Санджар Янышев – поэт, прозаик, переводчик. Родился в 1972 году в Ташкенте. Автор нескольких книг стихов и публикаций в журналах «Дружба народов», «Октябрь», «Арион», «Новая Юность» и др. Лауреат поощрительной премии «Триумф». С 1995 года живет в Москве.
КРУГИ МАЙКЛА КВЯТЕКА
(РЕКОНСТРУКЦИЯ)
1.
«Смерть нарушает временную последовательность: ты можешь вновь родиться у своей прабабки».
«Вот семь стадий умирания любви: ревность, жалость (к себе), ненависть, смирение (ложное), провокация, равнодушие, принятие».
«Мужское бесплодие подобно эмиграции в чужую страну: в обоих случая происходит подрубание корней, ведущее к вырождению – физическому в первом случае, культурному – во втором».
(Из дневника Майкла Квятека)
2.
Приговоренный к смерти бежал.
Вышел в Сеть – таково было его последнее желание – и растворился.
О подобном конце можно только мечтать – заслужил ли его Майкл Квятек?
Он принял душ, побрился, выпил стакан чая со льдом.
Back.
Присяжные вынесли единогласный вердикт.
Back.
Во время допроса он ничего не отрицал, но в содеянном так и не признался.
Back.
В ходе ареста я не обнаружил при нем ничего, что указывало на отношение Майкла к преступлению; однако во время обыска его квартиры мы нашли заколку для волос с отпечатками пальцев пропавшей девочки (Сара Бонэр, 13 лет); ее родители опознали предмет.
Back.
Майкла видели с Сарой возле мексиканской тошниловки на 3-й авеню; он был последний, кто общался с девочкой; о чем они говорили? – мы этого никогда не узнаем.
Back.
Он свернул на 3-ю авеню с 24-й улицы, где располагается юридическая контора; в кармане его куртки лежало бабушкино кольцо с синим камнем и надписью на идиш по внутреннему кругу.
Back.
Квятек получил уведомление из конторы Оскара Фукса-младшего о разводе.
Впоследствии Фукс-младший так охарактеризовал Майкла во время их встречи: «…из Квятека словно позвоночник выдернули – или позвоночник у него где-то в другом месте».
Back.
Обследование в клинике Метрополитэн-центр; результаты анализов: бесплоден.
Back.
Брак с 18-летней Флоранс Макдорманд.
Back.
Помолвка; кольцо с синим камнем на среднем пальце невесты.
Back.
Бабушка Майкла плывет из Европы в Америку на трехпалубном теплоходе – вместе с другими двумя сотнями беженцев; она беременна матерью Майкла.
Back.
Дедушка Майкла принимает решение и остается в Польше; он проживет еще пять месяцев.
Возможно, ему не следовало отправлять жену в Америку.
Возможно, она сгорела бы вместе с мужем и не рожденной дочерью (матерью Майкла).
Возможно, впрочем, что спаслись бы все, поскольку кольцо…
Back.
Дедушка Майкла получает в наследство от своей матери кольцо с синим камнем.
Это кольцо не дает мне покоя.
Для бабушки Майкла оно явилось пропуском в будущее: в Америке она несколько раз его закладывала – и все-таки выкупала.
Для Майкла кольцо стало пропуском в смерть.
Возможно, он отдал его Саре Бонэр – в обмен на заколку для волос.
3.
В изъятом из его квартиры ноутбуке, наряду с записями дневникового характера, умствованиями о перерождении и времени, сохранилась история посещений сайтов и блогов.
Я просмотрел ее снова – уже после смерти Майкла.
Она полностью совпадала с теми страницами, куда он заглянул в последние минуты жизни.
Изо дня в день Квятек заходил на одни и те же сайты, иногда делал запросы в поисковых системах, вел журнал, который читали 76 «френдов»...
Я принес ему свой айпад ровно за час до инъекции.
Никакого отпущения грехов, никакого причастия – или как там у них это называется.
Майкл проверил почту, удалил спам, бегло просмотрел спортивные новости в сетевой версии «Нью-Йорк таймс», прочитал френдленту и добавил очередную запись в блоге.
Это был перепост чьей-то «новости» о Джулии Джексон, изготовительнице париков для домашних животных («Самые простые парики стоят 60 долларов, эксклюзивные – от 150 и выше»).
Да, еще он успел ответить на несколько комментов к этому посту.
«Вы не правы, на идиотах нужно делать деньги!»
«Тупик цивилизации, согласен».
Возвращая мне айпад, Майкл Квятек широко улыбался.
Он поблагодарил за оказанные услуги и вышел с легкой душой – готовый к перезагрузке.
Думаю, инъекция нашла счастливого человека – то есть абсолютно счастливого.
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
Это – еще одно, дополнительное, время, не участвующее в линейном поиске Участи: внутренний кармашек чужого плаща.
Дед умер легко, словно отлучился за кефиром.
Единственное, что позволил себе вступивший в наследство Внук – это перестелить полы, стоптанные «в мышь».
Найденная в затемках трухлявой древесины почтовая марка 1861 года оказалась негашеной.
Пират в Таврическом с пакетом из-под водки «Алгоритм» отвалил за марку два килограмма ценных бумажек с изображением Муравьева-Амурского.
Внук бросил случайную работу в случайном офисе, выкинул из головы случайные имена.
Принялся яростно проживать, наматывать прежде казавшиеся чужими поприща.
Аргентина, Австралия, Ангола…
Приобрел несмываемый загар, манеру щуриться без уничижения.
Барселона, Брюгге, Бали…
На исходе третьего года алфавитной эскапистики вернулся Дед.
(Был срок, да истек.)
ВЛАДИМИР-ДЖАХАНГИР. «ХВОСТ МЫША»
Накануне приснился коан:
– Перед тобой клетка с мышами: мышь красная, мышь черная, мышь голубая, мышь оранжевая и шестнадцать белых. А еды у тебя мало. Кого ты в первую очередь накормишь? Правильно: красную, оранжевую, голубую и черную – чтоб наверняка знать, что этих ты накормил. Не так же ли поступает с нами Бог?
– Богу все равно, какого мы цвета.
– Ты ошибаешься уже в том, что приписываешь Богу свое отношение. И свою неразборчивость.
Сначала назвали Джахангиром, что означает Повелитель Вселенной.
Рос болезненным, рахитичным, перенес две операции, воспаление легких.
Зато научился плести из капельниц браслеты и обереги.
В четыре года поменяли имя – документально, честь по чести; придет Ангел Смерти: где мой Джаник? – нету Джаника, есть мальчик Вова.
В восемь лет открыл закон: случается лишь то, ЧТО НЕ УЧЕЛ.
Иными словами: того, о чем помыслил, что сумел вообразить, наверняка не будет.
Или будет – но потом, и все равно неожиданно, словно бы случайно.
Лук со стрелами-присосками не подарят на день рожденья – но купят после удаления двух молочных зубов (магазин «Радость» – в соседнем с поликлиникой доме).
Значит, главное – не думать, не измышлять.
Хотеть не вредно, но глупо.
А еще можно попробовать (двенадцать лет) перебрать в уме все худшие варианты, исключить их, как отыгранные карты; проиграть в голове будущие ходы противника.
«Да и нет не говорите, сахар с перцем не берите…».
Эту единственно возможную игру с Богом он назвал «Хвост Мыша».
Бывали исключения.
Например, несмотря на Допущение, бабушка все равно узнавала о пропаже банки компота.
Правда, не через неделю – благодаря учету и подсчету, а в тот же вечер – обнаружив под слоем изорванных и скатанных в комочки тетрадных листов в мусорном ведре осколок стекла величиной с сазанью кость.
Исключения бывали, но всякий раз оставалась лазейка легкой, не учтенной, раздвоенности.
В пятнадцать изобрел способ мечтать втайне от самого себя.
Стремительно забывать примечтанное – прятать во времянку сознания.
И катиться, между тем, в уготованную лузу.
Нежданная потеря невинности – результат именно этого ментального завоевания.
В тридцать – усовершенствовал механизм, научившись неожиданно менять цель и возведя любое желание в ранг некой переменной величины.
Соединил реку Гераклита с математической функцией.
Вынул из будущего само понятие назначения.
Подобно тому, как багажник автомобиля подчас используется в качестве барной стойки («накрытой поляны»).
В сорок два Механика «поползла», словно ветхая ткань – не по швам, но в самой своей истончившейся структуре.
…Принимая завтрак, вдруг в голос произнес, видимо, обращаясь к давнему своему Партнеру: «я умру от старости» (есть такая хитрая, «мамина», формулировка).
Между тем, последняя – беспроигрышная – комбинация вызрела, словно семя, запахшее вдруг общим происхождением с каждой морской тварью.
В стерильной от чужого присутствия квартире запер все окна и форточки.
Над диваном висит порожняя полка (недоумок-сын вывез всю детскую библиотеку): сам когда-то отмерял расстояние, вкручивал двухдюймовые саморезы…
Подергал – надежная конструкция, на такой можно вешаться (улыбнулся).
Снял ее – слегка приподняв.
Миллиметром выше деревянных дюбелей с торчащими саморезами проделал дрелью два глубоких дупла: одно диаметром с мизинец, другое – с безымянный левой руки.
Вернул полку на место; хорошенько пропылесосил диван и вокруг.
Стал таскать из соседней комнаты книги, в основном, альбомы по искусству: пятьдесят изрядных плит.
Устанавливая очередную глыбину, вслух произносил Упредительную мантру: «сей-час… вот сей-час».
Мантра «работала»: битком раздувшаяся полка держалась, как последний магометанин.
Когда разноцветные плиты образовали поверх полки высокую пирамиду, Джаник прилег на диван, закрыл глаза и произнес Разрешительную: «ЭТО СЛУЧИТСЯ НЕ СЕЙЧАС».
На внутреннем экране вспыхнула и задрожала двоящаяся картинка: ранняя осень, 1979; первый в жизни подземный толчок (телевизор показывал «Зиту и Гиту»).
И отец – прежде чем навеки исчезнуть, – то ли стоит на стуле, то ли висит на воздухе.
Он держит ладонью сервант, а второй – фарфоровую статуэтку с идеальной симметрией вместо груди…
Стрела с присоской чмокнула, сердце лопнуло почти бесшумно, как баллон с компотом от температурного перепада.
«Переиграл…» – подумал Володя, это он действительно успел подумать...
Кто – кого, я выяснять уж не стал: меня ждала дуњевача – великолепная айвовая ракия с козьим сыром в коробочке из-под козьего сыра.
ТЕЗКА
Редкая у него фамилия: Васнецов.
Имя тоже редкое: Сережа.
Единственный ребенок в семье, мальчик стал жертвой неограниченной любви и безупречного воспитанья.
Строго-настрого запрещалось употреблять во время обеда слова «мышь» и «семена» (как портящие аппетит).
От армии Сережу освободила травма роговицы, никак не сказавшаяся, впрочем, на способности видеть безвкусно подобранные элементы одежды («Кто та-а-ак носит?! Ты видела это сочетание цветов?..»).
Модельером он, однако, не стал; а стал мастером педикюра.
На время солевых ванн, шлифовки пяточек до состояния шелка и обработки их чудесными немецкими кремами Сережа включал картину «Любовь и голуби».
Клиентки уходили в слезах: через раскрывшиеся поры душа познавала катарсис.
Такова экспозиция.
Теперь собственно сюжет.
Пропитанный чудовищным Kenzo клиент просит включить новости второго канала.
Сережа поневоле слушает репортаж:
Сергей Васнецов, призывник из города оружейников Тулы, покончил с собой в туалете поезда, по дороге в дальневосточную часть; повесился на солдатском ремне в состоянии глубокой депрессии по причине разлуки с домом.
Мать показывают, невесту солдатика: не мог он этого сделать, это ротный во всем виноват.
Зачитывают текст последней эсэмэски Васнецова: «Света, ничему не верь, я к тебе вернусь».
Родители настояли на вскрытии гроба, нашли гематому над левой скулой самоубийцы.
…Придя домой, Сережа, как завороженный, смотрит найденный в сети любительский ролик.
Вот сцена прощания на вокзале: обритый солдат прижимает невесту; он красив, он могуч, он вернется…
Вот он уже в гробу, и мать расстегивает на сыне пиджак, рубашку; она показывает оператору грубый шов от паха до подбородка, след обязательной аутопсии…
Она уже не плачет, но лишь взывает к правосудию.
Что дальше? [Отметь лучший, с твоей точки зрения, вариант.]
1. Сережа Васнецов отправляется на Дальний Восток, в ту самую часть, куда был приписал Сергей Васнецов; там он собирает доказательства в пользу версии о самоубийстве.
2. Сережа едет в город оружейников, приходит к матери погибшего солдата и заменяет ей сына.
3. Сережа приходит в военкомат и признается в подкупе офтальмологов; его обривают наголо и отправляют в Чечню – служить Отечеству.
4. Сережа меняет имя, фамилию, влюбляется в кутюрье и уезжает во Францию, где парламент вот-вот одобрит законопроект об однополых браках.
5. Сережа кончает с собой.
6. Сережа принимает непростое решение: перемотать страшный фильм на начало – и не смотреть.
СОБОЛЕВ И ЛОТТА
Он – доблестный акванавт, способный двадцать минут обходиться без легочного дыхания.
Она – ученый-бионетик, умеющая кристаллизировать человеческую память.
На двадцать первой минуте Лотта погибает в автокатастрофе; погибает невозвратно.
В поисках смерти Соболев отправляется на глубоководную станцию – вместо загадочным образом спятившего француза.
Там герою начинает являться Королевская манта, что-то настойчиво транслирующая на высоких, проявленных глубинами, частотах.
Соболев догадывается расслышать в ее речи морзянку.
Животное называет себя Лоттой и просит вернуть безличность.
Мозг акванавта отказывается верить в чистое совпадение; но еще сильнее страшится возможной связи между ушедшим в океанский мрак прошлым и крылатой гостьей.
Во сне любимая является Соболеву в образе танцующего ската.
На шестьдесят третьей минуте именующее себя Лоттой чудовище приводит героя к обломкам самолета: «[это] был мой дом!»
Самолет принадлежит институту бионетики; Соболев находит в нем кристалл с матрицей памяти.
На металлическом обруче (оправе кристалла) – имя мертвой героини.
В переднем отсеке самолета – копировальный аппарат, отпечатавший в сознании манты личность той, что взывает теперь к герою через границу времени и смерти; молит о небытии.
В фильме множество прекрасных образов и фантазмов (гидрокомбовая оболочка акванавта, сенсолинг, расползающиеся по спирали бентарки…), но они не в силах отвлечь нас от главного: это – история бессмертия, доступного каждому умершему.
* * *
Человек, играющий в переходе на ханге,
какой вариант Пути он выстукивает себе –
левой ладонью по пятой части Круга,
правой – по третьей и третьей?..
Частей у Круга – семь, число комбинаций – ограничено.
Есть еще Центральный Купол.
И две руки, словно два Направления,
например, вперед или вверх;
домой – или внутрь…
В хлорную тряпку – в зеленый усик дикого винограда по дороге к старику Якову Кипершмату.
