Продолжение.
Минут сорок назад Алёна, воспользовавшись плановой заправкой машины, демонстративно пересела на заднее сидение их маленького, но уютного, почти нового паркетного внедорожника. Дверью она, конечно, не хлопала, не говорила слов, бьющих без промаха в изученные за два с лишним года нужные места, и даже не закурила в благоухающем пихтовой свежестью салоне, доведя тем самым своего спутника почти до состояния невменяемости. Нет, в этот раз тактика была иной, суть её заключалась в презрении, в презрении девочки из образованной семьи, поступившей на бюджетное место в университет на престижную специальность. Да к тому же, в отличие от него, защитившей диплом на английском языке и умеющей играть на фортепьяно практически любое классическое произведение без нот, используя лишь свою память и хрустального вида изящно выточенные природой пальчики, и ещё многое другое... Технология не из самых сложных, всего-то молчание, взгляд, воспринимающий партнёра как прозрачное стекло, полуусмешки, полуулыбки в ответ на его фразы, хотя бы даже примирительного характера и, разумеется, холодность январского снега во всём остальном.
Методика ещё в юности случайно, методом подбора, найденная и отшлифованная сначала на младшем брате, а после и на недоумевающих родителях, действовала замечательно. Результат мог появиться не сразу, стоило даже проиграть текущий раунд, даже умышленно проиграть, но вот после, на какое-то время точно можно было рассчитывать, что милый сердцу друг станет куда как более покладистым. Кому захочется ещё раз почувствовать себя изгоем в собственной семье, которую возводишь с таким старанием, особенно если к презрению прибавляется ночная рубашка до пят на теле любимой, которую победить сложнее, чем круговую оборону Брестской крепости.
А в целом поездка удалась: два отгула, полученные за постоянные задержки на работе от доброго директора не пропали даром. Родные Александра, его пожилая работяга-мать и отец, невзирая на годы брызжущий энергией, устроили им настоящий королевский приём с обильной едой по-простому, но по-домашнему вкусно, со своим тёмно-красным горьковатым вином из калины, с выездами то на рыбалку за рыбой маленькой, но дающей ухе ни с чем несравнимый навар, то на шашлыки из настоящей баранины, замоченной с вечера в тузлуке по семейному рецепту. Ещё деревенская банька по-чёрному, от лёгкого пара которой, по окончанию всех экзекуций, жизнь становится совершенно иной, это сразу после того, как дух переведёшь, после пары-тройки рюмок холоднейшей, тянущейся при разливе водки на ужин под малосольные огурчики и жареное мясо в золотистом, хрустящем лучке.
Несмотря на алкоголь, в голове проясняется всё, и мозг, загнав в глубины подсознания то, что его мучило или хотя бы как-то раздражало, зазвенит от беспечности и невозмутимости. Из сложных ситуаций находится куча выходов простых и вполне приемлемых, а злейшие враги прощаются, а кое-кто из них получает титул друга, ну или где-то возле того. И даже это уходит на второй или третий план, оттеснённое тихим и мирным закатом, почти блёклым, без кричащих красок недовольного светила, сулящего дальше ночь покойную с глубоким сном, под стрёкот неизвестных насекомых и редкий лай скучающих соседских собак. Тело сразу становится расслабленным, немного вялым, мышечный тонус всегда готового к неожиданностям организма меняется на несвойственную податливость конечностей и иных суставов.
Желание двигаться пропадает напрочь, хочется просто занять удобную позу и замереть, дав волю органам чувств бесконтрольно воспринимать текущую действительность без ненужных выводом, мудрых построений и планов, хотя бы даже и на ближайшие три минуты. Хрустящая после трёхкратного избиения дубовым, обязательно дубовым, веником кожа, после тысяч микроскопических иголочек, внезапно впившихся в неё из ведра ледяной воды, предательски вылитой на голову, после грубой мочалки с простым без запаха детским мылом, после омовений, растираний и вытираний, кажется, теряет не только отложения цивилизации, но ещё и до десятка своих собственных слоёв.
Истончённая, она по-другому ощущает прикосновения, так как это было почти в младенчестве, на рубеже первых воспоминаний, когда ещё нестарая мама гладила мягкой ладонью по голове, кутая в ночной наряд маленького человечка. То же происходит и с ушами, носом, глазами, они, промытые и вычищенные, наверное, под действием волшебства начинают различать тончайшие оттенки запахов и звуков, а окружающие предметы приобретают давно забытую чёткость. В лёгкие хочется набрать как можно больше мешанины из непривычных ароматов близкой тайги и простого деревенского жилища со свежей побелкой, домашним квасом и тестом для утренних пирожков с яблоками и смородиной. Да, набрать, задержать в себе до предела, смакуя вкус сегодняшнего вечера, а после, опьянев от кислородного голодания и полученных удовольствий, сказать спасибо Создателю за его отеческую расположенность к тебе грешному.
А ещё ей понравились, как они убегали от тёмной, местами почти до черноты серой тучи, тяжёлой, увесистой, откровенно беременной проливным дождём, который, уже где-то там, вырвавшись из облачного плена, крупными каплями и частыми струями наискось лупил по всем поверхностям, образуя у самой земли, над крышами и зонтами пелену из мелких, въедливых брызг. Особого смысла в спешке не было, даже, наоборот, стоило подождать, когда непогода настигнет и промоет от полуторамесячной пыли раскалившееся до миражей шоссе и от недельной – машину на нём, милый уютный автомобиль, передвижное почти семейное гнёздышко.
Почти, потому, что жили они вместе два года и три месяца, но предложений от Александра руки, сердца и всего остального Алёна пока не слышала. Она ждала, правда ожидание длилось совсем недолго, около года. Её нынешний молодой человек появился планово-случайно, их знакомили какое-то время назад до того и они периодически встречались, здоровались и даже болтали на разных вечеринках, в кафешках или где-нибудь на набережной. Но так сложилось, что предыдущий парень оказался совершенным сорванцом и полным босяком, хотя и высоким, плечистым, с большущими голубыми глазками, низким бархатным голосом, к тому же с правильными чертами лица настоящего испанского мачо, как он ей представлялся. Однако природа, одарив того внешними данными, решила особо не усердствовать в области ума и моральных качеств, она, видимо, точно знала, что так замечательно слепленный мужчинка не погибнет от голода и сможет, обязательно сможет оставить многочисленное потомство после себя, чем он преимущественно и занимался.
Особенно, мягко говоря, раздражало Алёну то, что почти половина, на кого он обращал внимание, из женской братии, тут же превращалась в похотливых самок, готовых на всё под действием его обаяния. Наверное, подмигни случайно его глаз фонарному столбу и тот бросил бы своё единственное, но важнейшее занятие по освещению наших путей в ночную пору, бросил бы, не раздумывая, без колебаний, ради той лучезарной улыбки, ради сильных, проворных ладоней, ведавших толк в интимных ласках, и ещё ради чёрт знает чего. Бесспорно, в подобных рассуждениях девушки присутствовала и доля ревности, но полунамёки, сальные улыбочки некоторых подруг и общих знакомых, сплетни и слухи о связях её мужчины, почти непрерывный поток смс-сообщений по вечерам, якобы по работе и от многочисленных родственников, не оставляли особого пространства для доверия. Да, ко всему прочему, неспособность зарабатывать, постоянные долги, тупое упорство самодовольного самца, замершего в развитии на рубеже чуть дальше переходного возраста и что-то другое, плохо объяснимое словами, постепенно развеяли сказочные флюиды, возведя между любовниками призрачную стену. Она не выросла в один день, она формировалась постепенно, превращаясь из разделителя, сотканного пока ещё легчайшей паутиной в окончательно прочную, кирпичную кладку.
Но даже после этого в возникшем строении, хотя и недолго, оставалась дверца для свиданий, для секса, которая со временем тоже пришла в упадок, пользовались ею всё реже и реже, заржавев, металлические петли скрипели всё больше и больше, и вот однажды нехитрый замок окончательно заклинило, и чинить, смазывать его уже никто не хотел. Как-то так и закончилась их совместная жизнь, жизнь двух красивых особей из миров разных, из миров несовместимых, один из которых напоминал огромный зал для игры в настольный теннис со множеством столов, где индивидуумы скакали шариками, а другой был чётким механизмом из пружин и шестерней, с понятной структурой и предсказуемым результатом. Любое сравнение всегда схема, как и вышепредставленное, и мы в силах сами наполнить её любым подходящим для нас содержанием, облепить на свой выбор предложенный скелет желанной для нашей фантазии плотью. И неважно, как в действительности происходил разрыв, можно сказать лишь, что Алёна несильно расстроилась, к моменту конца отношений о чувствах речь уже не шла, просто появился дополнительный опыт у молодой женщины, умной, красивой и всегда востребованной, тем более опыт не первый в совместном существовании с мужчиной и даже не второй.
И вот тогда из нескольких претендентов на её девичье внимание она, как в рулетку, без долгих размышлений, используя только звериное чутьё самки, ищущей достойного отца будущему выводку, сделала ставку на Александра, который сейчас молча управлял автомобилем, пытаясь унять раздражение от надуманной, по его мнению, ссоры с Алёной. И, кажется, то была удачная ставка, девушка опять вспомнила, как они азартно, смеясь, шутя и радуясь, удирали от настигающей непогоды в первый день их путешествия.
Изувеченным, растерзанным с рваными краями клубам мрачно-серых туч не было дела с их высокого положения до случайной машины, мчащейся неизвестно куда, перед ними стояла более глобальная задача. Им во что бы то ни стало хотелось поглотить, затмить своими бесформенными телами эту блистательную и блестящую в солнечных лучах небесную высь, так вызывающе ярко окрашенную в голубой, местами чуть с золотым отливом цвет, в краску вечной надежды живущих под нею существ. Захватчики двигались с непостижимой для своих размеров скоростью, не существовало никакого фронта, лишь нагромождения обозлённых кучевых облаков. То тут, то там, преодолевая километры ещё свободного пространства, из общей угрожающей массы вдруг выстреливали синюшные языки, замыкая свои безобразные объятья вокруг беззащитных участков неба, ненадолго образуя островки бирюзовой беспечности. Вдалеке, где-то в районе нового аэропорта уже шёл дождь, но и он тоже пролился не сплошной стеной от края до края, а словно бы вода, скопившись в одном месте, и прорвав дряблое вымя, хлынула неудержимым потоком, питая уставший от зноя и жажды мир влагой, желанной настолько, насколько может быть желанным мужчина у женщины после долгого воздержания.
Вдохновившись, будущая семья ради озорства мчалась на пределе допустимой скорости по новой дороге, по дороге прямой и ухоженной, с понятной разметкой, со свежим дёрном на откосах, с беспомощными берёзками, в полтора метра высотой и с такими же хлипкими колышками возле них. Если бы не боковой ветер, порывами налетавший и внезапными толчками, капризно желавший скинуть с асфальта неподдающийся объект, то видение, надвигающегося апокалипсиса в уютном изолированном салоне могло напомнить не более чем мастерскую постановку, разыгранную для удовольствия молодой пары. Но факты говорили другое! Всё в округе, ещё не получившей ни капли воды, уже было вовлечено в хаотичное движение воздушных масс, в движение неудержимое, властное, нетерпящее покоя. Пыль металась по магистрали и просёлкам тщетно пытаясь забиться в любую щёлочку, она то прибивалась к земле, то, срывая с неё очередную порцию высохшей почвы, вперемешку с мусором, взметалась ввысь сплошной пеленой на десятки метров, из которой местами ещё дальше, к небу вытягивались танцующие спирали небольших игрушечных торнадо. Ободранные деревья в придорожных лесочках и на почти полностью плешивых сопках гнулись, раскачивались, исполняя ужасную кадриль под напором штормовых вихрей, предвестников и участников неуклонно подступающей стихии. Казалось, они, размахивая в мольбе к Создателю трепещущими, трещащими, почти голыми ветвями, с возмущением требовали унять, образумить чередой налетавшие шквалы, чтобы те оставили им хотя бы половину листвы, не унижая обнажением в летнюю пору.
И Алёна, и её спутник понимали, что какое-то время назад намеченная поездка в таёжную глушь, к родителям молодого человека, откладываемая несколько раз в связи с объективными и не очень объективными обстоятельствами, была не просто путешествием за новыми впечатлениями или дежурным посещением стариков. Речь, конечно же, шла о представлении на суд семейства возможной жены Александра, тем более, что в деревне жили и его сестры, родные, двоюродные, и дядьки с тётками, другая родня, даже какая-то совсем древняя старуха с непонятным родством по линии отца. Не то чтобы уже достаточно урбанизированный взрослый мужчина особо ценил мнение своих близких в отношении собственного бытия. За почти десятилетний срок жизни в стремительном, недремлющем, развивающемся непрерывно городе, он смог постичь и его динамику, и его стиль взаимных отношений, которые в среднем несильно учитывают то, что думают, о тебе или говорят, в противном случае можно потерять собственную целостность, сбиться с выбранного курса. Алёнин спутник относился к той категории людей, которые в силу предыдущих жизненных обстоятельств, стали настолько самодостаточными, что наличие близких из прошлого их не интересовало ни ради личного благополучия, ни ради ностальгических воспоминаний.
Скорее всего, понимая, что пришло время серьёзных отношений с женщиной, имея претендентку на звание спутницы жизни, ему был необходим последний и весомый довод для следующих основательных шагов, что-то похожее на перекладывание ответственности на плечи других, а, может, желание действительно получить непредвзятый совет. Александр колебался, а точнее будет сказать, замер в точке нестабильности, поручив воле случая, своим родственникам и, конечно, любимой столкнуть его в ту или иную сторону; он превратился в наблюдателя, разумеется, имея план для любого варианта развития ситуации.
Алёна сделала выбор в пользу нынешнего мужчины около года назад, поставив на него неожиданно для окружающих. После дежурного разрыва с предыдущим бойфрендом, она долгое время оценивала своего избранника. Молодой мужчина не выглядел ни богом, ни отпрыском царских кровей, обыкновенный типаж без внешних изюминок, таких много ездит и ходит по нашей планете, не оставляя в памяти следа у встречных, кроме ощущения банальной массовки. В предыдущей биографии и в последующей судьбе тоже не наблюдалось и не могло быть ничего экстравагантного. Всё очень средне и спокойно: переезд из глухомани во Владивосток после поступления в один из технических университетов на несложную специальность, учёба без отставаний, но и без особых заслуг, несколько душевных попоек, как отрицательный жизненный опыт, первый большой роман с любовью и терзаниями, он же и последний, постоянные подработки хоть кем-нибудь, мешок домашней картошки после летних каникул, наконец, постоянная девушка на несколько лет, с которой тоже не сложилось, но уже без трагедий.
Поиск работы по окончанию ВУЗа дал неожиданный результат, потому что вышло вовсе не по профилю, на который страна потратила уйму денег, а он – пять лет. Вакансия более или менее достойная по заработной плате нашлась лишь в сфере оптовой и мелкооптовой торговли синтетическими моющими средствами и разными полезными приложениями к ним. Разумеется, карьера началась с телефона и факса, электронной почты, со знакомства с возможной клиентурой, с наработки связей и многого другого нетворческого, унылого, требующего лишь упорства, правильно поставленного голоса и крепкого зада. Многие из нас прошли подобную школу ещё тогда, когда зарождалось нынешнее относительное благополучие, многие даже остались там, выросли, вытянулись вверх, стали большими начальниками, а, может, и открыли подобные предприятия, незамысловатые по сути, но дающие нужный для самоуважения и уважения окружающих доход. В момент встречи с Алёной Александр находился на половине пути к званию непререкаемого авторитета в области торговли, наверняка в голове уже зрели, пока скромные, планы по организации собственной компании. Он органично встроился в систему, досконально изучив её механизмы и система приняла его, она одобрила необходимое рвение, она уже курировала молодого человека как часть себя, продвигала от старшего группы до начальника отдела, а в дальнейшем обещала, обещала честно, хорошие должности в элитных компаниях за очень достойные вознаграждения. Если ему не захочется большего…
А что ещё нужно женщине, давно созревшей для роли матери и жены? Кроме того Александр сам знал, где у него чистые носовые платки и как часто их нужно менять, и всё в подобном духе, если говорить о бытовой части совместного существования. А оно, это существование, после начальных шероховатостей постепенно превратилось в размеренную, спокойную рутину с редкими гостями без особых возлияний, с тихими прогулками по вечерам, с уютными кинотеатрами раз в месяц, выездами на пляж по выходным летом в хорошую погоду и серой кошкой Марусей, которая как-то приблудилась сама, да так и осталась жить с молодой парой, благодарная им и своим ангелам-хранителям. И вот, когда Алёна ощутила себя хозяйкой на кухне и в постели, когда желание покуражиться в клубе под конец недели стало отступать перед осознанной необходимостью помыть окна или устроить стирку, когда количество звонков и смс от увлечённых ею мужчин перестало иметь магическое значение, тогда она поняла, что это тот, кому стоит доверить своё тело на долгое время и от кого можно без боязни родить ребёнка или даже двух. Тому событию минул как раз год, может, чуть больше или чуть меньше, что-то около того.
За указанный промежуток произошло ещё одно событие, сблизившее молодых, более масштабное событие, нежели выше описанное. Так бывает часто и на подобные вещи стоит обращать внимание, если конечно сообразишь, что хочет от тебя провидение! А оно своей замысловатостью подкинет иной раз нечто такое, от чего радоваться хочется, ликовать, но дальнейшая последовательность подводит либо к полному разладу дел, либо швыряет в глухой тупик. И исправить ситуацию совсем не получается, как ни старайся, словно невидимые, но ощутимые магнитные поля корректируют результаты твоих действий, ориентируя согласно выбранных кем-то векторов силы расположение стрелки компаса нашего перемещения без оглядки на пожелания. У Александра же с Алёной всё произошло наоборот, ряд неутешительных, а в конце даже почти трагических событий укрепили их желание жить вместе и дальше, с приведением отношений в формальное, узаконенное русло.
Всё началось с того, что их приблудная кошка, маленькая, пушистая животинка дымчато-серого окраса, с чуть заметными по бокам и на голове, более темными, чем остальная шкурка полосами, однажды выскользнула в подъезд и сбежала. Сделала она это нахально и самым подлым образом, подкараулив, когда один из жильцов отправился по своим, безусловно, важным человеческим делам на улицу, в большой и опасный мир со снующими машинами, хулиганистыми подростками, злобными псами и полнейшим отсутствием свободного, доступного корма. Пару месяцев назад она сама таким же незамысловатым способом, только в обратном порядке, проникла на новую жилплощадь молодой пары, почтив за благо то, что её грязную, с кучей насекомых и других вредителей, требовательно орущую от нестерпимого голода и мороза, было решено отмыть, подлечить и оставить для пущего домашнего уюта. По прошествии пары дней, после необходимых процедур и экзекуций, лишённая паразитов, чистенькая, пушистенькая, накормленная кошечка-тинейджер уже мурлыкала на тёплых коленях своих хозяев. Им, хозяевам, куда как приятнее стало приходить после работы не в пустую квартиру, холодное убежище от повседневных забот, ночлежку для совместного интима и приготовления пищи, а в гнёздышко тёплое с маленькой, живой душой, которая встретит неравнодушно, жалуясь и рассказывая на своём языке о кручине-печали, вызванной их долгим отсутствием.
Маруся, так они назвали киску, оказалась существом неугомонного нрава и находчивой. Окружающий интерьер она практически сразу зачислила в разряд собственного имущества, предназначенного исключительно для её игр и беготни, которой животное с наслаждением придавалось от переизбытка чувств по возвращению обоих молодых, сразу после выговора и ритуального потирания мордочкой о ноги и руки вернувшихся блудных хозяев. Маршрут неудержимого галопа с опрокидыванием и переворачиванием всего не прибитого к полу или мебели пролегал сперва по кухне, затем, при скольжении на поворотах и отчаянном клацанье когтями по линолеуму, в длинный, узкий коридор, после чего в единственную комнату, чтобы с разбега, в тигрином прыжке заскочить на штору, от-туда на диван, дальше на комод и уже с него на антресоли небольшого книжного шкафа. Бег происходил в бешеном темпе, несколькими кругами до полного изнеможения или до насильственного прекращения путём отлова возбуждённой кошки, которая несильно сопротивлялась, потому что после поимки наступали весёлые забавы с опрокидыванием на спину, с чесанием брюшка, подбрасыванием невысоко и другими приятными вещами. Ещё были нападения на ноги Алёны, одетые в мягкие, розовые тапочки с физиономиями неизвестных существ, охота на Александра из-за угла с прицеливанием и вихлянием зада для устойчивости, разные игрушки в виде искусственных мышек и мячиков и царское ложе в удобной корзинке из ивовых прутьев с навесом, нечто похожее на уютную норку.
Но время шло, и животинка росла. В конце концов она превратилась в грациозное существо с выверенной, от природы отточенной походкой, с осанкой королевского достоинства, движение которого были наполнены невыразимой пластикой, что говорило о полном совершенстве, о том, что Создатель поусердствовал на славу и где-то даже превзошёл свой замысел, произведя на свет Марусю, как, впрочем, и всю их породу, невзирая на размеры и места обитания. Прибавьте к сказанному ещё блестящую шёрстку, всегда чистую и аккуратно уложенную собственным языком, большие глаза цвета выцветшего фосфора с вертикальными щёлочками чёрных зрачков на умной, сосредоточенной, слегка вытянутой книзу мордочке, с белыми, непривычно длинными усами и бровями, а также весьма подвижные, заострённые кверху уши-локаторы. Кроме того, кошечка без особых терзаний своих хозяев быстро смекнула и освоила, что есть места запретные для её прогулок, как то столы – кухонный и обеденный, незакрытый холодильник, а есть место необходимое и обустроенное корытцем для мелких, житейских пакостей, расположенное в санузле. Скажите, разве можно не любить подобное чудо? И её любили, как любят того, кто не просит многого, перед кем нет необходимости отчитываться, кто не помнит зла действительно, кто привязан к тебе только потому, что ты есть, без оглядки на доход, уровень интеллекта и место работы. Кошка Маруся, сама не ведая о том, стала тем, что они вырастили вместе, той точкой в бытие, где действительно сошлись их очень разные вектора развития, интересы, человеческие интересы, душевные, без кавычек.
Дальнейшие события, несмотря на трагичность, только усилили нарождающуюся общность будущего семейства, разумеется, в том числе с их пушистой воспитанницей.
Побег киски из обретённого рая, на первый взгляд внезапный, вызвал у Алёны возмущение, оттенённое чувством разочарования. Она была противницей тезиса о том, что все домашние кошки не знают, что они домашние и подтверждением правоты девушки являлась их Маруся, которая даже через порог входной двери боялась переступить, а если её в шутку выталкивали в холодный, неприятно и непривычно пахнущий подъезд, то вырывалась, бежала в дальний угол жилища и пряталась от неизвестно что удумавших хозяев. А ещё пушистая животинка имела привычку сидеть на больших и удобных пластиковых подоконниках, между живых, зелёных насаждений в глиняных горшочках, сидеть и заинтересованно наблюдать за враждебной вселенной за стеклом, откуда ей так удачно удалось убраться. В подобные моменты киска не дремала в классической позе копилки, не медитировала, слегка раскачиваясь на полуобмякших мышцах, нет, она изучала улицу во все глаза, во все развернувшиеся во фронт, ещё больше заострившиеся ушки и улица ей явно не нравилась. Это было понятно, потому что минут через тридцать созерцания, после порывистых, резких движений мордочкой и нервных топтаний, совершенно расстроенная кошечка вдруг спрыгивала с места и бежала на колени к одному из жильцов квартиры, чтобы, уютно свернувшись калачиком, спрятаться там даже от видения не понятно зачем сотворённой, ужасной действительности за пределами нужного, приятного ей мира.
После эмоционального всплеска и тирады нелицеприятных эпитетов, после удачных сравнений, по мнению Алёны, подлого животного с тем самым князем, который вышел из грязи и с волком, которого бессмысленно хорошо кормить по известной причине, было принято решение, разбившись на две независимые группы и искать-таки Марусю даже в преддверии надвигающейся холодной мартовской ночи. Александр, проживший в деревне первые семнадцать лет, не особенно возмущался поступку их любимицы, особенно если учесть, что она уже с неделю, изменив своей грациозности, принимала замысловатые позы, как-то уж очень самозабвенно валялась и крутилась по полу, издавала трели звуков необычных, явно предназначенных кому-то другому, а не проживающим с ней людям. Кошечка, их пушистая, ласковая красавица всего лишь следуя зову природы, сначала захотела, а перед самым побегом и решила стать матерью! Поэтому молодой человек не особенно старался во время поисков, он неспешно прошёлся по проходу мрачного подвала до места наступления полной темноты, без энтузиазма, несколько раз выкрикнул имя питомицы, спокойно покурил и отправился домой чистить для ужина картошку, примерно через час вернулась уставшая Алёна, разумеется, без своей любимой, живой игрушки.
Примерно через неделю грязная, в блохах и паутине, их девушка вернулась совершенно спокойная и умиротворённая, стойко выдержав воспитательные мероприятия, мытьё и дезинфекцию, она возобновила привычную жизнь сытой домашней кошки. Разумеется, Маруся была беременной, и молодым ничего не оставалось, как ожидать будущего приплода, но вот к моменту его появления всё как-то пошло плохо, не совсем штатно.
Роды, как известно, процесс глубоко физиологический у всех жителей на планете Земля и не должен требовать особых вмешательств со стороны. Так думали и Александр с Алёной, но после отхода буро-красных вод, после нескольких часов ожидания, котята не появились на свет. Уже наступил поздний вечер, уже бы молодым улечься спать, но ничего не происходило, вот только их питомица больше не вставала попить, а, только тяжело дыша, беспомощно с недоумением смотрела на своих хозяев. Периодически начинались схватки, тогда её непомерный живот напрягался и кошечка как-то неестественно, по-собачьи вытягивала мордочку, поджимая к себе от натуги задние лапки. После опять наступало затишье, а дальше снова судорожные позывы все больше походившие на предсмертную агонию, видимо дело к тому и шло, отчего хозяйке Маруси становилось совсем уж жутко и относительное спокойствие её дружка, бывшего жителя сельской местности, усугубляло её страх и чувство беспомощности, не говоря о раздражении.
Давно наступили и прошли сумерки, уступив место кромешной темноте. Включённый было свет неожиданно, будто его зажёг кто-то третий, брызнул по всей комнате, во все её закоулки лучами нестерпимыми по яркости и они сквозь глаза, по нервной окончаниям, как по оптическому волокну промчались в область сердца, пытаясь выжечь его, от чего оно заболело и сжалось на миг. Животное, в приготовленном по науке картонном ящике для родов, тоже испугалось, забилось, тратя последние силы на порывистые движения намокших слабеющих лапок. Люстру, конечно, тут же погасили, поручив зеленоватому ночнику сделать нужное пространство видимым, но только в более спокойных мягких тонах. Телевизор, разумеется, не работал, да и ужин не состоялся… Вокруг стало исчезать всё, всё, что имело и не имело значение, осталось напряжение, которое в своей гордыне выросло, захватив присутствующих, не оставив шанса другим более лёгким эмоциям. К полуночи оно достигло такой силы, что будь дома хоть одна спичка, то непременно воспламенилась бы от его энергии. Ещё в квартире появилась тишина, она как-то совсем незаметно вошла туда, осталась, с наслаждением поглощая все большие промежутки времени. То была не умиротворяющая тишина, несущая спокойствие, а безысходное ожидание уже неизбежного, уже Маруся не смотрела на хозяев, ища помощи, она отчаялась от усталости и боли, она замерла, она смирилась, она знала, она приготовилась.
Так бы оно и произошло, исчезла бы любимица молодой пары из нашего мира, ушла бы безвозвратно в никуда и навсегда, а после стёрлась из памяти как маленькая чёрточка белого мела, светлая, но недолговечная. Кто знает, как дальше сложилась бы судьба ещё непрочного союза Алёны и Александра, кто знает… Напряжение, пройдя свою верхнюю точку, уже стало спадать, оно слегка размякло, хотя и звенело ещё в ушах, уже тишина нехотя расползалась по углам, сначала под действием вздохов хозяев жилья, а дальше от их движений, тихих, но всё более частых. Просто с ними-то оставалась жизнь, и с этим тоже что-то приходилось делать. Видимо, потому, молодой человек, привыкший в таёжной деревушке к виду смерти животных, всё же начал действовать. Его движения не напоминали ни истерику, ни сумбур, он не метался, не причитал, напротив, спокойно и уверенно воплощал определённый план, который предполагал положительный исход, твёрдо положительный исход. Девушка вначале не поняла, что происходит, к чему эти нелепые хождения в тот момент, когда их пушистому комочку оставалось не более часа жизни, а она сама готовилась к слезам горьким и безутешным? Но в квартире, замершей в преддверии траура, прозвучало слово, одно только слово, и вся чёрная нечисть, овладевшая окружающим пространством, насытившая его ядом безысходности вынуждено, нехотя, шипя и бранясь, отступила, правда, не теряя надежды вернуться и закрепиться надолго. Александр сказал: «Собирайся». Произнёс он это совершенно спокойно, без пафоса, обычным своим тоном, но в нём ощущалась деловитость, верный признак точных знаний.
Ещё отзвук произнесённого кружил то ли по комнате, то ли во взбудораженном сознании Алёны, а она внезапно, без связи с текущим моментом, как озарение, получила ответ на мучивший её в детстве вопрос. Почему люди идут за одним человеком, какими такими фантастическими свойствами должна обладать личность, чтобы вести ватагу разбойников на покорение Сибири, на пропащее дело, чтобы увлечь за собой тысячи солдат на кинжальный огонь пулемётов, чтобы всколыхнуть революцией страну, уничтожив спокойное течение времён? И почему, в конце концов, большая часть России действительно голосует за нынешнего президента, а вот в Приморье у него совсем немного сторонников? Все оказалось совсем просто, она даже улыбнулась своим мыслям немного грустной, но от того ещё более очаровательной улыбкой. И дело оказалось вовсе не в природных особенностях конкретного вождя и даже не в том, что он якобы знает выход, и у него есть точный план, а в том, что он способен взять на себя ответственность! Неважно совсем, что происходит вокруг, дело в песчинке человеческой души, в вакууме неудержимо пухнущего общества, дело в маленькой единичке, всегда одинокой и в большинстве своём несчастной, от рождения без опоры, без ценностей, без собственных идей на будущее. Вот кто бы это всё ей дал, придумал, сочинил за неё, направил бы? Зачем винить наших старших родных за их голоса в пользу нынешней власти?
Может, лучше порадоваться, что они ещё есть и они с нами, хотя родом из той эпохи, когда принято было немногим думать, а главное решать за всех? И они нашли его, и он открыто заявил, что берёт ответственность на себя, и таки взял, и кое-что получилось! Они просто так привыкли жить, и не особенно-то кто-то подделывает итоги выборов, просто их ещё больше, и будут ещё политические баталии, разоблачения и вторые туры, но вот только стариков наших уже не будет… Подождите, не спешите, лодка и без вас раскачается, чуть позже! А что Приморье? Да, тут всё, как всегда, тут люди и при прошлых режимах не особенно надеялись на своих правителей, сюда и голод-то никогда не добирался, тут остались или выжили те, кто сам способен думать за себя и своих родных, думать, делать, добиваться. Властителям особо было не до нас, хоть это и «нашенский» город, как сказал один из них. Тут поводыри не нужны, их просто никто не замечает, тут жили всегда сами.
Дальше дела пошли на лад, хотя и не без потерь, и не сразу. Минут сорок пять молодая пара носилась по ночному Владивостоку, имея на заднем сидении маленькие картонные апартаменты с пушистой ласковой, но умирающей кошечкой, чудом господним, для которого эта коробка чуть было не превратилась в последнее пристанище. Алену посадили за руль, а Саша с помощью известного поисковика находил и звонил во все ветеринарные лечебницы города, одновременна корректируя движение машины. Наконец, отыскалось заведение, где не только подняли трубку в столь поздний час, но и встретили уже точно будущее семейство как надо, как требовалось. Операция прошла успешно, бедных котяток спасти, конечно, не удалось, но вот измученная Маруся вела себя вполне пристойно – после инъекции обезболивающего она совсем притихла и не сопротивлялась. Через пару часов кошка, израсходовав одну из семи отведённых природой жизней, с бритым, зашитым животиком, искусно забинтованным руками пожилого врача, лежала на коленях у хозяйки, погрузившись в сон беспокойный, поминутно вздрагивая от боли и плохих видений.
Конечно, назад девушка ехала безумно уставшей, что не мешало ей поглаживать нежно, даже трепетно, спасённую животинку, конечно, с зарёванными глазами, слёзы были и потом, во время недолгого периода выздоровления кошечки. Но тогда, в те минуты возвращения домой из центра по ночному городу, её внутреннее «Я» обрело покой, оно чётко определилось, произошла одна из главных ориентаций в жизни личности, на вездесущей основе продолжения рода. В чистом салоне японского авто за ароматом хвои появился запах уюта домашнего, а может не запах, а общее чувство чего-то родного, возникло ощущение защищённости и даже мир за пределами машины почему-то стал совершенно дружелюбным. Вдоль трассы, на домах, на рекламных щитах, в редких окнах неспящих иллюминации светили, мелькали тёплые, успокаивающие, оранжевые, матово-белые, жёлтые цвета фонарей. Синие, кроваво-красные, ядовито-сиреневые и фиолетовые лампочки перестали гореть в ту ночь, вернее сказать, глаза их видели, а вот мозг не фиксировал, игнорировал, выносил за скобки, такую он получил команду из потаённых мест подсознания, так было нужно.
От всего этого, да и от чуть уловимого плавного покачивания, Алёна немного забылась, войдя на территорию, на маленькую пограничную полосу между явью и сном, туда, где услышанное извне и увиденное сквозь тонкие розоватые веки ещё допускается к восприятию и, смешиваясь с нашими внутренними переживаниями и сущностями, может создавать или ужасных уродливых монстров с отвратительными желаниями, или рождать добрейших весельчаков из мультфильмов беззаботного детства. Все они способны развиваться, скручиваться, трансформироваться и сливаться между собой, производя ещё более причудливые, другой раз, отталкивающие живые конфигурации. И с теми, и с другими есть возможность общаться, спрашивать, выведывая запретные знания или виды на собственное будущее, допускается просить их о вещах вожделенных, но не стоит особо обольщаться, потому что в эти микросекунды, которые могут показаться часами, мы разговариваем, прежде всего, сами с собой.
А даже если в грёзах появятся некто более высокого порядка, чем смертные, то они непременно возьмут плату за наши желания, ту, которую сочтут нужной сами, то, что мы бы никогда не отдали, уж лучше пусть всё идёт без них, уж лучше мы сами попробуем справиться. Девушка в этот раз там не встретила никого, там было пусто, но не мертвенно пусто, а легко и свободно, тихо, легко и свободно, как в сумерки на безлюдном берегу моря среди тёплых камней после надоевшего шумного застолья в ресторане с живой музыкой. Её с боков и чуть сзади окружали невысокие деревья, почти кусты весенней сакуры в нежных цветах, со стыдливостью восточных красавиц укутанных полупрозрачной темнотой. Ласковый бриз легонько колыхал их хрупкие тела, подставляя под боковое зрение Алёны расплывчатые формы этих созданий, от чего она, как от маятника искусного гипнотизёра, ещё больше погружалась в сладкий сон. Покой и сладость того сна находились под защитой и надолго, лучше бы навсегда… Образ был завершён, нарисован, написан, будущее определилось, последний блок под названием ответственность в основание союза положил Александр, он сам его взял и принёс, тяжёлый блок, большой, по ощущениям девушки.
Но сейчас, когда их совместно нажитый автомобиль летел неудержимо, подобно герою из американских комиксов, к своей цели в спальном районе города Владивостока, она вовсе ни о чём не думала и даже дела у оставленной в звериной гостинице Маруси её мало интересовали. Алёна надула губки и молча, без эмоций, созерцая весёлые от зелени сопки, редкие проплешины возделанных полей и далёкую гладь искрящегося моря. Это в понимании молодого человека произошла ссора, причём из-за повода мелкого, где-то даже вздорного, но на самом деле его будущая супруга просто, таким образом, расширяла или пока только устанавливала первые границы личного пространства. Процесс совершенно необходимый, а как известно, за территорию всегда есть смысл побороться, особенно после того, как милому дали на время, ради достижения цели, ощутить себя богом в их ещё крошечном мире!
Время шло, машина резво, по-молодецки приближала семейство к жилищу, пора было возвращать хорошие взаимные отношения, поездка действительно удалась, и не стоило уж так сильно омрачать её образ длительной размолвкой. На этот случай тоже существовала своя схема и тоже незамысловатая, Алёна уже обдумала первый шаг и даже последующие действия, но вдруг телефон, с трудом помещавшийся в кармане джинсов, обтянувших крутые бедра, сначала завибрировал, а после запел вечерним сверчком, что означало получение смс. Девушка стала медленно поворачиваться на противоположный бок, чтобы достать свой чудо-агрегат для коммуникации с человечеством и его хитроумными, но полезными устройствами. И вот, когда у тела появился необходимый для извлечения наклон, оглянулся на крохотный миг Александр, и он увидел нечто!
Казалось, голубоватого материала не было на его женщине вовсе, казалось, что кожа сегодня решила поменять свой цвет, просто такая у неё появилась блажь, настолько подсмотренная часть фигуры выглядела неприкрыто естественной, а неудобная поза на заднем сидении соблазнительной. Все контуры, все чёрточки, впадинки, а главное две идеально-округлые выпуклости, бесстыдно переходящие ещё в нечто более манящее в один голос пели гимн искусству творца, за возможность вожделеть, за его решение дать людям секс. Но мужчина не стал отвлекаться, дорога – серьёзная вещь, всё будет, всё будет даже, возможно, сегодня после душа, по приезду домой. Хотя можно и на просёлок свернуть, в лесок между сопок… Вот только эта нелепая ссора, она точно не даст совершить невинное безумство.
Телефон уже закончил трель оповещения, когда точёные пальчики с ноготками размера удобного для работы на компьютере в завитушках маникюра спокойных тонов, разблокировали его. Показательно надутые губки Алёны в этот раз, после изучения текста смс, продемонстрировали целую гамму чувств и их оттенков, она так умела и не только от природы. Для начала, отправитель, некий Сергей, работавший на строительстве федерального объекта, всегда вызывал в ней больше уныния, чем интереса, а потому первой реакцией было разочарование. Инженерное образование, полученное после тридцати лет жизни, без отрыва от производства, нисколько не изменило, по мнению девушки, ни его менталитета рабочей косточки, ни происхождения человека из коммуналки и подворотни. И даже складный костюм приятного мышиного цвета смотрелся на нём в большей степени как карнавальный наряд, а не как логичная принадлежность, будто некто в шутку надел смокинг на ослика, добавив к его глупости ещё и немного гордости. Но то бы всё ничего, вокруг много нелепостей во внешнем виде окружающих, да и простые труженики зачастую очень неплохие люди, вполне неглупые, со множеством положительных черт, вот только они не пытаются произвести на неё «неизгладимое» впечатление, периодически намекая на уединение в приватном месте. Конечно, можно и отказаться от кофе, можно и не выслушивать россказни о всякой всячине, можно даже вслух поглумиться над неуклюжими ухаживаниями питерского затейника, но зачем?
Мужчина пытается одолеть очередной Эверест, так и, слава богу, делает он это хоть и назойливо порой, но без пересечения границ личного пространства, как фигурально, так и в прямом смысле, не распуская рук. Алёна наблюдала за ним, как за персонажем незатейливой пьески с понятными целями и предсказуемыми действиями, она даже его жалела, как искушённый театрал, точно знающий, чем закончится постановка. Можно подняться и уйти, а можно дать возможность собственной сердечной мышце немного порезвиться. Безопасно, даже где-то мило…
А ещё, подаренный им букет немного пощекотал нервы Александру, тоже получилось замечательно, небольшой тонус, лёгкое напряжение в тот же вечер конвертировались в отличный секс перед отходом ко сну. Ну и вообще, кто сказал, что женщине так уж неприятны притязания мужчины, хотя бы даже и без нужного для него результата..? А вот подобный способ общения, через смс, за Сергеем раньше не наблюдался, потому сразу за разочарованием появилось любопытство, которое после изучения текста переродилось в удивление. «Хочу видеть тебя, хочу слышать тебя, мне воздуха не хватает….» - высветилось на замечательном сенсорном экране. Девушка, конечно, поверила своим красивым глазкам, цвета круто заваренного чая, но вот, где мог взять подобный текст этот любитель утки с яблоками, поросёнка с хреном и баварских колбасок под тёмное пиво? Подобное вязалось с ним ещё меньше, чем костюм, купленный на защиту диплома и с тех пор не снимаемый месяцами. Ему-таки удалось произвести впечатление, действительно удалось, и где-то глубоко под левой грудью для него, наконец-то, был выделен островок девичьего сердца, правда, совсем маленький, даже микроскопический, но уже обитаемый…
Следующей эмоцией в общей череде промелькнувшей в душе Алёны, стала радость, радость незаслуженно забытой женщины, желавшей исправить ситуацию, хотя бы напомнить о себе, но не знавшей, каким образом можно совершить подобное.
Всё началось почти сразу после неудачных родов у Маруси, у их любимой ласковой кошечки. В соседнем офисе работал мужчина по имени Алексей, он занимал какую-то ответственную должность и руководил процессами закупки и поставки оборудования для морских судов и перерабатывающих рыбу заводов. Серьёзное предприятие с серьёзными задачами, оборотами и доходом у окружающих вызывало уважение и интерес, особенно если открывалась вакансия, в таких случаях даже обеспеченные работой внезапно становились соискателями и выстраивались очередью к менеджеру по подбору персонала. А потому, имея неплохой выбор, компания укомплектовывалась кадрами весьма квалифицированными с приличным опытом, знаниями и, как следствие, заработной платой.
Ну и конечно, что касается трудовой деятельности, во всём ощущался порядок, организованность и деловитость, без получасовых перекуров на лестничной клетке и постоянных затяжных чаепитий. Мужчина, на которого обратила внимание Алёна, судя по выражению лица, интонации и способу общения с подчинёнными, был одним из тех, кто являлся залогом удачи их бизнеса, величиной значительной и, в известных пределах, постоянной, что у нас называется успешной личностью. А это всегда влечёт, особенно если та самая личность ещё и высокого роста, в возрасте после сорока, с хорошим телосложением, без упрямого животика, который всегда так портит общий фон!
Прибавим к тому серебро седины на висках, правильную форму головы по аристократическому типу с утончёнными, но не мелкими чертами лица, с широким лбом и огромными глазами тёмно-карего цвета, умеющими, при необходимости, пронзить собеседника до диафрагмы и вынуть оттуда его душу со всеми её мыслями и тайными чаяниями. Как у любого из нас, взгляд девушки в автоматическом режиме просто зафиксировал особь противоположного пола, дал ей высокую оценку и занёс в картотеку, в раздел людей интересных, где-то даже приятных, во всяком случае, он был причислен к тем, с кем совсем не зазорно иметь дело или хотя бы немного общаться. Взаимных отношений могло и не возникнуть, большое здание, двенадцать этажей и до сотни офисов всевозможных компаний, фирм и совсем уж контор. Встречи, конечно, происходили и даже за рамками трудовой деятельности, и даже вплоть до дружбы, до романов и любовных приключений, но Алёна на тот момент уже ощутила рядом свою вторую половину, и отпускать её не планировала, а, значит, и самой стоило вести себя подобающе.
Однако всё вышло иначе, именно вышло, так как точно ни одна из сторон не стремилась к сближению, а тем более к связи или хотя бы к флирту. Расположенное через дорогу кафе с претензией на элитарность почти всегда пустовало утром, немного наполнялось в обед, и только глубоко после окончания светового дня в нём собиралась публика, и даже могло не оказаться свободного столика.
Во время их знакомства пустующих мест было достаточно, но вот Wi-Fi капризничал и не желал работать по всей площади зала, а потому озадаченный администратор, вызвав по телефону приходящего админа, за чашечку бесплатного кофе для обоих уговорил сесть вместе молоденькую женщину и зрелого мужчину, желавших непременно здесь и сейчас подключить свои гаджеты к беспроводной связи. Около получаса Алексей и Алёна молчали, занятый каждый своим делом, но после того, как девочка-официантка принесла обещанное угощение, приправленное очередными извинениями, общение понемногу пошло. В тот день никакой взаимности не возникло, всего лишь выяснение, кто есть кто на этой планете, чем занят в текущей реальности и ещё с десяток общих тем, малозначительных и несерьёзных. Тем не менее, девушка успела отметить, что её собеседник говорил совсем просто, без новомодных вычурных вкраплений, заумных слов, тяжёлых оборотов и это делало его речь очень лёгкой, приятной для слуха, она тончайшей и чистейшей паутинкой русского языка, сотканной из пустоты, из самого эфира, опутывая, убаюкивала сознание. Случайное рандеву прервал вызов на телефон мужчины, после него оба засобирались домой, но ощущение сладкого морока у Алёны осталось…
Тем бы всё и закончилось, но глумливому провидению захотелось иначе, ему вдруг стало скучно в очередной раз и оно решило порезвиться и позабавиться, а потому следующее свидание не заставило себя ждать! Это взбалмошное существо или сущность, видимо, не имея собственного пола, как евнух при блестящем гареме восточного владыки, из ревности и злости на тех, кому доступны чувственные наслаждения, любит устраивать двусмысленные интрижки в отместку за собственную неполноценность.
Но не стоит думать, что все его происки так уж нежеланны для представителей рода человеческого, часто, очень часто они попадают на благодатную, подготовленную почву. И буквально дней через пять после первого разговора, будучи на выходных в совершенно другом конце города, возвращаясь от подруги, милая барышня решила заглянуть в кафе-мороженое, чтобы отведать любимое с детства лакомством и под лёгкие переливы ненавязчивой музыки обдумать, рассортировать и отсеять полученную в гостях информацию. И, разумеется, там был он! Но не один, а с женщиной, с миловидной статной дамой в возрасте ближе к сорока годам, из тех, которые давно и непрестанно следят за собственной внешностью, лелея тем своё всё же увядающее тело и зоркое самолюбие. Её гардероб состоял из вещей недешёвых и изысканных, но некричащих, подобранных в тон и со вкусом.
Незамеченная, Алёна прошла в другой конец зала в затенённую его зону, где и расположилась в прохладном уюте, сделав заказ, от скуки стала разглядывать посетителей. Их собралось немного, в основном мамы с детишками, иногда ещё и с папами, как с бесплатным приложением, выполняющим необходимую семейную повинность, пиво там не подавали. Разумеется, её взор, как стрелка компаса, большую часть времени ориентировался на Алексея и его спутницу, девушка одёргивала себя, возвращаясь к другой публике, к устройству заведения, к шикарному виду известного банка, выкупившему старинное здание напротив кафе. Проходило несколько минут и самоконтроль, расслабившись, понемногу уходил в подсознание, но вскорости возвращался, обнаруживая притом взгляд своей подопечной уже направленным на воркующую парочку, сидящую у противоположной стены.
От всего этого Алёна разозлилась на себя, она даже собиралась уходить, не доедая мороженое, но вот дама, посмотрев на часы, что-то сказала своему собеседнику и, через пару секунд быстро встав, направилась к выходу, не оглядываясь и не смотря по сторонам, не обращая внимания ни на кого и ни на что. Грациозная походка женщины, как обязательное дополнение к идеальной фигуре, смотрелась великолепно, казалось по залу идёт не представитель человеческого вида, а большая и сильная кошка, которой нет равных как в африканской саванне, так и в городе Владивостоке. Глаза Алексея с сожалением проследили, как удаляется его подруга, а по грустной улыбке обречённого можно было понять, что эти двое - любовники и он в их тандеме играет ни первую скрипку. И вот, когда распахнутая дверь не спеша, издав лёгкий вздох, закрылась, окончательно завершив свидание, мужчина, наконец, заметил свою молодую знакомую и смутился, даже, наверное, покраснел бы, если б умел…
Неожиданно для себя девушка привстала и приветливо помахала ему рукой, жест и весь её порыв являлись настолько понятным призывом к общению, что даже чужой не смог бы отказаться от приглашения. И Алексей, оглядевшись по сторонам, как бы желая убедиться, что кроме Алёны тут больше ни с кем не придётся беседовать, вынужден был пересесть за её столик.
А после произошло чудо, провидение добилось своего, все последующие дни оно, ликуя, потирало руки, упиваясь собственной изобретательностью и несуразностью земных существ, отчего-то называющих себя разумными.
Как и в первый раз, разговор, начавшись с дежурных фраз и банальностей, стал постепенно перерастать в монолог мужчины, который хотелось слушать и слушать, а если тема близилась к окончанию, то возникало желание обязательно найти новую или хотя бы задать десяток вопросов, только бы отсрочить момент, когда нужно будет встать и уйти.
Потому что не получится просто посмотреть на часы и непринуждённым движением попрощаться с таким завораживающе-интересным собеседником, как то сделала полчаса назад его подруга, ухоженная дама, явно, не из мира простых людей. Первые минуты Алёна ещё пыталась противодействовать сладкому наваждению, она произносила какие-то слова, фразы, даже большие предложения. Он не игнорировал их, отвечал, учитывал, иногда даже соглашался, но ей сказанное казалось ненужным, неумным, смешным, только его голос вибрировал в районе ушных перепонок, вибрировал, вызывая удивительный резонанс, который туманил сознание, словно мужчина сидел не напротив неё через стол, а шептал ей сбоку, обдавая дыханием лицо, шею и почему-то набухшую грудь. Бороться с собственным естеством не получалось, оно, как кролик перед удавом, замерло перед этим большим самцом, большим и умным, с прямой осанкой уверенного человека, с властным выражением спокойного лица и с пристальным взглядом чуть исподлобья, казалось, им он оценивал одновременно и потенциал собеседника, и расстояние до него… «Волк, точно волк!» - пронеслась слабая мысль в голове девушки.
Но при всей хищной внешности мужчина выглядел вполне дружелюбно, улыбка не сходила с губ, а главное, что понравилось, что подкупило окончательно, в его повествованиях отсутствовало самолюбование и пафос, казалось, он читал вслух интересную книгу на хорошем русском языке о чужих жизненных приключениях. И ещё нарастающая энергетика слов без повышения голоса, она, как маховик с внутренним двигателем, всё увеличивала обороты и влекла за собой, но не напрягала, а колдовским образом манила куда-то, мягко, но уверенно повелевала, и этой силе хотелось подчиняться, расслабленно зажмурив глаза идти и идти, делать и делать…
Фисташковое мороженое уже почти не елось, так только ковырялось блестящей ложечкой и отправлялось за алые губки изредка, не поспевая за процессом таянья. Вот оно округлилось, вот расползлось, а вот уже превратилось в кашицу с приятным ароматом тёртого заморского ореха, и не кушать бы всё это, но внутренней ментор из отдела экономии и бережливости не дремал… Нечто похожее происходило и с организмом Алёны, с тем отличием, что как-то удавалось ещё сохранить свои ставшие податливыми, хорошие женские формы. Нельзя сказать, что раньше ей не приходилось испытывать ничего подобного, приходилось и даже часто, особенно в тот период, когда гормональный фон созревавшего тела требовал своего, а неискушённый разум ещё не совсем научился проводить необходимый кастинг желающих попользоваться юным созданием. Разумеется, такое случается со всеми молодыми девушками и, разумеется, уже после пары-тройки первых неудачных опытов, опытов взрослых отношений, с любовью, с бессонными ночами, клятвами, потерями, слезами. Наверное, это правильно, наверное, так надо, так задумано… Но было одно большое отличие, и тогда, и после, все те и ещё не описанные здесь ощущения и чувства являлись ответом на проявление мужской заинтересованности к её девичьей особе! Причём ответом уже в финальной части, после разных знаков внимания, после ухаживаний, как итог, как достойная награда победителю, буквально за миг до объятий и поцелуев.
Проклятое провидение могло ликовать, ему удалось-таки озадачить, поставить в тупик едва сформировавшееся, на самом пике привлекательности женское тело и только нашедшее твёрдую почву сознание Алёнушки! Потому что всё пошло не так, потому, что всё пошло не с того края, а с самого конца, а ещё потому, что Алексей не пытался даже легко флиртовать с ней! Казалось, этот мощный бизон, этот полудикий интеллектуальный волк воспринимал её лишь как забавную мышку-девчушку, маленькое невзрослое существо, которому ещё предстоит так много интересного в только что начавшейся жизни, с которым можно мило потрепаться, поведав отдельные моменты из собственного пути.
И никакой половой принадлежности, ни секса, ни микроскопической эротики, всё плоско как на столе, как в бескрайней степи без конца и без надежды. Она ждала, ждала, ждала, она была готова, она бы ответила и положительно ответила, но вокруг только равнина на тысячи километров вокруг и взгляду не за что зацепиться, а так хотелось… Будь наша барышня поопытнее, ей бы непременно в голову пришла мысль о том, что это такой иезуитский способ соблазнения, тогда б возникла полоса необходимой обороны, но тут ничего подобного не случилось, наоборот, сердечко оголилось, оно приготовилось к чему-то значительному, важному, красивому, но ничего не происходило и сердечко забилось, заметалось… В действительности мужчина не строил козни и не пытался расставлять ловушки на привлекательную молодушку с зовущими формами, просто хорошее настроение после бурного свидания с Наташей и последующего приятного отдыха в кафе передалось Алёне, не более того.
Беседа непринуждённо текла, лилась, струилась, в потоке слов время остановилось, и к нему страшно было прикасаться потому, что как только о нём вспомнят, затронут, оно, словно скрученная пружина, выпрямится и обдаст своей холодной неумолимостью с головы до ног, возвращая к обыденной реальности, к привычному течению простой жизни. И исчезнет сказка, пропадёт волшебство, краски снова станут блёклыми, звуки невыносимо назойливыми, придётся ловить такси, ехать домой, чистить и жарить картошку, резать хлеб и сало, накрывать на стол и готовиться к грядущей трудовой неделе.
Всё так и произошло, Алексей бесцеремонно сообщил своей юной знакомой, что они, вообще-то, засиделись, что ещё есть куча дел и задач, наверняка, у обоих, и что завтра с утра на работу. Да к тому же, в качестве сладкой, но неуместной и обидной для Алёны пилюли, рассчитываясь с официантом, он заплатил и за её дурацкое фисташковое мороженое, остатки которого превратились в молочко неприятно-зелёного цвета. А дальше произошло событие, со стороны так себе событие, всего лишь фраза, маленькое предложение, но, как выяснилось потом, с далеко идущими последствиями. Она внезапно родилась сама, вынырнула из перепутанной чащи сознания девушки, не иначе опять провидение постаралось, а предательский язык не нашёл ничего лучше, чем озвучить незаконнорождённую мысль!
- А может, мы встретимся в том нашем кафе, - Алёна говорила, и ей казалось, что произносит это другой человек, кто-то третий, бес спроса и нахально влезший в их разговор.
- Хорошая идея, завтра после восемнадцати, - ответ последовал быстро и до обидного просто, как будто речь шла о событии, которых много каждый день и которые забываются сразу после их окончания. От своих слов и от обыденности услышанного девушка собралась покраснеть, она даже приступила к этому, но тут мужчина, попрощавшись, встал, развернулся и почти напротив её глаз, на расстоянии около метра оказались его ягодицы… Две замечательные тугие ягодицы, поджарые, как логичное продолжение правильной спины, с необходимым рельефом, со впадинками по бокам в нужных местах, он пошёл и они задвигались, ничего более сексуального Алёна не видела, наверное, года полтора. Простенькие штаны не смогли скрыть их прелести, понятной только женскому естеству. Дыхание остановилось и замерло, горло перехватило, а низ живота наполнился мягким теплом, которое опускаясь, стало превращаться в нечто тягучее и немного липкое. От нахлынувшего барышня совсем стушевалась, она даже посмотрела на свои руки, испугавшись, что и они, как ранее язык, выйдут из подчинения и в порыве от увиденного захотят попробовать наощупь взволновавшую её мужскую плоть.
Но вот наконец-то входная дверь, в очередной раз вздохнув, поставила точку и в их случайном свидании. Обдумывать произошедшее не было сил, сумбур в сознании утомлял совершенно, девушке захотелось домой, на свой любимый диван, лечь и отвернуться от назойливого мира, укрывшись мягким клетчатым пледом. Для осмысления, для того, чтобы осознать, понять, увидеть требовалось отойти на некоторое расстояние, на расстояние во времени, измеряемое, может, даже многими часами или днями, а сейчас, полагаясь на безотказность рефлексов, всё-таки стоит найти такси и отправиться в свою никчёмную квартирку, в гордость, в залог благополучия молодой пары, к надёжному Александру. Разумеется, ни о каком сексе в тот вечер не могло быть и речи, разумеется, встреча обеспечила Алёне почти бессонную ночь и пробуждение в состоянии на гране депрессии.
Но молодость есть молодость, особенно если к ней прибавить тёплый, ласковый до нежности конец мая и некоторые другие мелкие радости, а потому всё улеглось, всё наладилось потихоньку в сознании барышни, через небольшое время произошедшему нашлось удобное толкование и жизнь пошла своим чередом. Но встречи стали происходить уже на регулярной основе, бес экспромтов провидения, да, и без чрезмерных душевных переживаний.
Нет, Алексей нравился Алёне, он продолжал волновать её как качественный самец, как мужчина, как необходимая большинству женщин доминанта, его интеллект, скорость мысли, юмор, не основанный на унижении окружающих, что говорило о некоем благородстве, всё это отмечалось большими плюсами. Но, получив однажды прививку непостижимыми для девушки чувствами, ощутив себя уязвлённой, незащищённой, она стала куда как осторожней и сдержанней, сказано же: «… и опыт – сын ошибок трудных…». Маленькая тайна общения с интересным человеком не переросла в любовь точно, во всяком случае, красавица так думала, стараясь внутри себя дипломатично обходить подобные эпитеты. Налаженное сожительство с Александром уверенно двигалось к брачным узам, менять что-то особого смысла не имело, а потому происходящее было отнесено в маленький отдел экзотики, где покоилось совсем немного вещиц, таких, как выигранная в лотерею поездка в японский Диснейленд или как разовый секс со школьной подругой в совершенно пьяном виде. Мило, забавно, безопасно.
Разумеется, провидению случившегося оказалось мало, оно заскучало, а после того как Алёна собралась и расставила всё по нужным местам, создав надёжное прикрытия для своей неокрепшей психики, это взбалмошное завистливое существо даже разволновалось. Срочно потребовался ряд мероприятий для прорыва обороны, однако, сложность заключалась в том, что без участия Алексея процесс не имел смысла, мужчине отводилась роль того, у кого хватит смелости воспользоваться плодами неминуемой победы. И был выбран беспроигрышный вариант.
А потому грянул корпоратив. Как ты его не назови, праздник, веселье, застолье, опять же, корпоратив, у нас всегда это изобилие еды, желательно с жареным поросёнком, а уж с курятиной, точно, всегда горделивые островки, составленные из бутылок всех времён и народов, непременно икра, хоть какая-нибудь, варёная картошка и любимые тазики с различными салатами, даже по заморским рецептам, но без оливье никак нельзя!
А дальше первый тост самого главного, самого важного и почитаемого гостя или виновника торжества, или собственника и хозяина, но обязательно со смыслом, иногда даже с двумя смыслами, один скрытый, для приближённых к императору, а потому наиболее сообразительных. «Между первой и второй, промежуток небольшой!» - и полетело-поехало, гульба, попойка, смех, конечно, танцы, неуклонно переходящие в залихватские пляски, словно мы все потомки запорожских казаков! И ещё, и веселее, и больше, и уже слезливые рассказы о преданности компании и лично умнейшему из руководителей, и объяснения в любви Светке из бухгалтерии или секретарше босса, хотя тут стоит поостеречься. Веером летящие пуговицы от рубашек, от платьев и от нежелания хоть как-то стеснить буйство и энергию россиянина, к какой бы национальности он не относился.
Вот уже галстуки дохлыми змеями свисают со спинок стульев, вот уже тесные юбки приподымаются и кажутся хозяйкам совсем ненужным атрибутом, а скудные овражки на груди у самых скромных женщин офиса уверенно раздвигают края, выставляя на суд общественности упругие склоны. Какой это корпоратив? Нет, это попойка купца первой гильдии Семёнова, правда, без цыган и медведей, хотя с цыганами уже стало попроще. Внезапно спиртное кончается, все сбрасываются, самые трезвые, произведя опрос, составляют список того, что нужно ещё купить и какого качества, а потом кто-нибудь бежит в ближайший магазин делать там выручку. Разумеется, покупается всё не согласно полученным указаниям, хотя утверждённый перечень зажат в руке вместе с деньгами, но покупается и кураж продолжается и длится он столько, на сколько хватает здоровья самых неугомонных членов коллектива. А дальше неумолимо грядёт пробуждение, сознание всплывает в мутном отравленном мозгу, пытаясь, отогнав угрызения совести, понять на каком свете находится тело, где оно расположено, и кто так сладко посапывает в затылок, обеими руками цепко держась за весь больной организм и что делать теперь? А самое страшное – это просматривать свой телефон, если он остался жив, кому звонил, кому и что писал… Боже, и как только вспомнил тот злосчастный номер, ведь удалил же его почти год назад! Господи, в перечне и директор, и разговор длился аж почти минуту, а вот и ещё смс штук двадцать всем, с кем был или планировал быть… А вот даже и ответы есть, в основном с указание пути куда стоит двигаться…
Настроение Алёны в тот день оставляло желать лучшего: сначала Александр закрыл её, уехав со всеми ключами, а когда он вернулся, не признав вины, отказался везти на работу! Доблестный таксист родом с Кавказа заблудился в трёх соснах, попал в две пробки и пах отвратительно. Разумеется, опоздала, разумеется, получила выговор, а дальше всё стало совсем плохо! Намеченные дела напрочь отказывались завершаться нужным результатом, абоненты то располагались вне зоны действия сети, то просто не отвечали на вызовы, компьютер взбесился, и кофе подали совершенно кислый, а любимых сигарет не завезли. Нужна была компенсация! И услужливое провидение её организовало.
В соседнем офисе, там, где трудился Алексей, отмечали какое-то корпоративное событие, и он уже в нужном расположении духа пригласил девушку, усадил рядом с собой, ухаживал, накладывал, подавал, подливал. Она совсем не сопротивлялась, трудовая неделя закончилась, к своему бойфренду возвращаться не хотелось, а тут музыка, хорошие закуски, приличное виски и обещают всех развести по домам за счёт компании. А дальше всё банально, под действием алкогольных паров надёжная защита сначала немного оплавилась, а после о ней и совсем забыли: то ли сняли, то ли выскользнули из неё. Нужна была компенсация. Компенсация за скомканное утро, за бесславно прошедший день, за ту встречу в кафе, за ощущение своей непривлекательности тогда, за желания здорового женского организма, за упрямые фантазии во время секса с Александром, в которых пугающе часто возникал Алексей. И ей дали желаемое, возможно, снизошли, возможно, пожалели, а скорее всего, записали на счёт, чтобы после стребовать должок в виде дальнейшего раздвоения девичей личности, последующего ещё большего дробления и окончательного подчинения провидению или случаю, в угоду собственным капризам и инстинктам, в первую очередь основному.
Оказалось, что мужчина живёт совсем рядом с офисным зданием, буквально в минуте ходьбы, что сын уехал к бабушке и, что у него ещё осталось немного настоящего кенийского кофе в зёрнах, который во Владивостоке никто не умеет правильно молоть и варить.
Ещё двери в лифт не успели закрыться, а они уже знали, зачем подымаются на седьмой этаж, ещё пружина в замке не совсем расслабилась после работы ключа, а уже первый поцелуй достиг апогея и телам стало невыносимо тесно в ненужной одежде, вещи соскальзывали с плеч, рук, груди, бёдер, выстилая собой дорожку до лежбища холостяка. Первый раз был наподобие молнии, такой же стремительный, с бешеной скоростью, с невероятным напряжением перед самой разрядкой и с неудержимо-громким звучанием во время неё. Последовавшая краткая пауза не разлучила два организма, они ещё не насытились, они ещё упивались друг другом, стараясь каждой клеточкой возбуждённой кожи ощутить своего любовника, ощутить до проникновения, до полного слияния. И слияние произошло повторно, в более медленном, но в не менее страстном ритме, с умопомрачительными ласками с обеих сторон, с нежностью, со стонами, с самозабвенностью… А потом к Алене пришло счастье, оно заполнило, заполонило, залило сознание, отключило его, оно было огромным как вселенная, непостижимым, оно длилось, длилось и длилось вечность, мир весь без остатка вошёл в неё, показав свою силу и совершенство, воздуха недоставало.
И вот, когда уже чувство восторга взлетело на высоту невероятную, мир вдруг стремительно сжался до точки, превратился в маленькую сияющую звёздочку, которая через долю секунды взорвалась, став пылающим образованием величиной с галактику, которой не хватило места внутри девушки, и она выплеснулась из неё криком неудержимым, по телу пробежали две волны судорог, одна мощнее другой. Красавица, ещё более прекрасная и желанная для Алексея, всё же отстранила его, сползла на пол и, уткнувшись раскрасневшимся личиком в постель, стала плакать навзрыд, сил не было больше переносить это наслаждение… А потом всё постепенно ушло, дрожь улеглась, сознание нашло точку возвращения в реальность, и наступил покой без мыслей, только тишина и истома, только левая рука поглаживала грудь, а правая низ живота, избегая наиболее чувствительных мест, не вполне успокоившихся после всего.
Дальше ничего не происходило, мужчина в срочном порядке улетел в сторону Москвы и отсутствовал дней десять, но даже когда он вернулся, то контакт не получался, у обоих возникали дела, выезды, встречи. Конечно, есть телефоны и можно договориться, но Алексей не звонил и не писал, Алёна же считала, что уж теперь-то инициатива точно должна исходить от него, а потому тоже обижено молчала.
Провидение о них забыло совершенно, получив своё, оно отправилось дальше куражиться, но с другими персонажами, сводить, сталкивать, разлучать, переплетая судьбы в замысловатый узор, ломая характеры стальные и вознося на вершину Олимпа, иной раз, совсем никчёмные личности, превращая гору в отхожее место. А что тут-то творить? Противодействие гордячки побеждено, ей преподали урок небольшой, несложный пасьянс разложился, всё.
Но барышня не успокоилась – налаженный быт с надёжным человеком, хорошая работа и понятное будущее тоже потребовали компенсации, но только уже в другой области, в той, где живёт страсть, а не соитие по расписанию, в той, где думать о другом хочется, а ни приходится, в той, где есть красота общения, а ни отношения полов. Да ещё то ли чувство собственного достоинства, то ли инстинкт самосохранения не желали случившееся равнять с десятками тысяч подобных случайностей. А потому было принято решение считать, что к Алёне пожаловала любовь, причём, со всеми своими атрибутами, такими, о которых и говорить-то стыдно женщине двадцати с лишним годов, она же не пятнадцатилетний подросток!
Ей, правда, не хотелось яркий эпизод марать цинизмом, накрывать сарказмом собственные мечты о светлом, как бы они ни казались смешны со стороны, ведь даже самый отъявленный преступник верит, надеется, на спасение души. Но время работало против красавицы, острота уходила, прожорливое чувство требовало новых впечатлений, а Алексей словно забыл о ней, он даже не пытался связаться, в кафе совсем не появлялся, да и видела-то она его с тех пор всего несколько раз и издалека. С того захватывающего дня прошёл, наверное, месяц, а ситуация находилась в том же положении, в котором её оставили удовлетворённые любовники, поднявшись с постели, сходив душ и выкурив на прощание по сигарилле. И вот, в конце концов, природная предприимчивость, отогнав ощущение безнадёжности, символ поражения, заставила девушку сделать первый шаг.
И было отправлено краткое смс, очень краткое, всего лишь: «Привет».
В последние годы у нас, у нынешней цивилизации, возник огромный пласт культуры, основанный на общении с помощью небольших текстовых сообщений. Явление массовое, оно давно утвердилось, оно здесь, оно живёт, оно уже развивается, трансформируется, постепенно переползая во всемирную паутину. Расположившись, как на античных китах, на трёх основных постулатах – почти постоянная доступность объекта, возможность выбора собеседника и наличие времени на обдумывание ответа, теперь это часть бытия, часть значимая, со всеми нашими переживаниями, с радостями, с трагедиями, с вожделением и неприятием. Ему, рождённому как ещё одному способу передачи информации, мы, по своему обыкновению, придали столько человеческого, что стали изучать его, писать рефераты, диссертации. Появилась даже целая категория личностей, которая не мыслит своего существования без подобного общения, не стоит их осуждать или жалеть, возможно, им гораздо более комфортно в своём мирке, немного замкнутом, но уютном.
Несмотря на то, что Алексей не относился к этой части землян, он всё же использовал канал смс-связи, а потому ответ последовал. Через некоторое время девушка получила ровно то же, что и отправила: «Привет». Слово как слово, ничего особенного, всего-то шесть букв, но сколько извлеклось из увиденного на дисплее гламурного устройства, подаренного Александром на женский день, праздник весны и любви! Имея значительный опыт баталий на основе коротких текстовых сообщений, Алёна, обдумав полученную информацию, сделала неутешительный вывод, который гласил, что её визави скопировал скудный текст и попросту запустил его в обратный путь… А это означало, что он либо крайне занят, либо будучи полным козлом, просто не хочет отвечать и развивать отношения. В любом случае продолжение диалога не имело смысла и не последовало. Вместе с смс в юную головку впорхнули ещё некоторые мысли: «Какая все-таки я дура…», «Только бы Саша не узнал…», «Светке – ни единого слова…». Они ещё дня три чёрными мухами кружили там, подгрызая совесть и чувство собственного достоинства, можно подумать, приди иной ответ, то объективно положение девушки переместилось бы в иную реальность, без нынешнего сожителя, без обязательств и с доброй, всё понимающей Светланой.
И последовало следующее решение – все мужики одинаковые и так далее, но прожило оно совсем недолго, как раз время, отпущенное судьбой на поездку к родителям будущего мужа. А дальше неугомонность характера опять вернулась к скользкой теме, она, пытаясь реабилитировать Алексея, озадаченного серьёзной должностью и озабоченного судьбой ботаника-сына, назойливо подталкивала ко второй попытке воскресить так красиво и удачно начинавшийся роман. Видимо, образ пушкинской Татьяны подсказал, что банального приветствия было маловато для реанимации интереса к собственной персоне Алёны, правда, он забыл шепнуть, что стоило написать, а главное – не напомнил, чем там у них закончилось с посланием.
А потому в душе все же зажглась несмелая искорка радости, когда телефон высветил: «Хочу видеть тебя, хочу слышать тебя, мне воздуха не хватает….». Эта искорка вполне могла разгореться до приветливо трещащего костерка, а может быть и до семейного очага, кто знает? Но провидение в тот день разрабатывало другую тему, и бедная девушка оказалась лишь инструментом для достижения неведомых нам целей в отношении совершенно другой любовной пары. Не догадываясь обо всей подоплёке происходящего, она всё же отправила красивое словосочетание Алексею. Пусть думает, что хочет, пусть озадачится ответом, после подобного молчать не принято, а дальше мы уж не упустим момент, не впервой…
* * *
Эпитеты «большое» или даже «огромное» не передают размеров нашего исполина, ни его высоты, ни его ширины, ни объёма или хотя бы веса, не говоря уже о возрасте! Колоссальное. Наверное, такое слово подошло бы к нему, если это определение взять в квадрат или лучше в куб. Хотя ему всё равно, как нет дела Джомолунгме до собственного имени, как не переживает Тихий океан за своё – полученное, видимо, от людей с чувством юмора. Они все и ещё некоторые, совсем немногие, живут своей жизнью параллельной нашему краткому существованию, краткому – как у отдельных личностей, так и у популяции в целом, но они незыблемые константы и мы просто не в состоянии поколебать их, мы для них младенцы или выкидыши больной обезьяны, умудрившиеся не сдохнуть. Разумеется, сотворённые из воды, воздуха, минеральных веществ и, будучи уже сами творцами земные гиганты, как части единой природной стихии, не стали бы классифицировать нас как нечто несуразное и неэффективное, но в возможном перечне человек совсем не на первом месте, там есть чем гордиться, там есть на что посмотреть. И даже у людей замирает дыхание при виде подобных чудес, один облик, которых вызывает восторг и преклонение перед создателями.
Таковым было, есть и будет, кажется, вечно оно, большое, огромное, колоссальное дерево. Секвойя. Секвойя – зелёная хвойная красавица. Что можно рассказать о ней, что стоит рассказывать? Наверное, правильно будет вспомнить о сыне божием, который появился на свет, когда ей минула первая тысяча лет, и краткая жизнь которого уместилась всего лишь в тридцать три годовых кольца с толщиною каждого не более чем лист бумаги. Нет, лучше упомянуть о других славных личностях, которые, повинуясь им одним понятному зову, стремились завоевать разрозненный мир и построить из него великие империи, каганаты, вековые рейхи, и ведь некоторые преуспели-таки: и Александр Великий, и Аттила, и Наполеон Бонапарт. Границы царств, стран и государств живыми змейками скользили по картам, меняя очертания людских сообществ, разделяя племена и сочетая несочетаемое, даже контуры континентов стали иными, что уж говорить о несметных полчищах, рождённых в муках разумных существ, населявших эти искусственные и природные образования.
Столько всего произошло за три десятка столетий, столько случилось, неумолимое, страшное время с кривой усмешкой каменного божка сожрало, отправило в небытие большую часть чаяний человечества, а то, что всё же удалось воплотить, превратило в никчёмный мусор, разбросав по Земле руины и кладбища. Мы же, глупые, пытаемся отреставрировать, спасти, укрыть свои творения, борясь с неизбежным, с тем, что неминуемо одержит победу, обратив в звенящую пустоту всё, что видим, что имеем, о чём знаем, даже ту твердь, куда ступают наши ноги. Но мы не отступим, мы всегда были умнее, мы с древности не только, как гномы, копили сверкающие богатства, мы ещё собирали мудрость, стараясь проникнуть в самые потаённые глубины мельчайших частиц и миров настолько огромных, что разум пугается их давящего величия. И это неподвластно ничему, и это у нас никому не отнять, и мы ещё выставим счёт времени, мы ещё заставим его вернуть нам утраченное, а может и тех, кто мил и дорог нашим изболевшимся сердцам.
Оно же всё росло, вцепившись корнями-конечностями в каменистый грунт западного склона туманного побережья Северной Калифорнии. Прежде детские младенческие пальчики, как скромные гости, внедрились в почву, обосновались там, обжились, а уж после, лет через семьсот, они создали в глубинах подземелья вотчину, подчинив своим законам всё, что попало в неё, начиная от песчинки и капельки воды и заканчивая организмами, вознамерившимися обустроить в её недрах свои обители. Шли годы, многие, многие десятки и сотни лет, секвойя не просто росла и крепла, она развивалась, образуя целый мир, настоящую вселенную, которая в ходе войны против ей же подобных, других субъектов и объектов так окрепла, что превзойдя своё окружение, превратилась в доминирующий фактор на многие сотни метров вокруг и вверх.
Оранжево-коричневая кора, прежде гладкая и лишь слегка рифлёная, стала походить на старческую морщинистую кожу исстрадавшегося сухого лица, с бороздами настолько частыми, длинными и глубокими, что сейчас они больше напоминают овраги или даже каньоны с проложенными в них магистралями, удобные для всякой живности, для её путешествий, блужданий и других устремлений, в том числе, связанных с сохранением собственных жизней, продлением рода. Узловатые корни, обезображенные временем, как предсмертные кольца змеевидных чудовищ, окружили исполинский ствол, в недрах мускулистой плоти которого могли бы разместиться целые селения с десятками семей, ярусами, одно над другим.
И уже не понятно, кто для кого есть основа, то ли Земля для непомерной величины дерева, то ли оно со своими собратьями числом малым пытается удержать планету на заданной орбите вокруг Солнца. Хаос сплетения циклопических ветвей, веток, веточек и разветвлений веками копил всякий мусор, поверх которого ветер и годы нанесли несметное количество листвы, пыли, а вечная влага, спрессовав полученный бутерброд, образовала слой настолько плодородный, что вот уже на нём растут и травка, и кустарник, и даже небольшие чахлые берёзки и сосенки. А после появились всевозможные яркие и невзрачные жучки, червячки, сороконожки, а вездесущие муравьи и термиты, пощадив материнскую древесину, с энтузиазмом творца принялись создавать свои поселения, разбив, как люди, новое образование на зоны влияния. И вот, всё это стало искриться и переливаться телами, панцирями, брюшками, лапками кишащих насекомых.
По пятам за примитивными существами вверх, дивясь и пугаясь собственной смелости, поднялись другие животные, мелкие грызуны, змеи, ящерицы, саламандры, они поднялись в надежде поживиться съедобным, но обретя тут вечный стол и кров, остались, остались и их потомки, образовав сообщества, далёкие от своих собратьев, положением пониже, поскромнее. Что говорить о птицах, которые призрев расстояния, высоты и даже матушку Землю с её тяготением, обосновались в кронах дерева раз и навсегда, возводя свои гнёзда на десятки лет и поколений, образуя шумные колонии всегда энергичные и сытые. И стоит секвойя теперь красавицей, как демоверсия нашей планеты, которая будучи сама плодом фантазии великого творца, вдруг решила попробовать свои силы и создала мир самодостаточный, как пробу пера будущих богов, зреющих где-то поблизости, бывающих и под её отеческой сенью…
Клубы плотного тумана с привкусом Тихого океана медленно движутся по распадкам, заполняют долины предгорий, наползают на поросшие древним лесом склоны, вот они уже тут, вот уже зябко, вот они уже поднялись до вершины исполинского дерева, которое взирает на окружающее со спокойствием, с достоинством победившего владыки, не имеющего равных себе, совершившего всё, на что способен смертный и ожидающего своей участи от самого Господа. А маленькая ёлочка, нашедшая приют у ствола, между двух огромных корневых наплывов, словно дочка, маленькая глупая девчушка, надеется на долгую жизнь своего защитника, а случайно или намеренно пришедший человек, восторгаясь от такого величия, с сомнением думает о том, способна ли наша цивилизация просуществовать дольше, чем этот колосс…
Алексей, отправив сообщение, закурил. В магазин идти всё же придётся, да ещё по этой жаре, сигарет до утра совсем не хватит. Никакой надежды на ответ, хоть на пару слов, хоть на бездушный кривой смайлик, а впереди целый день и царствующая на развороченных обломках сознания «Наташа». С трудом, кусками проглоченный завтрак холодным камнем, лежащий в положенном месте, не принёс бодрости, удовлетворения, а лишь успокоил вялое чувство голода, обед будет перенесён на вечер. Бездействие казалось пыткой калёным железом, но и любое движение не имело смысла, все системы, годами отлаженной психики вошли в противоречие с условными и безусловными рефлексами, с неустойчивыми желаниями и реальностью. Нужно бы со всем разобраться, но интеллект, потеряв точку опоры, беспомощно пытается кружить вокруг туманного, ускользающего образа любимой женщины, рождённые им идеи походят больше на бракованных пластиковых манекенов с уродливыми телами и конечностями.
Уж лучше бы начался дождь, а то ведь это проклятое солнце совсем ослепило, боже, сколько в нём агрессии, зачем же так жечь и парить?! А ещё предательское время, каждая минута как день сурка. Принять бы душ, но зачем? Вода высохнет и станет не лучше. Организм замер, впал в совершенный ступор где-то на грани летаргии, информация о внешней действительности ещё поступала, но измученный мозг воспринимал её лишь как второстепенный фактор, как досадный спам, от которого никак не укрыться. Хотелось уснуть до вечера, выключиться подобно электронному устройству до звонка Наташеньки. Но телефон ожил вдруг, не дождавшись сумерек, ещё до того, как выкуренная сигарета отправилась в баночку-пепельницу, стоящую в тени мужчины с обречённым видом смотрящего в унылый двор. И опять то была смс, но не от того, от кого Алексей ждал хоть намёка на внимание, сообщение пришло от некой Алёны, девушки из соседнего офиса. Он даже поморщился, не желая думать о ней.
Они дружили с этим милым созданием какое-то время, наверное, чуть больше месяца. Встречались в кафе, трепались, шутили совместными усилиями соблюдая дистанцию, разница в возрасте обязывала к тому. Хорошие формы, нужной длины ноги, правильная осанка, прямые почти чёрные волосы до плеч и умненькие глазки карего цвета, и ещё вечное декольте, благо там было на что посмотреть, вот совсем неполный перечень атрибутов выданных природой и родителями красавице в добрый путь, для обустройства собственной жизни. Разумеется, она к своим двадцати с небольшим годам уже вполне разобравшись в окружающем мире, умело пользовалась полученными дарами, но в их бескорыстном общении они являлись лишь приятным фоном, как музыка нужной громкости во время вкусного обеда.
Мужчину подкупала её заинтересованность, она не просто сидела и слушала, изображая увлечённость разговором, нет, Алексей её совершенно точно привлекал, манил, ему даже казалось, что в приоткрытый ротик, меж увлажнённых губ совсем уж молоденькая женщина пытается вдохнуть, впитать, его призрачный образа, насытиться его атмосферой, ощутить в себе тепло его ауры.
Он же воспринимал Алёну как ребёнка, как существо совсем ещё неискушённое, с неким опытом, но ещё с белой душой, которую совсем не хотелось пачкать отпечатками своих уже давно неподдающихся мытью пальцев. Никаких намёков, ни даже поползновений в сторону намёков на взрослые отношения никто не делал, ей по статусу молодой привлекательной особы подобное не полагалось, а ему хватало чистого отеческого расположения и платонического осознания того, что есть ещё порох в пороховницах, тем более что девушка всего лишь года на три была старше сына. Возникни нечто более интимное между ними, оно бы, по мнению мужчины, сильно напоминало инцест или даже педофилию, или где-то рядом. Алексею всегда было жалко юных любовниц, явных и тайных, которых заводили, водили с собой престарелые маразматики с приличными деньгами. И дело вовсе не в морали, просто он нутром ощущал, будучи восемь лет одновременно и папой, и мамой, чувствовал, что вот эти девочки уже не смогут начать настоящую семейную жизнь с маленького холодильника и б/у дивана, после того как их непременно отправит в отставку. А если и смогут, то с каким презрением будут смотреть на своих неопытных мужей, работающих в нескольких местах, чтобы не дать сгинуть молодой ячейке общества.
Разговоры тет-а-тет в кафе всегда шли через столик, и никто никого никогда не касался, но настал один день, вечер пятницы, конца трудовой недели со штатным застольем по поводу юбилея компании, где трудился четыре года Алексей. Она уходила домой из своего офиса с видом подавленным, с кручиной на лице и даже немного сутулясь.
Конечно, можно было пошутить с барышней, можно было просто промолчать, можно было дать ей продолжить свой путь к намеченным на выходные планам, но Алёна посмотрела в его глаза без традиционной улыбки и он увидел в том горечь, или так решило подсознание мужчины, а сердце на миг замерло и пожалело девушку, и взрослый друг, почти отец, пригласил её на свой праздник, а та не отказалась. А дальше – крепкие напитки, приятные закуски, теснота и душевная песня из далёкого прошлого про отель, про Калифорнию, он уже увидел в привычном декольте чуть больше, чем прежде, он уже ощутил бедром, плечом давно забытую девичью упругость, почувствовал её запах, он уже не мог не предложить ей этот танец, а она уже ждала, уже приготовилась, давно согласилась. Обычные, под музыку, движения, прикосновения после нескольких рюмок отменного виски с закуской из салатов и нежной мелодии чуть не переросли во взаимные ласки у всех на виду. Желание отказало сдержанности, ему вдруг надоела скромность, хотелось дышать сильно и часто, стонать, рычать, оно требовало удовлетворения, оно приказало забыть об унылости мира, отключить его, остаться вдвоём и подчиниться великому зову… И всё случилось, и всё произошло…
Пара бывших добрых приятелей, превратившись в любовников, опомнилась где-то через час в квартире Алексея, на его, не убранной с утра постели, в логове одинокого волка, там, откуда он отправил по домам стольких зрелых волчиц и с этим волчонком-подростком предстояло сделать тоже. Между тем совесть молчала, казалось, она даже не обратила внимания на милую барышню, на её возраст, вот, что значит десять лет холостяцких тренировок, не забыть бы имя этой особы через год…
Потом была командировка в центр, другие дела, а с горизонта глыбой неумолимо надвигалась, росла и, наконец, заслонила всё ситуация с Наташей, с реальной и с той, что жила в сознании, совершенно обессиленном и разбитом. Алёна о последнем не знала, она ждала в кафе в их обычное время несколько дней, даже как-то, раз или два попыталась наладить связь по телефону, но не совсем традиционным способом, а через короткие сообщения, он даже ответил, очень лаконично, видимо без особой надежды для своей нежданной любовницы и она замолчала. Конечно, стоило переговорить с девушкой, попытаться объяснить, что произошедшее всего лишь порыв, такое бывает иногда со всеми и неправильно теперь делать серьёзные выводы. Но из-за несуразной случайности две истории попали в одно время, и разбираться сразу с обоими оказалось выше сил душевно истощённого мужчины.
И милое обаятельное существо юного возраста было оставлено и предоставлено само себе, ради совсем взрослой Наталии, Алексей решил на контакт не идти, барышню игнорировать и больше никогда не заводить романов сразу с несколькими женщинами. Таким образом выглядела внешняя канва ситуации с хорошенькой молоденькой подружкой, её завершение, может не совсем правильное и совсем некрасивое, ну, вот так уж всё вышло! Внутренне же он честно сожалел, что позволил внезапному искушению сломать идиллию их бескорыстных отношений, и дело вовсе не в том, что близость оказалась скучной, посредственной, нет, там, на его диване любовники совершили нечто эталонное, недостижимое для многих, то, о чём с завистью пишут модные сексологи, то, о чём с придыханием шепчут на ухо ближайшим подругам, то, что вырвавшись из узкого круга общения становится почти легендой.
Такое не бывает часто, это не рутина, мы бережём подобные моменты в памяти рядом с чувством благодарности и нежности к тому, с кем воистину постигли божественное совершенство. Но Алексей точно знал, что тогда в его хорошей съёмной квартире, за миг до безумных ласк, стала проявляться призрачная граница, которая к моменту ухода Алёнушки совершенно сформировалась, и они оба остались по ту сторону, где уже никогда не появятся их маленькое уютное кафе, где у радости от встреч совсем другой вкус, вкус поцелуя, а не желания тихо высказать, наконец, копившееся годами. Они вкусили плод познания и изменились, а мир – нет, и теперь оставалось, следуя давно проторённой тропе, напустив на себя таинственность, выкраивать скудные минуты и часы ради сомнительного удовольствия, ради банальности, связанной прежде всего с мнимым ощущением собственной востребованности и эмоциональной полноты жизни. А этого у мужчины и без милой особы хватало с избытком, он не бросил её, как одноразовое изделие, он, интуитивно понимая, что красоты большей достичь не получится, оставил их краткие отношения в самой верхней, в самой яркой точке. Возможно, повзрослев, неминуемо набравшись мудрости, она вспомнит с теплотой эти несколько платонических недель, вспомнит и его, простит и мысленно поблагодарит за единственный час и за то, что после не было уже ничего.
А сейчас невыносимое солнце припекало, пекло, жарило. С вечера, сразу после расставания с Наташей, непрерывно хотелось пить. Зрелый хорошо сбалансированный организм, разрушая вредные гормоны, пытался вымыть полученные шлаки, освободить или хоть немного облегчить участь измученного мозга. Алексей непонимающе смотрел на текст полученного сообщения, мыслительные процессы замерли, они пытались нащупать направление своего движения, но ничего не получалось, указатели отсутствовали, да, и дороги тоже, оставалось тупо разглядывать диво на экране телефона.
«Хочу видеть тебя, хочу слышать тебя, мне воздуха не хватает….»
Он, конечно, сообразил, что это его смс, вот и случайно поставленная четвёртая точка в конце фразы, но та, от кого оно пришло, не вязалась с той, для которой адресовалось чуть раньше. Две женщины не могли даже в принципе иметь что-то общее, ареалы их обитания не налагались, в родственниках друг у друга они тоже не числились.
Одна жила в центре города, в новом доме высокого класса, другая – на тихой окраине, в панельной пятиэтажке, обе посещали фитнес, каких-то массажистов, но в разных местах и за разные деньги. Наташа не знала, сколько стоит проезд в общественном транспорте, Алёна же на работу чаще всего ездила на автобусе, любительницы шопинга даже в магазины ходили разные. Единственное, что их объединяло, это половая принадлежность, не более того.
Интрига и недоумение, сплотившись, умудрились одержать небольшую победу над тоской, ревностью и чувством безысходности, потеснив тех с ведущих позиций, хотя бы на время. Однако это мало дало, решение с имеющимися исходными данными не могло быть найдено, а когда пытливый ум человека не получает нужного объяснения того или иного явления, он привносит в задачу некую переменную или постоянную, в зависимости от необходимости, от ситуации. Брешь заполняется, и выходит замечательная модель мира, именно модель, потому что на самом деле мир-то совсем иной. Именно так появились на свет всевозможные кванты, кварки, другие частицы и события, которых никто не видел и, наверное, не слышал, они всего лишь математические формулы, абстрактные понятия, подверженные периодической корректировке в угоду вновь открывшимся фактам.
Конечно же, Алексей попал куда как в более скромную ситуацию, но принцип, уместный в сложных науках, имел все шансы на получение ответа и в его случае. Он не особенно доверял всевозможным теориям заговора, ему казались смешными рассуждения о неких вездесущих масонах, подпольных мировых правительствах, а уж любое сколько-нибудь серьёзное объединение женщин для тайного продвижения своих корпоративных интересов, выглядело как полная несуразица. А потому нужна была своя переменная или постоянная… Если двух особ женского пола ничего не объединяет, то допустимо предположить существование некой величины, которая бы могла их связывать, задача имела простое и даже красивое решение, если вычисленной безымянной величиной являлся мужчина. И как только Алексей сообразил, что его сообщение всего лишь сделало круг, и в цепочке непременно должен участвовать самец, которым он не являлся, так сразу к нему вернулись ревность, обида, с примкнувшей к ними незабвенной паранойе. Они, как хорошо отдохнувшие пекари, с ещё большим усердием принялись месить, сжимать, скручивать притихшее беззащитное сердце, оставляя на нём болезненные следы, синяки, разрывы. Уж лучше бы действительно существовал мировой заговор скрытных масонов с верхушкой из сплочённых дам разного возраста…
Осколки дорогого телефона брызнули по всей комнате веером атомного взрыва, один больно, до крови резанул небритую щёку, на месте удара о стену отвалился кусок штукатурки, потянув за собой с шелестом полосу рвущихся обоев, они свалились на пол, бумажная лента свернулась в змеевидное образование и, вздрогнув, замерла. Замер и Алексей, правое плечо болело в районе сустава, он столько силы, ярости вложил в бросок, что чуть не вывихнул руку.
Ему стало тошно от собственной нелепости, от того, насколько он был смешон, смешон, как глупый ловелас, поверивший в наивность прелестных глазок молоденькой красотки, которая, имея постоянного сожителя, заведя роман с ним, ещё встречается с тем, кто шлёт ей его смс, крик несчастной души. Ещё ему стало противно от того, что он полюбил похотливую бабу, которая даже не знает, от кого у неё ребёнок, противно от того, что он ревнует её ко всем мужчинам города, кроме законного мужа, что она, не удосужившись ответом, сразу связалась с тем, у кого отношения ещё и с Алёной! Ущемлённое, униженное, уничтоженное самолюбие требовало сатисфакции, внезапно взбесившееся сердце теперь уже рвалось из тесного обиталища, оно било по вискам сгустками чёрной крови, сжатые добела пальцы жаждали мести, а покрасневшие от гнева глаза пытливо высматривали, что ещё вслед за телефоном поплатится за клокочущую в груди обиду.
Где, где то ничтожество, которое умудрилось отнять, использовать, пользоваться его женщинами, как посмел этот глумливый сатир своими омерзительными корявыми пальцами, исподтишка разворотить величавый пьедестал, любовно, годами возводившийся для собственной личности?!! И что же теперь делать со всем этим? Как дальше-то жить теперь, верить кому? Вопросы, вопросы, вопросы, они острейшими зубами серых мышек вгрызались в больной мозг, без надежды для хозяина на спасение, на выздоровление. Теперь уже пропало всё, остались лишь обида, униженность и ярость, с ними тоже, что-то предстояло сделать, они не способны уйти сами, их нужно питать, их хотелось питать и желательно плотью обезображенного трупа того, кто так посмеялся над ним!
Но неведомый противник не появился, и отыскать его сейчас не представлялось возможным, а, значит, и мёртвого тела не будет, следовательно, благородное негодование и его собратьев придётся кормить суррогатом. Кормить-то придётся так и так, иначе они, подобно своре голодных младенцев, не дадут покоя ни днём и ни ночью. И остатки здравого смысла, не найдя ничего подходящего, предложили им суповой набор из посулов и обещаний, что мол вот скоро, наверное даже завтра, прямо с утра им отдадут на растерзание сначала эту притворщицу Алёну, а к вечеру, на закуску, уже и существо по имени Наташа. Алексей представил, как станет глумиться над женщинами, морально издеваться над ними до полной победы, до полного унижения, до обращения в склизкую грязь…
А ещё, есть один парень, который недорого возьмёт за выписки из истории звонков и сообщений обеих, после чего не составит большого труда определить номер того негодяя, а по нему и его имя! Ну, а дальше… Дальше фантазии будет где разгуляться, благо силушкой господь не обидел, а если то окажется величина недостижимая – ещё есть финансовые возможности, да и бандитов пересажали не всех в нашей стране… Мысленно живописуя и смакуя красочные картины предполагаемой мести, наслаждаясь ими, мужчина, в угоду собственному бессилию, постепенно успокоил и усыпил вопящих младенцев.
И вот когда обезумевшее от личной безнаказанности, палящее, выжигающее светило спустилось-таки в мирные воды Тихого океана, а сумрак, выйдя из подвалов, захватил нижнею часть города, к Алексею вернулся покой. Но состояние то мало походило на благостное отдохновение, оно, скорее, напоминало ампутацию, но не конечности, а части мозга, самой активной его части, той, где час назад властвовала проклинаемая сейчас женщина. Фантомные боли, затихая, наверное, месяц или сорок дней, или больше не захотят отпускать дряблые остатки нервной ткани, а в конце всего они конвульсивно вопьются в почти спокойное сердце, вопьются, сожмут его, выдавят на прощание из десятилетиями сухих глаз капельку горькой влаги и уже исчезнут, оставив после себя ещё один безнадёжно мёртвый уголок в глубине грудной клетки.
Огромное до законной расправы с недругами время требовалось чем-то заполнить – сын уехал на конференцию в самый южный район края, на элитные пляжи с закрытыми морскими заимками и турбазами, телевизор, этот вечный вор нашего времени, что-то вещал, убеждал, просил, на осколки телефона смотреть не хотелось, кушать и спать, разумеется, тоже. Понеся сокрушительный урон от одного смс-сообщения, мужчина всё же справился, он остался в живых во всех смыслах, а это значило, что впереди неминуемое возрождение и дальнейшее пребывание на планете Земля какое-то время. Предстояло в очередной раз заползти в своё логово, логово прожжённого холостяка, вытереть случайные сопли, заштопать и зализать рваные раны и, побрившись, приняв душ, сменив бельё, отправиться вершить другие дела, таща себя за волосы уже на иные возвышенности. А сейчас нужен был отдых, нужно было вернуть из забвения волю, сперва расслабить звенящие нервы и окаменевшее в ступоре тело, а после вернуть волю и вернуться самому. 0,7 литра хорошего виски с пачкой сигарет и остатками вчерашней гречневой каши, заправленной тушёным мясом, для возвращения – вполне подходящий рецепт.
Через час хмель окончательно угомонил терзавшие раздавленное эго эмоции, они послушными пёсиками засеменили на самую дальнюю периферию сознания, изредка оглядываясь и отбрёхиваясь визгливым лаем. В голове ещё осталась сосредоточенность, но она, пропуская грустные темы, углубилась в вопросы вселенского масштаба. Например, стоит ли спорить с тем, что сон разума рождает чудовищ, и кто те чудовища? Сам ли спящий превращается в одного из них или они, как его наследие, выползают из потаённых расщелин? И нужно ли бояться этих существ, чем они так ужасны? Отталкивающей внешностью или льстивой красотой лживых обещаний? Но ни то, ни другое само не способно нас поглотить физически! Кто же они? А может, то – просто маленькие пушистые бесята с наивными глазками и со слегка сероватой шёрсткой? Они бегают средь нас, озорно подпрыгивая и веселясь, мы готовы дружить с ними! А в чём, собственно, казус? В чём вред нам, в чём зло? И не к их ли предводителю обратился через своего слугу Иешуа, дабы соединить двух истинно влюблённых?
Сразу после трёх рюмок терпкого виски, выпитых залпом, подряд, Алексей выключил бормочущий телевизор и поставил диск с песнями Селин Дион, он, исходя из своих представлений, пару лет назад сам записал нужные композиции в нужном порядке.
Получившийся концерт общей конвой напоминал волнообразное построение, где эмоции медленно, начиная с тихой Ave Maria, шествовали вверх, чтобы, пленив хозяина проникновенным тембром чудесного голоса, постепенно будоража, вдруг, успокоить негромким романсом на бархатистом французском языке. Долгими стараниями подобных перепадов удалось создать несколько, в течение почти полутора часов звучания музыки. Но сейчас переживания певицы из далёко страны не трогали мужчину, он, утомлённый, перенасыщенный чувствами всех оттенков, скорее, воспринимал её как старого доброго друга, привычного и предсказуемого, а другого не хотелось, другое было бы губительно.
Глубоко вдыхая, набирая в лёгкие неостывший воздух до предела, замирая на мгновение, а после, выпуская из себя резко, с шумом ненужные остатки, мужчина вместе с ними, как бы, пытался избавиться ещё и от безумных переживаний, выпадавших ему в последний месяц. Начавшийся процесс очищения не обещал быстрых успехов, уязвлённое самолюбие предстояло основательно подлечить, но разорванная в клочья саднящая постоянной болью душа запрещала что-нибудь предпринимать. Победы, необходимые для эго как корм, могли появиться лишь при активном участии в окружающем мире, но вот как раз-то этого и не хотелось, наоборот появилось желание уединиться, остаться одному, лучше без мыслей и идей, лишь производя банальный обмен веществ. Тяжёлый мозг хмелел быстро, совсем непропорционально выпитому, напряжение снялось, и уставшие нервные клетки совсем обессилили от химии спиртного. Неминуемый сон постепенно овладевал человеком, руки слабели, глаза закрывались, мысли путались между собой, сознание уже плохо отличало явь от своих построений.
Со связанными за спиной руками было неудобно становиться на колени, ещё под одну из них попал мелкий камешек, а может то шляпка гвоздя вылезла из дощатого настила, казалось, это нечто пробило штаны, кожу и вонзилось в саму кость.
- Ну, давай клади голову. Только давай на бок, так удобнее будет, - здоровенный бородатый мужик в замызганной рубахе неопределённого цвета, с закатанными выше локтя рукавами и в кожаном фартуке выглядел совершенно дружелюбным, и Алексей, не поняв о каком удобстве и для кого, идёт речь, все же решил подчиниться. Не хотелось расстраивать своего палача. Тот ободряюще, как родного похлопал по плечу обречённого. - Подожди чуток, я рукавицы внизу оставил.
Приготовленный к смерти мужчина почему-то совершенно не боялся, сильно хотелось курить и пить, словно наступило похмелье после доброго застолья накануне. Ещё он знал, за что его должны казнить, знал и внутренне, казалось, давно согласился с приговором, осознавая свою вину. От порубленной поверхности давно используемого для экзекуций чурбака исходил тошнотворный запах протухшей на солнце невысыхающей крови.
Щека легла как раз в то место, где из неё образовалась небольшая лужица, ещё живая плоть выдавила густой липкий состав, который сквозь уголок рта норовил попасть и в без того пересохший рот. Губы следовало сжать посильнее, но в нескольких сантиметрах от лица стоял грязно-янтарного цвета полупрозрачный на просвет таракан. Он возбуждённо шевелил длинными усами, немного приседал на всех жиденьких лапках, опять привставал и каждый раз после этого ритуала порывался подбежать ещё ближе к голове мужчины, а может даже и на неё, приходилось дуть, отгоняя осмелевшее насекомое. Мало того, что в образовавшуюся после выдоха щель попала отвратная суспензия, от чего в горле и желудке начались рвотные судороги, так ещё у ноздри надулся красно-коричневый пузырь, который лопнул прямо в глаз, вызвав жжение и слёзы.
Непрошенный гость тоже пострадал, от испуга перестав шевелить усами и развернувшись боком, существо стало поедать запёкшуюся кровь, одновременно испражняясь. Всё это раздражало Алексея, вызывая уныние, процедура неоправданно затягивалась, вот и реденькая толпа вокруг эшафота уже заскучала, посылая в адрес запропастившегося палача нелестные эпитеты. Кроме того полуденное солнце набрав силу, выйдя на полный максимум, так припекло ухо приговорённого к смерти, что, останься он в живых – непременно бы слезла кожа. Но вот наконец-то, по деревянной лестнице застучали шаги тяжёлого человека, и послышался хороший баритон, правда, с нотками провинившегося официанта, который немного припозднился с обещанными закусками.
- Бегу, бегу! Уже сейчас начнём! Без рукавиц никак нельзя, у меня все ладони в трещинах. Да, и у топора новая рукоять. Не зашкурили её, одни занозы после работы.
Он для убедительности сунул под нос уставшему мужчине топорище. Его действительно изготовили совсем плохо, казалось, ремесленник просто придал куску дерева нужную форму, не задумываясь ни о будущем удобстве, ни об эстетике. Но вот само лезвие Алексею понравилось, за ним-то уж ухаживали, его лелеяли, точили, не давали ржавчине разгуляться, и ширина у него была хорошая, да и вес подходящий, всё пройдёт гладко, только бы этот дядька не промахнулся, хотя с виду он производил впечатление твёрдого профессионала. Таракан, испугавшись возникшей возле плахи суеты, опять присел, прекратил свою трапезу и замер.
Ноги уже затекли совершенно, шея в неестественном положении тоже устала, солнце пекло нещадно. Всё надоело. И вдруг в мозгу возник образ Наташи, это фантомная боль, находясь в самом своём нестерпимом расцвете, продолжая пытку, в очередной раз вернула обманутого любовника к моменту его страданий и позора.
«Интересно, а она пришла посмотреть или опять у неё куча объективных причин, чтобы даже сегодня пропустить встречу ради, конечно же, другого мужчины! А Алёнушка пришла! Она там стоит совсем одна, чуть в стороне, она, всё же, хорошая и добрая, спасибо ей! Хоть не один остался сейчас, а то тягостно смерть принимать в обществе случайного таракана… Дай, Боженька, ей счастья и иную любовь». Стало стыдно до боли перед этой, в сущности, ещё девочкой, сердце заныло, захотелось плакать, захотелось начать с ней всё с самого начала, только бы так, чтобы не обидеть, чтобы без всего того…
От удара топором чурка пошатнулась, лезвие вошло в дерево сантиметра на три и замерло, холодок от неожиданного и нелепого поступка палача прошёлся по больной душе обречённого. Алексей, а вместе с ним и развернувшийся на звук таракан, заворожённо, не отводя глаз, смотрели на зачем-то вонзённое возле них вороненое орудие смерти. Но вот насекомое, сообразив, что ему перекрыли одну из степеней свободы, вздумало спрятаться в подходящем месте на тихо лежащей голове, благо таких мест там было достаточно. Оно решительно, не обращая внимания на ветер изо рта мужчины, буквально ринулось к нему, скоренько перебирая скрюченными лапками-палочками. На несчастного вдруг напала паника! Букашка уже пришла к нему, и ничего не помогало, она на миг замерла, как бы прицениваясь к надёжности выбранного укрытия, он дул, дул на неё, но та и не думала отступать. Плаха опять качнулась, это здоровый дядька вынул из неё свой топор, он встал сбоку, Алексей краем глаза попытался увидеть, что тот собирается делать.
- Эх! - мужик с выдохом опустил топор на шею приговорённого, всё произошло быстро с одного удара и без боли. Не успевшего взобраться на лицо таракана залило пульсирующим потоком крови из туловища, которую ещё гнало изболевшееся от пережитого сердце, гнало ещё, не зная, что в том нет необходимости, что всё уже закончилось, что все умерли и оно тоже…
Ураганный ветер трое суток терзал дремучий лес на западном склоне туманного побережья Северной Калифорнии, в котором секвойя продолжала жить вот уже четвёртое тысячелетие. Выстояли не все, и даже сильные понесли урон, что говорить о всякой мелочи – берёзках, осинках, особенно если они самонадеянно или по воле случая вздумали произрастать на больших открытых пространствах, отделившись от коллективной защиты сплочённого древесного воинства. К нынешнему утру напор непогоды ослаб, а к восходу она и вовсе отступила, ушла за горные хребты в сторону своей неспокойной родины, в ревущие широты Тихого океана.
Лес, получив заряд кинетики, ещё шумел по инерции, но лишь как базарное скопище после воровства, а сутки тому назад он, противостоя мощи урагана, гудел и ревел, издавая звуки жуткие по своему тембру и силе. Сейчас же поле природного боя, промокшее насквозь, раскрашенное содранной листвой, изломанным кустарником, травой, не выдержавшими ветвями и молодыми деревьями, постепенно оживало. Голодные существа из животного мира, ощутив наступление долгожданного затишья, приступили к своему основному занятию – к поеданию растений и друг друга. Секвойя тоже пострадала, у неё сорвало верхушку и ещё с тысячу отростков разной величины, но подобное случалось регулярно, подобное было некритично, она уже давно возмужала настолько, что ни один из ныне возможных штормов не смог бы хоть сколько-нибудь серьёзно поколебать её положение, положение вечного абсолюта.
Маленькое хвостатое создание из класса амфибий, вида древесных саламандр неброской окраски серого цвета, с беловатыми крапинками вдоль всего тела прошмыгнуло к краю уютной полянки, которую, как филиал земной тверди на высоте тридцати метров, образовали ветер, вода и время, скопив в развилке исполинских ветвей огромного дерева всякий бурелом и мусор, покрыв их перегнившей листвой, мхом и реденькой травкой. Животное замерло, устремив взгляд своих бесстрастных бусинок-глазок в сторону горных отрогов, чьи острые вершины подобно зубам из акульей пасти нестройными рядами виднелись на противоположной стороне идеально ровной долины, покрытой волнами зелёного кустарника и островами из перелесков. Отступившая непогода оставила в ней скопище плотного холодного тумана, как форпост, как напоминание о своём непременном возвращении, он же, растёкшись по краю, не найдя возможного выхода, стал редеть в утреннем сумраке, оседая жемчужными каплями на уцелевшей листве и травинках.
Земноводное, казалось, рассматривало светлеющий участок неба над тёмной громадой далёкого хребта. Вот где-то там блеснул первый лучик, остановился на секунду, как бы приглядываясь к очередной части мира, уставшей от бурь и жаждущей света и тепла, вот он, осмотревшись, начал расти, превращаясь в живую капельку ртути золотистого цвета. Вот теперь уже она озарила секвойю, пронзила остатки тумана и, преломившись в миллионах росинок, заблестела миллионом искр, извещая долину о своём появлении, о начале тихого дня, о благополучной жизни на ближайшее время.
Но саламандру мало интересовали красоты свежего утра, она, уцелев во время бури в убогой расщелине с десятком своих собратьев, уже съела труп убитого непогодой лесного таракана и теперь ожидала когда взойдёт солнце, чтобы согреть холодную кровь для продолжения нежданно-негаданно полученной жизни. Ещё одно совершенное творение Создателей вело простое существование, руководствуясь добротно прописанными в генетическом коде инстинктами. Несложный, как игрушка, организм амфибии в переложении на человеческое летоисчисление уже преодолел возраст Христа, приблизившись к сорока пяти годам, блуждая при этом в таинственных и спасительных дебрях матушки-секвойи. Если бы животное, пройдя вершину биологического века, по нашему обыкновению, обыкновению людей, вечно озадаченных подведением итогов, взглянуло б назад и оценило свой путь, то ему бы нашлось, чем гордиться.
Основные задачи, две основные задачи, поставленные её величеством природой, были выполнены. Первое – саламандра не погибла до сего дня. Заложенные и доведённые до совершенства ещё в пращурах, механизмы обогатились, дополнились опытом удачливого охотника и собирателя, знающего, где можно полакомиться свежими грибами, выросшими за минувшую ночь, а где устроить засаду на сочных жуков и пауков так, чтобы скоренько насытиться самому и не стать добычей для сварливых сов или хищных грызунов.
Второе, лежащее на краю тридцатиметровой пропасти земноводное, будучи самцом, самцом сильным и самым старшим в местной популяции, оплодотворило многих самок и много раз, оно, не различая ни возраста, ни родства, уже становилось отцом для потомства своих дочерей, а его сыновья уносили качественную кровь особям других ареалов. От момента рождения, за время взросления и становления животное досконально изучило всё пространство в радиусе до пяти метров. Оно помнило о ходах и выходах, об уютных гнёздах, навсегда покинутых пернатыми обитателями и годных как укрытия, об опасных местах, где, поросшие мхом, стареющие ветви уже с трудом удерживали отсыревшие почвенные образования и где случались внезапные обвалы, уносящие хрупкие жизни его малочисленных собратьев. Куда не затекает вода и где тепло в моменты бурь и непогоды, как быстро и незаметно пробраться в любую точку мирка, облюбованного его племенем сотни лет назад. Спокойное обиталище амфибии, далёкой родственницы древних стегоцефалов, походило на ухоженный хутор большой казачьей семьи на донском берегу, где зори действительно тихие, а дни светлые, похожие один на другой и без ненужных сюрпризов.
Заботливые лучи утреннего солнца, приласкав глянцевую кожицу саламандры, согрев тщедушное тельце, принялись за влагу от вчерашнего дождя, которая, испаряясь, окутала её едва заметными клубами белёсого пара. Довольное животное, получив свою маленькую, но достаточную толику тепла от доброй ко всем природы, задремало, ему стало хорошо, ему стало уютно на забытой цивилизацией ферме-секвойе, вдали от шумных городов, переполненных нечистыми потоками из склок и амбиций. Наконец-то наступило понятное счастье без тянущей сердечной боли, без обид и злости на проклятое провидение, на его инсинуации и на тех, кто участвовал в них. Уже ничего не случится, потому что они – кто жил в отсечённой одним ударом голове – не смогут, да и не станут являться сюда, даже если воскреснут, вырвутся из убитого мира. Просто у них другие приоритеты, перед ними поставлены иные задачи, они чересчур сложные и не поймут всего великолепия утра после страшной бури, когда ты не только спасся, но сытый лежишь на солнцепёке, наслаждаясь тем, что не мёртвый.
Мирно спящей амфибии уже нет дела до терзаний, обманов и горьких слёз, ей уже незачем познания, её уже излечили, у неё уже отсекли лишнее. Она, как исполинская секвойя, как мраморный Давид блистает своим совершенством, не задумываясь о том, что будет дальше, что будет затем, и кем она является на самом деле, венцом ли искусства Творца или же эволюция по его заданию приготовила ей участь маленького участка пути к неведомой нам цели.
12 февраля 2013 года. Владивосток
