ЧИЛИ
Чили – площадь 756 950 кв. км, столица – Сантьяго, население 16,5 млн. человек, продолжительность жизни мужчин – 73 года, женщин – 79 лет.
Горы расступились. Вид травы и зелёных шатров деревьев, защищающих оазис Сан-Педро от палящего зноя, после трёх дней среди соли и голых камней ласкал взор.
Сержант подвез прямо к вагончику, в котором находилась таможня. Офицер долго и тщательно перебирал содержимое рюкзаков (в Чили запрещено ввозить что-либо растительного происхождения) и наконец сделал отметки в паспортах, пожелав интересного времяпровождения.
Здесь нам предстояли три ночёвки – все запланированные маршруты (Лунная долина, долины гейзеров Эль-Татио, действующий вулкан Ласкар) начинались из этого оазиса.
Комнату сняли в очень уютном, с собственным двориком и гамаками между деревьев хостеле за 14 долларов на двоих. На скамейке в тени щебетала стайка молодых француженок. Номер обставлен весьма прилично, правда туалет и душ общие. За отдельные «удобства» пришлось бы доплачивать 30 долларов в сутки. Какой смысл?!
Пообедали тоже за 14 долларов, но уже с каждого: в Чили цены на продукты заметно выше, чем в Боливии. Сан-Педро оказался очень милым селением с узкими улочками, одноэтажными глинобитными и, как правило, побеленными домиками. Жизнь его обитателей подчинена интересам «кормильцев» – туристов, приезжающих сюда со всего мира познакомиться с уникальными памятниками природы.
Поскольку Лунная долина ближе всех к оазису, с неё и решили начать. Она вытянулась между Центральными Андами и океаном на север от Сан-Педро. Присущие только ей пейзажи из-за обилия отвесных кряжей, глубоких расщелин, полуразрушенных скал, цирков и кратеров и в самом деле напоминают лунные. Постоянные ветра с песчаными бурями превратили здешние горы в скопище исполинских клыков, доисторических чудищ, причудливых замков, остроконечных шпилей, стянутых понизу обручами из обломков угловатых камней. Из-за поднимающегося от них текучего марева их очертания то и дело затейливо ломаются. Особенно сильное впечатление Лунная долина производит во время заката. Тогда начинается такая игра теней и света, что замираешь от восторга.
Глубокой эрозии этих гор способствует то, что они наполовину из каменной соли. Когда рассматриваешь поверхность склонов вблизи, то видишь множество прозрачных прожилок и вкраплений – это и есть соль. Местами её так много, что грунт напоминает застывшее стекло, и, если наступаешь на него, оно начинает поскрипывать, как снег при морозе. А ночью, сжимаемая холодом, эта прозрачная масса заставляет скалы издавать жуткие стоны. Неудивительно, что при такой высокой концентрации соли долина абсолютно безжизненна. С наступлением темноты в ней наблюдается ещё одна странность: блуждающие огни, заставляющие одиноких путников бежать без оглядки от страха.
Если здесь вдруг пройдут обильные дожди, то многие отроги «поплывут», и «лунные пейзажи» изменятся неузнаваемо за несколько дней. Возможно, станут даже ещё сказочней.
Неподалёку от оазиса Сан-Педро есть местечко, где находится «проглоченное» песками поселение индейцев: сейчас здесь из дюн торчат только высушенные ветром, выбеленные солнцем ветки погребённых деревьев. Если начать копать вокруг них, то можно увидеть ствол, а ещё ниже – дома деревни.
В знаменитую долину гейзеров Эль-Татио выехали практически ночью – в 3.30. Подмораживало – минус 6 градусов (зимой бывает и минус 25). Печка в машине не работала, и я в своей лёгкой курточке уже на полпути промёрз насквозь. Этому, безусловно, способствовала и четырёхкилометровая высота (на высоте нарушается терморегуляция).
Вскоре меня стало трясти как при лихорадке. Зубы отбивали «чечётку» столь громко, что попутчики начали коситься. Самый сердобольный из них пожертвовал плед, но слишком поздно – я так и не согрелся до восхода солнца. Даже сейчас от одного воспоминания о том ужасном состоянии по спине озноб пробежал.
В интересующую нас котловину въехали в полной темноте. Альтиметр показывал 4 200 метров над уровнем моря. Пока пили горячий кофе с бутербродами, стало светать. Яркие, словно умытые, звездочки гасли одна за другой, и вскоре нашему взору открылась зажатая горами овальная впадина, густо заставленная высоченными колоннами пара, тающего в вышине.
Как объяснил проводник, ночью подземный мир дремлет, накапливая силы, а на рассвете долина начинает «дышать» – покрывается фонтанами кипящей воды и бугристыми столбами молочного цвета. На чёрном фоне гор в лучах восходящего солнца всё это выглядело очень эффектно.
Подойдя к гейзерам поближе, ступнями ощутили дрожь от беснующейся в подземных резервуарах горячей воды. Вырывающийся из сотен жерл пар громоздил к небу белоснежные башни, вальяжно расплывающиеся в вышине. С восхищением наблюдая за самыми активными и мощными, мы не забывали фотографировать их.
Когда напор кипящей в каменной утробе воды спадал, гейзеры засыпали. На короткое время воцарялись обманчивый покой и безмолвие. Один такой «задремавший» было гейзер, когда я заглянул в его нутро, выстрелил в лицо изрядную порцию кипятка. Слава богу, реакция не подвела – успел отпрянуть.
Почва вокруг природных «фонтанов» в солевых наплывах-отложениях – высоких и прочных у старых, более низких и хрупких у молодых. Ступая на них, человек рискует провалиться в кипящий котёл. Поэтому «желторотых» лучше обходить стороной.
После знакомства с первой долиной гейзеров поехали во вторую – до неё было не более двух километров. По дороге несколько раз вспугивали табунки викуний. Мне посчастливилось заснять (специально остановились) схватку двух бычков за самку: они в этот момент яростно колотили друг друга наотмашь головами на длинных шеях.
Вторая долина находилась за невысоким отрогом в трёх километрах. Здесь гейзеров поменьше (не более пятидесяти), зато они мощнее и зрелищнее.
Самый крупный в период наивысшей активности выбрасывал толстенный (в два обхвата) столб кипящей воды на высоту метра в три, а клубы пара от него упирались в тёмно-тёмно-синий небосвод стометровой колонной. Картина незабываемая!
Наблюдая за гейзерами, понимаешь, что у каждого из них свой характер, свой режим, свой голос. Одни ревут с угрозой, другие урчат или посвистывают потихоньку себе под нос, третьи взрывные: то вялые, то бесноватые. Самые неугомонные трудятся весь день без остановки.
Завершив экскурсию, в пустыню Атакама спускались уже по другой, более южной дороге. На склонах гор повсюду рыскали лисы в пышных серо-жёлтых шубах – под цвет местности: ищут мелких грызунов. Викуньи тоже в защитной окраске: когда они стоят, их на фоне камней сложно разглядеть.
У хиленького, едва сочащегося ручья щипало зелёную травку стадо лам. Пасущие их гаучо (пастухи), увидев нас, замахали руками, приглашая к «столу». Шашлык из мяса ламы был до того вкусный (сочный, нежный, с кисло-сладким привкусом), что я не удержался и попросил добавки.
Хотя пустыня Атакама и считается самой сухой на Земле, кактусы, тем не менее, кое-где растут: необходимую влагу они получают из воздуха. Единственное дерево, изредка встречающееся среди этих песков и камней, – тамаруго – дерево наоборот. Его корни в десятки раз мощнее и длиннее, нежели ствол и крона. Если растёт тамаруго, значит, в этом месте под песками есть вода. Копай – рано или поздно доберёшься до неё.
Вечер в Сан-Педро был отмечен крупным ЧП: у Эмиля украли фотоаппарат. Из всего длинного перечня возможных неприятностей это для путешественника самый тяжёлый и непоправимый удар. Тем более на исходе экспедиции: ведь утрачены сотни памятных снимков.
В магазин Эмиль вошёл с фотоаппаратом, а вышел без него…
Ну что тут скажешь?! Южная Америка!
ВУЛКАН ЛАСКАР
Завтра восхождение на грозный и печально знаменитый вулкан Ласкар (самая активная «коптилка» в Чили). Особенно славно он потрудился в 2006 году: тогда накрыло пеплом пол-Бразилии. Всего в стране пятьсот действующих вулканов! В их числе и самый высокий на Земле (из действующих) – Охос дель Саладо. Его «рост» – 6 893 метра. А вообще-то, среди вулканов наиболее высокорослый его аргентинский сосед Аконкагуа. Правда, он выше всего на 66 метров. Это тот самый вулкан, на который мы изначально собирались, но землетрясение изменило наши планы. Так что восхождение на него ещё впереди.
Итак, Ласкар! Он находится на севере чилийских Анд в 30 километрах от восточного края пустыни Атакама. Состоит из шести кратеров. Высота самого активного – 5 592 метра, а самого высокого – 5 719 метров.
Чтобы при восхождении нести поменьше еды, решили вечером, во время ужина, себя не ограничивать. Правда, не рассчитали свои возможности и заказали столько, что пришлось на протяжении двух часов усиленно работать челюстями. Порции-то здесь не в пример нашим: антрекот в два пальца толщиной и в две ладони шириной, гарнир к нему из тёртого маиса и жареных томатов с перцем напоминает вулкан в миниатюре. Салата с авокадо тоже не меньше. Но и это не всё: я съел ещё полную тарелку «сопо» – супа – и с десяток кусков «пана» – хлеба. Кстати, о хлебе… В Южной Америке он повсеместно вкусный, но в каждой стране имеет свои особенности. В Боливии это круглые булочки. В Перу – пустотелые треугольники из пресного теста. В Чили – круглые слоёные лепёшки, тоже пресные.
Изящный Эмиль свой ужин так и не одолел – половину порции отдал мне. Я же предавался чревоугодию с редким наслаждением. Подолгу, щурясь от блаженства, смаковал каждый кусок. Слава богу, торопиться было некуда.
На гору предстояло подниматься в сопровождении поджарого и жилистого индейца Рональдо. Ветер и солнце дочерна продубили его мужественное лицо. В чёрных, с вороным отливом волосах уже проблескивает седина. Глянув на него, сразу понимаешь – горный барс.
К месту, откуда начинается восхождение, ехали на его джипе. Дорога петляла между голых хребтов, по склонам которых разгуливали, никого не опасаясь, викуньи.
Вопреки первому впечатлению, Рональдо оказался разговорчивым, эрудированным собеседником. Он столь обильно засыпал нас интересными фактами и историями о местах, в которых побывал, что Эмиль едва успевал переводить.
Думаю, все видели на фотографиях или по телевизору циклопические статуи острова Пасхи, достигающие двадцатиметровой высоты. Но, по мнению Рональдо, тому, кого судьба занесёт на перуанский отрезок Западных Кордильер, эти исполины покажутся жалкими пигмеями. Высеченные неизвестно кем и неизвестно когда гигантские барельефы на скалистых склонах этих гор поражают воображение своими размерами. Здесь барельефы и собаки, и кондора, и обезьяны… Удивительно то, что среди них имеются изображения животных, вообще не встречающихся на южноамериканском континенте, – слонов, верблюдов. Но ещё более удивительными оказались найденные там же барельефы людей: они по форме и пропорциям схожи с истуканами острова Пасхи: неестественно острые подбородки, глубокие глазные впадины с нависающими надбровными дугами, отсутствие в глазных впадинах хотя бы подобия самого глаза. В отличие от островных, перуанские «головы» в несколько раз больше.
По оценке специалистов, все они высечены в период с 20-го по 12-е тысячелетие до нашей эры! То есть как минимум за 10 тысяч лет до египетских пирамид. Что интересно, часть рисунков на плато Наска идентичны изображениям на скалах Западных Кордильер.
Ещё Рональдо рассказал легенду, что именно на вулкане Ласкар несколько раз в году в момент заката над вершиной возникает призрачный мираж города Кималь, в котором обитают души людей, погибших в горах.
Вдоль дороги и по склонам часто видим выбеленные солнцем кости. Хотя и не человеческие, но всё равно это напрягает. По словам Рональдо, первые восходители видели на вершине конуса высохшие, обтянутые кожей тела. Среди них мумии относительно недавнего времени: судя по костюмам – XVIII–XIX веков. Благодаря сухости воздуха и высокой солнечной радиации, все они были в хорошем состоянии. Если древние египтяне сохраняли свои мумии в саркофагах внутри громадных пирамид, то индейцам помогало поспорить с вечностью высокогорье и солнце.
А вот и Ласкар, наконец, показался. Дальше дороги нет. Смотрим на альтиметр – традиционные 4 000 метров (это средняя высота Альтиплано). Выйдя из машины, огляделись. В межгорной впадине ни ветерка. До подножья конуса ещё пара километров. Справа округлое озеро, в котором, как в зеркале, чётко, в мельчайших деталях отражалась цель нашего визита – конус с многокилометровым, уходящим за горизонт хвостом дыма. Вокруг множество вулканов – чуть ниже. Их абсолютно голые склоны тоже изрубцованы шрамами осыпей и лавовых потоков кирпичного цвета. По берегу озера щеголяют в пышном оперении серого цвета страусы нанду. Интересно, чем они тут питаются?
Поднимаемся не торопясь, мягким, размеренным шагом. После отметки 5 100 метров мелкий щебень и оранжевые, похожие на керамзит шарики, покрывающие склон, стали, как и на вулкане Масай, почему-то «жирными», словно их пропитали маслом. При этом сыпучий слой достигал такой толщины, что ноги буквально вязли в нём, а потревоженная текучая масса норовила утащить вниз. Часто перебирая ногами, стараемся как можно быстрее пересечь такие места по восходящей косой.
Вот и первые вулканические «бомбы» появились. Чем ближе к жерлу, тем их больше. Число открывающихся взору хребтов, напоминающих отсюда бугристые шрамы, всё увеличивается. Наконец из-за выпуклого изгиба склона видим зубчатый гребень кратера, весь жёлтый от кристалликов серы. Из него валит мглистый дым. Иногда к нему примешиваются клубы коричнево-серого цвета – это выбросы пепла. Явственно ощущается запах тухлых яиц.
Несколько десятков шагов – и под нами разверзается воронка глубиной метров четыреста. На её дне сквозь пелену дыма просвечивают красноватые разводы. Настанет момент, и накопленная там мощь рванет так, что жизнь в округе замрёт на многие месяцы. (Пикантность ситуации заключается в том, что Ласкар извергается с интервалом в четыре года. Нынче как раз очередь следующего извержения, но в какой день рванёт, одному Богу известно. Может, сегодня… )
Перевожу взгляд на Рональдо. Он сияет и показывает большой палец: «Молодцы!» Интересуюсь у него:
– Который раз здесь?
– С сегодняшним – семнадцатый.
До какой же степени надо любить горы, чтобы, поднявшись на вулкан почти двадцать раз, радоваться, как будто взошёл впервые!
Окидываю взглядом открывшуюся с высоты панораму. Вокруг Ласкара дыбятся зубчатыми цепями коричнево-красные конусы высотой от пяти до пяти с половиной тысяч метров. В чистом разреженном воздухе контуры хребтов проступают чётко, рельефно. В метрах шестистах от нас торчит яйцеобразный купол – высшая точка Ласкара. Кажется, до него рукой подать, но я не обольщаюсь – расстояние в горах очень обманчиво. В этом я ещё раз убедился, когда полез на него (Эмиль с Рональдо остались снимать на видео выбросы пепла). Ноги с каждым шагом тяжелели, словно наливались свинцом, солёный пот разъедал глаза. Ближе к макушке останавливался, чтобы восстановить дыхание, через каждые десять шагов. Слава богу, хоть сердце держится молодцом. На вершине меня ожидала заслуженная награда – ещё более грандиозная панорама!
Вид каменных громад, вздыбленных в невообразимо диком танце, завораживал, властно притягивал взор. Горы, горы, горы! Красота, застывшая в камне! Нет в их изломах, уступах, расщелинах никаких закономерностей и пропорций. Один хаос! Но какой! Сколько в нём величия и непостижимой гармонии! Ничто так не пленяет меня, как горы, – самое потрясающее произведение Природы! Очень точно передал это ощущение в своей бессмертной песне Владимир Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы, на которых ещё не бывал…».
Царившее на тёмно-синем небосводе светило обжигало незакрытые участки кожи до физической боли, но как только набегала тучка, сразу резко холодало.
Очарованный, я стоял, не ощущая шквалистого ветра. Мимо проносились полупрозрачные облака. Следом неотступно, словно шакалы за добычей, бежали по склонам гор их призрачные тени. Здесь даже вкус и запах воздуха был другой. Это ветер континентов! Возможно, совсем недавно он проносился над солнечными островами Полинезии, а может, над промороженным панцирем Антарктиды?!
Так я простоял вне пространства и времени на пронизывающем ветру минут десять. Мысли очищались, взлетали над обыденностью. Казалось, что я сам вот-вот перейду в иное измерение и постигну смысл быстротечной жизни, всеобщий закон мироздания. Но усилившиеся порывы торопили вниз, к ожидавшим меня спутникам. Засняв панораму, сложил из камней тур и установил флаг Башкирии. Трёхцветный стяг с золотистым венчиком курая торжественно затрепетал под натиском налетавшего с диким посвистом ветра.
Спуск не представлял сложности. Тем не менее мы шли, покачиваясь от усталости. Сделали короткий привал, чтобы отдохнуть и заодно полюбоваться закатом. Вершины гор по мере погружения солнца за горизонт неуловимым образом воспламенялись нежнейшими переливами алых и багряных цветов, быстро темнеющих до тёмно-лилового и даже фиолетового. Свод неба при этом излучал роскошное зеленоватое свечение. К сожалению, эта сказочная игра света длилась недолго.
У скалы, окруженной десятками сложенных из обломков серого плитняка покатых холмиков, похожих на плотную группу ползущих черепах, мы остановились от странного чувства, будто подошли к черте, переступив которую, можем попасть в иной мир. Любопытство пересилило страх. Подойдя ближе к одному из «домиков», разглядели сквозь щель оскаленное, обтянутое тёмно-коричневой морщинистой кожей лицо и костлявую кисть, выступавшие из песка. Картина жуткая. Стало понятно – это кладбище (судя по одежде и облику – индейское). Обошли его стороной, чтобы не нарушать покой умерших.
К озеру спустились уже в полной темноте. Когда садились в машину, Ласкар что-то проворчал на прощание. Я оглянулся: над чёрным конусом разгоралось бордовое зарево, чётко оконтуренное дымом. Похоже, дьявол запустил в судилище очередную партию грешников.
АРИКА – ЛИМА
Следующей ночью на автобусе переехали из оазиса Сан-Педро на побережье Тихого океана, в приморский городок Арика, что у границы с Перу. У причалов стояли с десяток траулеров и два сухогруза-пятитысячника. Вдавленный в побережье залив с юга замыкает высоченный скалистый мыс Моро-де-Арика. На нём, и это типично для стран Латинской Америки, высится огромная белая статуя Христа. Сразу вспомнилась подобная статуя в Куско, воздвигнутая на деньги арабов-мусульман в благодарность за многолетний приют во время второй мировой войны.)
Этот идеально чистый, светлый город показался нам после Боливии необычайно уютным, тихим и красивым. Забавно, но мы так и не узнали, как выглядит в Чили полицейский – до сих пор не встретили ни одного. Женщин за рулём в разы больше, чем в Перу и в Боливии. А вот национальной индейской одеждой тут и не пахнет – все в европейской. И лиц индейского типа тоже не видели. Что ещё характерно – чилийцы выше и поупитаннее перуанцев. Здесь нет ни попрошаек, ни одетых в лохмотья людей. (В нашей ломящейся от денег Москве на вокзалах и переходах их сотни.)
Устроившись в двухзвёздочной гостинице, первым делом отправились на встречу с Океаном. Грозно и мощно, с глухим рокотом накатывал он белопенные валы на длиннющий пляж, передавая чилийцам приветы из далёкой Полинезии и Японии. По влажному и плотному песку бегали трусцой люди. На лежаках – никого. Вдали проскользили под гребнем высокой волны и скрылись в пене двое сёрфингистов. Мы с Эмилем повалялись часа два на горячем песке, а когда прокалились насквозь, зашли в воду и помассировали тела бесцеремонными ударами океанских волн. Остаток дня обследовали сувенирные магазины, любовались в картинной галерее работами местных живописцев, гуляли по бульвару, наблюдая за нарядно одетой молодёжью и курсирующими тут же престарелыми супружескими парами.
Утром, пройдя погранконтроль, сели в автобус до Лимы. Собаки обнюхали весь приготовленный к погрузке багаж – проверяли, не везёт ли кто наркотики. Перед самой отправкой в салон вошёл сотрудник службы безопасности и снял каждого пассажира на видеокамеру. Молодцы! Вот она – профилактическая работа! Неплохо бы и нам этот опыт перенять – затрат мизер, а эффект в борьбе с криминалом трудно переоценить.
До Лимы ехать 26 часов (1 800 километров). Билет стоит 60 долларов. Совсем недорого с учётом того, что в пути два раза кормят. Столько же раз перуанские полицейские останавливали и проверяли у всех документы. В общем, контроль на дорогах довольно жёсткий.
За окном мелькали бесконечные каменистые равнины, барханы, горы и редкие оазисы. Ближе к Лиме растительность стала гуще и разнообразнее. Появились агрохозяйства – длинные навесы, под которыми выращивают местные сельхозкультуры и цветы.
ЛИМА ДВА
Главный город Перу встретил нас автомобильными пробками. Ползём по изнывающему от жары городу уже полтора часа. До тошноты насмотревшись на рекламные щиты кока-колы, добрались наконец до автовокзала и, пересев на дребезжащий всеми частями кузова допотопный таксомотор, доехали до полюбившегося нам отельчика. Его хозяин Хосе встретил братскими объятиями. Поделившись с ним впечатлениями, бросили в свою клетушку рюкзаки и побежали к Тихому океану искупнуться напоследок.
По дороге купили наконец и тут же продегустировали черимойю – знаменитый южноамериканский фрукт, похожий по форме на авокадо. По вкусу он представляет собой что-то среднее между ним и земляникой, но мякоть покислее и не такая жирная, как у авокадо.
Как я уже писал, океанский берег в Лиме представляет собой скалистый обрыв, и, чтобы спуститься к пляжу, нам пришлось два километра топать до оборудованного деревянными лестницами спуска. (Удивительно! Громадный, раскалённый город, а попасть на пляж проблематично.) Шагая по ступеням вниз, вытирая заливавший глаза пот, мы с тоской думали о том, что после купания нас ожидает подъём.
Океан встретил накатистыми валами. Я разделся и, не придав значения тому, что в воде никого нет, храбро ринулся догонять уходящую волну. На смену ей из океана спешил новый мощный вал. Через несколько секунд сотни острых камешков чувствительно заколошматили по ногам. Это сразу отбило у меня желание купаться. Но не успел я сделать к берегу и трёх шагов, как меня догнала и накрыла с головой очередная громада. Откатываясь, нашпигованная галькой вода опрокинула меня и потащила за собой. Морщась от боли, я поднялся и что было мочи рванул к берегу, но снова не успел – нагнала следующая волна и с торжествующим гулом унесла в океан ещё дальше. Кувыркаясь в кипящем месиве из воды, камней и пены, я попытался встать, но ноги не находили дна. Подоспел пятый вал… Тут уж я перепугался не на шутку.
Но кричать, просить помощи самолюбие не позволяло. Зато страх пробудил сообразительность – под шестой вал догадался поднырнуть и, когда он прокатился, поплыл за ним. На моё счастье, шедшие следом волны оказались послабее. Это позволило в три приёма достичь берега и в изнеможении повалиться на раскалённую гальку.
Придя в себя, огляделся. Вокруг протекала полная неги и покоя пляжная жизнь: люди, развалившись на шезлонгах, лениво посасывали инко-колу, читали книги, играли в волейбол. И никто не подозревал, что минуту назад рядом с этой идиллией шла борьба за жизнь…
Вечером с Эмилем устроили на плоской крыше отеля прощальный ужин – грех не отметить завершение столь успешного турне по трём южноамериканским странам! Мы были счастливы тем, что всё намеченное исполнено и исполнено чётко по графику – без единого сбоя!
Столик, два кресла, четыре бутылки ледяного пива, солёный сыр, ветерок, пропитанный океанскими брызгами, яркие огни города под нами и чёрная бездна с дружелюбно подмигивающими, теперь уже привычными, южными созвездиями над головой! Что ещё надо для счастья путешественнику?!
Меня порой спрашивают: «Кто вы? Путешественник или писатель?» Отвечаю – конечно, писатель, но, поскольку пишу в основном о природе, а если о людях, то обязательно в неразрывном единстве с ней, мне просто необходимо путешествовать. Странствия по России и зарубежью питают моё творчество. К тому же они дают возможность прожить ещё одну маленькую жизнь и ощутить ценность простых, не замечаемых в обыденной жизни вещей. Ведь после месяца, проведённого в глухой тайге, кусочек хлеба превращается в лакомство, а квас – в божественный напиток!
От сознания того, что ещё одна экспедиция позади, и радостно, и грустно. Радостно от предвкушения встречи с родиной, близкими, а грустно оттого, что закрывается очередная страничка интересной книги об истории и географии нашей планеты.
Не знаю, как Эмиль, но я получил столько новых впечатлений и информации, что возникло ощущение, будто со дня вылета из Уфы прошло не 30 дней, а полноценный год, настолько этот месяц был богат событиями. Если вдуматься, время для человека – это не только секунды и часы, но и то, что фиксирует память. Чем больше сюжетов (информационных блоков) «записалось» в ней, тем протяжённей кажется отрезок времени. В иной секунде умещается час!
Чтобы сделать понятней эту мысль, приведу простой пример: человек, пролежавший в коме два года, придя в сознание, уверен, что прошло не более суток. Причина проста – мозг не фиксировал происходящих в этот двухлетний период событий. Как вы думаете, почему в детстве время течёт медленно-медленно, а по мере взросления бежит? Да потому, что в детстве всё происходит ВПЕРВЫЕ! Мозг фиксирует ВСЁ, что окружает ребёнка, и благодаря этому объём усваиваемой «чистым» детским мозгом информации за единицу времени на порядок больше, чем у человека в преклонном возрасте. Поэтому у того, кто прожил и проработал всю жизнь на одном месте, жизнь в разы короче (по ощущениям), чем у того, кто прожил столько же календарных лет, но много ездил, путешествовал. Вы согласны?
В аэропорту нас поджидал малоприятный сюрприз: чтобы получить допуск к регистрации, следовало оплатить аэропортовский сбор – 31 доллар. Мы в шоке! Вытряхиваем из карманов последние купюры и монеты. Ура!!! Хватает! Хорошо, что вчера погуляли скромно, а то пришлось бы подряжаться в какой-нибудь магазин грузчиками.
Когда лайнер взлетел и направил обтекаемый глазастый нос на восток, сосед, высокий, улыбчивый парень лет тридцати семи, поворачивается к нам и говорит на чистом русском:
– Давайте знакомиться! Роман Силантьев. Москвич, исламовед.
Мы опешили. Ещё больше изумились, когда выяснилось, что он хорошо знает творчество Мустая Карима, Ямиля Мустафина. Дружен с муфтием Талгатом Таджуддином. Роман оказался на редкость обаятельным и эрудированным собеседником. Соскучившиеся по родной речи, мы стали взахлёб делиться с ним впечатлениями.
Самолёт тем временем нёс нас в Россию. Роман рассказал, что на днях в Москве на станции метро совершено два террористических акта с многочисленными жертвами. Жаль безвинно погибших до слёз! В чём их вина?! За что их лишили жизни?! У каждого были свои планы, мечты, и вдруг – точка! А каково родным?!
Когда прекратится это взаимоуничтожение? Когда люди образумятся и станут жить на такой красивой, по-матерински щедрой Земле без войн, в мире и согласии? Наверное, только когда люди, стоящие у власти, поймут, что мы одна семья и каждый имеет равное право на счастливую жизнь.
Лететь нам ещё долго, и я, чтобы отвлечься от грустных размышлений, закрыл глаза… Передо мной возникла волнующая картина из мира дикой природы: величественный каньон Колка, царственно парящие кондоры и грациозная пума, вытянувшаяся рыжей молнией в стремительном прыжке. На душе сразу стало тепло и хорошо, как будто повстречался с верными друзьями.
