ВРЕМЕН МОЕЙ МОЛОДОСТИ
Вы, облаченные в мундиры,
Напоминали монумент.
Кто-то считал, что вы мудилы,
Но это был ресентимент.
О, как вы были элегантны,
Теплолюбивее настурций,
Полковники и лейтенанты
Ближневосточных революций.
Как сочетались эполеты
С вороньей чернотой волос,
Как были стройны силуэты
И талии персидских ос.
О, как свергали королей вы,
Как благородно и спокойно,
Как просерали вы евреям
Освободительные войны.
Героями Шахерезады,
Виденьями девичьих снов
Вы принимали войск парады
В густом сиянье орденов.
Ах, как смотрелись вы на троне,
Как к вам текли людские реки.
Вас награждал фельдмаршал Роммель
И наши толстые генсеки.
Вы с непосредственностью детской
Вставали на привал в шатре
На перешейке на Суэцком
Или на площади в Кремле.
А ваши пальцы в бриллиантах
Нежны так были и легки,
Лаская бронеплиты танков
И дев курчавые лобки.
О, как небрежно вы играли
В свою, да и в чужую жизнь,
Из всех доктрин вы выбирали
Наш развитой социализм.
Средь войн, утех и покушений
Вы проводили ваши дни,
Вы были в скорби поражений,
Но не в тени, но не в тени…
Аллах дарует самым смелым
Блаженства райские в удел,
И бомбы с лазерным прицелом
Искали пятна ваших тел.
Когда-то рейтинг грозных мачо
Был так высок, был так высок,
Но ваши усики и бачки
Занес песок, занес песок…
И вот вас вынесли со сцены
Под треск расколотых софитов
А те, кто вам идет на смену,
Не вызывают аппетита.
Идут поклонники Корана
И Атлантического блока.
Смешение довольно странно
Даже для Ближнего Востока.
И никого вас осталось,
Всех смел бушующий пожар.
Ко мне приходит моя старость
Под хриплый крик: «Аллах Акбар!».
ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ПЕСНЯ
Там, где обрывается Россия,
Упираясь в Тихий океан,
Собирались парни молодые
Выпить за приморских партизан.
Против грабежа и беспредела
На краю запуганной страны,
Не жалея молодого тела,
Поднялись простые пацаны.
Мгла простерлась над лесным простором,
Ты пойми, родная, и прости,
По ночам не кружит черный ворон.
Можно как-то дух перевести.
Тихо хрустнет сломанная ветка,
Затанцуют тени над костром,
Красный свет зальет кустарник редкий,
Соревнуясь с лунным серебром.
Рассекают мрак внезапно фары,
Тянется к оружию рука.
Тело ждет жестокого удара
В печень ментовского башмака.
Проезжает в направленье трассы
Рядом за деревьями патруль.
Нынче не забить ребят до мяса,
Не засыпать градом черных пуль.
Вдалеке китайская граница,
А вокруг родимая тайга.
Здесь не выдаст их ни зверь, ни птица
В руки беспощадного врага.
Впереди кровавая развязка.
Не увидят никогда они
Свои боевые ночи Спасска
Свои волочаевские дни.
Дым тяжелый тянется подлеском,
Ну а искры гаснут на лету,
Устремляясь в высь к огням небесным,
К своим сестрам-звездам в высоту.
И бывают люди, словно искры.
Гибель к ним приходит к молодым.
Жизнь полна их мужеством и риском,
А другие стелятся, как дым…
ПЕСЕНКА ДЛЯ ЮЛИ БЕЛОМЛИНСКОЙ
В Москве так много стало Кадиллаков,
Куда не плюнешь – всюду Кадиллак.
В Москве так много стало автозаков,
За угол глянешь – увидишь автозак.
Девчонки любят тех, кто в Кадиллаках,
Тех, кто начальник, мент или бандит,
А Юлька любит тех, кто в автозаках,
Кто за свободу Родины сидит.
Она любила храброго мальчишку,
Она связала с ним свою судьбу.
Он не читал бессмысленные книжки,
А выходил отважно на борьбу.
Когда на марш собрались миллионы,
Он шел вперед, сжимая крепко флаг.
За что был взят бойцами из ОМОНа
И как полено брошен в автозак.
Прощай любовь, прощай моя свобода,
Меня не жди и горьких слез не лей.
Вот суд идет, дают четыре года
Далеких Зауральских лагерей.
Он уважаем был у каждой масти,
Он у блатных имел авторитет,
Но вдруг зовет начальник оперчасти
И предлагает пачку сигарет.
Вы, говорит, решили взбунтоваться.
Ты расскажи об этом от и до,
А мы поощрим источник информации
И через месяц выйдешь по УДО.
А если нет, то мы не виноваты,
Ему начальник дальше говорит,
Но ты получишь пару дней пресс-хаты,
Остаток жизни будешь инвалид.
Мальчишка взял из пачки сигарету
Затылок бритый грустно почесал
И так ответил куму он на это:
Кончай, начальник, свой гнилой базар.
Перетерплю мучения и пытки,
Но на друзей своих не настучу,
Зашью я рот суровой прочной ниткой,
Но не скажу ни слова палачу.
Когда на бунт поднялась эта зона,
В нее ввели УФСИНовский спецназ.
Ударил выстрел, прянули вороны,
И у мальчишки свет в глазах погас.
Что натворила ты, тупая пуля?
В холодный цинк запаивают труп.
В Москве рыдает безутешно Юля,
Не целовать ей больше милых губ.
Там за Уралом мало Кадиллаков,
Там еще моды нет на Кадиллак.
Там только иней на еловых лапах
Да хриплый лай сторожевых собак.
СЛУЧАЙ В ПУТИ
Зимняя сказка
Идут белые снеги,
Как написал поэт,
Ни джипу, ни телеге
Проезду больше нет.
В сугробах этих топких
Весь автопарк завяз.
Стоят смиренно в пробках
Феррари и КАМАЗ.
Здесь под свинцовым небом
Деревья без листвы,
Заваленные снегом
Некошеные рвы.
И бойкие нацмены
В трактирах вдоль дорог
В пять раз подняли цены
На каждый пирожок.
В заторе возле рощи,
Устав жать на сигнал,
Бывалый дальнобойщик
Угрюмо замерзал.
Уже не грели валенки
Текла слеза из глаз.
Он диктовал напарнику
Последний свой наказ.
Чтоб помнил только доброе,
Чтоб не попомнил зла,
Сказал жене, чтоб в доллары
Рубли перевела.
Водитель, замерзая,
Склонился на панель –
Вдруг слышит дар Валдая,
Звенящий сквозь метель.
По Русской по равнине,
Что исходил Христос,
На Ладе, на Калине,
К ним едет Дед Мороз.
В окно он постучится,
Покажет, что привез,
И ватной рукавицей
Смахнет кристаллы слез.
Нальет горячий супчик
И рюмку первача,
Даст заячий тулупчик
Со своего плеча.
Он ватной бородою
Махнет – «Привет, дружок!»
И весело откроет
Весь в звездах свой мешок.
В мешке у Дед Мороза
Игрушки и шары,
Все сны там и все грезы
Российской детворы.
Там есть из шоколада
Фигурки всех зверей.
И громкие петарды –
Бросать во вратарей.
Там леденцы блестящие
Солдаты с офицерами
И елочка с висящими
На ней коррупционерами.
Там для всего народа
Указы и декреты
Там новые свободы
И новые запреты.
Там ангелочек сахарный,
Там газировки литр.
Там выбор губернаторов
Через надежный фильтр.
Такие горизонты,
Такая благодать.
Скажи, какой резон-то
В степи-то замерзать.
В глаза уже полощет
Невиданный рассвет
Не спи же, дальнобойщик,
Как призывал поэт.
Не спи же, дальнобойщик,
Таких как ты, с утра
Болотная ждет площадь.
Поклонная гора.
Не спи, а то замерзнешь.
В Торжке или в Клину
Ты вечности заложник
У времени в плену.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В качестве друга и учителя Бахыта Кенжеева, члена редколлегии журнала «Интерпоэзия», хотелось бы выразить свое негодование в связи с публикацией так называемых стихов Всеволода Емелина. Считаю, что это принципиальная ошибка уважаемого Главного Редактора г-на Андрея Грицмана. Рекомендую настоящим поклонникам высокого искусства Поэзии их не читать. Да, стихи эти смешны, иногда даже очень. Да, лирический герой – капитан Лебядкин с выраженным интересом к политической и общественной жизни страны – выписан более чем убедительно. Но нужны ли страдающей России такие, с позволения сказать, «писатели»? Всеволод Емелин – прирожденный очернитель. Для него нет ничего святого! В одних строчках он высмеивает пожилых евреев, в других – молодых пидорасов. Чем они ему не угодили? Чем они хуже молодых башкир и лесбиянок средних лет? Чем не угодили нашему поэту отважные борцы с недостатками существующего правительства? Чем не угодило ему само это правительство? Всеволод Емелин своими корявыми «стихами» воспевает то белоленточников, то нашего любимого вождя Тимура и его команду. Но, как известно, услужливый поэт опаснее врага. Все его герои, как на картинах Васи Ложкина, отвратительны и жалки. Когда у человека подобная жизненная позиция, когда под маской сатиры он замахивается на самое дорогое, что у нас есть – нашу Родину, то остается только развести руками. Такое не прощается несмотря даже и на наличие (если верить вышеупомянутому Б. Кенжееву) незаурядного таланта – хулиганского, яркого и остроумного.
Ремонт Приборов
