Юрий Громов (Yurik)
(Он же – Поэтяин или РасскаЖитель)
Хулиган я в стихах,
Только в жизни другой,
Не бандит я пока,
Мне не надо покой,
Язвлю, точа слова,
Не люблю сласть и грусть,
И чужая молва
Мне до фени, боюсь
Только в неге тонуть,
Только гладить и спать,
Выбрал я себе путь –
Ерошиться, кусать.
Зубы крошатся, пусть,
Выпадает и шерсть,
Как сибирская жуть,
Налетаю на всех.
* * *
Хулиган я в стихах,
Не Есенин, другой,
Точу, язвля в словах,
Мне не надо покой!
Мне до фени молва,
Что я просто пошляк,
Что мои все слова –
Не порода, а шлак…
Выбрал я себе путь –
Ерошиться кусать.
Я – сибирская жуть,
Я – японская мать!
Зубы крошатся пусть,
Выпадает и шерсть,
Я как яростный гнус
Налетаю на всех!
Только сердце саднит
В беспокойной груди –
Я пока не бандит,
Всё ещё впереди!
Ягненок
Хромает рифма, слов густая плесень,
Гниет стихотворение во мне,
Витает в легких, давит мою печень,
Переживает много разных смен.
И в облаке несбыточных желаний
Витают мысли, чувствую себя
Ягненком, не дошедшим до закланья,
Сваренным заживо в котле в пылу огня.
* * *
Я в облаке несбыточных желаний
Витал, ягнёнком чувствуя себя,
Варёным заживо, задолго до закланий,
В котле, кипящем в пылкости огня.
Однако, не сварился. Несваренье
Хромою рифмой мне отозвалось.
Теперь гниёт моё стихотворенье,
Витает в лёгких, в печень прорвалось…
Потом попёрла слов густая плесень.
Откуда? Сообщать вам не берусь.
Остался мир без двух прекрасных песен.
Прости ягнёнка, дорогая Русь!
Налетели критики
Вот она, политика –
Налетели критики,
Разодрали стих в куски,
Задыхаюсь от тоски.
Полный бездарь, идиот
Насмешил, поди народ!
Кто по шее, кто под дых,
Бьют словами, их, худых
Наловил как карасей
В мутном озере, друзей
Больше нет, одни враги,
Всё мерещатся как пни.
Запинаюсь, но иду,
Через эту ломоту.
* * *
Вот она, политика –
Налетели критики,
Разодрали стих в куски,
Задыхаюсь от тоски.
Ещё этот пародист
Весь пристал, как банный лист,
Полный бездарь, идиот,
Насмешил, поди, народ!
Так и метит мне под дых,
Затирает молодых,
Но талантливых людей
Среди нас, писателей.
Злопыхатель и садист,
Из-за зависти прокис.
В мутном озере грязей
Половить решил угрей!
Заступитесь, эй, друзья!
Нет друзей, одни язя…
Только злобные враги,
Всё мерещатся как пни.
Через эту чехарду
Запинаюсь, но пишу.
Пир
«Рожа треснула», липкие струи
Полились мне на шею и грудь,
На пиру я, чрезмерно ликуя,
Совершаю питательный труд.
Обожравшись, счастливо смеюсь я,
В глотку лью коньяки и вино
За мирскими утехами прусь я,
И мой вес за сто сорок кило!
Распоясался, скинул подтяжки,
Треск штанин и рубашки – пустяк!
И шампанское лью вот на ляжки
Милых дам, что со мною сидят.
Глотки их забиваю тортами,
Чтобы помнили щедрость мою
И вертели большими задами,
Вдохновение в этом ловлю.
Справа жму ловко Машку за ляжку,
Слева титьку у Лидки давлю,
На пиру надо дать мне оттяжку,
И обеих глазами люблю.
В животе моем газов скопление,
Будет залп из вонючей стрельбы,
Ухудшается чуть настроение,
Во всю жопу поперли газЫ.
* * *
Эх, далёк мой Ростов от Сибири –
Не исполнить желанье моё:
Я б хотел извести в этом мире
Поэтическое хулиганьё.
И ведь терпит бумага всё это,
А точнее – стерпел Интернет.
Не срами ты названье поэта,
Юра Громов, какой ты поэт?
Ты пошляк, Поэтянин, и только,
РасскаЖитель в сто сорок кило.
Справедливо тебя, алкоголика
Критикуют. Ещё не дошло?
Взять ремень бы, да с медною пряжкой,
Или ворох мочёной лозы,
Да разков пятьдесят, да с оттяжкой,
Чтоб оттуда попёрли газЫ.
Деловое предложение
Убийство человека человеком –
Что может быть ужаснее сего!
Уподобляясь очень древним грекам,
Того на камни со скалы, кто немощен.
Восстановим порядки древней Спарты –
Уродов, инвалидов истребим!
Гадать не будем, смешивая карты,
Или еще немного погодим?
И разжиреет Русь, большие деньги
Освободятся, будет благодать!
Не станет никто хныкать, плакать, веньгать,
Останется здоровых злая рать!
* * *
Я против древнегреческих традиций
Бросать всех инвалидов со скалы.
Но, коль случилось Yurik’ом родиться –
Не жди от пародиста похвалы!
И я за то, чтоб не пускать на сайты
Таких «поэтов», коих у нас рать…
Пускай освободятся гигабайты
От пошлости, и будет благодать!
Честный
Как хочется иному в харю плюнуть,
Нельзя, однако, этикет блюду.
Приходиться кривить улыбку хмуро
И молча переваривать бурду.
Вот Коля рыжий, гад, засранец, жулик.
Но он начальник, видно по нутру,
Не мент он, вроде занимает стулик,
Кому-то подчиняется вверху.
С ним разговор – одни местоименья,
Ему б по роже – сразу криминал!
Осматривает он свои владенья,
Живу с ним рядом, хоть и не нахал.
Подходит Витя, бывший алкоголик,
С ним как-то сразу стало веселей,
Сейчас он ярый старый трудоголик
И с ним сегодня сильно не борзей.
Клянусь, я сам не крал копейки!
А эти двое – воры из ворья,
Их бы в тюрьму, ушёл я со скамейки,
Невыносимы рожи для меня!
* * *
Как хочется и мне кому-то в рожу,
Если не плюнуть, то разочек дать…
Нельзя, однако, мне покой дороже,
Придётся этикет мне соблюдать…
Порой читать приходится такое,
Что разорвал бы всю белибурду,
Но мне дороже тишина покоя,
И я, как прежде, этикет блюду.
Среди ворья, засранцев и начальства –
Один лишь я талантливый поэт.
Покой, однако, дорог мне сызмальства.
Придётся вновь блюсти мне этикет.
23.07.2013 г.
