«Чем дольше живём мы, тем годы короче,
тем слаще друзей голоса».
Булат Окуджава
В качестве предисловия
Малую родину, как и родителей, не выбирают. Я — «русский азиат», то есть тот, кто родился и жил в Средней Азии. Нас, выпускников школы пятидесятилетней давности, по стране и миру разнесло, как осенние листья по ветру. После получения аттестата зрелости мы дружно вспорхнули из небольшого городка кто куда — учиться, работать. Затем, после развала Союза, исход русских, подразумевая под этим отнюдь не этнос, довершил процесс нашей разобщённости. Найти место на исторической родине, где тебя никто не ждал, было непросто. Увы, Россия не Израиль для евреев и не Германия для российских немцев. Стараниями законодателей и чиновников историческая родина встретила нас злой мачехой. Но отступать было некуда, мы расселялись, кто где и кто как мог. Труднее всего пришлось тем, кто попал в провинцию, их сопровождали косыми взглядами и шипеньем обывателей: «Понаехали тут!».
Прошли годы. У многих романтических натур, и я здесь не исключение, появилось желание узнать судьбу своих школьных и студенческих друзей, изменившихся, увы, как и ты сам, до неузнаваемости. Теперь твоя школьная подружка с русой косой до пояса — милая седая старушка. Можно себе представить: вот она подходит, с недоумением смотрит на тебя и невольно произносит:
— Господи, что с нами сделало время!
Да, время безжалостно обошлось с нами! Я бы тоже с трудом узнал её и при этом бы остро почувствовал, что меня заодно с ней чудовищно обездолили, лишили былого очарования, что поруганы все мои юношеские воспоминания. Как с этим быть? Не общаться? Не встречаться? Ограничиться фотографией нежной, целомудренной девушки с косой?
Владимир Набоков в стихотворении «Первая любовь» на этот счёт высказался довольно безжалостно:
В листве берёзовой, осиновой,
В конце аллеи у мостка,
Вдруг падал свет от платья синего,
От василькового венка.
Твой образ лёгкий и блистающий —
Как на ладони я держу,
И бабочкой не улетающей
Благоговейно дорожу.
И много лет прошло — и счастливо
Я прожил без тебя, а всё ж
Порой я думаю опасливо:
Жива ли ты и где живёшь?
Но если встретиться нежданная
Судьба заставила бы нас,
Меня бы, как уродство странное,
Твой образ нынешний потряс.
Обиды нет необъяснимее:
Ты чуждой жизнью обросла —
Ни платья синего, ни имени
Ты для меня не сберегла.
И всё давным-давно просрочено,
И я молюсь, и ты молись,
Чтоб на утоптанной обочине
Мы в тусклый вечер не сошлись.
Конечно, если всё свести к внешнему виду, то всё обстоит именно так. Ты уже не тот симпатичный мальчик-старшеклассник, который на школьном вечере с волнением в груди ждал удобного момента пригласить на танго девочку из параллельного класса. И уже далеко не студент, который с лёгкостью: «…возбуждал улыбку дам огнём нежданных эпиграмм».
Но ведь в жизни каждого человека есть знаковые личности, оставившие в наших душах неизгладимый, благотворный след. Через память и подсознание мы в контакте с ними всегда. Они были в школе, институте, на производстве — однокашники, первая любовь, друзья, любимые педагоги и коллеги. Их нет рядом, но ты с благодарностью и грустью вспоминаешь о них, надеешься, если не встретиться, то хотя бы что-то узнать, услышать по телефону. И это тот случай, когда возраст и внешность не имеют значения.
Надо торопиться! Как ни прискорбно, наше поколение уже отыграло «оба тайма», и если у кого-то что и осталось в запасе, так это минуты «добавленного времени».
И именно сейчас, как будто спохватившись, мы устами Есенина задаёмся вопросом: «Жизнь моя, иль ты приснилась мне?». Именно сейчас тебя подстерегают мысли о смысле жизни и о том, что есть мир, в котором ты живёшь. Увы, все средства человеческого разума становятся непригодными для правильного ответа на вопросы: какова природа мира в целом и почему мир вообще существует?
Рационализм твердил нам, что реальность одинаковым образом проникает в любого человека без искажений и деформаций. Теперь-то мы знаем, что это не так. Окружающий мир в сознании каждого из нас субъективен, причём субъективен по-своему и зависит не только от мира, но в значительной мере от уровня сознания. Таким образом, каждый человек творит собственную виртуальную реальность, в которой он живёт и с помощью которой он судит о мире.
Обидно становится! Живёшь-то в субъективном, можно сказать, в иллюзорном мире, а реально — если что и происходит, так это рождение и смерть. Впрочем, со смертью тоже не всё так просто. Самая нелепая смерть, когда умирают молодые. Напрашивается вывод — умереть надо вовремя! Кто бы спорил…
Но что значит вовремя? Умрёшь вовремя для себя — окружающие могут быть в недоумении. Умрёшь вовремя для окружающих — так, может, себе в ущерб. Парадоксы, парадоксы…
Концепция трагизма жизни перед лицом смерти всегда волновала философов — «Абсурдно то, что мы родились, абсурдно то, что мы умрём». Таким образом, человеческое предназначение не менее таинственно, чем всё сущее.
Впрочем, отношение к жизни и смерти не однозначно. Вспомним «оптимистичное» в известной песне:
Я люблю тебя, жизнь!
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь!
Я люблю тебя снова и снова…
Но есть и иное мнение, к примеру, — Франсуа Вийона:
Да, умереть! Уйти навек и без возврата
Туда, куда уйдёт и каждый из людей;
Стать снова тем ничто, которым был когда-то,
Пред тем, как в мир прийти для жизни и скорбей.
Сочти все радости, что на житейском пире
Из чаши счастия пришлось тебе испить,
И согласись, что, чем бы ни был в этом мире,
Есть нечто лучшее — не быть.
По выражению Сартра, «существование — это случайность». Но в нашем безумном мире уже и смерть — случайность. Она подстерегает тебя повсюду — не всем удаётся умереть естественной смертью. Смерть — разрыв контакта с живыми людьми, вечный сон. Утешимся: есть мнение, что душа продолжает жить! Но где? Опять среди душ, ранее окружавших тебя на земле? Нет, только не это! Ну, разве что за исключением некоторых из них!
Что касается рассуждения о бессмертной душе, даже у Эпикура мы находим: «Обладая лишь смертной природой, нельзя установить ничего достоверного о природе бессмертной».
Или возьмём Ад и Рай, их наличие уже подтверждают и учёные. Вот только для чего они? Неужели для того, чтобы одних за несовершенство человеческой природы низвергнуть в гиену огненную, а других поощрить за добродетельную жизнь на земле? Наверно, всё сложнее. Очень похоже, что Ад потустороннего мира и Ад, созданный людьми на земле, взаимосвязаны, как два сообщающихся сосуда. А проявления Рая на земле мы просто не ценим — мастера всё упрощать, для нас вчерашнее чудо — завтра обыденность.
Ад и Рай… Добро пожаловать! И тут невольно задумаешься, сколько же пропускных пунктов в Аду должно быть по нынешнему бездуховному и порочному состоянию людей?! А на вратах Рая Ангелы, наверно, зевают от скуки!
А тут ещё параллельный мир! Кстати, учёные с помощью Большого адронного коллайдера надеются представить доказательства наличия параллельного мира. Если он существует, тогда получается, что наше представление об одном и том же здесь и там различно… Ладно, если только представление! Надо полагать, Всевышний не просто так создал множество миров, и, возможно, есть планеты, где живётся, как в Эдеме. Не мог же змей-искуситель повсюду соблазнить обитателей, не задумывающихся о последствиях вкушать запретные плоды, как это произошло у нас на Земле! И тут многие не без основания придут в отчаянье: почему из-за единожды преступивших запрет Адама и Евы всё человечество обречено бессрочно влачить своё бытие в столь несовершенном мире, где вместо счастья — идея счастья, где чувствуем образ истины, а обладаем ложью?
Но довольно об этом! Быть человеком романтическим — неплохое убежище от некоторых негативных аспектов жизни, пусть и субъективной. Будем довольствоваться тем, что нам дано прожить не одну, а несколько жизней.
Да, да! В моём представлении именно несколько! Начнём с того, что жизнь не прямая линия, а череда пунктиров. Каждый пунктир — этап жизни. Жизнь в утробе матери — пусть и бессознательная — первый пунктир; беспечная жизнь до семи лет — следующий пунктир; школа — опять пунктир; институт; первый брак; второй брак; кто-то — неожиданно для себя, а потом надолго — в президенты… У каждого всё происходит по-своему, и каждый пунктир — это незаметный переход из одной жизни в другую, сопровождающийся полной заменой клеток в организме и даже изменением наследственных признаков в случае проявления человеком духовного порыва.
Впрочем, некоторые считают, что жизнь — это цепочка случайностей. Но ведь случайность — это не явление в себе, в её основе кроется причинно-следственная связь.
Нам не дано вернуться физически в один из предыдущих пунктиров, машину времени пока что не изобрели, но память — связующее времени и дарованное Богом чудо — позволяет виртуально вернуться к любому из них.
Мой переход в очередной пунктир
Когда мне стукнуло за шестьдесят, дочь с зятем в очередной приезд преподнесли неожиданный подарок — ноутбук. Я был удивлён: зачем он мне, да и пользоваться не умею? Но, как говорится, — дарёному коню в зубы не смотрят, а тут ещё аргументы дочери: «Зимой, когда дачные дела не отвлекают и не беспокоят, будет тебе чем заняться! Ты не представляешь, какие возможности открывает Интернет!»
Несколько дней я ходил вокруг этого компактного интеллектуала, не зная, как к нему подступиться. Для начала обратился за помощью к одному из родственников — у них тоже ноутбук имеется. А он мне и говорит:
— Да ты что, компьютер у нас для внучки, я на него только с вилами! Ты же знаешь, наши далеко за «бугром», — там опасно и нет школы, вот она и общается с родителями по Интернету.
Обратился к другу. Человек он, конечно, занятый, вопросами демографии занимается — книги, статьи. В шутку он у меня «отцом русской демо-графии» слывёт. Друг на то и друг — взял надо мной шефство. По его совету приобрёл я книги по компьютерной грамоте, понемногу стал осваивать аппарат, другу покоя не давал. Конечно, первым делом зарегистрировался на сайте «Одноклассники.ru» и ринулся искать школьных друзей.
Бывших выпускников нашей школы на сайте много, но в основном молодёжь. Моих однокашников — никого! А вот этого я не ожидал! Стал вспоминать наших сильных математиков и физиков, они-то где?
Но ответ пришёл сам по себе. Мы уходили на пенсию, когда компьютер был ещё редкостью, а затем, в условиях выживания, до него ли было моим сверстникам-бессребреникам? Но я не отчаивался. В конце концов, у каждого есть родственники, дети, внуки. И эта надежда оправдалась. Через детей, племянников и внуков отыскал некоторых своих школьных друзей. Как я и предполагал, нашему поколению честных тружеников живётся трудно — не до «игрушек».
Шло время, неожиданно для себя и с лёгкой руки друга, узревшего во мне некоторые творческие наклонности, я стал работать над сборником стихов и над публицистикой о своей малой родине. Творчество захватило меня целиком и полностью, оно стало моим хобби и явлением, которое ты творишь сам, уходя на время от житейских проблем и суеты.
И вот вышел сборник стихотворений. Первая публицистика, к моему удивлению, была опубликована в одном из толстых литературных журналов. Взялся за рассказы, а потом начал работать над книгой, — и теперь всякий раз, сидя за компьютером и набирая текст, я попадаю в мир событий, образов, иного времени и хоть ненадолго ухожу от мирской суеты.
Какой вывод можно сделать из этого? В каждом из нас заложены разнообразные способности. Пользуйтесь! Находите занятия для души! Удивляюсь, когда некоторые пенсионеры, оставшись без работы, теряют смысл жизни, чахнут и раньше времени умирают.
В отличие от них, у меня всегда не хватает времени. Как на бесценную часть бытия я смотрю на обложки любимых книг. Проходят годы, наше восприятие меняется. Перечитывая любимую книгу, ты каждый раз находишь в ней что-то новое. И поэтому я постоянно ощущаю потребность кое-что перечитать из прозы и поэзии. К примеру, сейчас тяга в третий раз перечитать «Сагу о Форсайтах», в очередной раз полистать Эрнеста Хемингуэя и О`Генри, меня снова притягивает проза Эриха Марии Ремарка. Нет, всё-таки не удержался! Снимаю с полки рассудительного француза Эрве Базена с намерением перечитать «Супружескую жизнь» и «Анатомию одного развода». К чему бы это?
Довлатов пишет: «…познакомился с Бродским. Вытеснив Хемингуэя, он навсегда стал моим литературным кумиром». Надо же, как поэт подействовал на прозаика! Я слишком прост (или наоборот?!) — из меня даже Бродским не вытеснишь любимых поэтов и прозаиков.
Но вернёмся на землю. Исходя из логики событий, стало ясно — случайный подарок в виде ноутбука явился причиной моего перехода в очередной пунктир бытия, где вполне комфортно.
Творчество творчеством, но были два человека, очень важных в моей судьбе, которых Интернет пока не помог отыскать, а так хотелось!
В Москве бываю часто — два часа автобусом. Захожу как-то в небольшой, но уютный продовольственный магазин, вижу — киргизка средних лет протирает полки и расставляет продукты. Для россиянина все азиаты-гастарбайтеры — на одно лицо, но я, «русский азиат», сразу отличаю киргиза, узбека, таджика. По роду службы пришлось в своё время поколесить по всем республикам Средней Азии и Казахстану. Впрочем, казахов и туркменов отличаю тоже, но их в России практически нет — надеюсь, по причине того, что от добра добра не ищут!
Подхожу к землячке, приветствую:
— Салом алейкум!
— Алейкум ассалом! — отвечает она.
— Вы ведь из Киргизии? Откуда конкретно?
— Я с юга! — на отличном русском языке отвечает она мне и называет город моей школьной юности. Я был приятно удивлён:
— Надо же, какое совпадение! Я там жил, окончил школу! — и я обозначил те благословенные года.
— Меня тогда ещё на свете не было! — отреагировала она, невольно подчеркнув временную пропасть между нами.
— Как там сейчас?
— Русских почти нет, но русский язык востребован, и потому русская школа сохранилась. В городе самый большой на юге Киргизии базар. С Китаем границу открыли, они ширпотреб везут, свой бизнес открывают. Я работала бухгалтером, но всё равно прожить было трудно.
— Ну а как здесь — довольны?
— Что делать? Мы с мужем берёмся за любую работу. Надо учить детей, заботиться о родителях.
— А я пытаюсь разыскать тех, с кем учился в школе, но не очень-то получается!
— У меня там русская подруга, мы вместе работали, возможно, она поможет! — предложила землячка. Записал телефон подруги. Звоню в город своей юности. Меня доброжелательно выслушали и взяли на заметку несколько фамилий однокашников. И это сработало!
Через пару недель мне был продиктован домашний телефон Галины — девочки из параллельного класса, теперь уже Галии Ахмедовны. Оказалось, она живёт в соседнем от нашего городка областном городе Ош. Этот старинный город Центральной Азии — ровесник царя Соломона — на слуху у многих россиян, увы, по кровавым событиям политической жизни Киргизии в новейшей истории…
Галя была одной из тех, кого я настойчиво разыскивал. Её номер телефона был подарком судьбы, поскольку в моей душе она занимала особое место, и это при том, что к нам вполне соотносились слова из ранее популярной песни: «Мы с тобою не дружили, не встречались по весне…». Впрочем, в школе Галя не дружила и не встречалась ни с кем из мальчиков, хотя неравнодушных к ней было достаточно.
А мы в старших классах с девочками дружили. Наша дружба сводилась к походам в кино, где можно было тайком взять за руку «свою» девушку и ощутить волнующее тепло её ладони; к прогулкам по вечерам и к робким поцелуям — мы были целомудренны.
Галя была из интеллигентной семьи. Немногословная, сдержанная, скромная — с внутренним содержанием восточной женщины, в ней присутствовали сильная воля и высокий интеллект. Её уважали все. Применительно к ней вполне уместна памятная из кинофильма фраза: «комсомолка, спортсменка и просто красавица…». Стройная и изящная, как газель. Ей не составляло труда практически без подготовки пробежать дистанцию в четыреста метров на областной школьной спартакиаде. Что касается красоты, то в школе она не была яркой и броской, но такая красота обязательно расцветает в своё время.
Я был мальчишкой-старшеклассником, но уже тогда интуитивно понимал, что Галя обладает добрым нравом и светлой душой, она надёжный человек, а в будущем станет хорошей женой и матерью. Понимал и то, что необходимо иметь неординарные качества, чтобы быть достойным этой девочки. Был ли я влюблён в неё, как некоторые мои однокашники? Нет, это были иные чувства, нежели просто мальчишеская влюблённость. А ещё было чувство неполноценности: Галя была одной из лучших математиков нашей школы, а я — всего лишь неплохой спортсмен.
Сама того не подозревая, Галя незримо присутствовала со мною рядом как пример добродетели. А в моей жизни, как и у всех, было всякое, иногда было стыдно за свои поступки, иногда был повод гордиться.
И вот — после многих лет — с волнением набираю телефон Гали. Боже мой, время не изменило голос Гали-десятиклассницы!
Разговор по телефону начал с предположения, что вряд ли она догадывается, кто ей звонит. Однако она тут же назвала моё имя и фамилию. Я был в недоумении:
— Каким образом ты узнала меня после стольких лет?
— У меня в руках твой сборник стихов!
— Как он к тебе попал?
— Мне его привезла младшая сестра, она преподаёт в нашей школе!
Мой сборник стихов вышел к юбилею окончания школы. Там были стихи, посвящённые школьной поре в далёкой и родной Средней Азии, что и послужило поводом отправить его в нашу школу. Воистину: «Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся».
Галина окончила физмат областного педагогического института, работала педагогом. Мы вспомнили школу, наших учителей и однокашников. У неё семья, дети, внуки, и вообще всё так, как я и предполагал. Галя сообщила мне приятную информацию — продиктовала телефон своей одноклассницы — той самой девушки с толстой косой до пояса. Она училась на филфаке того же института, и с тех пор они не теряют друг друга. И это тоже было приятно. И у неё — семья, дети, внуки… Пунктир нашей весны, пунктир нашей осени, а между ними — жизнь…
Кроме школьной юности, была юность студенческая. Пять лет той поры прошли в Алма-Ате, в то время столице Казахстана. Там была другая Галина. Она появилась у нас на втором курсе, после декретного отпуска. Её появление сразу же вызвало у меня недоумение — зачем ей инженерный факультет? Почему не театральный или кинематографический институт, ведь «она была прекрасна — Софи, и та же стать» — под Софи я подразумеваю Софи Лорен в лучшие её годы. Между ними было много сходства, но лицо Галины, с более тонкими чертами и такими же чувственными губами, как у Софи, на мой взгляд, даже превосходило красоту знаменитой итальянки.
Замечательный ровный характер, благородная красота, обаяние, интонация, голос Галины должны были волновать с экрана и сцены миллионы людей, а не только наш факультет, преподавателей и всех тех, кто с ней был знаком. Впрочем, за описанием истинных качеств таких женщин, как Галина, я отсылаю вас к одному из гениев пера — Николаю Васильевичу Гоголю, конкретно к его лирической статье «Женщина» — лучше не скажешь!
Учиться ей было трудно — семья, ребёнок. Иногда она появлялась у нас в студенческом общежитии, и мы с удовольствием оказывали ей помощь в оформлении курсовых работ. Обстановка в нашем общежитии была благопристойной, ничего общего с мерзкой современной обстановкой, описанной Алексеем Ивановым в романе «Общага-на-Крови».
Муж Галины всегда находился «за кадром». Он был старше её и уже работал. Они никогда не появлялись вместе. Видимо, он доверял ей полностью. За все студенческие годы — не припомню, при каких обстоятельствах, но лишь однажды — мне удалось мельком увидеть его. Сложилось впечатление, что это был высокий, импозантный мужчина в стиле Ги де Мопассана.
Постепенно мы стали дружны с Галиной — и не более того. Единственное, что мне было позволено, — поцелуй в щёчку при прощании. Я, меломан и театрал, постоянно сопровождал её в театры, а иногда в кино. В наши студенческие годы ходить по театрам было проще простого — билет на галёрку стоил копейки, а если зрительный зал не был заполнен, то можно было с комфортом расположиться и в партере. Однажды в оперном театре мы попали на «бельэтаж». Галина сидела рядом с соседней секцией балкона, отделявшей нас невысокой перегородкой, обшитой малиновым бархатом. После окончания спектакля — призналась:
— Молодой мужчина пытался взять меня за руку!
Я был возмущён наглостью незнакомца, но вынужден был произнести:
— Я его понимаю! Сидеть по соседству с тобой, какой уж тут балет! — но впредь старался быть осмотрительней.
В другой раз на какой-то фильм нас занесло на рабочую окраину города. На Галине была короткая мутоновая шубка, окрашенная… в ярко-розовый цвет — последний писк моды во времена стиляг.
Мы припозднились и уже при полном зрительном зале направились к первым рядам. И тут по залу прокатился гул и свист. Так рабочая молодёжь встретила «залётную птичку» из центра города. Мы шли, как по раскалённой сковородке, и — поделом!
Признаюсь! Я был влюблён в Галину — влюблён безо всякого шанса на взаимность. Впрочем, она об этом и не догадывалась. Это была платоническая любовь студента с неопределённым будущим, вся собственность которого помещалась в тумбочке и чемодане под железной кроватью в общежитии. Но на то она и платоническая любовь, чтобы вознести предмет нашего обожания на особый пьедестал!
Позднее, в силу различных обстоятельств, я потерял след Галины. Поиски ни к чему не приводили. И тут всё-таки пришёл на помощь сайт «Одноклассники.ru». Он вывел меня на родственника Галины. И снова — телефон, тот же грудной, мягкий голос, всё та же по телефону Галина. И снова я блаженно возвращаюсь в пунктир моей студенческой юности, заново переживаю чувства, над которыми не подвластно время.
Мои дорогие однокашники! Вы навсегда в моей душе! И здесь уместно задаться вопросом, сколько же места в нашей душе, и какова она, душа? Думаю, ответ прост — всё зависит от человека, разные люди — различные души. В душе всегда есть место тому, что нам дорого и свято.
Иногда, когда я остаюсь один в своей забытой властью, но не Богом деревеньке, там, где царит тишина и покой, где не смолкает Вечное и не шумит ничтожное, меня охватывает необъяснимая грусть — это мстит юность. Мстит за беспечность и иллюзорное представление о бесконечности бытия.
Но чего я хочу? Снова вернуться в детство и юность? Начать всё с нуля? Пройти по этой же дороге, но действовать иначе? Иллюзия! Ничто не бывает полностью таким, каким могло бы быть!
Считается, что реальный мир субъективен в зависимости от нашего сознания. Каков он мир в реальности? И может ли во Вселенной существовать реальный мир, когда всё относительно и бесконечно?
