Чертенята катались на тополе. По жёлтой лысой гриве бежал зелёный дымок листвы вперегонки с крошечными чёрными лапками. Довольный визг и заполошное ржание дробными бусинами ссыпались в прорезь горизонта. Пахло грозой и черёмухой (от тополя? от серых шерстинок в косом луче?). От… «Забыла меня» - ты не спрашивал, полуулыбался из прочно свихнувшегося, мятущегося редкотенья. «Забуду дышать скорее…» - пропел жар в височных жилах. А я крепче вцепилась в подоконник.
Какие у тебя глаза… Смешливо поморщившись, ты вытащил из моих волос зло верещащий рогатый комочек… Какие у тебя глаза – как у тех ангелов из тюремных часовень… Не желая стряхиваться, чёртик что было сил облапил твой указательный палец и заверещал ещё звонче… Ангелов, от которых не осталось теперь ни единой крашеной щепки. Я молча и горько завидовала бесёнку. Коснуться бы тебя… а вместо этого приходится крепче и крепче впечатывать в ладони трещины облупившейся водоэмульсионки. Словно новые линии судьбы. Ведь стоит только оторвать руки от подоконника… хоть одну. Хоть на миг.
Я честно проморгала, когда вы успели договориться: парнокопытный уже прыгал по твоему плечу с нечеловеческим энтузиазмом, пытаясь ухватиться за самую нижнюю ветку. Подсадил бы его, что ли? Или это тебя забавляет. Меня, откровенно – да. Никак до сих пор не решу, кому ты роднее: Тем – с крыльями? этим – с хвостами? «Дышать ты уж точно позабыла, – веселый кивок на мои побелевшие костяшки, – Отпусти».
Отпустить! Да стоит только… и вскинется на дыбы тополь. И чертенята посыплются мне на лицо, бесстыдно претворяясь дождевыми каплями.
Как противно скользят пальцы. Так и будет. Хорошо. Зажмурюсь, не дожидаясь, пока тошнотный жар станет широкой кистью красить в жёлтый всё на свете: спиленное дерево на земле, пустое белёсое небо, смертно любимое лицо. Твоё.
______________
Эй, а кто сказал, что за моим окном был тополь?
