ПОЗДРАВЛЕНИЕ ОТ ЧИТАТЕЛЯ И ДРУГА
Мы живем в эпоху информационного шума. Информации так много, она столь разнообразна и противоречива, что звучание ее меньше всего напоминает слаженный оркестр. Скорее это какая-то какофония, в которую каждый из нас еще и добавляет свои децибелы. Мы торопимся высказаться, но при этом не в силах расслышать, что говорят другие, даже если они находятся совсем близко от нас. Да что там другие, когда мы и сами себя уже не слышим и потихоньку умолкаем, не надеясь, что кто-то услышит нас. Кажется, что в нашем мире не осталось места доверию и любви, способности сопереживать и сочувствовать…
Или все-таки осталось?
Я читаю повести и рассказы Инны Николаевны Калабуховой и понимаю, что мой приговор чересчур поспешен. Ее удивительные книги, обладающие ‒ словами Баратынского ‒ «спокойной простотой» и «лица необщим выраженьем», мгновенно захватывают меня, на какой бы странице я их ни открыл, и уже не отпускают, погружая в яркий, теплый, меняющийся, живой мир образов и чувств.
Об одной из своих героинь ‒ Степановне из повести «Старухи» ‒ Калабухова пишет: «…в будничном поношенном наряде, с будничной внешностью, но с волшебной способностью одухотворять обычные вещи». Мне кажется, что этими словами можно охарактеризовать и произведения самой Инны Николаевны. Она обладает зорким глазом, твердой рукой мастера, безошибочным чувством языка, а еще той особенной человеческой и писательской памятью, которая сохраняет прошлое в деталях, любовно воссоздающих его неповторимую «духовную и телесную» атмосферу. Быть может, главная писательская особенность Калабуховой состоит в том, что она пишет о тех, кого помнит и любит, и поэтому среди ее литературных героев нет второстепенных, эпизодических персонажей. А читатель это мгновенно замечает, потому что чувства автора передаются и ему самому.
Не могу сказать, что мы коротко знакомы с Инной Николаевной. Я никогда не бывал у нее дома. Да мы с нею и на серьезные темы-то почти никогда не разговариваем. И все же я воспринимаю ее как человека не просто хорошо знакомого, а необычайно близкого и даже родного. Все дело в том, что я читал книги Калабуховой, и этого мне оказалось более чем достаточно.
Все тот же Баратынский писал с присущей ему скромностью:
Мой дар убог, и голос мой негромок,
Но я живу, и на земли мое
Кому-нибудь любезно бытие:
Его найдет далекий мой потомок
В моих стихах; как знать? душа моя
Окажется с душой его в сношенье,
И как нашел я друга в поколенье,
Читателя найду в потомстве я.
У меня есть ощущение, что книгам Калабуховой суждена долгая жизнь, что она непременно найдет своего читателя «в потомстве», которое, читая эти книги, сумеет хоть немного понять и почувствовать, как жили люди в навсегда ушедшие баснословные времена российской истории.
А еще я благодарен Инне Николаевне за счастье быть ее читателем и другом «в поколенье».
С днем рождения, дорогая Инна Николаевна! Крепкого Вам здоровья и творческого долголетия! Искренне Ваш ‒
