* * *
в жаркой узкой постели
меня несет
заснеженная ночь
протянувшаяся от Питера до Москвы
промелькнувший фонарь
всполохом вырвет из тьмы
неподвижное
будто мертвое
лицо
* * *
листаю Контакты в своем мобильном
кто все эти люди?
зачем я записывал номера их телефонов?
верстовые столбы на бездорожье
* * *
вот уличные художники
вот шапки матрешки
события дня не соединяются движением
лишь временем
которое я заполняю созерцанием
я снова приезжий здесь
в сквере подует ветер
и на меня опустится осенняя тьма
другие
бабушка уходит в гастроном
дед едет на дачу
закрывать виноград на зиму
целлофановой пленкой
я остаюсь один
рисовать фломастерами в альбоме
те из кого я состою
уходят все дальше и дальше
теряясь из виду в сияющей мгле
мы это другие
мы есть
пока отражаемся в ком-то
* * *
выдернуть себя за волосы
из жизни медово тягучей и вязкой
в которой солнце
велосипедные прогулки
ночные купания
посиделки в саду
под звон комаров и цикад
священнодейство
над жертвенником-мангалом
и выстрелить собою
электричкой в дожди и заботы
* * *
днем холодным и тонким
как лабораторное стекло
город расцветал красным
будто степь маками
музыка дробилась эхом над улицами
дома плыли в танце казашки
по крышке коробки шоколада
от казенных щедрот
на площади генеральский рокот
и уханье парадных колон на марше
и гасли в выжженном небе искорки
сбежавших воздушных шариков
а после машины
с желтыми покатыми спинами
сметали в арыки пышными усами
разноцветный мусор
* * *
поезда причаливали не носом а бортом
рельсы не кончались городом
не обрывались перроном
а продолжались мимо всего
в азиатскую бесконечность
вот-вот вздрогнет пол под ногами
и будет качаться в окне
бескрайний серо-желтый закат
взлетать и падать черные параллели
но я никуда не еду
мы провожаем тетку в Москву
я возвращаюсь домой
оставляя за спиной сталинско-ампирный вокзал
и город окружает меня со всех сторон
ставший вдруг незнакомым
* * *
они командовали фронтами и армиями
они брали европейские столицы
они шли в сверкании орденов
по Красной площади
но одного лишь блеска
его неподвижного пенсне
было им достаточно чтобы
почувствовать себя лежащими
опущенными под шконкой
в том декабре
они с наслаждением топтали это пенсне
на бетонном полу
своими хромовыми сапогами
* * *
а потом
вместе с людьми
которые протискиваются
с чемоданами через турникеты
и внимательно читают
названия станций
я снова спущусь в метро
меня опять понесет по трубе перехода
мои руки свободны
скрипка канючит что-то на тему Свиридова
перегон томительно длинен
но я уже не спешу никуда
тишина
включу свет в коридоре
вот я и дома
но теперь в нем все так
будто нет меня здесь вовсе
* * *
в эту нескончаемую эпоху
ничего не меняющих перемен
снова и снова собираем камни
снова и снова швыряем их друг в друга
поминая древние обиды
не попадаем ни одним
барахтаемся в пыли
плюемся кусаемся царапаемся
и затихаем обессилев
Время
не бойся
еще не скоро
меня еще много
* * *
пейзаж как на фото
в большой советской энциклопедии
знойный градиент коричневого
контуры размыты
сигарета зажата
между пальцами с черными ногтями
солдаты в линялом х/б
сидят на корточках
неподвижно смотрят
изюминами азиатских глаз на пустую дорогу
сплевывают в пыль сквозь зубы
у них за спиной
ворота с красными звездами
желтая стена
увитая ржавой шипастой лозой
за стеной корпуса
бессмысленно чернеют пустыми окнами
валяются на кафельном полу
разбитые пробирки колбы
противогазы резиновые перчатки
стенды с портретами передовиков производства
* * *
то ли говорю?
то ли делаю?
то ли думаю?
так ли люблю?
во что верю?
мой нескончаемый самосуд
Алма-Ата
не то провинция не то столица
прямые углы повсюду
дворцы грандиозны
как решения съезда партии
стадионы и дома культуры
рапортуют об успехах республики
за истекшую пятилетку
фонтаны и липы
аплодируют стоя
меж высоток сельские острова
частной застройки
на эту дальнюю орбиту
относило из эпицентра галактики
осколки больших взрывов
бомб и голодной смерти
комсомольских путевок
а кого-то по приговору
* * *
идти в сумеречном бесцветии
будто через анфиладу
отражающихся друг в друге зеркал
по пустым улицам
над опрокинутым колышущимся небом
в конце концов застрять в кабаке
в котором теплится что-то похожее на жизнь
потому что здесь в сущности незачем куда-либо идти
* * *
чайник идет с плиты на взлет
канал Евроньюс рассказывает
про кризис в Греции
я выхожу из дома
иду по улице Льва Толстого
потом по Каменноостровскому
бывшему Кировскому проспекту
я двигаюсь с уверенностью ученой крысы
бегущей по лабиринту
и вдруг будто врезаюсь в невидимую стену
я понимаю что забыл
куда и зачем иду
смотрю по сторонам
и не узнаю того что вокруг
повсюду в реальности дыры
в которых зияют ребра каркаса
и дуют потусторонние сквозняки
* * *
солнце будет лететь
цепляясь за ветки
толпа вынесет меня
из вагона
и устремится к автобусу
остановлюсь
не торопясь закурю
и пойду в придорожной пыли
мимо магазинов
торгующих сборными дачами
с шашлыками в комплекте
мимо серокаменных вилл
и домиков помнящих финский
стараясь не упустить ни единой секунды
этого вечера
Жара
Какая-то тетка
забивает в мой мозг мегафоном слова
про экскурсии по рекам и каналам.
На улицах теплый снег.
К коже липнет воздух.
Солнце льется
медленной мутной рекой.
Иностранцы ходят походками ангелов
почти не касаясь земли
целясь фотоаппаратами
бесстрастно.
* * *
Заблудиться в метель
среди пересечений
питерских параллелей,
где синие тени пляшут под фонарями
на золотистом снегу.
Среди искривлений
пространства и времени
на Васильевском и Петроградской.
И выйти в детство и лето.
