клен
Перед закатом в хладном небе клен
Был осенью мне некогда явлен
Чернея тонкий ствол стоял непрочный
Напротив солнца в стороне восточной
Был совершенным желтый цвет листа
На черных сучьях словно златом став
На каждой ветке повторившись дважды
Как украшенья жесткие – и каждый
Из листьев, что слагал чертог златой,
Был обнесен столь явственной чертой
Что павшие напомнили их тени
Прообраз меланхолии осенней
На незадолго убранной земле
В проекциях живых запечатлев
Отдельность их и цвет не изменяя.
Я только видел – взор опять вздымая
Листвы чеканной неподвижный пар
Зубцами ограничив редкий шар
Обозначал собой сосуд с ветвями
Наполненный немногими листами,
А клен как истлевающий фиал
По одному их медленно ронял
И долго символы передо мной парили
Прохладных дней предсонной эйфории
радуга
В последний звон дождей прозрачный и печальный
Невыносимый блеск первоначальный
На облака незримые ветрам
Упал развеянный и веянье венчальное
Явление на небе влажных трав
Среди прекрасных трав
Взошло необычайное
По воздуху цветущая пером
Чтоб оку не было погибельно и бело
Обнажена фиалковым ребром
Витая синим зелень голубела
Как два ручья вливая в море хлад
Гонимый ими рядом реял выше
Проникновен кристаллом многих злат
Пространный рог и огненный и рыжий
Словно бы горн где жар звенит и где зола
А в нем струна была
А ветка что над ним была ала
А край был ал ее и так глубоко
Что лишь бледнел едва перетворяясь в воздух
Из разных лент слепящего узла
И этот выветренный образ возникая
Из блеска невозможного для ока
Медлительно над волнами стекая
Для блага ока тканная дуга
Сквозь пустоту желанная цветная
Стояла яркая рука
Стекая на окраинные льды
И камни гор окрашенные в дым
Я знаю птица знаю где скала твоя
Ты выросла цветок в том дальнем устье
Там где высок – сквозь ветер купола
Тот город дорогой мечты моей и грусти
ВЕРШИНА ХЕРМОНА
Крылатое солнце стоит на скале
А море во мраке а небо – во мгле
Блестит перед ними, взлетая
Вершина Хермона златая
Вершина Хермона взлетает как бык
Бока глыбы каменные горбы
Его голова как корона
Златая вершина Хермона
Исчезает Иштар на заре корабле
Киннерет в тумане и Хула во мгле
Стоит словно стража долины
Хермона златая вершина
Голубая вершина Васанской горы
Над нею зари пролетают орлы
Идут небеса надо льдами
Над хладного неба стадами
Двуглавое солнце стоит на скале
Хермон над Ливаном как каменный лев
Стекает с камней каравана
Златая река Иордана
И серны трубят в голубые рога
И златокрылая неба рука
На струнах высокого трона
Высоко взлетает с Хермона
Хермон коронован орлиной главой
Иордан коронован львиной главой
Васан словно вол очарован
Главою быка коронован
Крылатый Хермон – перед ним Херувим
В изумленьи великом летает пред ним
В сиянии дня многозведной
Над ним оперенною бездной
МОЛИТВА СВЯТОГО ФРАНЦИСКА АССИЗСКОГО
Избавь меня
Избавь меня от зрелища пустого края чаши той
в которой нет монеты милости Твоей
Сейчас, сейчас,
Когда кругом темнеют падая
Лохмотья осязаемых от яркости знамен
Мгновенье сжатых век
Наверно это лучшее мгновение прекрасное
О если бы я видел не мигая
Славы Твоей цветочную лужу
И пруд и ручей дорогой незабудок
Поток
Теперь гремит разматывая цепь
Молотобоец-звездочет
А эти здесь
Вокруг стоят боясь дрожат и словно ждут известия
Теперь час губ которые молчат
Должно быть совершенный час безмолвно сжатых губ
О если бы воздух мой
Мог плавить воск среди цветов златой
Я бы с ними плыл
Над звездами гудящим парусом
И долго тяжко мед их лил дождем
В эти вязкие поля
Тогда земля бы стала кружкой у протянутой руки
Но Ты -- какое серебро сам положил чтобы горело в
тесный круг?
Какую рыбу кинул нищим в это масло ради мук?
Ты это Ты
Но только как Ты отдал нам побег святой
древесный мост на берег близости Твоей?
Здесь был он взят и срезан сухо
Здесь меня избавь.
*
В картину мира всякий раз
Мы напрасно вписываем духа:
Сверкает с неба звездный глаз
Порхает маленькое ухо…
– Но милый мой к чему же странность –
Души означенной как данность
Тревожный сон боготворить?
– За давностию дел Творец устав творить
Удел стареть переложил искусству
Устав его стал ныне так высок
Что даже в основании песок –
Мы только тыквы сумеречный сок
Дерзаем предложить надтреснотому чувству
Чтоб горечь невозможную пия
Пыхтела Ева и шипел Змея.
*
Дозволь мне дерзость вольно вечность петь
В зеленых сферах легким звуком свиста
Кого звенеть повеяла неметь
Дудой на струнах глупого арфиста
Вспорхнул удод – и пусть балдеет медь
И отступают в ропот сестры систра –
Но это просто смерти страсти месть
Что трость любви возводит в дар артиста
Дозволь пропеть, родная слепота
Мое «прости» твоей сухой цевнице
Снег света падает. Крылатая пята.
Взломала лед над зеленью певицы
Пустой судьбы – над небом новых птах
И шарят в страхе пряхи в прахе спицы
СОНЕТ
Стих голубь соловья свинцовым бликом
Голубка соловья – глубокая вода
Плыви туда туманом в никуда
Вдоль голубых сирен пернатым ликом
Пусть всхлипнет гонг и булькает дуда
На дне ручья прощальным звоном тихим –
Не вспомнит их ни серебром ни лихом
Пустая память – белая слюда
И белый лотос вздутый корень чей
Волынка памяти его вкусившим
Дурной турнир с персоной без речей
Сплясать вничью с полусловесным бывшим
Не искусит – как соловей ничей
В свинцовом горле славословьем плывшим
КОНЬ
Конь вороный
Конь кликнул ворон ворон
Конь ворон вран
Который ворон гомон
Исчезнувши исторг
Вой выи ввысь виясь
И вот он вновь возник явясь
И вновь возник увитый лирой диск
Главы его звенящий обелиск
Гремящий призмой череп венценосный
Несущий громкий ворон длинный лик
Ликуя вран сквозь мрак молниеносный
Холодного болотного огня
То хрип его то карканье коня.
БЕССМЕРТИЕ КОНЯ
Любимый конь идет на эшафот
Мой новый конь, кто жив – того на плаху
Секиры ввысь палач заносит птаху
Она летит сверкает и поет
Мне внятен звон железного пера
Мне даже дивен ветер смерти звука
Мне чудно эхо пьяное от стука
Под тяжким барабаном топора
Не так ли – но от мановений век
Исчезнет лик от бывшего мгновенья
Железный новый миг возникновенья
Живому вновь – и голову навек
Однако шар прекрасный голубой
Всегда плывет над страшным тем помостом
Распахивая окна перед гостем
Как нищий свой роняя золотой.
ДВОЕ
Они ушли оставив снаряженье
И множество своих друзей
Вокруг золы вечернего огня.
Вокруг светало. Первое движенье дня
Уже вставало около вершин
А выше их никто не поднимался
Поэтому там не было тропы
Упали лошади, им сделали гробы
Упав на скалы вертолет сломался
И схороня крылатого коня
Они пошли навстречу взмахам дня.
Печальный звон летучего железа
Не вышла на порог безумная слеза
Протек ли бак ли, винт был кем-то срезан
А может быть виной тому гроза
Но он погиб как будто был животным
Из слов пустых: «сломался вертолет»
Из них иллюзий желтоватый плод
Рождает бабочку – пример сердцам холодным
В уменьи жертвовать друзьями и сами
Собою ради прихоти каприза,
Природа как бы сделала живым
Его, дабы погибель механизма
Зажгла костер, столбом поставив дым –
Подуло с запада – и нету мотылька
Пыльца сошла с блестящего металла
Двойная смерть – прибора и зверька
Их продолженье в гору задержала
Упавший жук их задавил козу
Проверить бак или винить грозу
В хищении железного Пегаса?
Конец один – четыре смерти сразу
День-Фортинбрас еще лудил кирасу
И в этот миг как будто по приказу
Из свода выпал юношеский серп.
Их было двое: Хиллари и Шерп.
Хиллари: Послушай, Шерп, ты видишь эти скалы?
Возьми веревку, палку передай
Уж день настал, как все прекрасно стало
Взгляни – там ледяная борода
Начальный луч стократно преломила
Здесь призмы скал из каменных акул
Торчат, торчат. Дай мне походный стул
Хочу я посидеть. Как все здесь мило
Весь горизонт как белая пила
Жаль конь погиб – окрестность мне мила
Жаль нет коня – проклятая кобыла
Смотри, мой Шерп, как хорошо кругом
Приятно мне, но дышится с трудом –
И вот полупрозрачными шарами
Туман понесся к лону облаков
Кипя по щелям бледным молоком
Тогда качая стройными ногами
Над банками набитым рюкзаком
Промолвил Хиллари:
Возможно ли тайком
Вершить великое? Всегда бывает пена
Шипит ли чай, родилась ли звезда
Цветочек мал, но пахнет резеда
Нескромно вторя воздуху вселенной,
Рычит комар, вонзая храбрый зуб
И воет ветер, зная про грозу.
Французский летчик Сент-Экзюпери
Прекрасно говорит на эту тему
Он много раз об этом говорил:
Стремленье ввысь всегда рождает пену
И много хладнокровных Афродит
Со временем та пена породит.
Ведь некогда сей юный Антуан
В пустыню пал с останком самолета
Там бедуин давно не ставил стан
Но Антуан сбежал из переплета
Теперь уже не помню право как
Но в каждом слове из его страницы
Сидит как первобытный крик макак
Великое томленье устремиться
Сорваться ввысь подальше от земли –
Так говорит нам Сент-Экзюпери.
Смолк Хиллари. И смолкло бормотанье
Снегов, тумана и других стихий
Светила раскаленное мечтанье
Всосало в дно стеклянные стихи
Извечных льдов. Инейное сиянье
Метнулось львами к ярким ледникам
Там к солнцу, после снова к облакам
И смолкло все, лишь Шерпа воркованье
Комками пара пало в пыль снегов
Клубясь по углубленьям их следов.
Шерп: Кожа неба – шкура бубна
Слово неба – гомон водный
В темя Бога свергнут Гангом
Темя Бога – школа танцев
Шаганьям Ганга – великана – ледника
Только мелькнет тело звука
Бог влитый в кокон молока
Рек облаком торжественных купаний
И слова медленных падений и ступаний
Застыло льдом в тугой кимвал –
Он так довольно долго бормотал
Про этот вздор беззвучных сотрясений
И вдруг воскликнул: Хиллари о Хиллари
И глыбы лая загремели: Хиллари
О Хиллари о Хиллари о Хиллари
И горы воя повторили: Хиллари
О Хиллари о Хиллари о Хиллари…
Шерп глупый смолк. Невразумительным обломком
Вверху мерцал хрустальный Эверест.
Все реже становился воздух тонкий
От солнца оторвался гневный крест
И диск его болтался гневной пленкой
Примявши палкой жалкий эдельвейс
Они пошли. Пик становился ближе
А вся земля потерянней и ниже
Казалось говорила им: Проснись
И Хиллари оглядываясь вниз
Старался удержаться альпенштоком.
вид на озеро
Стоит гора, по ней течет река
Кого благодарить за эти танцы
Кто с нею вниз хватая за бока
По чьим кустам трепещут оборванцы?
Течет река, гора стоит под ней
Толкая воду неподвижным телом
Кто дал ей быть расставив скалы пней
По простоте искусством неумелым?
Над обнаженной мимикой горы
Река пиликает еще одной музы`кой -
Кому ж это пришло еще игры
Добавить врозь с пейзажем двуязыким?
Чья мысль была однако столь тонка?
Стоит гора. По ней течет река.
ангел
Напрасно и тщетно я долго взирал
На небо где ангел на арфе играл
В таинственном небе лишь сумрак пустой
Клубился над тучей простой
А в воздухе сизом крикливые птахи
Носились по небу неистовой стаей
И вились со щебетом вихрем
Меж небом дневным и ночным
В сером пурпуре легкие воды
Солнце ушло за тонкие горы
Это длится лишь несколько мгновений
У ангела не хватает слов
шут
Есть дважды двадцать шесть блестящих витражей
Суть каждого стекла в судьбе любой особы
Есть говорят предлог для тщаний ворожей
При этом роль моя мне кажетя особой
В случайном равенстве с валетом я валет
С галантностью что к вам приходит лишь с годами
Могу – чего не скажешь сев на арбалет –
Стать королю под стать по всем статьям как даме
За разноцветным стадом следом впереди
Будь живописец то иль трезвый стихотворец
Никто нейдет как я как маршал в Парадиз
С толпою с бубенцом под малый колоколец
Лечу к большим тузам размахивать – Дедал –
Крылами или в прах как сын его Икарус
Который в пенный храм империи зеркал
Пал обратив к волнам прозрачный солнцу парус
Я Фениксу в глаза все очи проглядел
В яйцо его судьба вселилась голубое
Четырежды тринадцать окон в сей удел
Лицо мое лицо глядит из них в любое
О КАРТАХ
тузы:
Червей
Выносит герб мэр города Гоморра
Черней души но ликом розовей
Ползти на зов подземного амора
По сердцу иерархии червей
Пик
Се, воздевая чрево на копье
И с ним печать как мемуар о Лоте,
В косматый мех символ стыдливой плоти
Нырнув главой смолу густую пьет
Треф
Египетским епископством поддельным
Скопец скорлупки сбросив, будто свят
Сулит взлететь, и вот вспорхнул крылат
И щит его блестит клеймом раздельным
Бубен
Кимвал над Вавилоном в вышине
Багряный бубен пламенный парящий
И флаг его сверкает в тишине
И красный туз лежит в нем - бес - как спящий
король
Благословенна призрачная власть
Держава с желтым яхонтом Бульона
Пусть сохранит оправой медальона
Блестящих гнезд повыпавшую сласть
Как хорошо в наследственном венце
В звездах многоконечного узора
Ногами вверх - знак внутреннего взора,
Поигрывать сапфиром Монпансье
дама
Всем сердцем ту, что за стеклом, любя
Она глядит в кружок из гладкой ртути
Светло ее намеренье: по сути,
Взыскать хоть часть не лучшую себя
Светлеет небо, взоры холодней
И вот под зелень щек губой немного синей
Она румянит лоб трефовой половине
Надменная висит бубновая над ней
двойка
О как мы далеки высоких сфер
Нам слишком ярок этот блеск хрустальный
Всегда однообразный и печальный
Наш полумесяц холоден и сер
Не надо нам ни злата ни даров
Ни радостей ни черезмерно плача
Не надо тоже нам - и пусть удача
Не катит нам в суму своих шаров
Нам дороги прохладные поля
А за полями ровные дороги
А одаль - редким рядом тополя
Под ними вдалеке отряд немногий
Пройдет ногами в облаке пыля
Да шут когда заскочит одноногий
тройка
Едва лишь из ничтожества - и в храм
Чуть вылезли из ямы - и к Астарте
Запретный плод бежать делить в азарте
Так на троих чтоб вышло пополам
Из пены вышло это диво к нам
Иль из-под снега что сверкает в марте
И три сердечка на игральной карте
Прикованы цепочками к ногам
Когда вокруг могилы в трех шагах
Подняв рога - Диана, но иная -
Лежит в летучем золоте Даная -
Как никогда прекрасна и нага
Ее великолепная нога -
Все трое мнят, что то` дана она им
семерка
Разбита колба. Выпал из стекла
И взвился вдруг почуя что свобода
Мятущихся мышей летучий клан
И залетал на свет что бьет из свода
Полупрозрачны серые крыла
Несущие дитя заморской свинки
Мелькнут с глазами круглые тела
И голос их как звук высокой квинты
Семь крыс едва сложивши короля
Семь дыр в стеклянной яхте демократа
Грызут найти сквозь днище корабля
Свободы с блеском весом в полкарата
Так манит их летучая крылата
Что в небе киль, а всё поют: Земля!
восьмерка
Злых бабочек чьи черви лижут мед
Как лисенята пьяны виноградом
Слетелась туча и уселась рядом
Гранатовый раскачивая плод
Грозят селеньям теменью и гладом
Они когда верша свой перелет
Глотают с неба падающий лед
Как Гарпии над Северной Элладой
Как тело древа выпрямив суки
Стоит в руинах башен город древний
Задетый страшной поступью Руки
Что бродит по народам рыбьим бреднем
И по широким берегам реки
Где восемь саламандр свернули гребни
девятка
Сегодня музыканты во дворце
Коллегия танцует экосезы
У званых в таковые диоцезы
Стекает масть на призрачном лице
По цвету губ их впрочем не узнать
Их выдает лишь аромат помады
То не вчера отмытые номады
По триста лет иначе пахнет знать
И так они толкутся и кружатся
Жужжа как рой разнообразных птиц
И радужное тулово со спиц
Готово белоснежное сорваться
Чтоб в зеркалах исчезнуть может быть
А может и вернуться может статься
десятка
Уж взрослое младое поколенье
Задвигалось и выползло на свет
Оно скорей чем бесы прежних лет
Исполнит века подлое веленье
Невозмутим их глаз свинцовый блеск
Темны движенья рук немногопалых
И тяжких уст чугунные кораллы
Жуют фаянс из пыли на асбест
А стройная ватага незнакомок
Мелькающая в ликах домино
Пусть вечно пляшет невдали рекомых
Что вечность перед тлением? - Оно
Ей ради украшения дано
Как меркнущее кружево фантому
