Ну, швабра, держись!
Старенький теплоход «Москва» подходил к пристани нового речного вокзала. Разбитная Наташка, числившаяся на судне матросом, драила палубу шваброй. В обязанности матроса входило бросать чалки на берег, поддерживать чистоту на теплоходе и проверять билеты у пассажиров.
С палубой пора было кончать. Над головой уже повис коммунальный мост. «Зачерпну последнее ведро – и к сходням», – подумала Наталья.
Прислонив швабру к борту, она бросила за него пустое ведро, привязанное к веревке. Ведро быстро наполнилось водой и потянуло Наташку вглубь могучей Оби. Стараясь удержаться на палубе, Наталья нечаянно схватилась не за борт, а за швабру и вместе с ней полетела вниз.
Быстрое течение подхватило ошеломленную женщину в тельняшке и промасленной телогрейке, понесло под мост. Чтобы не утонуть, Наталья мертвой хваткой держалась за швабру.
В это время из Затона шел, тарахтя, буксиришко. С него и заметили Наташку. Кто-то шустро сорвал с пожарного стенда багор и в последнее мгновение зацепил утопающую за телогрейку.
Вытащив на палубу перепуганную бабенку, речники поинтересовались:
– Откуда плыла, красавица? Да ты, швабру-то брось и разотрись!
Но Наташкины пальцы судорожно сжимали древко. Один из матросов попытался отнять у нее деревяшку, но не тут-то было! Тогда он хитро подмигнул своему корешу:
– А ну-ка , Васька , тащи топор. Мы сейчас эту швабру вырубим вместе с руками!
Услышав такое, Наталья, заикаясь, залепетала:
– Н-н-е-е-льзя… Это же и-и-н-нвентарь судовой. Я за него в ответе.
И все же при виде большущего топора она невольно разжала пальцы.
Тем временем буксир подошел к «Москве», и капитан, взяв рупор, прокричал:
– Эй, москвичи! Вы что это разбрасываетесь своими матросами с казенным имуществом?!
Навытяжку
Воинское братство, как и разгильдяйство, – это не вымысел. В свое время мой знакомый Васька Сидоров служил в Чечне на складе ГСМ. Веселый, находчивый паренек как-то быстро сошелся с местными. Он им ящик другой тушенки, а они ему – самодельного бензина, мазута. У чернобородого Расула была своя скважина.
И вот однажды на склад, на БТРе, подлетает генерал Иванов:
– Прапорщик Сидоров! Быстро заправь машину. Дорога каждая минута. У нас сейчас в горах облава на боевиков. Что-то расшалились ребята.
Васька расторопно заправил расуловским дизтопливом БТР, и генерал укатил. Дизтопливо-то и подвело. Когда генерал въехал в Ущелье пролитых слез, БТР «зачихал» и заглох.
А в этом месте боевики устроили засаду. Они шарахнули по боевой машине из гранатомета, и БТР загорелся. Из дымящейся машины выполз генерал Иванов. Раненный в ногу, постанывая от боли, он быстро стал отползать за валун. Тут его и настиг с острым кинжалом Расул. Приставив к горлу лезвие, он заглянул в стальные глаза генерала и увидел себя в них, молоденького солдатика, стоящего навытяжку перед майором Ивановым в Афгане под Кандагаром. Майор награждал медалями отличившихся солдат в боях с душманами.
– Товарищ генерал! Вы меня помните? – срывающимся голосом спросил чернобородый. – Это я, Расул.
– Еще бы. Таких горных орлов по гроб жизни не забудешь. – Лицо генерала искривилось от боли. – Ты кинжал–то спрячь, Садыров. Я вижу, сюда по дороге арба ползет. Отвези-ка ты меня на ней, нет, не в санчасть, а на склад ГСМ. Там я этому мерзавцу Сидорову хорошую баню устрою с тяжелым паром. Пусть постоит передо мной навытяжку.
Положили раненого на арбу, и Расул, махнув рукой боевикам, повез его по горной дороге ущелья в голубую даль. А куда повез, одному Аллаху известно.
