XVI
И все же продолжим полюбившиеся историко-философские замечания. Снова проблемы веры, религии, убеждений. Только что в одном интервью наткнулся на вопрос:
- Вас считают православным христианином, но одновременно в своих автобиографических произведениях вы рассказываете о любовных связях с юношами и девушками, не достигшими совершеннолетия.
Писатель лишь развел руками: церковь, с его точки зрения, существует для грешников, а не для святых.
Представьте реакцию доктора, которого бы упрекнули в нездоровом образе жизни: хирурга, перед сном выкуривающего сигарету, или стоматолога-сладкоежку. В лучшем случае недоумение. Неужели кто-то считает, что медицина пошатнется из-за выпитой врачом бутылки вина?
Здесь же и вовсе смешно. У прихожанина спрашивают, почему он – христианин! - способен на грех. При том, что церковная забота построена на постоянном выслушивании прегрешений прихожанина. Как если бы у пришедшего к стоматологу поинтересовались, как он, доверяя медицине, мог так запустить зубы.
Половые связи с несовершеннолетними осуждает не столько церковь, сколько уголовный кодекс, продукт секуляризации общественных отношений. Но это не мешает интервьюеру выражать недоумение именно из-за религиозных взглядов писателя. Как будто, если б тот не был православным, его педофилия перестала быть запретной.
XVII (касты скотного двора)
Обитатели скотного двора, как и все остальные, делятся на касты. Четкая продуманная структура, соответствующая социальным функциям и метафизическим качествам.
Иерархия начинается с касты брахманов: индюками. Умное и надменное животное, пребывающее в постоянном созерцании бытия и метафизических размышлениях. Углубляясь в осмысление, индюк попадает в суп. Он проходит Великие мистерии, после которых о земной составляющей животного можно забыть, индюк уносится в иной мир.
Затем следует каста кшатриев: петухов. Воинственное независимое животное, проводящее время в захватнических набегах и промискуитете. По мере взросления, прохождения пути война, земная составляющая петуха приходит в негодность, и он тоже оказывается в супе. Малые мистерии, после которых животное-воин перемещается в горний мир.
Каста вайшьев: свиней и коров. Обстоятельные, хозяйственные животные, на которых держится благополучие скотного двора. Хозяева и распорядители земной жизни, доступного им проявленного бытия. Большинство свиней и коров проходят жизненный цикл, метафизически нисколько не изменяясь. Но некоторым из них все-таки удается приблизиться к малым мистериям и пройти их. Остальные оседают в котлетах и сосисках.
И заключительная каста шудр: фермеров. Работники, обслуживающие земные потребности высших каст. Фермеры проходят жизненный цикл, не меняясь ни на йоту. Все их существование ограничивается материальной составляющей и рабочей функцией на скотном дворе. Для фермеров нет мистерий и познания. Они – дно скотного двора.
Следует упомянуть так же и две внекастовые группы: аварны и ативарны.
Аварны, выпадающие из кастовой системы снизу: бродячие собаки. Не являясь обитателями скотного двора, они появляются лишь эпизодически. Не обладают никакими правами, никакими обязанностями. Их словно и нет.
Ативарны, напротив, выпадают из кастовой системы сверху: коты. Жители скотного двора, пользующиеся безграничными привилегиями и уважением. Эти животные, онтологически превышающие остальных, не нуждаются ни в чем. Они словно спустились на ферму из горнего мира.
XVIII (копирайт)
Современное общество пронизано копирайтной истерией, где под видом заботы об авторах (без которых перестанут придумываться новые произведения) набивают карманы крупные капиталисты, не имеющие никакого отношения к изобретениям.
Копирайт стал общим местом. Его противников принято переносить в область криминала, потому что они воры.
Мы живем в обществе тотального регулирования интеллектуального контента и, в особенности, финансов, с этим контентом связанных. Поэтому странно, что до сих пор не введено лицензирование породистых животных. Хотя бы самых основных: собак и кошек.
Представьте…
Вы покупаете двух разнополых щенков одной породы. Они вырастают и дают потомство. Однако, если за первых щенков вы заплатили владельцу патента на породу, то их потомство достается вам совершенно бесплатно. Это неправильно, потому что разоряет владельца патента, то есть изобретателя породы.
Нелицензионное потомство первых щенков дает новое потомство. И снова контрафактное, которое в цивилизованном мире принято уничтожать под гусеницами трактора.
Нелегальное самотиражирование породистых щенков растет в геометрической прогрессии и грозит обрушить современный мир, так как владелец патента лишается прибыли, то есть разоряется. Изобретателю и вовсе нечего есть.
Самое время остановить разрушение цивилизации и запретить самовольное (свободное, бесплатное) тиражирование породы. Будь добр сначала оплатить лицензию, и только после получить новых щенков.
Звучит вполне разумно.
XIX (парадокс Зенона)
Парадокс Зенона об Ахиллесе и черепахе вспоминают слишком часто, причем преимущественно не к месту. Апория, о которой мы говорим, излагается так:
Ахиллес бежит в десять раз быстрее черепахи и находится позади нее на расстоянии тысячи шагов. Пока Ахиллес пробежит это расстояние, черепаха отползет от него на сто шагов. Когда Ахиллес пробежит сто шагов, черепаха проползет еще десять шагов. И так далее. Процесс будет продолжаться до бесконечности - Ахиллес никогда не догонит черепаху.
Парадокс Зенона слишком доходчив, чтобы остаться в памяти навсегда. Поэтому его приводят на каждом шагу. Однако доходчивость иллюзорна, понимание ускользает от большинства эрудитов. Мало кто может объяснить, в чем здесь фокус.
Более того, не совсем ясно, зачем черепаха вообще отползает. Пусть она стоит на месте. Ахиллес затратит определенное время на преодоление половины расстояния до черепахи, то есть пятисот шагов. Затем он затратит еще какое-то время на преодоление половины остатка пути, то есть двухсот пятидесяти шагов. И так далее. Процесс будет продолжаться до бесконечности - Ахиллес никогда не достигнет черепахи.
Или, для еще большей доходчивости, черепаху можно заменить вторым Ахиллесом, который будет бежать навстречу первому. Доказательство того, что они никогда не столкнуться, мы оставим вдумчивому читателю. Это задача со звездочкой.
XX (любовь к подонкам)
У заводной московской punk-группы Lazy Bitches есть композиция Girls. На протяжении всей продолжительности, а это почти две минуты, вокалистка повторяет всего две строчки:
Девочки любят подонков,
Любят красивых и тонких.
Никаких других слов нет. И не нужно: мысль и так выражена предельно полно.
Вначале слушателем овладевает недоумение. Как можно любить подонков? Разве только по неопытности. Но пройдет совсем немного времени, и девочки поймут, что подонок одинаково опасен для всех. На девочку может произвести впечатление, когда подонок надевает мусорное ведро на голову учительницы, но очень скоро он наденет мусорное ведро и на ее голову.
Это следует иметь в виду, считает осторожный слушатель.
Однако предложим иную интерпретацию. Для девочек подонок - всего лишь слово, причем слово чужое, заимствованное из родительского языка. Подонок разделяет окружающих на две группы в соответствии с общественной моралью: плохих (подонков) и хороших (всех остальных).
Но к самой общественной морали punk-девочки безразличны. Она не имеет на них никакого влияния. Поэтому, сталкиваясь с вызывающим поведением, маркируемым обществом как поведение подонков, девочки не шарахаются от подонков, а влюбляются.
Причина естественна. Девочкам нравится все, что не нравится их родителям, людям спокойным и убогим. Такие предпочтения принято называть нигилизмом, хотя к нигилизму они совершенно не относятся.
XXI (ситуационист Денис Евсюков)
Недавно показали по TV, как сложилась судьба майора Дениса Евсюкова, в 2009 году расстрелявшего в супермаркете покупателей из табельного пистолета.
В лагере Денис освоился быстро, жалоб не имеет. По прибытии сразу заступил на должность работника кухни. Однако вскоре понял, что душа тянется к иному. Поэтому в феврале 2010 года Дениса перевели в расстрельный отдел. Бывший милиционер стал приводить в исполнение смертные приговоры.
А в 2011 году Денис и вовсе возглавил расстрельную бригаду. В новостном сюжете продемонстрировали кадры казни. Приговоренные топчутся у стены с завязанными глазами, напротив шеренга палачей. По свистку Евсюкова раздаются выстрелы, приговоренные мешками валятся на землю.
При Денисе Евсюкове процедура казни претерпела значительные изменения. Новый глава распустил расстрельную бригаду, а вместо площадки у стены решил использовать павильон, напоминающий супермаркет.
Приговоренных запускают внутрь, некоторое время они блуждают вдоль полок. Затем появляется Денис Евсюков. Перемещаясь по павильону, палач отстреливает "покупателей". Или, более формально, приводит приговор в исполнение.
Денис сообщил, что это не окончательный вид казни. В дальнейшем он дополнит ее рядом игровых моментов, чтобы "можно было показывать даже по телевизору".
Интервью Евсюков давал в офицерском мундире с погонами подполковника.
- Присвоили уже здесь, в лагере, - признался арестант, зардевшись.
Денису Евсюкову предстоит провести в заключении всю жизнь, вернее, то, что от нее осталось. Но стоит ли об этом горевать, если жизнь там и здесь абсолютно одинакова.
XXII (расизм)
В культурном толерантном обществе принято терпимо относиться к мизантропам. Все мы разные, говорят современники, и если кто-нибудь ненавидит людей, нужно принять его чувство. Не следует вмешиваться во внутренний мир другого человека.
Однако, если выясняется, что кто-то ненавидит не всех людей, а только их часть, выделяемую по внятно сформулированному принципу, такой человек сам становится ненавистен обществу. Допустим, он ненавидит людей другой расы. Культурные современники называют такого человека расистом, потому что нельзя выделять людей по расовым соображениям.
Но послушайте… Ведь, будь этот человек мизантропом, он ненавидел бы всех. И представителей иной расы в том числе. У расиста область ненависти сужается, из нее что-то выпадает. Но расово чуждых бедолаг ненавидят оба: и первый и второй.
Тем не менее, толерантное общество не замечает ненависти ко всем (это личное дело индивида) и негодует из-за ненависти по расовому признаку. Общество становится нетерпимым, когда в дело вовлекается раса. Но это и называется расизмом.
XXIII (стыд)
Как поет Егор Летов, стыдно быть хорошим. В контексте его музыки с этим можно согласиться. Действительно, приходят времена, когда хорошим быть неловко. При этом мало кто представляет, что плохим тоже быть неловко. Это почти тавтология, но для поклонников грязной музыки неочевидная.
Раз уж оказывается, что и хорошим и плохим быть стыдно, возможно, имеет смысл сформулировать более коротко:
стыдно быть
Стыд как эссенция бытия.
Известный немецкий философ Мартин Хайдеггер обнаружил важнейший элемент человеческого существования в страхе. Не том инфантильном состоянии, в котором оказываются, сталкиваясь с чем-то шокирующим, вроде темной улицы, смертельной болезни или просроченного кредита, а страхе беспричинном, накрывающем человека вместе со всем его бытием. Собственно, бытие человека и определяется этим беспричинным, выныривающим из ниоткуда страхом.
Другой известный философ, Жан-Соль Партр, сузил идею Хайдеггера до определенного страха, а именно, страха перед свободой. Или, что в случае с французским экзистенциалистом равнозначно, страхом перед существованием. Люди обречены на экзистенциальное проявление в мире, но само их существование абсолютно свободно: они вольны делать, что вздумается, в рамках предложенного выбора.
По мнению Партра это и есть свобода. Нам же кажется, что такая постановка проблемы, хоть и реалистична, но унизительна. Реалистична и унизительна одновременно. Состояние, в котором оказывается человек, попав в мир, состояние перманентного выбора - это состояние стыда.
Стыдно выбирать хорошее. Стыдно выбирать плохое. Стыдно выбирать. И не менее стыдно не выбирать. Стыдно быть человеком. Или, более лаконично, стыдно быть.
XXIV (беспринципность политиков)
Когда среднестатистический человек называет политика беспринципным, он не имеет в виду ничего конкретного. Потому что в его представлении любой, кто занимается политикой, беспринципен. Политика – грязное дело. Об этом все хорошо осведомлены.
Однако следует различать виды беспринципности. Часто реализуется следующая последовательность. Политическая группа A заключает соглашение с политической группой B. Проходит время, группа A разрывает соглашение и начинает действовать самостоятельно, не считаясь с бывшими союзниками.
Среднестатистический человек называет такое поведение беспринципным. От него ускользает важнейший атрибут политики – цель. У обычного человека целей нет вообще, он оперирует исключительно межличностными отношениями.
Человек определяет (или выражает) себя через отношения с другими людьми. Бессмысленность каждого по отдельности компенсируется осмысленностью целого, сложенного из нулей. В политике группа заявляет о себе не только внешними отношениями, но и внутренней целью. Движение к заявленной цели – и есть принципиальность в политическом контексте.
Поэтому политик свободно меняет союзников, разрывает соглашения, преображается и идет на компромисс, то есть предстает перед обывателем циничной нигилистической шушерой, рвущейся к власти и комфорту. Почти всегда так и есть, но совсем по другим причинам, а не тем, которые озвучивает среднестатистический наблюдатель.
Если вы не видите большей части картины, вы можете судить о ней, не считаясь с действительностью.
XXV (преодоление нуля)
Из теории меры известно: мера (площадь) точки равна нулю. А мера отрезка уже не ноль, а, например, единица. Однако отрезок состоит из точек, мера каждой из которых – ноль. И тем не менее, собранные вместе, точки преодолевают ноль. Бесконечная сумма нулей отрывается от нуля.
Это становится возможным благодаря континуальности множества. Мера конечного или счетного объединения точек всегда нулевая. Важен переход к континуальному набору.
Гейдар Джемаль писал о подобном эффекте, примененном к людям. Атомарный человек, по мнению философа, есть чистый ноль, и единственная для него возможность возвыситься – стать политически активным членом общества.
Социальные отношения, политика, бессмысленное, на первый взгляд, копошение нулей обнаруживает новый уровень манифестации человека. Отныне он копошится не среди других нулей, а образует с ними положительную меру, возвышается на новый уровень.
Пользуясь математической терминологией, можно сказать, что политика – это дополнение человеческого набора до континуума. Политические отношения между двумя субъектами соединяют их несчетным количеством подсубъектов (точек).
Или, что эквивалентно, политика окружает нули таким количеством дополнительных нулей, что они образуют ненулевую общность. Это едва ли не единственный способ преодоления нуля.
XXVI (любовь)
Привычная картина: подросток, выпархивающий во взрослую жизнь, знакомится с любовью. Мы имеем в виду не секс, о котором подросток узнает лет в одиннадцать, а чувство. Взросление связано, прежде всего, с преодолением инфантильного представления о любви как о чем-то постыдном.
Подросток не любит: он сношается, говорит любовнице гадости и исчезает. Любовь – презренное чувство, которого нет, его придумало старичье в момент лишения остатков интеллекта.
После двадцати подросток превращается во взрослого человека и заимствует чепуху о любви, бережно сохраненную поколением бабушек. Подросток вышел из пубертатного периода и готов к самостоятельной жизни с ответственностью и близкими людьми. То есть со всем тем, что раньше презирал. Или считал несуществующим.
На наш взгляд позиции взрослого человека и подростка одинаково несостоятельны. Безусловно, любовь существует, но не в качестве отдельного чувства, которое внезапно возникает и также внезапно исчезает. Любовь – это предельное состояние межличностных отношений: симпатии, привязанности, отторжения, презрения, ненависти и тому подобных.
Общее место "от любви до ненависти один шаг" при таком подходе превращается в тавтологию – между любовью и ненавистью вообще нет шагов, это одно и то же.
Экстремум переживаний с бешено сменяемой модальностью. Влюбленный вспоминает о возлюбленной, но его лихорадит из-за ненависти и раздражения, потому что сейчас возлюбленная не с ним. Вожделение переходит разумные границы, но это синтез многих чувств, а не сахарное обожание. Здесь все перемешано и по отдельности ничего не важно, имеет значение лишь экстремальность переживания.
Любовь – это, в сущности, и есть экстремизм.
XXVII (предательство)
Распространенная ситуация: один друг занимает у другого деньги и не возвращает. Кредитор в ярости разрывает отношения, считая, что должник предал их дружбу. К ярости обычно примешивается презрение из-за жалкой суммы долга.
Однако часто должник совершенно так не считает. Обнаруживается зазор в восприятии бывших друзей. Один спешно отталкивает второго из-за невозвращенного долга, в то время как второй, хоть и не отдает денег, готов продолжать дружбу.
Получается, что дружбу предает именно кредитор, причем из-за жалкой суммы кредита. А должника эти деньги нисколько не беспокоят – он не отказывается от друга и не разрывает отношений.
XXVIII (неизменность)
В любопытном фильме Коста-Гавраса "Музыкальная шкатулка" ("Music Box", 1989) рассказана история пожилого американца, ведущего безукоризненную жизнь и всеми любимого. Герой картины окружен уважением и почетом, однако появляется некто, кто обвиняет его в работе на нацистов.
И не просто работе. Престарелый герой, и правда, эмигрировал из Нацистской Германии в самом конце войны. Теперь его обвиняют в том, что он работал в одном из концентрационных лагерей, причем даже по местным меркам считался жестоким и циничным, уничтожал заключенных своими руками.
На протяжении всего фильма родственники и друзья пытаются объяснить бывшим узникам, что это недоразумение. Но слишком много совпадений. Защитникам не остается ничего другого, как принять новую точку зрения и навсегда отвернуться от милого дедушки.
Преступления против человечества не имеют срока давности.
Сорок с лишним лет, прошедших с окончания Второй мировой войны, никого не убеждают. Ни один персонаж не посчитал, что бывший нацист мог измениться. Это говорит о том, что люди не верят в преображение друг друга.
Западное общество окружило себя учебными центрами, тренингами, академической и научно-популярной литературой, все предназначение которых сводится к развитию личности. Но ни один человек не верит в то, что может измениться он сам или кто-то другой.
Если допустить, что герой картины за сорок лет из жестокого нациста превратился в добропорядочного американского пенсионера, получится, что за преступление, совершенное одним, наказание должен понести другой.
Вилка несправедливости: либо люди неизменны и любые усилия самосовершенствования бесполезны, либо человек должен страдать за проступки другого, по инерции считающегося им же.
XXIX (цинизм)
Как и многие интересные явления, цинизм распадается на два совершенно противоположных.
Изначально он появляется в качестве острой приправы для восприятия людей, ментально и интеллектуально возвышающихся над остальными. Им смешны простодушные попытки массы упорядочить отношения, чтобы не сталкиваться с неприятным. Цинизм изначально апеллирует к неприятному, сковыривая обывательский нарост.
Позже появляется второй цинизм. Он вырастает снизу, из филистерской кучи неудовлетворенных индивидов. С одной стороны изначальный цинизм привлекает их социальной базой – здесь сосредоточены сливки общества. С другой - неудовлетворенному плебсу импонирует игривая снисходительность к священным монстрам. От плебеев ускользает важный нюанс: это снисходительность сверху (единственно оправданная), но никак не снизу.
Вооруженный заимствованным мировоззрением индивид потешается над социумом, как будто преодолел его условности и возвысился над другими людьми, а не наоборот. В популярной психологии это называется защитным рефлексом.
Когда вторых циников (имитаторов) становится много, общество приспосабливается к ним самым тривиальным образом - само потешается над циниками. Это оправданно из-за качества циников-имитаторов, представленных преимущественно вытолкнутыми из общества неудачниками.
Циники второй волны пытаются сгладить нападки, идя на уступки. Например, одергивают друг друга, когда цинизм заходит слишком далеко. Неудачникам кажется, что остроумие следует контролировать. Это верно, но не в случае идиотов, которые освобождают от насмешек самое дорогое, что у них есть, - чувства.
Сентиментальный циник цензурирует себя в общении с близкими, слабыми, неприличными, считая цинизм в их отношении недопустимым. В то время, как это и есть главный объект цинизма. Над кем еще смеяться, как не над священными коровами?
И разумеется, от сентиментального бедолаги ускользают по-настоящему важные области, где цинизм неуместен. Плебей настолько увлечен чувствами, что хоть немного приподняться над ними кажется ему непосильной задачей.
Цинизм превращается в форму принятия невроза, обволакивающих индивида общественных отношений.
XXX (самовосприятие)
Обнаруживается колоссальное несоответствие между тем, как воспринимает себя человек и как его воспринимают окружающие. Человеку может казаться, что он выглядит, жестикулирует, говорит и ведет себя одним образом, а со стороны производит совсем другое впечатление.
Обычно люди весьма приблизительно представляют свою внешность. Случайное фото или видео производит эффект ледяного душа: человек приходит в себя. Вспоминает, что он совсем не такой, как представляет в воображении, у него масса бросающихся в глаза недостатков.
Человек поражен несоответствием. Но еще сильнее он ошарашен благоприятным отношением знакомых. Как можно общаться с носителем таких вопиющих недостатков, ломает он голову. Но в большинстве случаев на его недостатки никто не обращает внимания. По крайней мере, такого, какое уделяет им сам обладатель.
Человек живет среди безразличных наблюдателей. Ему кажется, что его походка напоминает походку Владимира Путина. В то время как он по-утиному раскачивается из стороны в сторону. В точности как Владимир Путин, но что позволено коню Цезаря, не позволено его седлу.
Если рядом подворачивается небезразличный тип, он просит человека взять себя в руки и перестать шататься. В противном случае седло Цезаря замечает свое качание позже и ему становится стыдно. Однако ничего с этим недостатком оно сделать уже не может, походка проросла навсегда.
XXXI (софистическое)
Обижаться на действия других людей не имеет никакого смысла. Скорее всего, вас не хотели обидеть, все вышло случайно: по стечению обстоятельств или из-за вашей мнительности.
Но так же возможно, что вас задели специально. В таком случае выказывать негативные чувства совсем глупо. Ведь вы демонстрируете обидчику, что он добился своего.
XXXII (преодоление мизогинии)
Отто Вейнингер разоблачил миф об исключительном женском сочувствии следующим образом. Говорят, что женщины обладают гораздо большими отзывчивостью, добротой, сопереживанием. В подтверждение приводят сиделок и медсестер, ухаживающих за тяжелобольными.
Однако, писал австрийский философ, это демонстрирует ровно обратное. Только абсолютно бесчувственное существо, коим и является женщина, может находиться рядом со страдающим человеком. Состояние больного женщину не интересует. Мужчина убегает, сдерживая слезы, а женщина чувствует себя вполне комфортно. Ей симпатичны чужие мучения.
Разумеется, Вейнингер имел в виду не конкретных женщин, а женский психический тип. Именно этот тип вобрал в себя все самое отвратительное, нелепое и бессмысленное. Но есть важный нюанс.
То, что было различным на рубеже XIX и XX веков, полностью перемешалось. В XXI веке не осталось мужчин и женщин, они растворились в общей человеческой массе. Гендерное разделение утратило какое бы то ни было значение.
Черты женского и мужского разбросаны по всем людям и проявляются совершенно произвольно, минуя сознание носителя. Если современники Отто Вейнингера могли быть мизогинистами, то наши современники могут позволить себе быть только мизантропами.
Придется ненавидеть всех людей, если женский тип вас не устраивает. Ровно то же можно сказать о ненависти к мужскому типу.
Мизандристы и мизогинисты больше не антиподы, а представители одной группы. Теперь и те и другие мизантропы.
XXXIII (презрение)
Как-то мы сидели в чужом городе и разговаривали на свободную тему под аккомпанемент алкоголя. Который хозяин услужливо подливал в наши ведерки, стоило им опустеть хотя бы наполовину. Речь зашла о книгах, библиофилах, букинистах и невыносимых ценах на раритеты.
Некто выразил недовольство сложившимся положением: нельзя наживаться на стремлении к знанию и эстетическим переживаниям. Я же заявил, что сам неоднократно занимался продажей раритетов. И даже специально находил их по дешевке, чтобы перепродать за большую сумму. Выменивал на какую-нибудь ерунду у ничего не подозревающих профанов, а потом выставлял в букинистических лавках.
Я совсем разошелся, когда меня перебила подруга.
- Но ведь ты сам говорил, - робко начала она, - что считаешь торгашество постыдным и презираешь тех, кто им занимается.
- Действительно, - согласился я, – это недостойное занятие. В первую очередь, из-за полной бессмысленности вне финансового контекста. И я никогда бы не занимался перепродажей, если бы не нуждался в деньгах. Часто мне не хватало даже на метро, о каком презрении здесь говорить. Презирать нужно тех, кто не сталкивался с нуждой и поэтому не возился с ценными книгами с целью загнать их подороже.
Концовку я произнес, вызывающе уставившись на нашего щедрого хозяина. Которому стало неудобно из-за своего благополучия, и он вынужден был удалиться в крохотный закуток между туалетом и балконом, где долго плакал. Его супруга каждые десять минут с извинениями выходила из-за стола и относила бедолаге очередной носовой платок. Пока платков не осталось и в ход пошли тазики.
Мы увидели хозяина только вечером. Он объяснил, что вынужден был отлучиться и перешить пуговицы на штанах.
- Почему ты не обращаешься к портным? – спросил кто-то из нас.
- Не знаю, - сказал хозяин, виновато улыбнувшись.
Так чужое презрение пристает к невинным людям. А подлецы выходят из-за стола нетрезвые и с незареванными лицами.
XXXIV (безыдейный мир)
Существует до нелепости странное отторжение идей, систем взглядов и целых идеологий. Например, идеологии Третьего рейха или марксизма в ленинской интерпретации. Общество считает их содержание разоблаченным, пройденным этапом, к которому неприлично возвращаться. То обстоятельство, что когда-то отвергнутые идеи владели умами миллионов, ими вдохновлялись лучшие представители человеческого рода, никого уже не интересует. А зря.
Под видом запретной идеологии отвергается масса правильных идей, претензия к которым одна – их вхождение в запрещенный корпус. Цельная система взглядов, ориентированная на обновление человека и общества, разбирается на элементарные компоненты и каждый подвергается запрету. Юридическому, интеллектуальному и моральному. Вам приходится с этим считаться, чтобы не выпасть из социума.
Например, кто-то говорит о здоровье молодежи, ее физическом воспитании, а ему напоминают про Гитлерюгенд и 6 000 000 жертв, прошедших через трубы Освенцима. Другой заикается о социальной справедливости, но его оглушают рассказами про Голодомор и Гулаг. Интеллектуальное наполнение судят за проступки тех, кто им прикрывался. Преступления раздувают до космическим масштабов, а идеи сваливаются в одну кучу и запрещают все разом.
По мере старения человечества сужается интеллектуальное пространство. Повсюду запретительные флажки: нацизм, фашизм, коммунизм, шовинизм, империализм, национализм, солипсизм, колониализм, идеализм, материализм, вещизм, сексизм, алкоголизм и прочие непотребства.
В установившемся вакууме, где ни слова нельзя произнести, не будучи уличенным в неприличном изме, на сцену выходит самое пустое, безыдейное, циничное и утилитарное. Не к чему больше стремиться, потому что мечта приводит к концентрационным лагерям. Единственная потребность человека – комфорт, единственная процедура его достижения – всеобщее голосование, единственный моральный авторитет – арифмометр.
Это новый мир без опасных идей, ярких лидеров, различий, жестокости, агрессии и притеснений. Царство тотального равенства и терпимости ко всем, кто принял изменившиеся правила игры.
XXXV (набор случайностей)
Великолепный фильм Элема Климова "Похождения зубного врача" начинается с того, что в крохотный провинциальный городок приезжает выпускник мединститута, чтобы приступить к работе стоматологом. Выпускник специализируется на запущенных зубах, которые он нещадно вырывает.
В городишке оказывается такое количество людей с необратимо больными зубами, что их поток мог бы обеспечить героя работой на все время фильма. Зубы выскакивают изо ртов, и счастливые пациенты покидают кабинет зубного, не веря своему счастью.
Вскоре сюжет преломляется. Стоматологическая идиллия утыкается в районную комиссию, аттестующую молодого специалиста. Комиссия является вместе с пациенткой, которой главный герой ставит диагноз и направляет в районную больницу.
Пациентка негодует, ведь до этого доктор самостоятельно драл зубы, невзирая на отсутствие необходимого оборудования. Комиссия встает на сторону врача, уверяя девушку, что это для ее же блага. Несчастную больную отправляют в другой город в тот самый день, на который запланирована свадьба.
Жениха встречает отец невесты и рассказывает, что сегодня им пожениться не удастся – невеста поехала к стоматологу, но, может быть, завтра… Молодой человек в ярости. Он уходит, чтобы никогда больше не возвращаться.
Жизнь девушки разрушена. Она винит в этом главного героя, испугавшегося комиссии. Стоматолог в недоумении восклицает:
- Не могу же я отвечать за все больные зубы на свете!
Это не переубеждает девушку, все выводы она уже сделала.
Удобно жить в мире, где любой пустяк способен перевернуть жизнь. Влюбленные не поженились из-за больного зуба… Молодое дарование не пробилось в консерваторию из-за мятого пиджака… Ученый не успел перевернуть наши представления о мире из-за скользкого пола в конференц-зале…
Это, хоть и странный, но вполне органичный взгляд маленького человека, воспринимающего жизнь как череду автономных событий, каждое из которых в корне меняет все последующее. Маленький человек не располагает ни планом (жизненной установкой), ни волей. Он, словно щепка в ручье, податлив и безынициативен.
Жизнь для такого простака – набор случайностей, которые ее полностью обуславливают.
