Историко-литературные сюжеты
ГЁТЦ ХИЛЛИГ
КАК ГОРЬКИЙ РЕДАКТИРОВАЛ МАКАРЕНКО
Работа «пролетарского писателя» над текстом «Педагогической поэмы»
Как известно, А. С. Макаренко посвятил «Педагогическую поэму» своему «шефу, другу и учителю Максиму Горькому». И это было не лишено оснований, так как, не будь многолетней поддержки со стороны писателя, как моральной, так и финансовой, автор вряд ли сумел бы завершить данную работу. Затем Горький стал и первым редактором «Поэмы», которая вышла в 1934–1936 гг. тремя отдельными частями в литературном альманахе «Год XVII» (№№ 3, 5) и, соответственно, «Год XVIII» (№ 8), основателем и главным составителем которого он был.
В статье представлены правки Горького к тексту «Педагогической поэмы» и дана оценка их значения для литературного качества произведения.
Материалом для настоящего исследования послужили неравнозначные источники. Причина в том, что для первых двух частей «Поэмы» не сохранились соответствующие первоначальные редакции с изменениями «пролетарского писателя», а для анализа части 3 мог быть использован отредактированный Горьким авторский машинописный экземпляр. В частях же 1 и 2 предпринимается попытка выявить эти изменения с помощью сравнительного анализа первых печатных версий, а также неправленого авторского машинописного экземпляра части 2.
Сказанным выше объясняется «обратная» последовательность рассмотрения частей «Поэмы» – от 3-й к 1-й.
В представленной документации привлечены для сравнения два советских и одно постсоветское издание: «Сочинения», 2-е изд., т. 1 (Москва, 1957; ссылки как на: С 1), «Педагогические сочинения», т. 3 (М., 1984; ПС 3) и «Педагогическая поэма», составленная С. С. Невской (М., 2003; ПП). Что касается последнего, которое понимается как «литературно-художественное издание», речь идет о компиляции фрагментов из различных вообще не подтвержденных печатных и архивных источников, причем «восстановленный текст дан курсивом».
Часть 3
В Архиве А. М. Горького хранится вышеупомянутый авторский машинописный экземпляр части 3 «Поэмы» с редакционными изменениями «пролетарского писателя», сделанными при первом прочтении. Речь при этом идет о «кое-каких мелких поправках» – так писал он Макаренко в письме от 8 октября 1935 г. .
Этими поправками уже в 50-е гг. занимались некоторые советские авторы
ХИЛЛИГ Гётц – доктор философских наук, приват-доцент истории педагогики Марбургского университета (ФРГ), руководитель лаборатории «Макаренко-реферат», вице-президент Международной макаренковской ассоциации, иностранный член АПН Украины и РАО. Автор около 250 публикацией о Макаренко. Живет в Марбурге.
© Хиллиг Г., 2012
(Н. А. Сундуков, Н. А. Морозова, В. А. Максимова, Е. В. Окулова, Я. Е. Донской) . Они провели отбор редакторских вмешательств, представлявшихся им значимыми в языковом и стилистическом отношении. При этом Сундуков, излагая эти изменения, воздерживался от всякого комментирования, а другие вышеупомянутые исследователи оценивали их сплошь положительно, характеризуя как обоснованные и улучшающие качество текста.
Точное исследование авторских машинописных экземпляров части 3, хранящихся в московских архивах, которое автор предпринял в рамках издания «Педагогической поэмы» внутри марбургского двуязычного собрания сочинений А. Макаренко «Gesammelte Werke» (тт. 3–5, Stuttgart, 1982; ссылки как на: GW 3–5), выявило, однако, что изменения, сделанные Горьким, являются не только языковыми и стилистическими, но имеют и содержательный характер. Кроме того, они примерно лишь на треть могут быть оценены как обоснованные и удачные. Вдобавок удалось установить, что несколько сокращений, приписывавшихся Горькому, были делом рук самого Макаренко.
В авторских машинописных экземплярах 3-й части «Поэмы», хранящихся в московских архивах, речь идет о двух экземплярах первой редакции, от руки откорректированной Макаренко и в отдельных местах сокращенной, а также об экземпляре более поздней редакции, по пагинации отличающейся от прежних. Два из этих авторских машинописных экземпляров хранятся в фонде А. С. Макаренко Российского госархива литературы и искусства (РГАЛИ); до сих пор они не были охарактеризованы в советском и постсоветском макаренковедении: 1. Не совсем полный экземпляр первой редакции (332–1–10); 2. Экземпляр нового варианта текста для вышедшего в 1936 г. первого книжного издания части 3 (332–1–5) с рукописными изменениями Макаренко (в том числе он перенес большинство исправлений, осуществленных Горьким), а также ответственного редактора этого издания Р. А. Ковнатор и других редакторов.
Уже упомянутый полный экземпляр первой редакции, содержащийся в Архиве А. М. Горького (Пав-пГ 29–2–3; ссылки как на: Маш. 3), имеет на первой странице следующий штамп: «Госуд. Издательство „Художественная Литература“. Редакция альманаха „Год XVIII“» и содержит наряду с исправлениями и пометками рукой Горького, сделанными красным или синим карандашом, также многочисленные пометки, сделанные другой рукой, простым или зеленым карандашом. Очень вероятно, что они принадлежат E. M. Коростелевой, ответственному редактору «Альманаха». Анализ в конце концов опубликованного там текста части 3 «Поэмы» показывает, что были предприняты еще многочисленные стилистические изменения вслед за просмотром авторского машинописного экземпляра Горьким. Из его письма Коростелевой от 29 октября 1935 г., в котором он благодарит ее «за работу по чтению и правке рукописи Макаренко», можно сделать вывод, что те отчасти радикальные вмешательства, которые, впрочем, были отменены в книжных изданиях, вышедших после смерти Горького, встретили принципиальное согласие «пролетарского писателя». В его письме ответственному редактору «Альманаха» говорится:
«Меня так утомляет чтение рукописи, что я все хуже вижу ошибки авторов. / Я очень рад, что Вы так удачно почистили высокоценную работу Макаренко и усердно прошу Вас исправить нелепости текста, отмеченные Вами. Сам я, не имея рукопись пред глазами, мог [бы] только выбросить подчеркнутое Вашей рукою, а это едва ли правильно» .
Кроме исправлений, касающихся пунктуации, орфографии, а также опечаток, в тексте части 3 речь идет о 78 местах, которые изменил Горький; сверх того, имеются четыре места, вызвавшие его недовольство, но не измененные. Эти исправления распределяются почти по всей рукописи. Никаких возражений не последовало с его стороны только по поводу глав 7 («Триста семьдесят третья бис»), 8 («Гопак») и 14 («Эпилог»). Гл. 8 содержит, как известно, встречу горьковцев с воспитанниками Куряжской колонии, сцену, которую Горький, как он писал Макаренко 8 октября 1935 г., прочитал «с большим волнением» , при этом он, вероятно, мог и забыть об исправлениях.
За исключением одиннадцати случаев – они отмечены в последующей документации знаком * – Макаренко перенес горьковские изменения в упомянутый авторский машинописный экземпляр книжного издания 3-й части «Поэмы», два из них, правда, не вполне точно . Применительно к изменениям, не включенным им, можно исходить из того, что это произошло с намерением в девяти случаях, – здесь речь идет о более существенных вмешательствах стилистического и содержательного свойства – в то время как Макаренко, вероятно, не принял во внимание два исправления, которые следует оценивать как улучшающие качество текста . Если отвлечься от этих мест с исправлениями Горького, общим числом одиннадцать, исчезнувших в ходе обширных сокращений текста, которые последовали для первого однотомного издания «Поэмы» (1937), то можно констатировать, что горьковские исправления в рамках издания этой работы для «Сочинений» (т. 1, 1950) были учтены почти полностью ; кроме того, там изменили одно из мест, вызвавшее критику Горького .
Ниже документированы исправления, предпринятые Горьким, в соответствии со следующими категориями: 1. Грамматика, 2. Стиль и 3. Содержание. При этом речь идет о 66 случаях, в том числе 41 представлен впервые. Менее существенные изменения оставлены без внимания.
Грамматические изменения
Здесь можно привести одно оправданное, более того, необходимое изменение :
(Маш. 3, 243) Может быть, мы еще <будем> решим обжаловать. (См. также: GW 5, 185; C 1, 581; ПС 3, 407; ПП, 599.)
Стилистические изменения
Обоснованные исправления
Из многочисленных стилистических изменений только часть может считаться обоснованными и улучшающими качество текста. В трех случаях украинизмы были заменены соответствующими русскими выражениями (№№ 3 «головами», 12 «пер», 13 «нанесение»).
1. (Маш. 3, 2 – Сунд., 220) <После завтра> Через день я должен был приступить к приему куряжской колонии [...]. (См. также: GW 5, 3; C 1, 415; ПС 3, 232; ПП, 424.)
2. (Маш. 3, 5) * [...] Коваль, глядя на нее, гордился коротко: / – Нашей работы! / Оля тоже гордилась щедрым подарком, который колония имени Горького оставляла луначарцам в виде упорядоченного имения на полном полевом шестипольи [...]. (См. также: GW 5, 6: С 1, 418; ПС 3, 294; ПП, 426.)
3. (Маш. 3, 7 – Сунд., 221) [...] и выходят оттуда гвозди ревматически кривые, <с исковерканными головами, с испорченными ржавыми остриями> ржавые, с исковерканными шляпками, с испорченными остриями, часто согнувшиеся вдвое, втрое [...]. (См. также: GW 5, 8; С 1, 419; ПС 3, 295; ПП, 428.)
4. (Маш. 3, 8 – Сунд., 221) Мой глаз в то время был уже достаточно набит, и я умел с первого взгляда, по внешним признакам, по неуловимым гримасам физиономии, по голосу, по походке, еще по каким-то мельчайшим завиткам личности, может быть, даже по запаху, сравнительно точно предсказывать, какая продукция может получиться в каждом отдельном случае из этого сырья. (См. также: GW 5, 8–9; С 1, 421; ПС 3, 295; ПП, 428.)
5. (Маш. 3, 14 – Сунд., 221) Его тусклые глаза, вечно испачканные слизью <болячками> желтого цвета, вызывают крепкое отвращение. (См. также: GW 5, 13; С 1, 425; ПС 3, 298; ПП, 432.)
6. (Маш. 3, 30) К колонии он относился с глубокой и серьезной уверенностью в том, что колония вещь полезная, крепко сбитая и <прилаженная> налаженная. (См. также: GW 5, 25; С 1, 436; ПС 3, 306; ПП, 442.)
7. (Маш. 3, 107) – Жизнь, она была где? Я ж говорю: за столом, та в нужнике, та <на> в кровати. [...]. (См. также: GW 5, 84; ПП, 497.)
8. (Маш. 3, 123) Выходило так, что в одном этом здании я помещаю <всех четырехсот> все четыре сотни воспитанников. (См. также: GW 5, 94; С 1, 499; ПС 3, 351; ПП, 509.)
9. (Маш. 3, 203) Однако многие проблемы в области этого вопроса очень запутаны, и <мне приходилось в Куряже> в Куряже приходилось решать их почти без помощи со стороны. (См. также: GW 5, 154; С 1, 554; ПС 3, 388; ПП, 568).
10. (Маш. 3, 221) Педагогические мыслители были убеждены, что деньги дьявола, недаром же они слышали в «Фаусте»: / Люди гибнут за металл. / <Сатана там правит бал.> (См. также: GW 5, 169; С 1, 566; ПС 3, 396–397; ПП, 582.)
11. (Маш. 3, 224) Лапоть бережно обнес по рядам <открытые> развернутые письма Горького. (См. также: GW 5, 171; С 1, 568; ПС 3, 398; ПП, 586.)
12. (Маш. 3, 226 – Сунд., 223) Из недр монастырской горы, из глубин бесчисленных келий выходил на поверхность последний чад прошлого, и его немедленно подхватывал летний услужливый ветер и <пер> уносил куда-то далеко, на какие-то свалки истории. (См. также: GW 5, 172; С 1, 569; ПС 3, 398–399; ПП, 587.)
13. (Маш. 3, 230) [...] прекрасно понимают, что такое домашний арест за <нанесение> принос грязи в жилое помещение. (См. также: GW 5, 175; С 1, 572; ПС 3, 400; ПП, 590.)
14. (Маш. 3, 239) Постели, правда, резали глаза ослепительной наготой простынь, но я уже не хотел надоедать старику <одеяльными ранами> одеялами. (См. также: GW 5, 182; С 1, 578; ПС 3, 405; ПП, 596.)
15. (Маш. 3, 265) Девочка, рано, почти в детстве, начавшая жить половой жизнью, не только отстала, и физически и духовно она несет на себе глубокую травму, очень сложную и болезненную. (См. также: GW 5, 202; С 1, 593; ПС 3, 415; ПП, 615–616.)
16. (Маш. 3, 306 – Сунд., 222; Макс., 49) Они [дисциплина и бытовой порядок. – Г. Х.] сделались традицией коллектива, в которой он разбирается уже лучше меня и за которой наблюдает не по случаю, не по поводу скандалов и истерик, а ежеминутно, в порядке <обыкновенного инстинкта> требований коллективного инстинкта, я бы сказал. (См. также: GW 5, 231; С 1, 620; ПС 3,434; ПП, 611–612.)
Менее обоснованные исправления
Большинство стилистических исправлений не улучшает качество текста, а во многих случаях приходится говорить даже о произвольном вмешательстве. Наряду с субъективным ощущением стиля, свойственным Горькому, важнейшую роль играло при этом, вероятно, и его требование о сохранении определенного языкового уровня.
Для начала следует назвать некоторые повторы, очевидно, ощущавшиеся Горьким как огрехи, но сознательно допущенные автором:
1. (Маш. 3, 19) – Что такое? <Говори,> пожалуйста, говори... (См. также: GW 5, 17; С 1, 429; ПС 3, 301; ПП, 435.)
2. (Маш. 3, 26) – Что случилось, Любовь Савельевна? / – Я вчера был в Куряже. Ужас! Я не могу выносить таких впечатлений. Вы знаете... я была в тюрьме, на фронте, я никогда так не страдала, как сейчас. / Да зачем вы так <, Любовь Савельевна>?.. (См. также: GW 5, 22; С 1, 433; ПС 3, 504; ПП, 439.)
3. (Маш. 3, 195) – Выбрались? / – Ого! – засмеялся Таранец. / – Они все в разных отрядах? / – Да, по одному в разных отрядах. / <– Здорово! Выбрались.> (См. также: GW 5, 148; С 1, 550; ПС 3, 385; ПП, 562.)
Особенно многочисленными являются изменения типичных для Макаренко словосочетаний и образов, из-за чего пропадает их колорит.
4. (Маш. 3, 2 – Сунд., 220–221) В колонии и страхи, и надежды, и нервы, и сияющие глаза, и лошади, и возы, и <расходившиеся, как буря > бурные волны мелочей, забытых <нота-бене> «нота-бене» и затерявшихся веревок, – все сплелось в такой <сложный> сложнейший узел [...]. (См. также: GW 5, 3; С 1, 415; ПС 3, 292; ПП, 424).
5. (Маш. 3, 3) Представители коммуны уже мелькали между <спицами> частями колонистской машины [...]. (См. также: GW 5, 5; С 1, 417; ПС 3, 293; ПП, 425.)
6. (Маш. 3, 5) * Она забирала за живое культурой, энергией, бодрой верой, и Коваль, глядя на нее, гордился <коротко>: / Нашей работы! (См. также: GW 5, 6; С 1, 418; ПС 3, 294; ПП, 426.)
7. (Маш. 3, 5) * И теперь, когда многое нужно было бросить, а многое вырвать из общей гармонии и втиснуть в тесноту <жарких> товарных вагонов [...]. (См. также: GW 5, 6; С 1, 418; ПС 3, 294; ПП, 426.)
8. (Маш. 3, 6) Нет, это сотня этических напряжений, сотня <завитой энергии> музыкально настроенных энергий, сотня благодарных дождей, которых сама природа, эта напыщенная самодурная баба, и та ожидает с нетерпением и радостью. (См. также: GW 5, 7; С 1, 419; ПС 3, 294; ПП, 427.)
9. (Маш. 3, 14 – Сунд., 221) [...] тяжелый отекший нос слишком перевешивает все <прочие предметы> другие части лица. (См. также: GW 5, 13; С 1, 425; ПС 3, 298; ПП, 432.)
10. (Маш. 3, 90 – Сунд., 223) Никто не подошел к Мише Овчаренко, который возле самой соборной паперти <был оборудован наново. У Миши разложены> разложил на ступенях паперти новые, вчера купленные лопаты, грабли, метлы. (См. также: GW 5, 71: [...] который стоял возле самой соборной паперти, и где у Миши [...]; С 1, 477; ПС 3, 335; ПП, 486.)
11. (Маш. 3, 186) В душу мою вдруг налезло много всяких мыслей, соображений, образов, торжественных хоралов и танцевальных <нетерпеливых> ритмов. (См. также: GW 5, 141: Душа моя образами, торжественными хоралами и танцевальными ритмами.; С 1, 543; ПС 3, 380; ПП, 556.)
12. (Маш. 3, 226) Последние припадки лени теперь легко уже сбрасывались <с пацаньих плеч, как никому не нужная шелуха>. (См. также: GW 5, 172; С 1, 569; ПС 3, 398; ПП, 586–587.)
13. (Маш. 3, 226 – Сунд., 223) В нашем дворе стало светло и просторно, прибавилось неба, и зеленые украшения и привольные дали горизонта расположились вокруг нас <как гирлянды> широчайшей рамой. (См. также: GW 5, 172; С 1, 569; ПС 3, 399; ПП, 587.)
14. (Маш. 3, 239) Взвод барабанщиков <прокатил по стенам и крышам и> закатил далеко к горизонтам четыре такта частой гулкой дроби приветствия. (См. также: GW 5, 182; С 1, 578; ПС 3, 405; ПП, 597.)
15. (Маш. 3, 259) Но он [Дарвин. – Г. Х.] был бы еще более великим, если бы наблюдал нас, заведующих колониями. Он бы увидел совершенно исключительные формы приспособления, мимикрии, защитной окраски, поедания слабейших, естественного отбора и прочих явлений <настоящей> биологии. (См. также: GW 5, 197; ПП, 611.)
16. (Маш. 3, 304 – Сунд., 225; Дон., 87) Дзержинцы появились на людях в хороших суконных костюмах, <освеженных> украшенных широкими белыми воротниками, у них был <хор инструментов белого металла> оркестр духовых инструментов из белого металла, и на их трубах стояли знаки знаменитой пражской фабрики. (См. также: GW 5, 230; С 1, 619; ПС 3, 434; ПП, 649.)
17. (Маш. 3, 323 – Сунд., 225; Ок., 19) И тогда, увидев, что пожар в полном разгаре, что все рубиконы далеко назади, что терять все равно нечего, что все уже потеряно, я <швырнул в синедрион последним горящим поленом> сказал: [...]. (См. также: GW 5, 244; С 1, 632; ПС 3, 443; ПП, 662.)
К другим едва ли обоснованным стилистическим изменениям относятся вмешательства в разговорный стиль выражения, в общем и целом предпочитавшийся Макаренко и характерный для стиля сказа. В двух случаях, существенных с точки зрения педагогики (№№ 18, 22), эти вмешательства вызывают изменение смысла.
18. (Маш. 3, 2) * Разбавляя наш коллектив, они [новенькие. – Г. Х.] мешали сохранить горьковскую колонию в полной чистоте силы и <пружинности > гибкости. (См. также: GW 5, 4; С 1, 416; ПС 3, 292; ПП, 424.)
19. (Маш. 3, 7 – Сунд., 221) <Кто не знает> Немногие знают, что такое гвозди, бывшие в употреблении! (См. также: GW 5, 8; С 1, 419; ПС 3, 295; ПП, 428.)
20. (Маш. 3, 66) – [...] Приходите, для вас же, гады, интересно, у вас новая жизнь начинается, а вы, как <мокрушки> мокрицы, разлазитесь. (См. также: GW 5, 52; С 1, 460–461; ПС 3, 323; ПП, 469.)
21. (Маш. 3, 119–120) Сам староста имел бороду седую, бороды остальных очевидно располагались по табелю о рангах, начиная от беловато-серой до <чисто> глубоко черной. (См. также: GW 5, 291; ПП, 507.)
22. (Маш. 3, 205) Нарушителей было очень много, возиться с ними было делом сложным, требующим много времени и неэффективным, ибо всякая мера взыскания только тогда производит полезное действие, когда она <выпячивает> выталкивает человека из общих рядов и поддерживается несомненным приговором общественного мнения. (См. также: GW 5, 155–156; С 1, 555; ПС 3, 389; ПП, 570.)
23. (Маш. 3, 221) * Так он и не понял, этот профессор. <Что я мог сделать?> (См. также: GW 5, 168; С 1, 566; ПС 3, 396; ПП, 583.)
24. (Маш. 3, 235) * – Мистерия труда? <М-может быть. Но> зачем это так усложнять. [...] (См. также: GW 5, 194; С 1, 589; ПС 3, 413; ПП, 608).
25. (Маш. 3, 246) * – Мы будем жаловаться. Значит, если человек умирает... / – Умирайте без музыки. / – Вы будете отвечать. / Есть, отвечать. / – Хорошо. / <– Ничего хорошего!> (См. также: GW 5, 200–201; ПП, 614–615.)
26. (Маш. 3, 264) <Второе достижение> Вторым достижением было кино. (См. также: GW 5, 201; С 1, 592; ПС 3, 415; ПП, 615.)
27. (Маш. 3, 309 – Ок., 20) А мне уже не нужно было с разгону <ахаться> биться головой о стену, чтобы убеждать начальство в необходимости и пользе носового платка. (См. также: GW 5, 234; С 1, 622; ПС 3, 436; ПП, 652.)
Едва ли понятны следующие четыре небольших изменения:
28. (Маш. 3, 57) Ни <до того> раньше, ни после того в своей жизни я нигде не видел таких мощных защитных приспособлений, какие были приделаны к окнам, дверям и другими отверстиям в квартирах воспитателей в Куряже. (См. также: GW 5, 45; С 1, 454; ПС 3, 319; ПП, 461.)
29. (Маш. 3, 90 – Сунд., 223) В руках <у> Миши новенький блокнот, тоже вчера купленный. (См. также: GW 5, 71; С 1, 477–478; ПС 3, 335; ПП, 486.)
30. (Маш. 3, 106) – Первым я сюда приехал, <и> последним уеду. [...] (См. также: GW 5, 83; С 1, 489; ПС 3, 344; ПП, 497.)
31. (Маш. 3, 210). Следовательно, затруднения не в вопросе, что нужно сделать, <а> но как сделать. А это вопрос педагогической техники . (См. также: GW 5, 160; С 1, 558; ПС 3, 390; ПП, 574.)
Наконец, здесь следует привести еще одно вмешательство, которое наряду со стилистическими улучшениями («привычка... свойственна людям», «работали») содержит и менее обоснованные исправления:
32. (Маш. 3, 203) Привычка рассказывать о труде, только как о приятном переживании, как о блаженстве и горнем полете, <существует преимущественно у людей> свойственна людям, которые сами никогда не <работают> работали и предаются слюнотечению <в таком же порядке>, вероятно, по той же причине, как <павловские собаки> собаки И. П. Павлова предаются слюнотечению, если им показать кусок мяса. (См. также: GW 5, 154; ПП, 567.)
Содержательные изменения
Здесь следует назвать прежде всего несколько небольших вмешательств, более или менее меняющих смысл, часть которых вела к ослаблению или, соответственно, усилению отдельных высказываний. Поводом для этих изменений могли быть, в частности, возражения стилистического свойства, в одном случае (№ 2) была опечатка, по-видимому, не распознанная Горьким («галоши» вместо «гамаши»).
1. (Маш. 3, 2 – Сунд., 220–221) [...] все сплелось в такой сложный узел, что <никакой уверенности у меня не было в способности> я не верил в способность хлопцев развязать его успешно. (См. также: GW 5, 3; С 1, 415; ПС 3, 292; ПП, 424.)
2. (Маш. 3, 35) Несколько нестриженых, грязных фигур лениво двинулись к машинам, волоча по земле длинные истоптанные <галоши штанов> штанины [...]. (См. также: GW 5, 28; С 1, 439; ПС 3, 308; ПП, 445.)
3. (Маш. 3, 90 – Сунд., 223; Дон., 86) * Эти <мерзавцы> черти даже не учли того обстоятельства, что для них приготовлен был очень жирный и вкусный суп, а на хлеб положены кубики масла. (См. также: GW 5, 71; С 1, 477; ПС 3, 335; ПП, 486.)
4. (Маш. 3, 106 – Ок., 10–11) А на берегу луга девчата плетут венки, и Наташа Петренко <трогает меня до слез сказочной прелестью девушки в васильковом венчике> в васильковом венчике трогает меня до слез сказочной прелестью. (См. также: GW 5, 83; С 1, 489; ПС 3, 343; ПП, 496.)
5. (Маш. 3, 191) Остроумный Алешка Волков, разобравшись в бесконечной ярмарке всяких вещей, расставленных вокруг собора, прежде всего вытащил на поверхность единственное наше трюмо, и его в первую очередь приладили два пацана на <алтарном> возвышении. (См. также: GW 5, 145; С 1, 546–547; ПС 3, 382–383; ПП, 559.)
6. (Маш. 3, 205 – Сунд., 223) Менее опытный человек утешил бы себя такими соображениями: ребята не привыкли к трудовому усилию, <у них нет ухватки, умения> не имеют «ухватки», не умеют работать, у них нет привычки равняться по трудовому усилию товарищей, нет той трудовой гордости, которая всегда отличает коллективиста [...]. (См. также: GW 5, 156; С 1, 555–556; ПС 3, 389; ПП, 570.)
7. (Маш. 3, 210) Я соображал так: теории особенной и не нужно, мы все прекрасно знаем, какого нам <нужно> следует воспитать человека, это знает каждый грамотный сознательный рабочий и хорошо знает каждый член партии. (См. также: GW 5, 159–160; С 1, 558 ; ПС 3, 390; ПП, 574.)
8. (Маш. 3, 258) * Над нами <еще> стоял чиновник из финотдела, существо еще более древней формации, бесславно протащившее свою историю через века и поколения [...]. (См. также: GW 5, 196; ПП, 610.)
9. (Маш. 3, 306 – Сунд., 225) Нельзя описать совершенно исключительное впечатление счастья, которое <можно испытать> испытываешь в детском обществе, выросшем вместе с вами, доверяющем вам до конца, идущем с вами вперед. (См. также: GW 5, 231; С 1, 620; ПС 3, 434; ПП, 650.)
10. (Маш. 3, 323 – Сунд., 225) Я, наконец, обозлился и <нечаянно> сгоряча вылил в огонь <полное> ведро керосина. (См. также: GW 5, 244; С 1, 632; ПС 3, 443; ПП, 661.)
Особой содержательной значимостью характеризуются нижеследующие вмешательства, в которых Горький предпринимает попытки идеологически выровнять высказывания Макаренко в соответствии со своей собственной точкой зрения:
11. (Маш. 3, 6) Был момент, когда я даже согрешил и подумал: для счастливых людей не нужно никакой власти, ее заменит вот такой радостный, такой новый, такой человеческий инстинкт, когда каждый человек точно будет знать, что ему нужно делать <и>, как делать, для чего делать. (См. также: GW 5, 7; С 1, 419; ПС 3, 294–295; ПП, 427.)
12. (Маш. 3, 8 – Сунд., 221; Макс., 48–49) И новенькие! [...] Я то и дело пересматривал их состав и раскладывал его на кучки, классифицируя с точки зрения социально-человеческой ценности. (См. также: GW 5, 8; С 1, 421; ПС 3, 295; ПП, 428.)
13. (Маш. 3, 107 – Сунд., 223) Калина Иванович вспоминает разные случаи жизни, а я способен ощущать только его сегодняшнюю старость, и обижаться за нее <перед... мирозданием >. (См. также: GW 5, 84; С 1, 490; ПС 3, 344; ПП, 497.)
14. (Маш. 3, 107 – Сунд., 223) – Жалко, мало пожил при большевиках, – продолжал Калина Иванович. – Они, <паразиты> черти, все по-своему, и грубияны, конечно, а я не люблю, если человек грубиян. [...]. (См. также: GW 5, 84; С 1, 490; ПС 3, 344; ПП, 498.)
15. (Маш. 3, 203 – Сунд., 223; Орл., 20) [...] очень многие работы только потому и возможны, что человек <умеет страдать> привык страдать и терпеть. (См. также: GW 5, 154; С 1, 554; ПС 3, 388; ПП, 568.)
16. (Маш. 3, 265) <Почему-то,> черт его знает, <у нас не> когда у нас установится на таких девочек [девочек с ранним половым опытом. – Г. Х.] здоровый простой взгляд. (См. также: GW 5, 202; ПП, 616.)
17. (Маш. 3, 306) * Как ни трудно было мне<, как ни туманно было впереди>, моя жизнь в это время была счастливой жизнью. (См. также: GW 5, 231; С 1, 620; ПС 3, 434; ПП, 650.)
Изменения, ошибочно приписанные Горькому
Как уже упоминалось, в советских работах приводились и комментировались также восходившие якобы к Горькому удаления целых пассажей в части 3 «Поэмы». Сравнение двух «первичных» авторских машинописных экземпляров показывает, однако, что эти сокращения принадлежат не Горькому, а Макаренко. Соответствующие места были уже вычеркнуты им (чернилами), прежде чем Горький прочитал их и, в какой-то мере соглашаясь, еще раз перечеркнул (цветным карандашом).
При этом речь идет о следующих четырех местах, из которых три уже приведены в кандидатской диссертации Морозовой и по одной в вышеназванных работах Сундукова и Донского.
1. (Маш. 3, 67–68 – после фразы: Подобные неясные случаи встречались и в истории и разрешались всегда с большим трудом.)
Я вспомнил одно событие, взволновавшее Европу в начале ХIХ века, которое сильно походило на инцидент возле дверей кухни в Куряже в первой половине ХХ века. Вековое расстояние – признак не существенный. Известный законодатель морали Наполеон, тогда еще даже не император, почувствовал, что ему мешает работать и творить принц Ангиенский, какой-то там потомок какого-то венценосца. Принц проживал в нескольких часах езды от французской границы на территории Германии. Дело было разрешено очень просто. Военный отряд французов перешел через границу, захватил принца, организовал немедленно военный суд, и принц не успел проснуться, как уже был расстрелян с отданием воинских почестей и прочими украшениями. Кто его знает, как к этому событию отнесся Наполеон в то время, но несколько после события, будучи уже в доме отдыха на острове Святой Елены, Наполеон, обсудив все происшествие, в общем и целом пришел к такому заключению:
– Это могло быть преступлением, но это не было ошибкой.
Сравнив эти два случая, я отметил, что если сам Наполеон мог отделаться от неприятности только при помощи сомнительного афоризма, то для меня положение является гораздо более затруднительным. Поэтому я осторожно повел среднюю линию, которая всегда отличается тем, что человек задает вопросы, а отвечать должны другие:
– Какое же ты имел право бить его?
В окончательной редакции Макаренко сократил это место следующим образом: «Я осторожно повел среднюю линию: / – Какое же ты имел право бить его?» (Мор. Дисс., 155. См. также: GW 5, 53; С 1, 462; ПС 3, 324; ПП, 469–470.)
2. (Маш. 3, 118 – после фразы: Ваня поднял глаза, молча кивнул головой и побежал в пионерскую комнату.) (См. также: GW 5, 92; С 1, 497; ПС 3, 349; ПП, 505.)
А я набрал в легкие воздуха и бесстрашно нырнул в самые глубины беспризорной куряжской жизни. Холодные привычные волны заботы потащили меня вниз, туда, где с илистого дна растут древние, как мир, проблемы человеческого поведения. На длинных, предлинных их стеблях качаются среди водяных пустынь красивые бледные цветы – прекрасные слова и мысли великих людей и великих педагогов (Дон., 86–87).
3. (Маш. 3, 197 – после фразы: Ошарашенные командой, куряжане еле успели оглянуться и упереться руками в доски столов, чтобы встать, как были вторично ошарашены громом нашего энергичного оркестра.) (См. также: GW 5, 150; С 1, 551; ПС 3, 385; ПП, 564.)
Целые очереди движений, естественных, подражательных, испуганных, добросовестных, – разных движений затолпились у них в дверях сознания, и насилу духовные их милиционеры навели в этих очередях сносный порядок (Сунд., 223; Мор. Дисс., 157–158).
4. (Маш. 3, 284 – после фразы: И круги эти [мыслящие педагогические круги Наркомпроса Украины. – Г. Х.] были как будто не широкие, и люди там были как будто понятные, а все же как-то так получалось, что спасения для меня не было.) (См. также: GW 5, 217; С 1, 607; ПС 3, 425; ПП, 635.)
Я в то время обладал великим терпением и умел в течение месяцев молчаливо отбрасывать в сторону разные неприятные впечатления жизни, мешавшие работать. Но и моему терпению ставился предел. Я научился даже нервничать (Мор. Дисс., 156).
Место, названное в последнюю очередь, – и тем самым также мнимую мотивацию Горького в пользу его вычеркивания – Морозова интерпретирует как текст, в котором «Макаренко рассказывает о тяжелом душевном состоянии, которое создалось у него в результате борьбы с „олимпийцами“; говорить о своей слабости, усталости невозможно Макаренко, человеку волевому и выдержанному, поэтому Горький и исключает самопризнания автора, как нехарактерные для такого человека, как Макаренко, да еще в период, когда были достигнуты большие успехи в воспитательной работе» .
Эти высказывания, содержавшиеся в диссертации Морозовой, цитировал чешский макаренковед Л. Пеха на II международном макаренковедческом симпозиуме (Фалькенштейн/ФРГ, 1971). Пеха заявил по данному поводу: «С точки зрения педагогической и биографической интерпретации этих текстов важно учесть, что Горький вычеркнул те места, где в книге Макаренко сильно проявлялись депрессивные состояния, вызванные изнурительной борьбой с его противниками на „Олимпе“» .
Часть 2
Существует экземпляр авторского машинописного варианта части 2 «Поэмы» (РГАЛИ, 332–1–9; ссылки как на: Маш. 2). Украинские карандашные пометки между строчками указывают на основу перевода для украиноязычного издания двух первых частей, вышедшего в 1935 г.
После основательно затянувшегося завершения 2-й части (конец августа 1934 г.) Макаренко послал три авторских машинописных экземпляра одновременно Горькому, в издательства «Художественная литература» в Москве и «Советская литература» в Киеве / Харькове. Уже 10 сентября 1934 г. Горький подробно и дифференцированно сформулировал в письме Макаренко мнение о 2-й части, причем он призвал его «местами сократить, а кое-где дополнить рукопись» . Вслед за тем Макаренко поехал в Москву, чтобы в редакции «Альманаха» предпринять соответствующие исправления авторского машинописного экземпляра, сделав в особенности обширные сокращения, а также одно дополнение. Как Макаренко письменно информировал Горького 18 сентября, он «постарался вычеркнуть все то, что бросается в глаза» .
В сохранившемся авторском машинописном экземпляре, как и в украинском издании, сокращения, инициированные Горьким, не были реализованы. На основании обстоятельств совокупности работ по набору и печати – соответствующее издание «Альманаха» (ссылки как на: Альм. 5) ушло в производство уже 10 августа 1934 г. – а также полученных выше представлений о свойственном Горькому способе правки, небольшие редакционные изменения в тексте издания части 2 в «Альманахе» могут быть с большой вероятностью приписаны «пролетарскому писателю».
В целом речь идет о 19 такого рода исправлениях, которые распределяются по главам 1, 2, 5, 6, 8, 9, 11, а также 14–17. Гл. 10 («Свадьба»), которую особенно хвалил Горький , что характерно, оказалась не затронутой ими.
Стилистические изменения
Обоснованные исправления
В качестве обоснованных можно охарактеризовать следующие пять исправлений. С той оговоркой, что № 2 имеет явный политический оттенок. Последние три понятны только из более широкого контекста.
1. (Маш. 2, 9; Альм. 5, 12) Задоров прищурил один глаз и улыбался <во все лопатки>. (См. также: GW 4, 11; С 1, 242; ПС 3, 170; ПП, 235.)
2. (Маш. 2, 105; Альм. 5, 75) Он [кнур. – Г. Х.] не обманул наших ожиданий и скоро был помещен в особняке рядом с папашей под именем Петра Васильевича, названный так в честь молодого Трепке, <уехавшего> убравшегося с деникинской армией. (См. также: GW 4, 90; С 1, 314; ПП, 316.)
3. (Маш. 2, 200; Альм. 5, 140) Чайкин <еще раз> попытался поправить очки [...]. (См. также: GW 4, 170; С 1, 381; ПС 3, 268; ПП, 394.)
4. (Маш. 2, 202; Альм. 5, 142) Я в глубине души обрадовался: хорошо еще, что она [Брегель. – Г. Х.] ничего не знает об обучении наших барабанщиков. <Ведь там такая же картина.> (См. также: GW 4, 173; С 1, 383; ПС 3, 270; ПП, 396.)
5. (Маш. 2, 219; Альм. 5, 155) Пролетев <верст> километров шесть от города по песчаной скучной дороге [...]. (См. также: GW 4, 189; С 1, 398; ПС 3, 280; ПП, 410.)
Менее обоснованные исправления
Другие стилистические исправления не способствуют улучшению качества текста. Некоторые из них, как и в части 3, касаются образов, типичных для Макаренко:
1. (Маш. 2, 6; Альм. 5, 9) На общих собраниях коммунаров, в совете командиров, просто в беседах старших колонистов и в комсомольских речах, даже в щебете пацанов очень часто можно было услышать название этой суммы [шесть тысяч рублей. – Г. Х.], и во всех этих случаях она представлялась абсолютно недостижимой по своей величине < – прямо небоскребно-американской>. (См. также: Укр. 1935, 283; GW 4, 8; С 1, 240; ПС 3, 168; ПП, 232.)
2. (Маш. 2, 25; Альм. 5, 22) <Бурун героически упрямо не допускал к себе ни одного сомнения в собственных способностях>, и, наконец, наступило такое время, когда Бурун оказался впереди товарищей, когда их талантливо схваченные огоньки знания сделались чересчур скромными по сравнению с <солидным костром эрудиции> солидной эрудицией Буруна < , в котором он наворотил целые стволы своей воли, терпения и до ажура доведенной точности>. (См. также: Укр. 1935, 302–303; GW 4, 24; С 1, 254; ПС 3, 178–179; ПП, 248.)
3. (Маш. 2, 25; Альм. 5, 22) Маруся обладала счастливой памятью, была умница и собой исключительно хороша: на смуглом <тонком> лице < , как заря в грозовой вечер, горел> глубокий румянец, большие черные глаза всегда играли <и искорками, и> огнями и молниями, а над ними с побеждающей неожиданностью <спокойно смотрел чистый умный девичий лоб> – спокойный, чистый, умный лоб. (См. также: Укр. 1935, 304; GW 4, 25; С 1, 255; ПС 3, 179; ПП, 249.)
4. (Маш. 2, 139; Альм. 5, 100) И для меня и для каждого колониста ясно было, что колонию положили на плаху и занесли над нею <непобедимый сверкающий> тяжелый топор, чтобы оттяпать ей голову. / Сами рабфаковцы имели такой вид, будто их <украсили и> приготовили для того, чтобы принести в жертву <всесильному богу жизни, богу рабфака и многим богам необходимости и судьбы> «многим богам необходимости и судьбы». (См. также: Укр. 1935, 425; GW 4, 121; С 1, 343; ПС 3, 241; ПП, 344.)
5. (Маш. 2, 197; Альм. 5, 139) Я представил себе <эту содрогающуюся на месте> силу коллектива колонистов и вдруг понял, в чем дело: ну, конечно, как я мог так долго думать! Все дело в остановке. Не может быть так допущена остановка в жизни коллектива. / Я обрадовался по-детски: какая прелесть! Какая чудесная захватывающая диалектика <, как светлеет кругом, и как закружились в моей голове мысли>! (См. также: Укр. 1935, 494; GW 4, 121; С 1, 379–380; ПС 3, 267; ПП, 292.)
Другие изменения подобного рода касаются прежде всего мест с разговорной или характерной для стиля сказа манерой выражения:
6. (Маш. 2, 69; Альм. 5, 53) – Какое же это воспитание? <Меня обмошенничали с этим ремонтом,> Мебель растащили из кабинета, что это такое, а? [...] (См. также: Укр. 1935, 350; GW 4, 64; С 1, 290; ПС 3, 204; ПП, 286.)
7. (Маш. 2, 77; Альм. 5, 57) <Подобные сарказмы> Споры эти мне всегда помогали, ибо до конца проясняли положение: нужно положиться на собственный здравый смысл и на здравый смысл жизни. (См. также: Укр. 1935, 359; GW 4, 68; С 1, 295; ПС 3, 207–208; ПП, 292.)
8. (Маш. 2, 107; Альм. 5, 77) – Есть такие права? Ах, вы <мать вашу>... (См. также: Укр. 1935, 392; GW 4, 93; С 1, 317; ПС 3, 223; ПП, 318.)
9. (Маш. 2, 186; Альм. 5, 131) Несмотря на страдания Коваля, Назаренко нас во всяком случае не затруднял в ежедневной работе < – наоборот>. (См. также: Укр. 1935, 473; GW 4, 160; ПП, 383.)
10. (Маш. 2, 203; Альм. 5, 142) Черниговка <, действительно девушка красива,> с удивлением рассматривала наше общество, голоногое, голорукое, а в некоторых частях голопузое. (См. также: Укр. 1935, 491; GW 4, 173; С 1, 384; ПС 3, 270; ПП, 397.)
11. (Маш. 2, 218; Альм. 5, 154) – Значит, там [в Куряже. – Г. Х.] нужно весь персонал выгнать. / – Нет, зачем же... там есть отличные работники. / – <Нет, там ничего, ни одного...> Я в таких случаях сторонник полной асептики. / – Ну хорошо, выгоняйте, выгоняйте!.. (См. также: Укр. 1935, 506; GW 4, 187; С 1, 397; ПС 3, 279; ПП, 409.)
Содержательные изменения
Определяются три содержательных изменения, из которых только одно (№ 3) можно в соответствии с контекстом охарактеризовать как обоснованное.
1. (Маш. 2, 115; Альм. 5, 82) Я люблю молотьбу. <Я на току наслаждаюсь, как на лучшем симфоническом концерте.> Особенно хороша молотьба к вечеру. (См. также: Укр. 1935, 400; GW 4, 99; С 1, 322; ПС 3, 227; ПП, 324.)
2. (Маш. 2, 197; Альм. 5, 138–139) В таком коллективе неясность личных путей не могла определять кризиса. Ведь личные пути всегда неясны. И что такое ясный личный путь? Это отрешение от коллектива, это концентрированное мещанство: такая ранняя, такая скучная забота о будущем куске хлеба, об этой самой хваленой квалификации. И какой квалификации? Столяра, сапожника, мельника. Нет, я крепко верю, что для мальчика в шестнадцать лет нашей советской жизни самой дорогой квалификацией является квалификация борца и человека. (См. также: Укр. 1935, 484; GW 4, 168, 282, прим. 5; С 1, 379; ПС 3, 267; ПП, 391–392.)
3. (Маш. 2, 230; Альм. 5, 164) И в шапке у него депеша: / «Харьков Наркомпрос Джуринской. / Настойчиво просим передать Куряж нам возможно скоро обеспечить посевную смета дополнительно. / <Совет командиров> Общее собрание колонистов. / Макаренко». (См. также: Укр. 1935, 519; GW 4, 200; С 1, 408; ПС 3, 287; ПП, 419.)
Часть 1
До сих пор не удалось найти ни рукописи, ни авторского машинописного экземпляра части 1 «Поэмы», за исключением отдельной главы («На педагогических ухабах»). Правда, в РГАЛИ хранится корректурная гранка первого книжного издания (1934 г.; 332–1–3), содержащая и исправления автора.
Макаренко возобновил работу над «Поэмой» после трехлетнего перерыва весной 1933 г. и 21 сентября того же года лично представил в Москве Горькому рукопись, еще не готовую к печати, чтобы попросить у него совета для дальнейшей работы над своей книгой. Из этой обширной рукописи, очень положительно воспринятой Горьким, уже в январе 1934 г. (с указанием 1933 г.) вышла первая серия глав, будущая часть 1. Текст был, однако, сильно сокращен – в целом на шесть глав, а также на несколько разделов, что видно из сравнения редакции, опубликованной в «Альманахе», с изданиями, вышедшими позже. Произошло это «по недоразумению», как указывает Горький в письме Макаренко от 14 марта 1934 г. .
Наряду с этими обширными сокращениями для первой публикации предпринимались также менее масштабные грамматические, стилистические и содержательные исправления, выполненные – такой вывод можно сделать на основе уже имеющихся заключений – рукой Горького. В отличие от исправлений, сделанных им в частях 2 и 3 «Поэмы», этих изменений, следует отметить, не было в позднейших изданиях. Здесь они документированы впервые.
«Отфильтровать» эти исправления стало возможным благодаря сравнению редакции в «Альманахе» (ссылки как на: Альм. 3) с уже упомянутой гранкой книжного издания (Гр.). При этом касательно некоторых мест книги могло быть оценено украиноязычное издание двух первых частей (Укр. 1935); хотя текст части 1 этого издания следует редакции в «Альманахе», но с гл. 10 («Подвижники соцвоса»), т. е. первой не содержащейся там главы, при переводе на украинский привлекался и авторский машинописный экземпляр.
В целом поддаются установлению 26 исправлений, которые могут быть приписаны Горькому. Они распределяются по 15-ти из 24 глав части 1 в редакции «Альманаха». Некоторые изменения содержатся соответственно в следующих главах: 2 («Неславное начало колонии им. Горького»), 3 («Характеристика первичных потребностей»), 5 («Дела государственного значения»), 10 («Триумфальная сеялка», 12 («Взрывы»), 15 («Игра в фанты»), 20 («Хождение Семена по мукам») и 21 («Командирская педагогика»). Основой для сравнения с «Альманахом» послужили: в 23 случаях гранка русского книжного издания, а в трех случаях – украинское издание.
Грамматические изменения
Здесь можно привести два обоснованных исправления, второе из которых должно быть охарактеризовано одновременно и как стилистическое вмешательство.
1. (Гр., 28; Альм. 3, 100) Нужно, однако, сказать, что открытое сопротивление и хулиганство по отношению к воспитательскому персоналу в колонии никогда не <возрождалось> возрождались. (См. также: GW 3, 54; С 1, 62; ПС 3, 42; ПП, 58.)
2. (Гр., 108; Альм. 3, 213) Петр Иванович принес в колонию целый комплекс счастливых особенностей. У него было как раз то, что нам нужно: молодость, прекрасная ухватка, чертовская выносливость, серьезность и бодрость, и не было ничего такого, <что> чего нам не нужно: никакого намека на педагогические предрассудки, никакой позы по отношению к воспитанникам, никакого семейного шкурничества. (См. также: GW 3, 238; С 1, 226; ПС 3, 158–159; ПП, 220.)
Стилистические изменения
Обоснованные исправления
Как обоснованные и улучшающие качество текста можно охарактеризовать следующие исправления:
1. (Гр., 8; Альм. 3, 64) Лидия Петровна была очень молода – девочка. Она недавно окончила гимназию и еще не остыла от <материнской заботы> семейного уюта. (См. также: GW 3, 9; С 1, 19; ПП, 20.)
2. (Гр., 19; Альм. 3, 84) Но только один раз поиски наши увенчались успехом: в <полуверсте> полукилометре от дороги мы наткнулись на группу людей, притаившихся в лесном сугробе. (См. также: GW 3, 33; С 1, 42; ПС 3, 28; ПП, 40.)
3. (Гр., 70; Альм. 3, 152) Когда я <повернул> пошел в лес, Сорока влетел в спальню: [...]. (См. также: GW 3, 152; С 1, 147; ПС 3, 103; ПП, 148.)
4. (Гр., 90; Укр. 1935, 222; Альм. 3, 184) Унтермарковку Артемий начал с торжественными и чрезвычайно специальными разговорами, вспоминал по этому поводу все унтермарковские печки – и хорошие, сложенные им, и никуда негодные, сложенные другими печниками. (См. также: GW 3, 197; С 1, 190; ПС 3, 133; ПП, 185.)
5. (Гр., 92; Альм. 3, 187) Недели через две я позвал Семена в кабинет и сказал просто: [...]. (См. также: GW 3, 200; С 1, 193; ПС 3, 135; ПП, 188.)
6. (Гр., 96; Укр. 1935, 235; Альм. 3, 194) Каждый сводный отряд составлялся на неделю, следовательно, и отдельный колонист на вторую неделю <обычно> получал участие в новом сводном, на новой работе, под командой нового комсводотряда. (См. также: GW 3, 210; С 1, 202; ПС 3, 142; ПП, 196.)
Менее обоснованные исправления
Другие стилистические изменения не способствовали улучшению качества текста. При этом в большинстве случаев и здесь идет речь о вмешательстве в образы, типичные для Макаренко.
1. (Гр., 7; Альм. 3, 61) В лесу поляна гектаров в сорок. В одном из ее углов поставлено пять <геометрически> правильных кирпичных коробок, составляющих все вместе правильный четырехугольник. (См. также: GW 3, 5; С 1, 15; ПС 3, 10; ПП, 17.)
2. (Гр., 11; Альм. 3, 72) Экономка с большим старушечьим вкусом и уютом расположилась в своей комнатке, приспособила свои коробки и другие вместилища к разным кладовочкам < , уголкам и местечкам>, самой природой назначенным для такого дела [...]. (См. также: GW 3, 19; С 1, 28–29; ПС 3, 19; ПП, 28.)
3. (Гр., 20; Альм. 3, 86) Иногда стуки топора <вдруг> прерываются, мы теряем направление и терпеливо ждем. (См. также: GW 3, 36; С 1, 44; ПП, 42.)
4. (Гр., 24; Альм. 3, 94) Просто был прекрасный <теплый> весенний день, наполненный запахами подсыхающей земли и солнца. (См. также: GW 3, 46; С 1, 54; ПС 3, 37; ПП, 51.)
5. (Гр., 42; Альм. 3, 116) Два-три крупных дома были все-таки приведены в приличный вид <уже> к концу лета, но в них нельзя было жить, потому что они стояли без стекол. (См. также: GW 3, 86; С 1, 87; ПС 3, 60; ПП, 84–85.)
6. (Укр. 1935, 112; Альм. 3, 122) [...] в запряжке имея высокого, худощавого Рыжего и приземистую кривоногую Бандитку, как совершенно незаслуженно окрестил Антон <старую> вороную кобылу. (См. также: GW 3, 93; С 1, 87; ПС 3, 64; ПП, 93.)
7. (Гр., 68; Альм. 3, 146) Гончаровка, в которой жило большею частью <настоящее> трудовое крестьянство, была еще далеко от нашей жизни. (См. также: GW 3, 146; С 1, 141; ПС 3, 98; ПП, 142.)
8. (Гр., 92; Укр. 1935, 226; Альм. 3, 187) Карабанов машинально взял револьвер в руки, дико посмотрел на него, быстрым движением сунул в карман и, ничего <больше> не сказав, вышел из комнаты. (См. также: GW 3, 201; С 1, 193; ПС 3, 135; ПП, 188.)
9. (Гр., 97; Укр. 1935, 238; Альм. 3, 196) Наше старшее поколение в это время <уже> подходило к рабфаку и к комсомолу, уже начинало понимать вкус в утонченной вежливости и в интересной беседе. (См. также: GW 3, 213; С 1, 205; ПС 3, 144; ПП, 198–199.)
Прочие изменения касаются прежде всего мест с разговорной или характерной для стиля сказа манерой выражения. В двух случаях (№№ 10, 13) при этом оказался утрачен планировавшийся юмористический эффект.
10. (Гр., 19; Альм. 3, 84) У Калины Ивановича, кроме трубки, не нашлось никаких ценностей. Это обстоятельство вызвало у грабителей <справедливый> гнев: они треснули Калину Ивановичу по голове, он свалился в снег и пролежал в нем, пока грабители не скрылись. (См. также: GW 3, 23; С 1, 43; ПС 3, 29; ПП, 41.)
11. (Укр. 1935, 111; Альм. 3, 121) Осенью мы все-таки сеяли жито <в новой> во второй колонии. (См. также: GW 3, 92; С 1, 92; ПС 3, 63; ПП, 89.)
12. (Гр., 49; Альм. 3, 129) <Вновь прибывшие> Новые колонисты были антисемитами просто потому, что нашли безобидные объекты для своих хулиганских инстинктов, старшие же имели больше возможности издеваться и куражиться над евреями. (См. также: GW 3, 101; С 1, 101; ПС 3, 70; ПП, 105.)
13. (Гр., 68; Укр. 1935, 168; Альм. 3, 146) [...] сыновья их представляли собой нечто вне конкурса на рынке женихов и очаровательных кавалеров, потому что ни у кого не было таких пригнанных пиджаков, таких новых темно-зеленых фуражек и таких <начищенных> сапог, украшенных зимой и летом блестящими великолепными галошами. (См. также: GW 3, 146; С 1, 141; ПС 3, 98; ПП, 142.)
14. (Гр., 89; Укр. 1935, 221; Альм. 3, 183) Вы можете быть с ними сухи до последней степени, требовательны до придирчивости, вы можете не замечать их, если они торчат у вас под рукой, можете даже безразлично относиться к их симпатии, но если вы блещете работой, знанием, удачей, <то спокойно> не оглядывайтесь: они все на нашей стороне, и они не выдадут. (См. также: GW 3, 196; С 1, 189; ПС 3, 132; ПП, 184–185.)
15. (Гр., 92; Укр. 1935, 227; Альм. 3, 188) – Ты чудак, Семен. С деньгами всегда риск. В колонию доставить пачку денег без риска нельзя. Но я думаю <так>: если ты будешь возить деньги, то риска меньше. [...]. (См. также: GW 3, 202; С 1, 195; ПС 3, 137; ПП, 190.)
Содержательные изменения
В 1-й части можно установить три содержательных изменения. В двух из этих мест (№№ 1, 3) высказывание, о котором идет речь, удачно усиливает или обобщает соответствующее место.
1. (Гр., 52; Укр. 1935, 129; Альм. 3, 135) «[...] Сколько книг, сколько бумаги, сколько славы? А в то же время пустое место, ничего нет, с одним хулиганом нельзя управиться, нет ни метода, ни инструмента, ни логики, ни принципов, просто ничего нет. Какое-то вековое шарлатанство». (См. также: GW 3, 109; С 1, 107–108; ПС 3, 74; ПП, 111.)
2. (Укр. 1935, 146; Альм. 3, 136) [Врач] лениво говорит записывающему фельдшеру: / – Сыпной. В <тифозный> больничный городок. (См. также: GW 3, 125; С 1, 121; ПС 3, 84; ПП, 124.)
3. (Гр., 96; Укр. 1935, 236; Альм. 3, 194) Командир постоянного отряда отправлялся на работу простым рядовым участником сводного отряда, и во время работы подчинялся временному комсводотряду, часто члену своего <же> постоянного отряда. / Это создавало очень сложную цепь зависимостей <в колонии>, и в этой цепи уже не мог выделиться и стать над коллективом отдельный колонист. (См. также: GW 3, 210; С 1, 203; ПС 3, 142; ПП, 197.)
Выводы
Оценка представленного здесь исходного материала показала, что конкретное участие Горького в формировании текста «Педагогической поэмы» слишком высоко оценивалось советскими авторами. Не соответствует действительности утверждение Морозовой о том, что Горький «затачивал предложения, придавая им меткий лаконизм, и бескомпромиссно удалял из языка автора жаргонные выражения» или что он учил Макаренко «точности, чистоте, ясности языка» . Наряду с вполне обоснованными и удачными исправлениями имеются и многочисленные едва ли обоснованные вмешательства в стиль и содержание, причем действия эти отнюдь не характеризовались последовательностью.
Отсюда явствует, что для академического издания «Педагогической поэмы», еще ждущего своего часа, горьковские исправления не могут быть переняты без критики. А ведь именно это до сих пор имело место в советских и постсоветских изданиях данного произведения.
