I
Нет, конечно же, нет - Алоис Гитлер уж никак не считал себя неудачником. Напротив - в сентябре 1900 года он ощущал себя на вершине успеха. Как-никак, Алоис, бывший чиновник таможни, состоявший на государственной службе Австрийской Империи, уже пять лет как вышел на покой, считал себя обеспеченным человеком - а сейчас определял своего сына в первый класс так называемого реального училища в городе Линце.
Самому-то ему учиться в таком достойном учебном заведении не пришлось. Он, незаконный сын незамужней крестьянки Марии Анны Шикльгрубер, закончил только начальную школу. Матушка впоследствии вышла замуж за подмастерья мельника, Иоганна Гидлера, но сам Алоис так и остался с фамилией матери, Шикльгрубер.
Иоганн Гидлер сыном его не признал, да и матери после замужества стало как-то не до него.
В итоге Алоиса отправили на ферму к брату его отчима, Иоганну Непомуку. Его фамилия писалась не Гидлер, а чуть по-другому - Гюттлер. И он, надо сказать, мальчика пригрел - тот и четыре класса школы закончил, и стал обучаться сапожному ремеслу, а потом даже и работал в Вене, подмастерьем сапожника.
Мать Алоиса умерла через пять лет после замужества, прошло некоторое время - скончался и отчим, и остался он на попечении своего "дядюшки", Иоганна Непомука, теперь уже насовсем.
Жизнь Алоиса Шикльгрубера переменилась в 1855 году, когда ему стукнуло 18 - он поступил на службу таможню, в так называемую “финансовую стражу”. И уж он своего шанса не упустил - служил в таможне преданно и исправно, и уж не с ружьем служил, а по бумажной части, и был начальством замечен, и непрестанно повышался, вплоть до предельного роста, какой только был возможным для человека его происхождения и воспитания. Да и с социальным положением дела были поправлены - Алоис Шикльгрубер в возрасте 39 лет принял фамилию “дядюшки". Инициатором этого выступил сам Иоганн Непомук Гюттлер - он как раз овдовел, и сделал то, на что при жизни жены не решался - узаконил Алоиса Шикльгрубера как своего сына. При оформлении документов в книге регистрации приходский священник сделал ошибку, и записал так: “Алоис Гитлер".
И жизнь Алоиса потекла себе дальше, и после выхода в отставку он получил наследство от своего приемного отца (многие считали, что не приемного, а фактического), и в свои 63 все еще выглядел молодцом.
В отношении же сына, Адольфа, Алоис Гитлер питал большие надежды. Он давал ему хороший старт - успешное завершение курса давало мальчику даже право на поступление в какую-нибудь высшую техническую школу.
Не в университет, конечно - для этого следовало окончить гимназию.
Но к чему университет смышленому парнишке, если он пойдет по стопам отца, и станет государственным чиновником, почтенным человеком с твердым доходом, надежной пенсией, и с прибавкой за выслугу лет?
Ну, что сказать - надежд своего отца отпрыск не оправдал.
II
Очень быстро выяснилось, что учиться он не хочет. В чем тут было дело, сказать трудно. Может быть, на него повлияло то, что раньше, в начальной школе, он учился без всяких усилий? А может быть, ему было трудно войти в более формальную обстановку, чем та, к которой он привык?
Трудно сказать - но результаты, что называется, были налицо. Уроки прогуливались, неуды следовали за неудами, и приличные отметки имелись только по тем предметам, которые Адольфа интересовали: истории, географии, и рисованию, которым он безумно увлекался.
Отец, может быть, и вколотил бы в него должное уважение к школьной дисциплине - он был человек упрямый и непослушания бы не потерпел - но Алоис Гитлер умер в январе 1903 года, и мать справиться с Адольфом не смогла.
Понятное дело, в школе он остался на второй год.
К 15-и годам в своей реальной школе он заканчивал третий класс - но зато сочинял пьесу. А еще - стихи и новеллы, и даже либретто для оперы Вагнера. В феврале 1905 года Адольф Гитлер получил свидетельство об окончании четвертого класса реальной школы - в рамках российской системы образования это примерно соответствовало бы 8-му классу средней школы.
Табель его выглядел так:
1. Рисование - отлично.
2. Физкультура - отлично.
3. Немецкий, французский, математика, стенография — твердое и незыблемое "неудовлетворительно".
4. Все остальные предметы, даже те, к которым он вроде бы проявлял интерес - ну, шаткое "удовлетворительно", что-то вроде тройки.
Французский, правда, он пересдал со второй попытки, но с него взяли обещание, что он перейдет в другую школу. Так что четвертый класс ему пришлось начинать заново, и в другом месте.
На вопрос, как же он мыслит себе будущее, отвечал, что станет великим художником.
Наверное, не стоит принимать это уж слишком всерьез - каждый 16-летний подросток непременно великий художник, или великий поэт, или великий генерал - особенно, если он плохо учится. Однако, как бы то ни было, после сдачи экзаменов за 4-й класс реальной школы учебу пришлось прервать - у юного Адольфа обнаружили что-то с легкими. Медицина рекомендовала свежий воздух - так что мать забрала Адольфа из школы и отвезла в деревню, к родственникам. Тем временем захворала и она - и куда более серьезно. Доктор Блох, практикующий в Линце, обнаружил у нее рак молочной железы. Он считал положение своей пациентки безнадежным, не скрыл этого своего мнения от ее детей, но предложил сделать операцию. Излечения не обещал, но надеялся продлить ей жизнь.
Операцию в середине января действительно сделали, и это действительно на какое-то время помогло. Во всяком случае, в сентябре 1907 Адольф Гитлер смог оставить мать и съездить в Вену. Он пытался поступить в художественную школу, и даже прошел первый тур экзаменов - срезался он на втором. Это стало для него большим ударом - он был совершенно уверен в своем таланте.
Адольф Гитлер попытался протестовать, добился встречи с ректором, и получил от него совет - заняться архитектурой. Были ли ректор искренним или просто хотел вежливо отделаться от надоедливого просителя, сейчас сказать невозможно.
Во всяком случае в ноябре 1907 Гитлер вернулся в Линц. Его мать умерла в конце декабря - операция, рекомендованная доктором Блохом, действительно продлила ей жизнь почти на год.
В феврале 1908 года дети Клары Гитлер - ee сын, Адольф, и дочь, Паула - схоронили мать. Их отец, государственный чиновник, помог и после смерти - его сиротам-наследникам полагалась небольшая пенсия, которая выплачивалась вплоть до окончания ими учебы или до достижения совершеннолетия. Общая сумма составляла 50 крон в месяц. Поскольку младшая сестра, Паула, оставалась с родными, половина пенсии пошла на ее содержание. Адольф Гитлер в свои неполные 19 лет мог рассчитывать на 25 крон. Ну, и кое-что ему собрали родственники.
С этим он и отправился в Вену.
III
Жизнь Адольфа Гитлера исследовалась только что не под лупой, и мельчайшие ее детали перетирались на тончайших терках - и тем не менее, и сейчас в ней есть немало темного и непонятного, что кочует из одной его биографии в другую. Когда-то великий насмешник, Стерн, написал блистательную пародию на все возможные биографии, "Жизнь и Мнения Тристрама Шенди". Так вот он, в противоположность прочим биографам, начал жизнеописание своего героя не с момента его рождения, как они, а с момента его зачатия.
Жизнь, как известно, в состоянии произвести такое, что не придет в голову никакому искусству - и биографы Гитлера начинают свои исследования даже не с момента зачатия Адольфа Гитлера, а с момента зачатия его отца.
Вот что можно найти, пошарив по сетевым энциклопедиям:
“… Существуют … версии насчет отца Алоиса, например, высказывалось предположение о том, что биологическим отцом Алоиса мог являться 19-летний сын еврея-банкира Леопольда Франкенбергера, у которого якобы Мария Анна [Шикльгрубер] некоторое время работала служанкой, что впоследствии тщательно скрывалось нацистами, как свидетельство возможного еврейского происхождения фюрера. Другие историки, в частности, Кершоу …, отвергают эту версию …”.
Идея еврейского дедушки Адольфа Гитлера получила хождение в 50-е годы с легкой руки Ганса Франка. Он, вообще-то, мог многое знать - Франк был адвокатом нацисткой партии до ее захвата власти и представлял в судах и интересы партии, и лично Адольфа Гитлера на добрых полутораста процессах. Более того - в дальнейшем был назначен Гитлером на пост рейхскомиссара юстиции. Так вот, он, сидя в 1945 году в тюрьме в ожидании суда, утверждал, что он по просьбе Гитлера в 1930 году ездил в Грац, и установил, что Мария Анна Шикльгрубер, мать Алоиса Гитлера, работала кухаркой в еврейской семье Франкенбергов, уехала от них беременной и потом в течение 14 лет получала от своих бывших нанимателей деньги на поддержку своего ребенка. И что Гитлер поблагодарил Ганса Франка за его расследование и уверил его в том, что евреев Франкенбергов тогда удалось удачно обмануть, и они зря платили за воспитание Алоиса, который был сыном истинного арийца, и что он, Адольф Гитлер, знает все это от своей бабушки.
Ну, дальше есть смысл заглянуть в огромную по объему английскую двухтомную биографию Адольфа Гитлера, написанную Иэном Кершоу. Мы встретим версию Ганса Франка уже на 8-й странице этой книги и выясним следующее:
1. В Граце в 1830-х не было еврейской семьи Франкенбергов.
2. Более того, в городе вообще не было ни одной еврейской семьи, и не только в городе, но и в провинции Штирия, в которую он входил - селиться там евреям было в ту пору запрещено.
3. В Граце имелась семья с похожей фамилией – Франкенрейтеры. Семейство это держало мясную лавку. У них действительно был сын, но к моменту зачатия Алоиса Шикльгрубера ему было 10 лет, и в отцы Алоису, он, пожалуй, не годился.
4. Бабушка Адольфа Гитлера никак не могла поделиться с ним заветными сведениями о рождении его отца - по той уважительной причине, что умерла лет за сорок до рождения Адольфа Гитлера.
Ганс Франк, что ни говори, был высокопрофессиональным юристом. Уж что-что, но пункт номер четыре никак не мог быть им пропущен, и всю недостоверность своей версии он, по-видимому, понимал. С другой стороны, в 1945 он сидел в тюрьме в ожидании тяжкого приговора - и его действительно осудили и в октябре 1946 повесили.
Так что можно только гадать о причинах высказывания им столь абсурдной версии. Может быть, он хотел "... испортить репутацию ..." Адольфа Гитлера? Может быть, тюрьма и страх сделали самого Ганса Франка не совсем вменяемым? Сейчас, конечно, решить это невозможно.
Поэтому, стараясь придерживаться фактов, а не вымыслов, мы двинемся дальше.
IV
Гитлер вспоминал позднее, что тем, кем он есть, он стал в Вене. Говорилось это позднее, в годы триумфа, и не совсем ясно, что имелось в виду. Явно что-то, что казалось ему в высшей степени положительным.
Что же это было?
Обретение силы духа? Способность выстоять перед лицом неудач?
Потому что, действительно - неудачи были огромны.
Адольф Гитлер снова, уже во второй раз, провалил экзамены в художественную школу. Сам факт провала он должен быть скрывать от своего тогдашнего друга, Августа Кубичека. Они были знакомы по Линцу, сблизились на почве общей огромной, всепоглощающей любви к музыке Вагнера, и в Вену прибыли вместе - Кубичек мечтал о поступлении в консерваторию.
В целях экономии они поселились вместе, и какое-то время - с конца февраля и до начала июня 1908 - снимали одну комнату на двоих. Но дальше их пути разошлись - Кубичек, как и мечтал, был принят в консерваторию. Теперь он целыми днями был занят - либо на лекциях, либо дома, упражняясь в игре - а его друг Адольф был, увы, совершенно свободен. И не хотел в этом признаваться, потому что сказал Кубичеку, что в художественную школу он все-таки принят.
И что он - тоже студент.
В результате Гитлеру приходилось “… имитировать занятость …” - он уходил из дома, якобы на занятия, и целыми днями шатался по Вене, не зная, куда себя деть. Вена, надо сказать - прелестный город. Конечно, при условии, что у вас есть там интересы, занятия, знакомые, и так далее. Есть, наконец, деньги на жизнь.
У одинокого 19-летнего Адольфа Гитлера занятий не было, интересы сосредотачивались на искусстве, в котором его дарования не получали признания, и денег не хватало просто отчаянно. По-видимому, он жил тогда в состоянии острой и все возрастающей ненависти ко всему окружающему - и больше всего его раздражала венская пестрота.
Столица Австро-Венгрии, "лоскутной Империи", была набита безумной смесью из немцев, словаков, чехов, венгров, румын, поляков, украинцев из Галиции, итальянцев - ну и, разумеется, евреев. Город стремительно рос - из 1 674 957 жителей Вены, подсчитанных по переписи 1900 года, уроженцев столицы было меньше одной трети, все остальные были "понаехавшими".
Проблемы, возникающие при этом, современный российский читатель вполне может себе представить - и они, конечно, эксплуатировались политически. Со времен великого канцлера Меттерниха в Австрии проводилась совершенно сознательная политика отрицания национализмов - выражение "... все мы одинаковые подданные нашего доброго императора ..." служило официальной формулой австрийской государственности. Но время шло, и действительность этой формуле соответствовала все меньше и меньше.
Поражение в австро-прусской войне 1866 года выбило империю Габсбургов из процесса объединения германских земель. Объединение состоялось, но Отто фон Бисмарк провел его вокруг Берлина - Вена оказалась в стороне. Это так уронило престиж династии, что Австрийская Империя кризиса не пережила, и превратилась в нечто странное – “Королевства и земли, представленные в Рейхсрате, а также земли венгерской короны Святого Стефана”, что и было решено в 1867 и закреплено 14 ноября 1868 года специальным актом.
На практике это означало признание равноправного положения Австрии и Венгрии, соединенных в так называемой Двуединой Монархии. Австрийский император в Вене становился всего лишь венгерским королем в Будапеште, его титул менялся на "Император и Король" или, по-немецки "Кайзер унд кёниг". Это относилось и ко всем общегосударственным учреждениям, они становились теперь K. und k. или k. u. k. (нем. kaiserlich und königlich) — сокращение, обозначающее “императорский и королевский”[1].
На практике это означало, что немцы теряли свое доминирующее положение в Австрии. Поглядев на пример венгров, прочие меньшинства захотели повторить их успех - особенно чехи. В конце концов, если существует Двуединая Монархия, почему бы не быть Триединой, и чем, собственно, Прага хуже Будапешта? Примерно так же, как в свое время в СССР начался "парад суверенитетов", в Австро-Венгрии начался "парад национализмов".
При таком раскладе австрийские немцы сами становились меньшинством.
V
Впоследствии много говорилось по поводу того, где именно Гитлер набрался идей, которые составили его мировоззрение. В этой связи поминался и Георг Риттер фон Шёнерер (Georg Ritter von Schönerer), один из столпов австро-немецкого национализма. Его глубокий антисемитизм оставил впечатление на Гитлере, но предлагаемую “… борьбу с католической церковью …” он счел чрезмерной.
Кое-что, несомненно, внес Карл Люгер, знаменитый обер-бургомистр Вены. С фон Шёнерером его сближало разве что отвращение к евреям, во всем остальном они не сходились. Скажем, Люгер был католиком, и "... воевать с папством ...", как предлагалось австро-немецкими националистами, совершенно не собирался. Вместо этого Карл Люгер неутомимо строил и украшал свой город - но Гитлера поразил не этим, а тем, как владел толпой.
Речи Люгера собирали массы народу, и он говорил массам то, что они хотели слышать.
Тем не менее, вряд ли у Адольфа Гитлера в 1908 имелась такая вещь, как целостное мировоззрение. Он ничего не делал, кроме разве что непрестанного посещения Оперы. Билеты на галерку стоили 2 кроны - огромный расход для бедняка - но Гитлера это не останавливало. Он жил на хлебе и чем-то вроде каши, сваренной из овсяной крупы, но каждый лишний грош шел на то, чтобы в очередной раз послушать обожаемого им Вагнера, и самое большое возмущение у него вызывали не евреи, а младшие офицеры австрийской армии, имевшие право на покупку билетов на галерке всего за 10 геллеров, 1/20 той цены, которую должен был платить человек гражданский.
И так бы, скорее всего, все и шло, если бы в один прекрасный день не случилось непоправимое - у Адольфа Гитлера иссякли даже те малые деньги, что наскребла ему родня. Теперь единственным средством к существованию была половина сиротской пенсии - 25 крон в месяц - но этого безусловно не хватило бы на съем жилья.
Началось скитание по ночлежкам и бесплатным столовым для бродяг.
Пенсия, по-видимому, получалась на какой-то адрес его знакомых в Вене, но жить ему приходилось буквально на улице. К Рождеству 1909 он сумел прибиться к убежищу для бездомных, где встретил некоего Рейнгольда Ганиша, такого же бездомного бродягу, как и сам Гитлер. Это оказалось удачей. Hy, сам Ганиш делать ничего не умел.
Но у него была коммерческая жилка.
VI
Поскольку Гитлер представился своему новому знакомому как "... художник ...", то у Ганиша возникла идея: пусть Гитлер изготовит какие-нибудь картины с видами Вены, Ганиш будет их продавать, а выручку партнеры будут делить пополам. Схема сработала. Примерная цена одной картины составляла 5 крон, изготавливалась она обычно за день, продавалась, как правило, без проблем - и дела Адольфа Гитлера пошли в гору.
Ну, разумеется, он не стал преуспевающим человеком - но все-таки смог перебраться из безнадежной дыры, в которой он ютился, в более удобное место.
Если использовать терминологию, понятную современному русскоязычному читателю, то новое местожительство Адольфа Гитлера следовало бы назвать "койка в общежитии”.
В Вене в ту пору существовала практика сдачи койки на тот момент, когда хозяину она не нужна. Например, тогда, когда хозяин занят днем на работе, у него на койке отсыпается тот, кто работает в ночную смену. Таких "съемщиков коек" в Вене числилось до 80 тысяч человек, и полиция считала их источником всевозможных социальных проблем. Поэтому-то муниципальное управление города в 1905 году и начало строить специальные дома для "коечников" - такие учреждения считались образцовыми. Официально этот тип жилья именовался Bettgeher, в очень вольном переводе с немецкого - "койки для скитающихся".
Адольф Гитлер поселился в заведении, предназначенном для мужчин, не имеющих семьи, постоянного места жилья и постоянной работы. По сравнению с обычной ночлежкой это койко-место было большим шагом вверх: постояльцы имели “личные комнаты”.
Ну, не будем преувеличивать: комнаты эти были размером 140 сантиметров на 217 сантиметров, и понятно, что на площади чуть больше 3-х квадратных метров особо не разгуляешься. Более того - постоялец мог пользоваться своим койко-местом не круглосуточно, а только с 8:00 вечера и до 9:00 утра - а потом они запирались.
Зато в "общаге" имелась читальня, библиотека, место для хранения личных вещей, было где принять душ, постирать одежду, и имелись даже платные услуги сапожника и портного. Стоила вся эта немыслимая роскошь всего-навсего 2 с половиной кроны в неделю - что Адольф Гитлер с помощью своего партнера зарабатывал в один день.
И доходы его еще и возросли, после того как Гитлер поссорился с Ганишем, уличив его в нечестности. Он даже обратился в суд по этому вопросу и обеспечил тому недельное заключение - а сам тем временем обратился к другим продавцам и посредникам.
Гитлер прожил в венском общежитии по адресу “Meldemannstraße, 27” целых три года, с 9 февраля 1910 года и по 24 мая 1913.
Он писал картины, занимался акварелями, изображал цветы и здания, делал натюрморты - все это так или иначе продавалось, и настолько хорошо, что Адольф Гитлер даже отказался от полагавшейся ему половины сиротской пенсии в пользу младшей сестры. Но искусство все-таки не поглощало всего его времени - Ганиш в свое время даже обвинял своего партнера в "... безответственной лени ...".
Странное обвинение, если учесть, что оно направлено одним бездомным бродягой против другого, такого же.
Тем не менее, какая-то доля истины в этом была. В относительно спокойные годы своего пребывания в общежитии на улице Meldemannstraße Адольф Гитлер большую часть своего времени посвящал все-таки не живописи.
Он интенсивно учился.
VII
Начало расовым теориям, получившим большое хождение в Европе, по-видимому, пошло от Чарльза Дарвина. Разумеется, не от него самого - "Происхождение видов" касается только того, чего касается - “… эволюции …” и “… выживания наиболее приспособленных …” - но называлась-тo книга "On the Origin of Species by Means of Natural Selection, or the Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life" - "Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь". Так что прошло совсем немного времени, как “…благоприятные расы…” были применены и к делам человеческим.
Первым сделал это двоюродный брат Дарвина, Фрэнсис Галтон. Он был серьезным ученым - географом, антропологом и психологом. И даже основал новую науку - психометрику[2].
Так вот, он занялся и так называемой "евгеникой" - учением о селекции применительно к человеку. И выходило у него, что в отношении к людям следует применять те же принципы, которых придерживается всякий разумный фермер: следует всячески помогать перспективным особям, а больных и убогих следует отсеивать. Прямо сказать, это несколько противоречило принятой христианской практике милосердия и благотворительности - но, в конце концов, никто предложенных Фрэнсисом Галтонов принципов на практике применять не собирался.
Полномочий на отсеивание не имелось даже у самых авторитарных правительств Европы, а правительства Азии в этом смысле полностью полагались на силы природы. Когда знатный российский путешественник, барон Маннергейм, спросил у губернатора китайской провинции, которую он посетил, каким образом тот борется с эпидемией, губернатор сообщил своему гостю, что "... в Китае людей много-много ...", и этим и ограничился[3].
Так что, как мы видим, на том этапе расовая теория отсева особого резонанса не получила, но в 1899 году в Мюнхене вышла в свет книга, оказавшая куда более серьезное влияние на умы европейцев. Называлась она "Die Grundlagen des neunzehnten Jahrhunderts" - "Основы XIX века" - впоследствии Геббельс называл ее автора "… отцом нашего духа …".
Автором книги, написанной по-немецки, был человек с именем совершенно образцового англичанина. Его звали Хьюстон Стюарт Чемберлен, и он был действительно англичанином, даже сыном британского адмирала. Но он учился в Дрездене, потом в Женеве, в германскую культуру просто влюбился, был страстным поклонником Вагнера, переписывался с его вдовой, Козимой, а потом и даже стал ee зятем - женился на Еве Вагнер, дочери великого композитора.
Свою литературную деятельность Чемберлен начал с анализа вагнеровских опер, и только потом перешел к более широким вопросам.
Так вот, в своей наделавшей большого шуму книге "Основы XIX века" Чемберлен утверждал, что европейская культура, в том виде, в котором она явилась миру в 19-м столетии, есть результат слияния четырех положительных компонентов, и одного отрицательного.
Положительные тщательно перечислялись и анализировались:
1. Древняя Греция, которая создала основы искусства, литературы и философии.
2. Древний Рим, оставивший после себя идею упорядоченной юридической системы и формы государственного управления.
3. Христианство, в той форме, которую создала Реформация.
4. Германский, истинно тевтонский дух созидания.
Что до отрицательного компонента, то он сводился к "... отталкивающе-разрушительному влиянию евреев и иудаизма в целом ..." - и отравлял все остальное.
Идея эта была чуть ли не буквальным парафразом статей Вагнера.
VIII
Адольф Гитлер был впечатлительным человеком. Как мы знаем, он тратил последние гроши на то, чтобы послушать в Опере вагнеровские постановки. Так что немудрено, что он не пропустил книги Чемберлена, и она, по-видимому, произвела на него большое впечатление.
Впоследствии он неоднократно хвалил ее автора. A поскольку мы “… знаем будущее …”, то соблазнительно предположить, что вот тут-то, в расовой теории Чемберлена, и зарыт корень зла.
Но не будем преувеличивать воздействие книги на германское общество. Она была встречена с интересом уже в силу того, что оказалась связана с Вагнером - он был, так сказать, "... властитель дум ...".
Его значение в жизни Германии, наверное, соответствовало значению Толстого в жизни России. Но восхищение художественным гением совсем не обязательно влечет за собой следование его этическим порывам. В конце концов, увлечение Толстым вовсе не вызвало в России массового желания опроститься и уподобиться Платону Каратаеву.
Нечто подобное случилось и в Германии. Книгу Чемберлена, например, похвалил сам кайзер Вильгельм II, который пожелал увидеться с автором, и даже поделился с ним мыслью, что тот создал “… нечто значительное, что останется навсегда …”.
Hy, кайзер часто говорил подобные вещи. На одной мысли он долго не останавливался, и что-нибудь в том же духе мог сказать и Вальтеру Ратенау, владельцу огромного электротехнического концерна, и Максу Варбургу, известному гамбургскому банкиру.
Тот факт, что они были евреями, ему не мешал.
Если уж на то пошло, то куда большую тревогу ему внушали “… претензии низших классов …” на равенство с людьми более достойными. Социальная дистанция между германским императором и нищим венским художником-самоучкой была невообразимой - но, надо сказать, в отношении неприязни к “…низшим классам …” они были довольно схожи. Гитлер, вспоминая свои венские времена, писал впоследствии, что не знает, что в окружающих его ужасало больше - их нищета и безнравственность, или их интеллектуальная убогость? Известно, что в своей "общаге" он держался холодно и отчужденно, и ни с кем не сближался.
Этот гадкий утенок совершенно явно ощущал себя лебедем.
IX
Отношения художника-лебедя с не признающими его "утками" - сюжет одновременно и очень старый, и вечно возобновляющийся. Жил-был в Германии некий гимназист, который из гимназии вылетел, и соответственно, уже не имевший права на поступление в университет. Как говорил он сам:
“…Не то, чтобы я провалился на выпускных испытаниях - утверждать это было бы прямым бахвальством. Я вообще не дотянул до последнего класса…”.
Ну, и продолжает дальше в том же духе, описывая, как он не усидел и в страховой конторе, где, вместо работы, "... исподтишка сочинял в стихах и в прозе любовную повестушку, которую и пристроил в журнал сугубо бунтарского направления ...".
А потом не унялся, а слушал пеструю мешанину лекций по истории, экономике, и искусствоведению, а потом бросил все и отправился в Рим, где пробездельничал целый год, а потом, падая все ниже и ниже, стал соредактором богемного журнальчика…
Все это высказано самим бывшим гимназистом, как бы в письме к своим отчаявшимся в нем учителям - а дальше следует обращенный к ним вопрос:
“…А нынче? А сегодня? С остекленевшим взором, в шерстяном шарфе вокруг шеи, я сижу в обществе столь же никчемных малых в анархистском кабачке? Или валяюсь в канаве, и как и следовало бы ожидать?...”.
Ну, понятно, что вопрос чисто риторический - ибо на практике дело обстоит совершенно не так. Наш герой за завтраком уписывает хрустящее печенье, носит лакированную обувь, живет в большой квартире в избранной части города, и в подчинении у него "... три дебелых служанки и одна шотландская овчарка ...".
Наконец, самое главное – бывший неудачливый гимназист, оказывается, женат, у него двое прекрасных детей, его тесть - профессор королевского университета, и вообще, сообщает он своим бывшим учителям:
"...у меня удивительно красивая молодая жена, принцесса, а не так себе женщина...".
Право же, это веселое очевидное дурачество - определение собственной жены как принцессы, а “… не так себе женщины ..." - пишет очень счастливый человек, чья “лебединая сущность” уже понятна всему свету, a не ему одному.
Написано это Томасом Манном, в 1907 году[4].
Адольфу Гитлеру тогда было всего 18 лет - а Томасу Манну уже 32. И позади у него уже есть написанный им роман "Будденброки", и признание, и успех. То есть разница с нищим и непризнанным живописцем вроде бы очевидна? Но, тем не менее, видно и много общего: оба были недоучками, оба рано потеряли отцов, оба отвергли респектабельные занятия и обратились к искусству, оба обожали Вагнера, и так далее. Конечно, в слой богемы они попали с разных концов социального спектра - отец Манна был не скромным чиновником таможни, а богатым коммерсантом, столпом общества в своем родном городе Любеке.
Да, так и есть.
Сходство присутствует, и оно глубже, чем просто отношение к искусству как смыслу жизни. Томас Манн не любит евреев - примерно так же, как их не любил Рихард Вагнер, с эстетической точки зрения, они оскорбляли его взор [5].
Истинно германская эстетика - вообще штука очень тонкая.
На эту тему много писали в Вене журналы, которые любил читать Адольф Гитлер.
Примечания:
1.Много лет спустя иронически настроенный бывший австрийский офицер, Роберт Музиль, в своем романе "Человек без Свойств" окрестит эту конструкцию “K. u. k.” "Каканией".
2.Психометрия (психометрика) — дисциплина, изучающая теорию и методику психологических измерений, включая измерение знаний, способностей, взглядов и качеств личности.
3.В 1906-ом году Маннергейм по заданию Генштаба отправился через Центральную Азию в Китай. Поездка была замаскирована под этнографическую экспедицию. Великое Княжество Финляндское из всех владений Империи пользовалось наибольшей автономией - вплоть до наличия собственных денег, почты и паспортов - и Маннергейм ехал с финским документом, без упоминания о службе в российской кавалерии. С двумя казаками барон проделал верхом путь в 3,000 километров и собрал множество интересных Генштабу сведений - например, закартографировал район Кашгар - Турфан, провел оценку состояния войск, дорог и горного дела Китая, и даже составил описание города Ланчжоу как возможной российской военной базы.
4.“В Зеркале". Это эссе помещено в 9-м томе собрания сочинений Томаса Манна на русском языке, изданном в 1959.
5. Об "эстетическом антисемитизме" Томаса Манна см. статьи Евгения Берковича "Томас Манн: меж двух полюсов", журнал "Студия", №12 2008, и "Томас Манн в свете нашего опыта", журнал "Иностранная литература", №9 2011 (прим. ред.).
7iskusstv.com/nomer.php?srce=41
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer4/Tenenbaum1.php
Напечатано в журнале «Семь искусств» #4(41) апрель 2013
