Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу —
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
Александр Пушкин
О, память сердца! Ты сильней
Рассудка памяти печальной.
Константин Батюшков
Но где найдет он этот сретенский наш двор…
Вот это жаль…
Юрий Визбор
Давно уже нас не удивить никакими откровениями. Да и нужны ли они, исповеди усталых душ, горько-соленые воспоминания перестрадавших сердец, голоса вдруг остановившихся и оглянувшихся?..
Вам они действительно не нужны? А другим и подавно. Ах, как вы скоропалительны в своих выводах! Как поспешны в заключениях, сработанных кое-как и сляпанных на скорую руку! Подумайте: а где же они — те два чувства, так дивно нам близких? Вы давно были на кладбище? А ваш родной город, из которого вы когда-то уехали? Ваш дом? Ваш запыленный двор? Вот она, лестница, по которой несколько десятков лет вы поднимались и спускались… Вот скамейка под старым тополем, где вы впервые поцеловали девушку… Как же ее звали?.. Забыли? Ничего, и не такое забывается… Забывается, чтобы потом внезапно вернуться к нам, нахлынуть и придавить всей своей тяжестью и болью.
Мы не хотим воспоминаний и страстно погружаемся в них. Мы их боимся и не можем от них отречься. И вдруг, на пороге нового, совсем обычного дня, понимаем: эти воспоминания отныне — важнее всего. Они — смысл нашего бытия и его суть. «Два чувства дивно близки…» Очень близки. Мы и не подозревали, что такое возможно.
Эзра Бускис в романе «Лучше, чем когда-либо» (издательство: Accent Graphics Communications, Montreal, 2013) словно проявил эти воспоминания, как раньше — давно это было! — проявляли фотокарточку. Был негатив — ах, это волшебная, странная наоборотность цветов! Где черный, там белый. Цифровики, мобильники, ноуты — это пришло значительно позже. И исчезла загадочная чернобелость.
Но что же в романе? Там — просто живая память. Память, заговорившая голосами дорогих сердцу автора людей. Память, нарисовавшая улицы, дома и дворы родной Жмеринки, ее закоулки и повороты, портреты давних соседей, далеких и ушедших друзей, любимых женщин…
Галерея… Точная, яркая. Рожденная поиском тех самых дворов и людей. Разве могут они исчезнуть, если мы о них не забыли? Наши воспоминания даруют им вечность. Именно этого и добивается прозаик. И находит, казалось бы, утраченное навсегда.
И возрождается прошлое в романе с помощью постоянного рефренного зачина.
«Театр... Сцена... Красные, желтые, оранжевые цвета...
Кресла красного цвета. Занавес темно-красный. Задник желто-оранжевый с огромным красным пятном посередине.
На сцене два актера в ярких одеждах нищих».
Вот эти два актера и еще девушка в рваном одеянии ведут рассказ о прошлом. Почему именно они? Да ведь все в романе — как и в нашей жизни — перевоплощается в сценарий, в постановку, где роли распределены, актеры вполне готовы, а зрители…
«Занавес падает. Мы слышим бурные аплодисменты и крики «Браво!»
Занавес поднимается, и на сцене никого...
Мы смотрим в зал — и там никого…»
Пусто… Поскольку люди — хотят они того или нет — так мало значат, когда они рядом с нами, и так много — когда их нет… И тогда говорит она — страшная и великая память. Несущая пронзительное ощущение потери и неизбывность любви. Постижение и прощение. Подлинное узнавание.
« Никто меня не видит… — грустно подумал он. — Может, я просто не существую?! Может, меня просто, нет?! И это все были мои фантазии… Неужели? Ах! Неужели и правда фантазии? Если это так… То как жаль… А может, она все же была? Ведь может быть… А?»
И вдруг все замерло… И в этот момент, момент тишины он почувствовал…
Но мы ничего не почувствуем, пока не прикоснемся к памяти прозаика. Вроде бы зачем? У нас что, своей нет?
Да как не быть… Но она часто безмолвствует. А в романе она зазвучала. И слушать ее — удивительно интересно. Вы думаете, вас нельзя ничем удивить? Откройте только эту книгу.
