В который уже раз, и всегда по-новому, открывается для нас, для Хакасии, известное имя учителя, художника, журналиста Марка Феодосьевича Живило. Это имя стало «своеобразным открытием» и для абаканского искусствоведа, преподавателя ХГУ Эльвиры Николаевны Казанцевой, которая призналась, что Марк Живило «был очень талантлив и одарён от природы», хотя и не имел высшего художественного образования. Исследуя жизнь и творчество этого одарённого человека, она обнаружила в его работах всё то, что «мы знаем с вами только понаслышке»: эпоху великих строек, удивительных открытий, замечательных людей, портреты которых в изобилии экспонировались на выставках, помещались в журналах. К работе относился с большой самоотдачей, и это нашло своё отражение в его картинах. Он любил те места, где ему пришлось жить, и запечатлел родные хакасские степи, какими помнил с детства, хотя родился в селе Троицком Алтайского края, в Кулундинской степи. Он уважал и любил тех людей, портреты с которых писал.
«Когда мы вглядываемся в его городские пейзажи, мы знакомимся с историей города Абакана. Мы не знали нашего города таким, каким запечатлел его Марк Живило. В его работах отображено строительство городов Абакана, Черногорска, Красноярска. Сейчас мы не имеем возможности увидеть эти моменты, кроме как из документов, фотографий или вот таких картин, написанных художником полвека назад»,— писала Э. Н. Казанцева.
Вся жизнь Живило, по мнению искусствоведа,— «это роман с приключениями, достойный отдельного издания». Судьба этого человека была поучительной: в своей жизни он «прошёл через жестокие испытания, но вышел из них, сохранив честь и достоинство».
Родился Марк Феодосьевич Живило в 1923 году, 1 июля, в семье советских служащих. Отец, Феодосий Филиппович, работал печатником и линотипистом в местной типографии, журналистом, заведующим клубом, затем режиссёром и даже директором театра. Мать, Елизавета Ивановна, была учительницей, потом ответственным секретарём редакции газеты «Тревога». Отношения в семье испортились после того, как Феодосий Филиппович завёл любовницу. В 1929 году он ушёл к ней; Марку тогда исполнилось шесть лет, а его младшему братику Доде — два года. Вторую жену Феодосия Филипповича звали Маргарита, она была художницей. Он помогал бывшей жене как мог, и когда сыновья немного подросли — по нескольку месяцев в летнее время жили у него в Крыму. Марго оказалась доброй женщиной и не отказывалась принимать мальчиков у себя, даже когда у неё родился свой сын, Андрик.
Елизавета Ивановна, учительница начальных классов, на скромную зарплату как могла кормила, одевала, обувала троих детей. Память Марка на всю жизнь сохранила голодное и босоногое детство. Мать воспитывала сыновей в духе патриотизма, любви к Родине, уважения к родителям, она хотела видеть их трудолюбивыми, честными, порядочными людьми. Пытливый ум, стремление к знаниям и врождённый талант позволили мальчикам вырасти всесторонне развитыми. Забегая вперёд, скажем: все три сына Елизаветы Ивановны стали участниками Великой Отечественной войны: Марк ушёл добровольцем на фронт в 1942 году, а Лёва — в сорок третьем, воевал в партизанском отряде и младший — Додя, хотя ему в сорок первом году исполнилось только четырнадцать лет. Получилось так, что он оказался на оккупированной немцами территории под Ленинградом, когда приехал погостить в деревню к деду, отцу Елизаветы Ивановны.
Марк внешне походил на отца, схожи были и характеры, однако сын в чём-то даже отца превзошёл. Отца Марк уважал, жалел, они долгое время переписывались.
После развода с мужем Елизавета Ивановна снова вышла замуж, и с тех пор жизнь семьи круто изменилась. Сплошные переезды — Камень-на-Оби, Владивосток, Хабаровск, Москва, Магадан — измучили её, к тому же родилась дочь Нина, и надо было остановиться, обустраиваться на новом месте.
В Магадане Марк окончил школу, получил аттестат зрелости и добровольцем отправился на фронт. В звании старшины, в должности помощника командира взвода роты автоматчиков участвовал в сражениях с фашистами на Орловском, Смоленском, Прибалтийском фронтах, был трижды ранен.
После победы, весной 1945 года, Марк Живило попал в список демобилизованных первой очереди и уже готовился к отъезду, но вдруг обнаружилось, что одна из справок по ранению утеряна. Марк по наивности посчитал, что справка — пустая формальность, бумажка, а главные доказательства его воинской доблести — под гимнастёркой, шрамы от былых ранений, и что утраченную бумажку можно и нарисовать. Талант художника и помог ему, и подвёл. Подделка обнаружилась довольно скоро, Марка арестовали по дороге в Москву. Он ехал, чтобы осуществить свою юношескую мечту — поступить в Академию художеств, а вместо этого ему предъявили обвинение в измене Родине и дезертирстве. С обвинениями Марк не согласен. Улучив момент, он совершает побег. Его находят, арестовывают, но он снова бежит — из самой Таганки. По чужим документам он прожил более двух лет.
В феврале 1948 года Марк Живило был арестован, и военный трибунал Московского гарнизона (по иронии судьбы — восьмого мая) выносит ему приговор по пяти уголовным статьям, а это — десять лет лишения свободы. Марк пишет жалобы на несправедливость приговора, но всё безрезультатно.
Более шести лет он отработал в лагерях строгого режима. Как выжил (у него начался туберкулёз), не сломался, знали только он сам да мама, Елизавета Ивановна, которая верила в него. Наградой за все страдания была для него встреча в лагере под Ангарском с девушкой по имени Зинаида. Они полюбили друг друга, и она помогла ему бежать, переодев в женское платье. Побег оказался удачным, но без любимой жить, скрываясь, Марк не смог и добровольно сдался лагерному начальству.
Зинаида не испугалась жестоких испытаний, стала женой неугомонного зэка, «склонного к побегу», родила ему сына, которого назвали Марком. До окончания срока заключения оставалось два года, Марк Феодосьевич отправил жену с сыном в Хакасию, и теперь он мог с чистой совестью ждать освобождения.
Освободили его досрочно, с единственным документом в кармане — справкой, которая не могла служить ему даже видом на жительство. Остальные документы — свидетельство о рождении, паспорт, военный билет, аттестат зрелости за среднюю школу — нужно было запросить и получить вновь. Разослав письма-запросы в Омск, Магадан, Москву, Марк Феодосьевич едет в Абакан, соединяется с семьёй и целых шесть месяцев ждёт ответов. Но не сидит без дела, с головой уходит в работу: выезжает за город, фотографирует или рисует. Он торопился, надо успеть выполнить данное ранее жене и матери обещание: «...Мне кажется, я не буду последним на этой земле...» Торопился наверстать упущенное в воспитании сына Марка. Хотелось и самому себе доказать, что он тоже что-то значит на этой земле.
Получив наконец новый паспорт, Марк Живило стал искать постоянную работу. В городе Черногорске он познакомился с молодым директором школы № 11 Людвигом Яковлевичем Скубиро, тот выслушал Марка и, поверив в историю его жизни, принял на работу учителем черчения и рисования. И семья перебралась в Черногорск.
Контактный, с открытой душой, обаятельный, новый учитель быстро влился в коллектив. Школа была открыта в 1951 году, большое фойе второго этажа ещё не было оформлено, и Марк добровольно взялся за работу. Вскоре на стенах висело несколько панно и портретов, им написанных. А летом с группой учащихся под руководством учителя Артура Карловича Кромберга отправился в туристический поход — покорять вершины в окрестностях Абазы. В этом походе он вёл подробный дневник, не лишённый литературных достоинств.
«...Нахожусь в Абазе; завтра двигаемся дальше — на Артос,— записывал Марк Феодосьевич.— Из Черногорска доехали до Таштыпа на машине. Там была ночёвка. Двинулись через перевал по таёжной тропе, где и заночевали в лесу, у ключа. Третий день находимся в Абазе. Лагерь расположили на берегу реки, в живописном месте... Делаю зарисовки...»
Летом 1956 года школа получила приглашение из Кемеровского облоно — участвовать во Всекузбасском слёте детской экскурсионно-туристической станции. Маршрут, по которому должна пройти команда-участник, показан сложный, длительный: в течение месяца нужно пройти тысячу километров. Команде объявлен военно-спортивный режим. Руководителями были назначены преподаватели: школы № 5 — А. К. Кромберг, школы № 11 — М. Ф. Живило.
Марк Феодосьевич продолжал вести походный дневник: «Мы находимся на рубеже, где в скором времени должны будут встретиться строители, ведущие железную дорогу от Абакана и Сталинска одновременно...»
«В 5 дней одолели около двухсот км между головными отрядами строителей магистрали. По мнению самих же старожилов-геологов, это рекордно короткий срок, если учесть, что погода всё время была дождливой...»
«Солнечные лучи ласково скользнули по вершинам елей, и тайга будто ожила, проснулась: где-то застучал дятел, нарушая предрассветную тишину. Совсем рядом вспорхнула кедровка и с криком пронеслась над влажной от росы травой. Сизые хлопья тумана, опускаясь расселинами к реке, легко касались воды и тут же таяли...»
«Иногда на берегах мы видели почти законченные объекты. Вот, например, как этот мост, шагнувший через Томь...»
«В беседе с корреспондентом областного радио мы поделились результатами первого этапа нашего похода и впечатлениями от города. Было приятно рассказать и о достопримечательностях своего молодого Черногорска: он тоже ширится и благоустраивается... Нам искренне завидовали сталинцы — у них пока этого нет. На другой день беседа транслировалась по радио».
«Нет, не стыдно вернуться в родной город. Мы везли с собой завоёванную грамоту Кемеровского обкома комсомола, алые вымпелы, подаренные нам на слёте...»
Из этого похода Марк Живило привёз не только фотографии, но и рисунки, которые вместе с выписками из походного дневника легли на столы редакций нескольких газет и журналов. Дополнением служили небольшие зарисовки о молодом городе Черногорске. В газетах «Шахтёр» и «Советская Россия» появляются первые статьи нештатного корреспондента «Советской Хакасии» Марка Живило, принёсшие ему известность. Они привлекли внимание редакторов оригинальной формой подачи текстового материала, иллюстрированного рисунками, выполненными в своеобразной манере — в чёрно-белых тонах, а портретные зарисовки героев помогали в раскрытии их характеров. В те годы рождались грандиозные стройки: трасса мужества Абакан — Тайшет, автодорога Абаза — Ак-Довурак, Красноярская и Саяно-Шушенская гидроэлектростанции,— и все газеты с любовью отражали на своих страницах героику событий.
Теперь статьи, корреспонденции, очерки Марка Живило охотно печатают центральные газеты: «Правда», «Известия», «Труд», «Гудок»; еженедельники: «Литературная газета», «Литературная Россия», «Неделя»; журналы: «Огонёк», «Крестьянка», «Работница», а также краевая газета «Красноярский рабочий», альманах «Енисей».
В 1962 году Марк Феодосьевич вступает в Союз журналистов СССР, активно сотрудничает с газетой «Советская Россия» и вскоре становится её специальным корреспондентом по Сибири и Дальнему Востоку. Тогда же выходит в свет его первый (и последний) сборник очерков «Вы с ними встречались». И ещё значительное событие произошло в семье Живило — рождение второго сына, Лёвы.
Марку Феодосьевичу нравился свободный график художника и журналиста, его всегда тянуло к людям творческим, неординарным, он их отыскивал, знакомился, писал с них портреты и из каждой творческой командировки привозил массу рисунков. К художникам у него было особое внимание. Ещё когда работал в художественной мастерской при черногорском быткомбинате, он близко сошёлся с художниками-живописцами Д. Е. Ерошенко, И. Я. Сендиком, И. П. Ломтевым, М. И. Черненко, многому у них научился. Одновременно пробует и писать художественную прозу.
О своём участии в Великой Отечественной войне, о полученных ранениях, о годах, проведённых за колючей проволокой в советских лагерях, Марк Живило не любит вспоминать, и только самые близкие люди знали об этом. Конечно, он не боится горькой правды тех лет, он просто сам себя в собственных глазах ещё не реабилитировал, своё участие в войне героическим не считает. Однако к празднованию Дня Советской армии «по просьбе общественности» на страницах газеты «Шахтёр» опубликовал рассказ на военную тему. Рассказ под заголовком «На крыльях» автобиографичен — о личных переживаниях и обстоятельствах второго ранения, полученного осенью 1943 года под Орлом. Все имена в нём вымышлены, изменено окончание той истории, однако же читатель догадывался, кто скрывался под именем героя произведения.
Как художника и журналиста, Марка Живило привлекают люди труда. Героями его произведений становятся шахтёры, рабочие предприятий и строек, колхозники. В очерке «Любимый город» он рассказал о перспективах развития Черногорска, снабдив его портретом бригадира проходчиков шахты № 15 треста «Хакасуголь» Иосифа Трупова, кавалера орденов «Шахтёрская Слава» трёх степеней. А в очерке «Мир на земле» сделал приписку: «Готовясь к выставке «Советская Россия», я избрал тему труда для своих графических работ, которой мне хочется поделиться с читателями «Красноярского рабочего», представив рисунки...»
Грандиозные стройки Сибири поражали своим размахом. Марк Феодосьевич создавал неповторимые по своей значимости изорепортажи с мест событий, которые принесли ему заслуженную известность и поддержку в литературных и художественных кругах. Всё более успешно работает он в таком направлении искусства, как газетно-журнальная графика, требующая «высокой самоотдачи, большой любви к профессии, к людям, к самой жизни». Этот жанр очень сложен, он требует от художника малыми формами донести смысл целого произведения. И Марк Феодосьевич неплохо владеет этим жанром... На пятой областной выставке произведений художников Хакасии, посвящённой 30-летию образования области, он представлен как график. Темы его работ поразительны: «На стройке Абакан — Тайшет, «По Хакасии», «Шушенские зарисовки» — всего двадцать один рисунок, радующий глаз простого зрителя. Коллективный сборник «Литературный Абакан» проиллюстрирован художником Марком Живило.
По результатам конкурса, проведённого за 1961 год газетой «Гудок», первой премией отмечена серия из четырёх рисунков художника из Черногорска Марка Живило — «С новостройки Абакан — Тайшет».
Несмотря на занятость, Марк Феодосьевич не забывал о матери и братьях, переписывался с ними. Суровый климат Колымы вредно влиял на здоровье, надо было вывезти детей на «большую землю», и Марк помог с переездом. Отцовский дом в Донецке после смерти Феодосия Филипповича пустовал, туда и переселилась Елизавета Ивановна. Марк Феодосьевич от отцовского дома отказался в пользу новой семьи матери, хотя отец и завещал его старшему сыну, ждал его из заключения, но не дождался...
Марк Феодосьевич оставался жить с семьёй в Черногорске. Он много работает, и работает по ночам, редко бывает дома, разъезжает по заданию редакции. А друзья зовут его в Красноярск, в краевой центр, ведь это так важно для дальнейшего творческого роста. Ему не хватает общения с коллегами: художниками, журналистами, писателями, поэтами, а все они — там, в краевом центре. Огромный творческий потенциал не реализуется полностью в маленькой Хакасии, да и сыны должны получить образование. Старшему сыну Марку он хотел дать настоящее художественное образование: азам он его научил, а дальше... В Красноярске есть все возможности для этого.
Издание первой своей книги он передаёт в Красноярское книжное издательство, но дело затягивается, редактор просит новых материалов со строительства крупных предприятий краевого центра. То, что Марк Феодосьевич сделал, получилось поверхностным, сырым, и книга выходит в первоначальном варианте, без дополнительных материалов. Даже это обстоятельство — связь с издательством — подталкивало к переезду. Тесно становилось художнику в маленьком шахтёрском Черногорске.
На семейном совете принимается решение о переезде в Красноярск. Ищут варианты обмена трёхкомнатного коттеджа на жильё в краевом центре. Марку Феодосьевичу предлагают работу главного художника в театре кукол, только вот квартиру сразу дать не обещают. Несколько месяцев он жил в Доме колхозника, изредка навещая семью в Черногорске. Квартиру ему дали — однокомнатную. Маловата, конечно, для семьи из четырёх человек, но и этому он был рад.
Наконец выходит из печати его книга «Вы с ними встречались». Ещё пахнущий свежей краской экземпляр Марк Феодосьевич отправляет матери: «Если тебе моя книжка понравилась, то это значит — всё хорошо в ней... Она получилась такой потому, что ты такая у нас! Всё, что я делаю и ещё сделаю,— это ты, мама! Это для тебя!..» О своём даре художника в письме к ней он пишет: «Я хочу быть самим собой. И буду! Как ты же мне когда-то внушила... что я буду не Репиным, а Живило. Да, Репиным мне не быть, но вот Живило уже есть...»
Отработав два года в краевом театре кукол, не бросая, однако, своего участия в центральной прессе, он переходит на работу в Красноярское книжное издательство художественным редактором и одновременно иллюстратором альманаха «Енисей». Десятки книг известных авторов им проиллюстрированы и «одеты» в красивые обложки. По тому, с каким вкусом они сделаны, их можно узнать и сегодня: своеобразие почерка, индивидуальность художника Марка Живило перепутать с кем-то невозможно.
За двадцать лет работы художественным редактором Марк Феодосьевич Живило четырежды награждён Дипломом ЦК ВЛКСМ за художественное оформление книг о комсомоле, о сибиряках, неоднократно удостаивался первых премий тематических конкурсов газет «Советская Россия», «Труд», «Известия», «Красноярский рабочий», «Красноярский комсомолец». В 1976 году он был участником Всесоюзной выставки художников-графиков в Москве.
Но главным итогом своей жизни, главной наградой он считал своих сыновей, продолживших династию Живило. Марк стал театральным художником, Лев работает в издательстве Красноярского университета и преподаёт на кафедре журналистики.
Шестидесятилетие Марка Феодосьевича Живило в июле 1983 года было отмечено ярким событием — вручением ему ордена Славы III степени. Наградные документы сорок лет пролежали в военных архивах вместе с документами о ранениях. А к 40-летию Великой Победы, в 1985 году, получен и орден Отечественной войны II степени. И это кроме юбилейных медалей...
Марк Феодосьевич Живило умер 17 января 1989 года в возрасте шестидесяти пяти лет, пережив свою жену Зинаиду Борисовну на пять лет, и похоронен рядом с ней в Красноярске на Бадалыкском кладбище.
В его домашнем архиве были обнаружены черновые главы задуманной им книги о своей жизни «Склонен к побегу. Записки заключённого». В одной из глав описывается, как он, будучи в Москве в начале шестидесятых годов, разыскал своих одноклассников, а через них встретился с учительницей из Магадана Валентиной Константиновной, женой высокопоставленного начальника магаданского ГУЛАГа. Многие генералы НКВД после отставки жили в столице, прошлая служба объединяла их, и, находясь на пенсии, они, люди одной системы, продолжали общаться между собой.
В ту памятную встречу Валентина Константиновна вернула Марку дорогую ему фотографию, подаренную в день окончания им средней школы и конфискованную при аресте. В разговоре было упомянуто имя генерала НКВД, бывшего начальника лагерей Ангарска Н. С. Бургасова, из лагеря которого, переодевшись в женское платье, бежал Марк Живило. И бывшему заключённому захотелось поговорить с ним по телефону.
И такой разговор состоялся. Вот как описывает его автор:
«— Ну ты молодец! Молодец, право!.. Ловко тогда ты охрану провёл... Как сложилась твоя судьба дальше? А где же зазноба твоя — та, что... ну... отрезала для тебя косы?.. Как её?..
Настороженность слышалась в интонациях генерала. «Что нужно этому субъекту?» — видимо, думал он. Почувствовав это, я его успокоил:
— На свободе нахожусь законно, судимость давно снята, честно тружусь. А Зина — она жена мне. Сыну уже одиннадцатый год,— похвастался я.
— Эх, молодцы вы, ей-богу! Ну просто роман... Это посильнее, чем у Пристли — вот почитываю как раз его. Рад, рад, что позвонил! А чем занимаешься-то?
— Учительствовал. Сейчас — художник, журналист. Работаю специальным корреспондентом газеты «Советская Россия».
В трубке наступила пауза. Бывший генерал не ожидал услышать о таком повороте событий в жизни своего бывшего заключённого. После паузы разговор не только перешёл на «вы», но ещё он попросил напомнить мои имя и отчество.
— Ах, здорово как! И сейчас вы живёте в Москве, Марк Феодосьевич? Квартиру, разумеется, имеете?
Я ответил генералу:
— Нет. Вашими стараниями, Николай Семёнович, я прикипел к Сибири так, что не поехал в Москву, хотя имел такую возможность. Я хорошо изучил в своё время природу и географию тех мест и людей, они мне пришлись по душе! В столице проездом. В отпуске.
— И правильно, правильно! Сибирь — ведь она вон какая сейчас, строится!
Я хотел ещё рассказать про семью, про квартиру, но генерал перебил меня:
— Книгу надо писать вам — увлекательная вещь будет! — и, подумав, прибавил: — Я вот пробовал мемуары, знаете, но такой это труд тяжёлый! А годы уже не те, да и, честно говоря, литературным даром Бог не наградил. Словом, бросил я эту затею. Вот без дела и скучаю на пенсии...
При прощании у генерала сорвался вопрос:
— Ну а вы, Марк Феодосьевич, это... против меня ничего не имеете? Понимаете, на что я намекаю?..
Я тогда понял намёк, но не ответил на него. Может быть, оттого, что спешил на вокзал. Но вероятнее всего, потому, что вопрос этот имеет для меня особое значение, смысл его выходит далеко за пределы личного... Я не уверен даже, что отвечу на него в полной мере и сейчас, он требует вместительного писательского слова. А писать трудно. Мне к тому же и больно ещё ворошить свою память. Это — словно калёным железом копаться в собственных внутренностях... Нет! Я не хочу, чтобы получилась «увлекательная вещь». Я представляю документальную повесть!.. Это мой гражданский долг. Это — требование времени. Вот тогда, если угодно, вы прочтёте и угадаете в моём повествовании и ответ на тот вопрос, товарищ генерал!..»
Не удалось журналисту Марку Живило выполнить до конца этот свой гражданский долг: книгу, которую он задумал ещё в лагере, не успел закончить. Не хватило в отпущенные ему шестьдесят пять лет жизни сделать всё, что должен был. Но и того, что он успел сделать, хватило бы на две книги...
