О вкусах не спорят? О вкусах не спорят!
Я, помнится, как-то картошку пекла.
Задумалась о поэтической доле —
Стихи сочинила, картошку сожгла.
Стихи, несомненно, достойны оваций…
Да всё ж от стихов невеликий навар.
Уныло вдохнули мои домочадцы
Лирическо-кухонный этот угар.
Стихами, что с жару,
Стихами, что с пылу,
Стихами, что дышат, как хлеб, горячо,
Я щедро домашних своих угостила…
И что же они? Попросили ещё!
***
Золотое детство среди коз,
Яков, и овец, и скал высоких,
Как-то ненароком, но всерьёз
Я твои усвоила уроки.
Колыбельной песнею живой
Мама мою душу напитала.
На просторах родины родной,
Посреди родимого аала.
Утром я пила душистый чай.
Проводила дни в забавных играх.
Как-то ненароком-невзначай
Душу своей родины постигла.
По горам скакала во всю прыть,
Взрослым не внимавшая советам
Осторожней в этой жизни быть…
И была счастливою при этом!
Детство моё милое, ты — рай,
Где среди тувинских песнопений
Цвёл на горных склонах шончалай —
Самый ранний из цветов весенних.
***
Рано встала, косы заплетала.
Говорила ласковую речь.
Села я на скакуна Ояла —
Поскакала солнышку навстречь.
Веяло так ласково и чисто
Ароматным вереском с полей!
И росы жемчужное монисто
Серебрилось на груди моей.
Распорядок жизни одинаков…
И менять не надо ничего,
Если стадо добродушных яков
Ожидает клича моего.
***
Мой несравненный Улуг-Хем*,
Мне нелегко с тобой расстаться!..
Сбегаю от своих проблем,
Чтобы тобой налюбоваться.
Полжизни я могу шагать,
Чтобы узреть тебя воочью…
А ты куражишься опять,
Кичишься удалью и мощью.
Таранишь буйно берега.
Деревья с корнем вырываешь.
Потом, ударившись в бега,
Опять на берег их швыряешь.
Тебя не стану осуждать…
Ты слишком гордый и не знаешь,
Как убедительней сказать,
Сколь сильно ты по мне скучаешь!
* Улуг-Хемом тувинцы называют реку Енисей.
***
Я дочь высоких гор.
Мне тесно на равнине.
Чтоб дух высокогорный не ослаб,
Спешу к Монгун-Тайге —
Навеки и отныне —
Туда не долетают сплетни баб.
Там опадают бабьи пересуды
Досужею докучной шелухой…
И, как давно заслуженное чудо,
Я обретаю неземной покой.
***
Восхищаться вечно не устану
Гордою хакасскою землёй.
Ледяные снежные Саяны
Подружились навсегда со мной.
Предложили мне испить айрана…
Окликало эхо: «Тун Пайрам!..»
Ах, Саяны, гордые Саяны,
Я отныне не чужая вам!
В час, когда разлука-лихоманка
Мне диктует покаянный стих,
Вспомню я, что царственной осанкой
Ты, любимый, так похож на них.
Тун Пайрам! Я славить не устану,
Воплощая в благодарный стих,
Голубые гордые Саяны
Или чашу, полную айрана —
Ту, что мы испили на двоих.
***
Монгун-Тайга, я женщина-скала.
Твоим высоким скалам я сестра.
Здесь с детства мной протоптаны тропинки,
Исхожены ущелья и ложбинки.
Здесь каждый уходящий ввысь утёс
Корнями из души моей возрос.
А яркие цветы на солнцепёке
Диктуют мне лирические строки.
Здесь эхо множит вдохновенный стих
О предках достопамятных моих.
Стремит орёл полёт свой молодой.
Взлетает стих над горною грядой.
И, отразившись в солнечном луче,
Поёт, как птица, на моём плече.
***
Печальный пёстрый голубь одноногий
Сначала к нам боялся подходить.
Но, видно, не нашёл он на дороге
Ни крошки, чтобы голод утолить.
И подошёл… И дочь, всплеснув руками,
Кусочек хлеба бросила ему.
А он с испугу принял хлеб за камень —
Боязнь, непостижимая уму!
Ты, голубь безобидный, одноногим
Однажды стал, чтобы бояться всех.
Ты кормишься, как нищий, у дороги,
Чем вызываешь звонкий детский смех.
Ты был рождён счастливым и беспечным
На долгий и блистательный полёт…
Но лето не бывает бесконечным.
Зима тебе предъявит строгий счёт.
Ну а пока так кротко и покорно
Одною крошкой ты бываешь сыт.
Тебе приносят солнечные зёрна
Прохожие, что так добры на вид.
***
Дождливое утро. Худые ботинки.
До дома ещё далеко мне идти.
Плетусь по размокшей от ливня тропинке,
И пройдена лишь половина пути.
Автобус чихнул и застрял на дороге.
А мне обязательно надо домой.
Хотя заливает озябшие ноги
Осенняя слякоть отчизны родной.
Плетусь понемногу… А дождь не стихает —
Навис над Кызылом сырой пеленой.
А дома детишки меня ожидают,
Заранее радуясь встрече со мной.
Вдали, за спиною, остались отары
Овец-облаков, что сошли с высоты.
И, ввысь устремлённый, как мир этот старый,
Дымок горьковатый аратской юрты.
***
Я вспомню, если мне тревожно,
И душу давит бытиё,
Что где-то между скал таёжных —
Родимой матушки жильё.
Замка не знавшая от века,
Поможет юрта всем в беде.
Гостеприимнее ночлега
Не сыщешь более негде!
Покуда ветры свирепеют
(У здешних ветров нрав такой!),
Очаг семейный юрту греет,
Зажжённый маминой рукой.
О, мама, пусть минует старость,
И вечно юной буду я…
Пусть дым, как белоснежный парус,
На волю рвётся из жилья.
В житейском море пусть, как прежде,
Который век, который год
Навстречу вере и надежде
Родная юрта поплывёт.
***
Моей сестре Лине
С иглою-подругой и другом-напёрстком
За день ни на миг не расстанешься ты.
И, всех наряжая, одета неброско —
Тебе не до этого средь суеты.
Портнихой от Бога тебя называют,
Настолько наряды искусно ты шьёшь,
И душу твою, отродясь, не пятнает,
И уст никогда не касается ложь.
Волшебница Лина, характер твой кроток,
Плохого не скажешь вовек ни о ком…
Дурнушек — и тех! — превращаешь в красоток
Своим аккуратным чудесным стежком.
