Что мы оставили в маленьком городе?
Маленький кров в три крохотных комнаты,
где в час любой были рады мы людям,
тем, кого помним в разлуке и любим.
Где быт был замешан на красках и сказках
о том, как Зевес похищает Европу.
(А здесь мы рисуем, как ждёт Пенелопа
домой Одиссея, тихонько седея.)
Мы тоже — скитальцы. И наша «Итака» —
наш город родной — нас дождался. Однако —
как много оставлено в царстве Цирцеи!
Ни много ни мало, я тут разумею
тот маленький город. Там магия — эхо
с гор дальнего берега. Магия смеха
и звонкого пения рыжей подружки
с глазами Востока. Кудрявой, как Пушкин.
Она и сама — поэтесса. Так Ося,
бывало, слова волновал, как колосья
под ветром, что дует незнамо откуда,
на крыльях неся своё свежее чудо.
А в окна подруги летит Орион,
что грустен, высок, одинок и влюблён.
Нет в маленьком городе женщин прелестней,
чем наши подружки. Вы — каждая — песня.
Как сердце вас помнит, как слух наш лелеет
ваш голос! Звонок... Телефон холодеет
и падает в обморок — с полки на кухне,
влюблённый и нежный — вот, кажется, рухнет!
А маленький город вновь вздрогнет... Проводит
ещё одного. Постепенно уходят
его старожилы.— Не все! Пусть живётся
легко и привольно всем, кто остаётся.
Видней издалёка: не худшее место —
ваш маленький город. Как милое детство,
прошедшее в этом зелёном просторе,
под этим огромным распахнутым небом!
Ах, маленький город! Ты был или не был?
Не будем разлуку приравнивать к горю.
Спасибо тебе. Пусть в домах твоих наши
картины живут. Мы здесь тоже их мажем.
Здесь нас принимают. Два шага до славы.
И это приятно, хоть слава — отрава.
Но как же отрадно не слышать вопросов:
— Что может быть доброго из Назарета?
Родная земля... И тепло, и непросто
всё — сызнова...
Это — не счастья ль приметы?
