Второе в этом году заседание клуба «Гамбургский счет» посвящено – и это совершенно нормально для весны! – поэзии. Критический разбор творчества Марианны Плотниковой на примере подборки ее стихов «Теперь ты не умрешь» (см. в этом номере на стр. …) попытаются сделать ее коллеги по поэтическому цеху – поэты-мужчины трех поколений.
Дмитрий Масленников:
Марианна Плотникова – сложившийся поэт (не поэтесса, заметьте, коллеги, хотя сама она позиционирует себя именно «поэтессой», что парадоксально, но объяснимо, ибо «женскость» текстов Марианны однозначна, но, как мне кажется, она не переходит в «женственность», что свойственно для современных (тут уместно – в т. ч. местных) «собственнопоэтесс», хотя, Бог мой, какие там условности, какие различия, – смотрите, что Евросоюз с «гендерностью» вытворяет)…
Но, собственно, о чем я? Ах да: Марианна Плотникова – сложившийся поэт (а учитывая то, что стихи Марианны, как правило, легче и правильнее ложатся на слух, чем «на глаз», а слушать её гораздо эстетичнее именно «вживую», т. е. созерцая, – хотя тут я могу и самоупрекнуть себя в неправедности, ибо и «с листа» я читаю тексты Плотниковой, местами тая (и тайно, и явно), наслаждаясь (кстати, тут я, было, признаюсь, потерял смысл своего спича, но – ура! – вовремя его вновь обнаружил), – Марианна – прекрасный исполнитель и податель себя, она «динамична и эротична» (да простит меня главред!), ибо она – настоящая)…
Да, и вот еще что: Марианна Плотникова – сложившийся поэт (и, к слову, иногда, поскольку планка-то уже ею самой установлена, как-то странно и непривычно для текстов Марианны в публикации «цепляют» простые рифмы типа «улица – ссутулица», «наверху – шелуху» (вообще же стих «До весны живет…» – стих добротный, но не вписывается он, на мой предвзятый взгляд, в подборку), и далее: «луна – стена», «мальчики – мячики», «даже – когда же», «будь – грудь» и под. (а вот «тени-толкаи» в «Вот потолок то ли поле…» – это несомненная и мощная авторская находка!), ибо планка – она или есть, или ее, как говорится, нет, но она-то, как мы уже неоднократно имели возможность убедиться, есть!)…
И, замечу ещё, чтоб не забылось за всяковскобочными при-и-за-мечаниями, читатель, помни: Марианна Плотникова – сложившийся поэт!
ДоБрожелательный ДБ.
Марианна Плотникова:
Спасибо, дорогой ДБ! Я тоже местами растаяла, читая… У меня есть только одно замечание по всему вышенаписанному – слово «поэтесса» я не люблю. Оно мне просто не нравится, и все тут, звучит как-то пафосно. И никогда я так себя не именовала (разве что в шутку, говоря о себе «сумасшедшая поэтесса»), но когда называют другие – ну и пусть. Это все мелочи.
Вадим Богданов:
Дракон в помощь!
«…я ходил поэтисками
тискуем…»
Из записок состоявшего поэта
Я начал читать подборку и екнуло сердце – ёпт!
Вот!
Вот – поэтическое пустобрёшье от которого
остается пустым экзистенциальное подбрюшье
И нечем насытить душу
Где-то я уже слышал это или читал
То ли в Москве так завывал экстравокал
То ли в начале прошлого поза века…
Все равно, что чистить душу масс – ленностью чебурека
Но, чу! Дальше кончилась чушь
которую, подвесив язык за жабры
могу и сам бесконечно абракадабрить
Обсуждать и критиковать Поэта глупо и мне смешно!
А Поэт начинается, когда писать начинает хорошо…
Дальше не будет размера и цветов в кашпо…
Все!
Так вот! Обсуждать стихи Марианны Плотниковой я отказываюсь. Ибо глупо обсуждать стихи состоявшегося поэта. Марианна Плотникова из тех поэтесс, которые из своих стихов могут сделать не только штаны (А. С. Пушкин, «Египетские Ночи»), но и паранджу! Но Марианна предпочитает мини. И это хорошо.
Состоявшегося поэта обсуждать бесполезно – его нужно высмеивать. Ибо он как человек талантливый (иначе бы не состоялся) не может быть обделен чувством юмора. Марианна Плотникова тому пример.
В представленной подборке высмеять можно и хочется только ее первый стих (что я и сделал вначале). И все!
Когда читаешь стихи Марианны, четко понимаешь – так надо! Именно так, и никак иначе! И то, что нужно только так, и никак иначе, кроме тебя знает только Марианна. А ты знаешь, что только так и надо, потому что она написала стихи так, как надо, – и только.
В случае же если Марианна Плотникова пишет стихи не так как только и надо, то получается смешно. Ибо очень тонкий путь выбрала Марианна. Или он ее выбрал. Оступится она чуть влево – получится пошлость, чуть вправо – банальщина, назад – повторение, споткнется – самоцитирование, а уж коли затопчется на месте – выйдет самопародия.
Но все-таки на удивление ровно идет Марианна Плотникова по хребту своего дракона прямиком в гору. И если оступается, то чуть-чуть, почти незаметно и очень редко.
А если совсем свалится – ее поддержит дружный добрый смех сестер по строчильному цеху. И братьев. И пасть дракона.
Марианна Плотникова:
Вадим, неожиданно! Оттого особенно приятно, что наконец меня признали Вы. Камень с души моей упал прямо дракону в пасть. Благодарю!
Николай Грахов:
Должен сказать, что поначалу стихотворения «ранней» Марианны Плотниковой вызывали у меня достаточное раздражение – на мой взгляд, в них было много манерничанья, претензий и просто неумения справиться с выбранной формой стиха. И, конечно же, всё это провоцировало с моей стороны довольно сильные возражения по поводу её публикаций.
Однако предлагаемая публикация радует: как мне кажется, Марианна теперь уже научилась справляться с выбранной ею формой написания стихов. В предлагаемой подборке она проявляется как зрелый и отвечающий за своё творчество поэт, как человек, уже достаточно многое испытавший в этой нашей такой непростой жизни и многое в ней понявший, сумевший принять её. Стремление поделиться с другими своим пониманием, своим виденьем окружающего и внутреннего, существующего в каждом из нас, мира и есть то, что подвигает её к письму…
Хотелось бы обратить внимание Марианны на следующее: думаю, что ей пора бы уже начинать преодолевать, расширять созданные для себя рамки интереса к окружающему, ибо мир огромен, и хотя любовь занимает в нём подобающее ей место, но в нём много ещё чертовски важных штук…
Марианна Плотникова:
Николай, спасибо! Я согласна! Просто весна же…
Сергей Янаки:
Лесенка в никуда
«…Миссис Фелпс из романа “451 градус по Фаренгейту”, впервые услышав стихи, рыдает, при этом умом не понимая ни их смысла, ни собственной реакции. Она, впервые за долгое время, по-настоящему чувствует. Страшится этого, убегает, но вряд ли уже может скрыться от самой себя. Поэзия меняет людей, иначе и быть не может» (цитата М. Плотниковой из её рассуждений о поэзии: «Поэзия: групповой портрет», БП № 3, 2012 г.).
Другая цитата – реакция редактора отдела поэзии Николая Грахова на просьбу некоторых авторов послушать их стихи. Такая же неожиданная, как и справедливая: «И сопромат можно прочитать так, что все вокруг зарыдают!»…
Да, поэзия – это то, что остаётся на бумаге и вызывает сопереживание у читателя, не теряя своей художественной ценности: точное слово-мысль-чувство, значимый образ. А вот подменить её театральной декламацией, «взять надрывом», интонацией, жестом и другими приёмами внушения очень даже просто. Только поэзия-то здесь при чём? Зачем же её компрометировать дружбой с миссис Фелпс?..
Держу в руках распечатку последней поэтической подборки Марианны. Впечатление такое, что поэтесса делает всё, чтобы никто не догадался, что она сказала. Если в стихах есть смысл, автор переживает, как полнее его донести до читателя. На то и существуют знаки препинания, чтобы не препинаться в понимании всех тонкостей текста. Какое впечатление может остаться от стихотворения, когда приходится спотыкаться чуть ли не на каждой строчке?..
Такой экспериментатор попадает в силки, которые сам и поставил. Желая свободы, сам себя и ограничил. Запись стихотворения без знаков пунктуации упрощает его, так как вынуждает вкладывать законченный локальный смысл в каждую строку, отменяя всякие его переносы. Так работают некоторые наши молодые, видимо, недостаточно революционные поэты Р. Файзуллин, Е. Мирный.
Но у Марианны Плотниковой литературная походка-то какая-никакая, но своя, зачем же каблуки ломать на вынужденных, искусственных «лесенках» в якобы «сложных» стихах и задавать головную боль редактору, верстальщику, корректору, а самое главное, читателю? Казалось, расставь знаки, помоги себе… Или, как в песне В. Высоцкого: «Я вышел в дверь. Теперь в себе я сомневаюсь»?
Желательно отличать новаторство в форме от нездорового зуда: «руки чешутся, что бы такое еще сломать?».
Вот, например, строчка из первого стихотворения: «веки щурясь улыбкой щадят глаза». 1-й вариант: «Веки, щурясь улыбкой, щадят глаза»; 2-й: «Веки, щурясь, улыбкой щадят глаза».
Мелочи? А ведь оттенки смысла должны работать на всё стихотворение.
Там же: «Устоявшийся быт плотнее гардин». Но хотелось-то сказать о гардинных шторах.
Попробуйте выделить даже не смысл, а хотя бы какое-то внятное ощущение из двух строф, какие начинаются строчкой: «…но всегда неспокойное сердце из-за…». И так далее. Вряд ли что у вас получится.
Представьте на минуту ситуацию: вместо обещанного драгоценного подарка кому-то вручают лопату, решето, лоток, подводят к огромной куче песка и торжественно объявляют: «Здесь золото! И оно твоё»… Не комментирую.
Ясные строчки, такие как «смерть не пугает даже / страшно бесцельно жить» или «бог забирает лучших / бог забирает всех», не спасают даже отдельных стихотворений, скорее оттеняют смысловые, стилистические их недостатки...
В чём причина? Почему молодому автору, у которого за плечами уже есть зрелые стихи (одно из них «Иглино»), не удалось оставить впечатление, на которое он рассчитывал?
Их много. Выстраиваясь в ряд и превращаясь в вектор направленности, они указывают на первопричину. Но это публичный разговор уже о явлении общем. К тому же лимит в 3000 печатных знаков исчерпан. А жаль…
Марианна Плотникова:
Вы мой самый преданный читатель, Сергей. Никто так тщательно не следит за моим творчеством и не цитирует меня столь часто к месту или же нет…
Я не думаю, что имеет смысл объяснять, почему я ставлю или не ставлю знаки препинания, в зависимости от выбранной мной формы, и зачем мне лесенки, задающие ритм там, где этого не сделать знаками, и так далее. Потому что Вы же все равно не поверите. А чувствовать стихи Вы почему-то не пробовали даже. Позвольте себе эту роскошь, попробуйте отключить хотя бы на минуту загнанный стереотипным мышлением мозг и просто, как ручеек весенний, пропустить через себя мелодию строчек. Не обязательно моих, чтобы не мешала предвзятость.
Марсель Саитов:
На заседании литературного объединения, когда дело наконец доходит до обсуждения собственно текстов автора, можно выцепить из гула голосов что-то восхищённое/возмущённое про рифмы/размеры/образы, какие-то отдельные цитаты, ну а дальше – конец обсуждения конкретной поэзии и уход в лучшем случае в философию. Ну а моего голоса в этом гуле обычно нет, потому что всё, что я могу сказать себе по поводу текстов любого автора, это нравится/не нравится, а автору – что именно нравится.
А нравится – когда есть стиль. А стиль – это не только рифмы (не на чем-простеночек / ноябрь-на ямб / вжимаясь в них-маятник / немая-обнимает), сбивки в размерах, опускание знаков, образы (скрючившись с единицы в ноль / щётка… лишь свежей каплей, как глазом, блестит в ответ / вода из последних сил цепляется за карниз) и прочие находки (тени-толкаи / не лиц но мер / хранящий хоронящий). Стиль – это цельность (если про щётку – до конца про щётку, если про качели – про качели, если в начале пакет – и в конце он же, если есть война – будет и солдат).
Но главное, что вне нравится/не нравится, – это магия. Та самая маяковская нечеловечья/распятью равная магия. А ведь лиличка у него была одна, а у Марианны их – поди пересчитай. А ты, читатель, – пойди перечитай. Её подборку.
А сейчас – те самые отдельные цитаты: устоявшийся быт плотнее гардин / наверху… небо… и перекладина / страшно бесцельно жить / бог забирает лучших, бог забирает всех / на жизни разлинованная жизнь / слова…что вечность богом замкнутая в звук / будто в истине – вина / лишь слово не боясь нырнет туда откуда вся вселенная видна.
И перед уходом в лучшем случае в философию – несколько слов о магии. Наткнись я впервые на Марианну в журнале, быстренько бы прошелся по правой части столбцов (вот оно, пресловутое сну/блесну/десну), посмотрел на фото (ну, молодая, ну, ничотак) и пролистал бы дальше (вдруг там новый роман Иликаева). А наткнись на неё вживую – сразу бы был околдован, как сейчас. Всё-таки магия сильнее в присутствие самого вуду-мага.
Всё – конец обсуждения, начало прочтения и уход в.
Марианна Плотникова:
Марсель, мне сложно комментировать этот комментарий. В общем, ты тоже ничотак. Спасибо, чувачок.
Алексей Кривошеев:
Несколько лет назад, даже раньше всех других, я уже писал о Марианне Плотниковой в БП. И сегодня у меня нет оснований снижать общую мою оценку её поэтического творчества. Желания такого нет тем более. Мне нравятся её стихи. Она остаётся одной из сильнейших поэтесс в Уфе. (Не хочу, в угоду махровому феминизму, называть женщину – поэтом. Тем более что поэтессы бывают ничуть не хуже поэтов.)
После «Насекомии» она ещё выросла. Появились шедевры. Навскидку: «Каждый раз когда я сжималась в кулак комок...» и т. д.
Юмор в том, что «глухому» я ничего не докажу, тем более что поэзия, как и вера, в доказательствах не нуждается. Я, кстати, и не преследую цели увеличить количество поклонников Марианны. Как вы понимаете, мне это ни к чему. Цель моя другая.
Встречаются в её стихах и небрежные неточности, с которыми надо работать, – на то и будущий рост пишущей, и критика её творчества. Например, из вашей подборки: «Хруст (точно вхлип) газеты / скомкал рукой в живот». Кто здесь кого скомкал, не вполне ясно. Где метафора, а где буквальное действие? О чём всё-таки идёт речь? Мысль, на мой взгляд, недостаточно структурирована. Но зато концовка стихотворения блестящая (готовый афоризм): «Бог забирает лучших, / бог забирает всех».
Давно уже, безотносительно любых тусовок и личностей, в шутку я сочинил для Марианны сонет. Да не обидятся на меня люди, к ним (ни к кому персонально) стишок не имеет ровно никакого отношения. Смысл его сугубо внутренний, герметичный. Собирательные персонажи все вымышленные. В издательствах он не публиковался, привожу его целиком:
Из цикла «Веник сонетов»
Не нудные слова замшелых шептунов
Хочу услышать я – без них достало бреда:
Иной, воздев кисляк, гнуснейших гнёт стихов, –
О боги! Доживём ли до обеда?
Нет! – чистый голосок чудесницы одной,
Волшебный кругозор и виденье иное, –
Целебные слова Маруси золотой
Желаю слышать днесь! (Не надо остальное.)
Сбылась моя мечта! Намедни мне Вагант,
Странички из ЖЖ листая без назоя,
Открыл девичий стих (всё остальное – над), –
Мы взялись за плеча и заплясали стоя.
Не в их Караганде, не в ихнем Катманду
Созвучий я таких, конечно, не найду.
Марианна Плотникова:
Алексей, мне как-то не приходилось самой быть музой. И я прежде всего признательна за этот сонет! Спасибо! Но признательна я в особенности и за поддержку, оказываемую мне с тех времен, когда я еще не была так уверена в себе как поэте и когда со всех сторон сыпались лишь нападки… В общем, я все помню и ценю!
Михаил Кривошеев:
Кажется, вот соберешься с силами и что-то такое заявишь про стихи Марианны: это поэзия, вероятно свойственная только тем женщинам, которые имеют грудной и почти (при необходимости?) срывающийся голос, белокурым и тонким, но уже знающим материнство, через него (а может, только в предчувствии его?) способным описывать жизнь так, что читатель, кажется, лично знаком с этим поэтом. Отстраненно и все равно очень лично – самоанализ в таких стихах, их интимность не выглядят попыткой поделится трагизмом и пожаловаться. Здесь тоньше, звучнее слова, откровения здесь без допуска к слезам автора, – и вот так (даже так!) появляется чувство, что ты с автором очень и очень знаком, а ты для него – один из многих, обобщенных, средних таких читателей, – и тут уже можно утонуть в Марианне, понимая свою суетливость, что ли, какую-то поверхностность себя в контрасте с ее поэзией. Разбирать по строчкам такую лирику невозможно – все равно что самого поэта разбирать на косточки.
Тут я не знаю, как различить Марианну и стихи, – вот отрекаюсь и чуть иначе пытаюсь читать. «Небо, небо и… перекладина», «бог забирает лучших, бог забирает всех», «ты был во мне теперь ты не умрешь» – этим я бы дышал. Можно сказать, что это самое явное в Марианне, но в остальном (только из представленного, абзац выше – про всю её) мне мерещится то ли слишком простой смысл в усложненной форме, то ли наоборот. От этого чувство своей, как бы сказать, недопогруженности в женскую поэзию ширится – не могу объективно судить, зато очень даже готов слушать. В конце концов, мужской ум всегда туманен при рассуждении на такие тонкие темы.
Марианна Плотникова:
Миша, мне показалось, как будто ты знаешь обо мне больше, чем я сама… и это лучший комплимент, который я рассчитывала получить. Это уже может означать, что стихи становятся шире самого их автора. Спасибо.
Владимир Денисов:
ВРЕМЯ ДИКТУЕТ И ПОЗИЦИЮ, И МОДУ
В канун празднования Дня защитников Отечества предложили мне написать отзыв на поэтическую подборку М. Плотниковой, а заодно и сказать несколько слов о нынешней молодой поэзии. Я бы уточнил – о нынешней особой поэзии, мода на которую охватила практически все литературные сообщества и печатные издания, в том числе и в Уфе… Ну а Марианна Плотникова – самый яркий представитель местного авангардного мейнстрима (в наше время только традиционалистов впору записывать в андеграунд), так что речь пойдет и о ее творчестве. Конечно, такой разговор требует более основательной и развернутой публикации, с цитированием примеров, поэтому заранее прошу прощения за тезисность из-за лимитированного объема.
Думаю, что основные черты этой особой поэзии таковы: в содержании – ориентировка на западническо-либеральную идеологию с присущим ей отходом от духовно-нравственной опоры, атрофированное чувство национального историзма и некоторая социальная фригидность, то есть равнодушие к делам, заботам и трагедиям обычных людей, которые не менее, чем звезды эстрады и политики, достойны внимания любой национальной литературы. Не отсюда ли повсеместное падение интереса к поэзии и ответное равнодушие читателей к подобного рода творчеству, когда авторы, упиваясь своей интернет-начитанностью, вдохновенно живописуют только свой яркий и богатый внутренний мир, не являющийся на самом деле ни ярким, ни богатым? Такое ощущение, что поэты одновременно и хотят завоевать читателя, и боятся его, отталкивая от себя. Впрочем, точно так же ведут себя и наши власти, так что применительно к господствующей ныне литературной политике можно говорить о новом конформизме…
Эстетическая же составляющая подобной поэзии целиком основана на экспериментах в стиле и форме, вернее, на ее отсутствии, поскольку сумбур формы – это еще не форма. Востребованы сейчас в поэзии наших молодых авторов лингвистические шарады, стилистические изыски, метафорические выкрутасы – это игра, игра по-своему интересная и нужная для развития воображения и накачивания литературных мышц, но ведь никому же не придет в голову результаты тренировочного процесса, например, объявлять достижениями Олимпиады. Кстати, подобные эксперименты давным-давно прошли-прогремели на литературных просторах начала прошлого века, да к тому же на гораздо более высоком уровне, просто надо внимательнее читать и знать разных представителей тогдашних литературных течений. Многое было отброшено за ненадобностью, и использование давних поэтических находок сейчас воспринимается как употребление давно уже пережеванной кем-то пищи. Еще А. П. Сумароков в письме В. К. Тредиаковскому «О некоей заразительной болезни наших молодых стихотворцев» писал так (цитирую по памяти): «Точек и запятых не ставят оне, дабы слог их темняе был. В мутной воде удобнее рыбку ловить…». О том же говорил и Гёте.
Другое дело, что каждое время требует своей, адекватной ему, эстетики, и получается, что эта эстетика найдена. Наверное, можно назвать ее эстетикой приспособленчества и буржуазно-деструктивного литературного мещанства. Что ж, если уж они нашли друг друга, значит – таково Время, и что-то не очень хочется ставить ему за это памятник… Кстати, повальному и, я бы сказал, катастрофическому падению уровня мастерства во многом способствовал и Интернет, который, вкупе с отсутствием профессиональной цензуры, создавал и создает у молодого автора иллюзию опубликованности, а значит, и востребованности его поэзии. Каждому поэту свойственно стремление к самовыражению, но только молодые и неопытные считают, что самовыражение уже является мастерством, тогда как на самом деле все в точности наоборот.
Слава богу, не все так плохо на наших российский просторах. Есть множество молодых (и не очень) авторов, возможно, не раскрученных модной элитной тусовкой и СМИ, а иногда и отвергаемых ими, однако работающих серьезно, вдумчиво, с перспективой. Их достаточно много, назову тех, кто более-менее на слуху. Это и мастеровитая Вера Полозкова, и вдохновенно-лиричная Мария Протасова, и яростно-бесстрашная Марина Струкова. Последняя, кстати, своей продуманной и мужественной патриотической позицией даст сто очков вперед любому нашему поэту, защитнику Отечества, в плане раскрытия темы исторической преемственности и настоящей защиты своей Родины страстным поэтическим словом. В свете отшумевшего мужского праздника упоминание о М. Струковой нахожу символичным в качестве живого упрека некоторым нашим изысканным стихотворцам сильного пола.
Что же касается Марианны Плотниковой, то в какой-то степени написанное выше касается и ее. Несомненна ее талантливость и неотшлифованная пока, «нутряная» одаренность, которая при вдумчивой и серьезной работе может дать нужные результаты. Судя по некоторым стихотворениям, можно сказать, что поэтесса приходит к более глубоким по содержанию и более обговоренным по форме произведениям. Думаю, что в ближайшем будущем ее эпатажные отходы от реалистичного письма, связанные на самом деле не с желанием эпатажа, а с понятным опасением и неумением работать на одном поле с классиками, могут сослужить ей неплохую службу в плане сохранения индивидуальности, своего стиля, авторской отличительности. Но это будет потом. Сейчас же пока довольно часто – смысловая невнятица, боязнь нужного и ясного слова, боязнь читателя. Уход в туманность, которую нет нужды смыслово идентифицировать и оценивать, поскольку это просто туманность.
Последнее, кстати, относится ко многим нашим молодым (и не очень) авторам.
Марианна Плотникова:
Благодарю за отклик. Но, признаюсь, когда я читаю критические рассуждения о поэзии, в особенности о современной, куда иногда и мои строки попадают, оцененные притом по-разному, даже одни и те же, я понимаю только одно — что ничего не понимаю. В общем, не смыслю я в этих делах-разборах, я просто пишу стихи. Моя, поверьте, мощная логика не в силах притом объяснить, почему я пишу именно то и именно так, но где-то внутри я совершенно точно знаю, что именно так и не иначе все должно быть. И по причине этой уверенности я как раз таки ничего не боюсь, хотя меня и мутит от разговоров о патриотической позиции и исторической преемственности, но оно и понятно – к поэзии это все вряд ли имеет отношение.
