* * *
Любое Божие творенье
Имеет голос, говоренье...
И даже камень вековой,
Омытый влагой дождевой,
Ей что-то шепчет болевое,
До невозможности живое.
...А влага с неба будет течь,
Свою разбрызгивая речь,
И всё, чего она коснётся,
Звездой взовьётся из колодца
И обнаружит силу воли,
На дне молчавшую дотоле...
Смотри, как песенно дрожит
Листок на дереве, сгорая, –
Он не горюет, умирая, –
И всем об этом говорит!
* * *
Ослепли – не видим друг друга,
Оглохли – друг друга не слышим.
Во власти какого недуга
Мы порознь
Затравленно дышим?
Мы плакать давно разучились,
Нам плакаться больше по нраву,
На время кивать наловчились:
Его, мол, хлебнули отравы.
Мол, знаем, кем брошено семя,
Взрастившее наши пороки,
Мол, что теперь делать....
А время,
Вздыхая, стоит на пороге
И нищенкой тянет к нам руки,
И скорбно главою качает:
– Поплачьте, друзья, друг о друге!
Поплачьте – и вам полегчает.
И мне полегчает.
Поплачьте!
Слезами вину обозначьте
Не только мою...
Замолчало.
И вновь головой покачало.
Как стыдно!
Как горько!
Как больно!
Поплакать бы – знаем и сами,
Но только моргаем безвольно
Пустыми сухими глазами.
* * *
Когда-то, в любимом году,
В бреду сотворенья сирени,
И мы с тобой шли как в бреду,
И наши счастливые тени.
Был свет от луны невесом,
Прохладен и шёлков на ощупь.
Деревья в саду городском
Сияли берёзовой рощей.
...Нас вместе уже не найти:
Какой-то рассеянный гений
Оставил на нашем пути
Лишь тени от веток сирени.
Наследство
Отшумят, не спросясь, мои годы,
Растворятся в беспамятной мгле,
И смотреть в Божий Лик
небосвода
Будет кто-то другой на земле.
А куда я уйду и откуда –
Что за дело ему? –
Пусть живет!
Пусть мое ощущение чуда,
Как наследство, к нему перейдет.
* * *
Когда ночная жница
Поднимет лунный серп,
Пускай тебе приснится
Скамейка возле верб.
…Напившись из бадейки
Колодезной воды,
Мы сядем на скамейку
До утренней звезды.
Пускай ночная жница,
Что звезды жадно жнёт,
К утру так утомится,
Что нашу не найдёт.
Заря коснется краем
Скамейки возле верб,
Где мы пока не знаем,
Как мир жестокосерд.
* * *
И запахи талой земли,
И звуки ожившей природы
На мир и на душу легли
Легчайшим избытком свободы.
И все ощутимее связь
С кустами сирени, рябины,
С травинкой,
что вверх поднялась,
И с речкой, ломающей льдины.
И чтоб до конца ощутить,
Как мало для радости надо,
Достаточно вообразить
Себя веткой вишни из сада,
Вернувшимся с юга скворцом,
Что дома теперь отдыхает,
Вовсю распевая о том,
О чем только птицы и знают…
* * *
Как легко и разбуженно
К нам сквозь годы и снег
Входит профилем Пушкина
Девятнадцатый век!
И внезапно стремление –
Тихо свечи зажечь,
И сухими поленьями
Растопить в доме печь.
О бессмертной поэзии,
О российской судьбе,
Думать дерзко и весело,
Как о главном в себе.
