казни Сократа можно с упоением читать, что собеседники собрались на пир.
«Жизнь прожить ― не поле перейти», говорит проживший эту пословицу на своей шкуре Гамлет-Живаго-Пастернак*, а также и Он, который по-человечески просит пронести мимо эту чашу прохождения, т.е. чашу passion. Но ...«все тонет в фарисействе». Конец пути ― неотвратим ли он? Вероятно, Европа (да и Америка) тоже приняла позицию social grace, а точнее позицию носорога, «воспетую» в пророческой пьесе Э. Йонеско:
«(Снова оглушительный рев, топот, пыль столбом.) Б е р а н ж е Не хочу их слышать. Заткну себе уши ватой. ... А такого рода мутации... они обратимы?»
Июнь-сентябрь 2012 г., Калифорния
* Б. Пастернак, «Гамлет»: «...Если только можешь, Авва, Отче, / Чашу эту мимо пронеси. ... Но продуман распорядок действий, / И неотвратим конец пути. / Я один, все тонет в фарисействе. / Жизнь прожить – не поле перейти»/
Напечатано в журнале «Семь искусств» #3(40) март 2013 7iskusstv.com/nomer.php?srce=40
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer3/Markova1.php
