Когда необходимо набросать беглый портрет человека, мы обычно говорим о поле, возрасте и характере – «девушка лет 20-ти, веселая и немного взбалмошная», «степенный, неторопливый мужчина 60-ти лет», «женщина бальзаковского возраста, постоянно готовая расплакаться», «юркий, пронырливый мужичок лет 30-ти», «темпераментный молодой человек»... Самого человека еще в глаза не видели, и вроде ничего толком не сказано, а первое представление уже есть.
Слова «темперамент» и «характер» часто используются так, будто они означают одно и то же. На самом деле за ними кроются разные смыслы.
Темперамент – в переводе с латинского это «соразмерность» – одно из самых старых психологических понятий. С ним человек появляется на свет. Первые упоминания о нем относятся еще к Древним Греции и Риму. Гиппократ говорил, что у людей есть четыре главных сока: кровь, лимфа, желтая и черная желчь, от соотношения которых зависят темперамент и состояние здоровья. Гален выделил девять темпераментов, но в обиход вошли только четыре: сангвинический, флегматический, холерический, меланхолический. И.П. Павлов, сохранив галеновские названия, наполнил их новым содержанием. Сопоставляя силу, подвижность и уравновешенность процессов возбуждения и торможения в нервной системе, он выделил четыре типа высшей нервной деятельности: 1) сильный, уравновешенный, подвижный (сангвинический), 2) сильный, уравновешенный, инертный (флегматический), 3) сильный, неуравновешенный (холерический), 4) слабый (меланхолический). В поведении они проявляются различиями активности (инертность, пассивность, спокойствие, инициативность, стремительность; темп, скорость, ритм, общее количество движений) и эмоциональности (впечатлительность, чувствительность, импульсивность). На такого рода признаках построены системы определения темперамента с самого раннего возраста, когда специально разработанные опросники заполняются родителями или постоянно наблюдающими малыша воспитателями. Казалось бы, это очень ненадежная система – там или не там поставит галочку захлопотавшаяся мать или озабоченный воспитатель? Но множество проверок показало высокую надежность этих опросников и выявленный с их помощью тип темперамента сохраняется на протяжении всей жизни.
Если попытаться кратко определить, что такое темперамент, то это врожденный тип реагирования нервной системы на раздражители – внешние (шум, свет, холод или жар и т.д.) или внутренние (голод, боль и др.).
Характер же – это индивидуальный почерк поведения, которое вовсе не исчерпывается только реакциями на что-то. Он формируется на основе темперамента, но не сводится к нему. Наблюдение за поведением ребенка 8-9-ти месяцев от pоду позволяет с очень высокой точностью описать его будущий характер. В ходе жизни одни черты характера обминаются, притираются, другие, наоборот, заостряются, но в целом характер штука очень устойчивая.
Черты характера не подобраны по росту, как солдаты королевской гвардии. Какие-то из них выражены ярче других или отчетливее проявляются в ситуациях напряжения, стресса, заинтересованности: музыка поведения от этого не нарушается. Тогда говорят о характере акцентуированном – это не диагноз, а лишь признание того, что в характере есть достаточно выраженные ведущие черты. По А.Е. Личко, «акцентуации характера – это крайние варианты нормы, при которых отдельные черты характера чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий при хорошей, даже повышенной устойчивости к другим».
Но порой какая-то черта (или группа черт) характера выражена настолько сильно, что начинает заглушать все остальные, управляя поведением. Раньше это называли «психопатией», теперь – «расстройством личности». Точнее всего ее определяли старые врачи. Психопат, говорили они, это человек, трудный для себя и/или окружающих, поскольку его реакции не соразмерны по силе и продолжительности вызвавшим их событиям. Чтобы говорить о психопатии, требуется наличие одновременно трех признаков: 1) тотальность – свойства характера проявляются во всем поведении и всех ситуациях; 2) стабильность – психопатия никогда не начинается, с ней рождаются и заявляет она о себе уже в самом раннем возрасте, другое дело – распознается ли это окружающими; 3) дезадаптация – проявляется в разных сферах жизни; можно допустить, что психопат с садистическими чертами вполне найдет себя в роли пыточных дел мастера, но его отношения с коллегами по цеху, в семье, с другими людьми всегда будут так или иначе страдать.
Говорят о нормальном характере. Но и он определяется не только наличием, а выраженностью черт и их сыгранностью в оркестре характера. Я бы скорее говорил о гармоничности характера, чем о его нормальности или ненормальности. Из представлений о норме не стоит делать культа. Часто в ответ на вопрос: «Что вас беспокоит в вашем характере?» слышишь: «Беспокоить-то не беспокоит. Но ведь это ненормально!» То есть человек чувствует себя в жизни, как в строю, – «стоять по росту и видеть грудь четвертого, не высовываясь и не западая». И тогда кто-то нам или мы кому-то со стальной ласковостью конвоира разъясняем: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим». В каких-то специфических ситуациях в этом, наверное, есть резон. Но возведи мы такой лагерно-строевой устав характера в правило – любовь потеряет право сводить нас с ума, Коперники и Галилеи будут просиживать штаны в НИИ и писать ежегодные отчеты о вращении Солнца вокруг Земли, а Спартаки с безграничной любовью к своему господину отправятся на мечи друг друга и на рога быков.
Совсем еще зеленым врачонком в Алма-Ате у букиниста натолкнулся на несколько редких книг со штампиком хозяина – Иосифа Лазаревича Стычинского (1896-1969). С молодой наглостью и желанием книгами разжиться нашел адрес и напросился в гости. Патриарх. Одышка. Манишка из трех подбородков. Живые глаза. Яркий собеседник. При разгроме педологии в начале 1930-ых его выслали в Алма-Ату, где он организовал кафедру психологии в педагогическом институте и заведовал ею до ухода на пенсию. После нескольких часов вижу, что он устал, и книг купленных у меня уже изрядная стопка, и уходить пора. Не без робости задаю один из главных моих вопросов – о диагностике характера (тесты меня тогда очень интересовали). И.Л. поводит рукой вдоль стен – на нижних полках стеллажей папки, папки, папки: «Здесь протоколы исследований. Хотите - забирайте. Но я вам вот что скажу: рассыпьте коробок спичек и попросите человека их собрать – если умеете видеть, много о нем узнаете. А не умеете – и тесты не помогут». Много лет спустя нашел ту же мысль у Владимира Набокова: посмотрите, как человек набирает номер телефона – это расскажет о его характере не меньше, чем содержание разговора.
Э. Кречмер в своей знаменитой книге «Строение тела и характер», опубликованной в 1921 г., связал характер с конституцией. Он обследовал около 200 душевнобольных, сопоставляя их душевные расстройства с физической конституцией и характером и на этом основании заключил, что разница между болезнью и здоровьем прежде всего количественна (количество переходит в качество) – те же черты, что у больных, есть у здоровых, но выражены не так ярко. В самом общем виде можно выделить три типа телосложения – астеническое, пикническое и атлетическое (вижу их в геометрических образах вытянутого по вертикали узкого прямоугольника, круга и квадрата); если сравнивать с литературными героями – Дон Кихот и Печорин, Санчо Панса и Гаргантюа, Собакевич и Иудушка Головлев. Для самодиагностики можно посмотреть на образуемый нижними краями ребер угол: острый у астеников, прямой у пикников и тупой у атлетов). C ними связаны характерологические круги с нормой на одном и вероятными заболеваниями на другом полюсе.
Другими словами, конституциональные особенности могут быть представлены с разной силой в здоровье, психопатии и болезни. Соответственно этому говорят о шизоидном круге (шизотимия как норма – шизоидия как расстройство характера с замкнутостью, рассудочностью, эмоциональной холодностью, потаенным и богатым внутренним миром – шизофрения), циклоидном (циклотимия как норма со склонностью к колебаниям настроения – циклоидия как расстройство характера с волнами подъемов и спадов настроения – маниакально-депрессивный психоз) и эпилептоидном (эпитимия с присущими ей аккуратностью, педантичностью, некоторой занудинкой и внезапными сменами аффекта – эпилептоидия, при которой те же черты усиливаются, отчетливо осложняя жизнь – эпилепсия c так наз. эпилептической психикой).
Если вспомнить определение Рудольфа Вирхова: «Болезнь есть стесненная в своей свободе жизнь», выведение представления о характере из болезней с их уменьшением степеней свободы может показаться натяжкой. Но подходу Кречмера трудно отказать в известной справедливости. Один из старых психиатров описывал человечество примерно так. Люди шизоидного круга делают все принципиально новые открытия, совершают прорывы в науке. Люди циклоидного круга проталкивают их в жизнь на подъеме настроения и мучаются совестью за последствия – на спаде. Люди эпилептоидного круга берут на себя подробную и детальную разработку и доводку открытий. Сегодня А.П. Егидес пишет: «...паранойяльный становится руководителем, подбирающим группу для осуществления какой-то цели. Эпилептоиды, его помощники, организуют микрогруппы для разработки отдельных узлов проблемы. Шизоиды должны располагать собой, свободно перемещаться и генерировать идеи. Если им платить и слегка направлять к цели, они будут заниматься этим повсюду, доказывая известный тезис, что, если физик идет на рыбалку, значит, это нужно для физики. Эпилептоид, хорошо организованный и хорошо организующий дело человек, востребует нужных шизоидов как источник новых идей. Другие эпилептоиды и психастеноиды проверят их гипотезы, отделив фантастические от реалистических. Проверят сначала теоретически, просто обмозговав все «за» и «против», затем в эксперименте и сделают модель, а потом и собственно машину. Гипертимные, сензитивные, психастеноидные и шизоидные лаборанты будут выполнять техническую работу. Истероиды будут петь, танцевать и веселить весь научный коллектив. Гипертимы будут всех развлекать выпивкой и перехваченными в электричке сексуальными анекдотами».
Правда, истероиды на самом деле сложнее. Они ярки, демонстративны, артистичны, умеют произвести впечатление, интуитивны. Все эти замечательные качества, служат, прежде всего привлечению внимания. Для людей этого типа внимание – воздух, без которого они начинают задыхаться. Внешне, поведенчески чувственные, они часто в отношениях поверхностны и холодны, поскольку умеют скорее брать, чем давать. И раскладывающая поклонников штабелями вокруг себя яркая женщина, в дальнейшем часто не нуждается и может быть сексуально холоднее лягушки. Они не столько стремятся к собственно власти, сколько завоевывают и боятся утратить внимание к себе – отсюда политика «разделяй и властвуй» в отношениях. В пору работы с детьми меня удивляло, как маленький ребенок с таким характером умеет развести и построить всю семью вокруг себя. В литературе это Хлестаков, Грушницкий. Яркий пример из жизни – Мэри Бейкер Эдди, история жизни которой прекрасно описана С.Цвейгом. Легкая истеринка может даже украшать человека, но – как острые пряности – чуть переложено и...
Широко используемый опросник Гарри Айзенка позволяет определить характер как разные сочетания «экстраверсии (обращенности к внешнему миру) – интроверсии (обращенности внутрь себя)» и «нейротизма (эмоциональной неустойчивости) – стабильности».
Сангвиник
Активность, возбудимость, общительность, выразительные мимика и пантомимика. Легкие откликаемость и включаемость. Хорошие сосредоточение внимания и работоспособность – преимущественно в том, что так или иначе интересно. Быстрота ума, находчивость. Подвижность интересов и чувств. Хорошая адаптивность. Азартность, склонность к риску. Неплохие лидерские качества. Проблемы и переживания других воспринимаются не всегда.
Холерик
Живчик. Эмоционален, легко возникают ситуативные беспокойство и тревога. Быстр, порывист, несдержан, нетерпелив, обид не держит – что называется, вспыльчив, но отходчив. Общительный, сопереживающий, сочувствующий, открытый. Быстрая переключаемость, часто оборачивающаяся снижением внимательности и организованности. Планирование действий больше ситуативное и тактическое, чем стратегическое. Трудности в определении приоритетов.
Флегматик
Медленный, невозмутимый, проявление эмоций приглушено, речь, мимика и пантомимика замедлены и маловыразительны. При этом достаточно энергичен, терпелив, выдержан. Медленное сосредоточение и трудное переключение внимания. Человек привычек, сложно приспосабливается к новому. Медленный темп движений и речи, ненаходчив. Требует изрядного времени на сосредоточение внимания. Предпочитает привычный круг общения и трудно сходится с новыми людьми.
Меланхолик
Всегда с налетом подавленности и тревожности, заторможенности. Мимика, реакции – все как бы на убавленных громкости и яркости. Чувствительные до слез. Мнительные, ранимые. Не слишком активны, нерешительны, фиксируются на своих ошибках и неудачах, не уверены в себе, не настойчивы, легко опускают руки, утомляемы. Невысокая работоспособность.
Внутри себя эти типы, как и кречмеровские, достаточно разнообразны. Кандинский, Филонов, Пикассо, Дали в живописи или Хлебников, Крученых, Хармс в поэзии – люди ярко шизоидные, но как же сами они и их творчество различны. К тому же, обычно мы имеем дело не с чистыми типами, а с характерологической мозаикой, многообразие типов которой пытается ухватить множество других классификаций характера.
Когда я только начинал работать, мне казалось, что, определив характер человека, я буду знать о нем все и смогу раскладывать людей по десятку-другому полочек. Потом это прошло. Возьмем один из распространенных тестов характера – опросник Кеттелла. Он выделяет 16 черт характера. Каждая из черт может быть выражена более или менее. Сколько вариантов перестановок возможно? Перемножив только факторы – 16, получаем 3 000 000 000 000. Это в 60 раз больше сегодняшнего населения Земли. Но одни черты характера во взаимодействии с жизнью чуть приглушаются, другие, наоборот, проявляются сильнее. Если ограничиться только воспитанием в семье и принять, что есть 4 его типа, а воспитание каждого ребенка представлено тем или иным их сочетанием, то по той же формуле получаем 24 варианта. Тогда итоговое число – при очень большом упрощении – оказывается 72 000 000 000 000, то есть в 1440 раз больше, чем людей на Земле. Вероятность встретить свою точную характерологическую копию составляет, таким образом, ничтожную величину 0,0000000000000139 %. Куда как легче выиграть несколько десятков миллионов в лотерею... (надеюсь, что не наделал ошибок в этих несложных расчетах...)
Ни разу в жизни не встречал человека, которому не было бы интересно узнать что-то о своем характере. Никто не знает нас лучше нас самих, но разобраться в этом знании частенько бывает так сложно, что даже самым глупым тестам люди склонны доверять больше, чем самим себе. Попытки определить свой характер могут быть вполне интересной игрой. Сегодня есть не только множество книг с тестами такого рода, но и возможность протестироваться в Интернете. Играйте на здоровье, но не заигрывайтесь и не забывайте, что у этой игры есть свои правила. В частности, имеет смысл быть осторожными с самодеятельностью самодиагностики по профессиональным тестам (к сожалению, вопреки всем правилам многие из них существуют в открытом доступе). Они требуют вполне определенных умений и техник интерпретации, не обладая которыми, легко оказаться в роли героя Дж.К. Джерома, севшего за медицинскую энциклопедию и нашедшего у себя все болезни кроме родильной горячки и воспаления коленной чашечки.
Прежде всего – зачем, для чего вам это? Просто так? Но «просто так» – ни с того, ни с сего – не бывает. Все-таки трата времени на заполнение теста должна быть чем-то продиктована – интересом к себе, каким-то своим состояниям, поворотам жизни, переживаниям. К каким именно? Что подталкивает меня именно сейчас вдруг взяться за это? Все мы несем в себе маленькие, не известные нам самим тайны. Иногда они вполне безобидны, а иногда заряжены болью, которая может вспыхнуть при выполнении теста.
Тест – не линейка, годная для измерения всего и у всех. Простой вопрос: «Любите ли вы помидоры?» «Обожаю» – выдохнет удачливый огородник, «Терпеть не могу» – дружно ответят человек с подагрой и тот, кто недавно попался на краже томатов, «Кушать люблю, а так нет» – сообщит персонаж анекдота.
Метрической системою владея,
Удобно шею или брюхо мерять.
Душевным меркам невозможно верить.
Портновская идея.
Борис Слуцкий
Нередко люди пытаются «переиграть» тест. Можно так ответить на вопросы теста на вспыльчивость, что окажется, что вы тише воды и ниже травы, а порадовавшись такому замечательному результату, закатить грандиозный скандал домашним за не выключенный в ванной свет. Но, отвечая на вопросы теста открыто и искренне, можно получить довольно интересный материал для размышлений о себе любимом (или ненавидимом).
Серьезные профессиональные тесты, требующие соблюдения особых условий их проведения, знаний и навыков интерпретации результатов, для развлечений типа «Проверь себя» не используются. Наспех составленными опросниками можно позабавиться, но особенно доверять результатам не стоит (знаю, о чем говорю, – сам сочинял такие игрушки).
Главное, чего следует остерегаться, – это попыток разделить черты характера на хорошие и плохие. Во-первых, таковых просто нет. Во-вторых, нахождение «хороших» черт не делает нас лучше, а нахождение «плохих» хуже: мы такие, какие есть. В-третьих, как я уже говорил, мы можем вольно или невольно передергивать карты в ходе выполнения теста. В-четвертых, восприняв «плохое» со звериной серьезностью, можно начать такую войну против себя самих, что никакие миротворческие силы ООН не помогут.
Дело не в чертах, а в том, находят ли они и как находят место в жизни. Вот этот шкет с вечным гвоздем в известном месте – от него стонут учителя, перешли на аспириновую диету родители и катаются со смеха товарищи – не новый ли это Райкин или Полунин? А этот – такой маленький, а уже занудливый умник, не вылезающий из книг, не слышащий никого и ничего вокруг, не знающий радостей детских игр, затюканный сверстниками и затасканный по психиатрам – не он ли годы спустя расшифрует на изъеденном временем камне надписи, которые тысячи взрослых, как ни бились, расшифровать не могли?
В свое время в одном из ленинградских институтов, где готовились будущие строители дорог и мостов, ходили легенды о человеке, которого называли Дедом. Он приезжал на распределение из Средней Азии набирать специалистов. Отличники его не интересовали: «Это вам для аспирантуры и протирания штанов». Он смотрел личные дела. Этот схватил трояк и четырежды пересдавал экзамен, пока не получил желанную «пятерку» – «У меня есть место для этого упорного вола». Этот к концу зачетной сессии подошел без единого зачета, а к середине экзаменационной уже опередил всех, сдав и зачеты и экзамены, – «Для этого авральщика у меня есть отличная работа». Деда любили и приезжали из среднеазиатского пекла счастливыми.
То в характере, что мы знаем и принимаем, доступно нашему контролю и управлению, а то, что остается неизвестным или отвергается, – управляет нами. В конце концов, звуки одних струн моего характера нравятся мне больше, других – меньше, но дело в том, как и что я на них играю. Рвущийся в торговые агенты меланхолик, стремящийся в бухгалтеры холерик, мечтающий стать популярным ведущим ток-шоу флегматик – примеры неумения пользоваться своим характером так, чтобы быть успешным и получать максимум удовлетворения от работы и жизни. И вместо того, чтобы «ровнять» характер своего ребенка, может быть, лучше подумать, какая работа, какие занятия ему по характеру, а какие нет.
Трудно ли с людьми, характеры которых уж очень бугристы? Да, безусловно. Но, замечу, им и самим трудно. Как мало кто другой это чувствовал и понимал Ф.М. Достоевский, выписывая характеры Раскольникова, Мышкина, Карамазовых, Смердякова, Сонечки Мармеладовой… и принимая их такими, какие они есть. Оно конечно, принимать характеры литературных героев легче, чем характеры окружающих людей и свой собственный. И все-таки другого выхода нет, хотя бы уже потому, что принять значит понять. Если мы знаем, что в ответ на крик человек заводится с пол-оборота, то, может быть, лучше попробовать говорить с ним, не повышая голоса, чем кричать: «А ты не ори!»? Я вовсе не имею в виду, что все вокруг должны приносить себя в жертву такому бугристому человеку, становясь для него психотерапевтами или окружая его всепрощающим сюсюканьем. Это попросту невозможно, да и сам он скорее всего рванет рубаху на груди, мол, мы – психопаты, а «ты, пионер, не спи, глаз не закрывай, ты меня воспитывай!». Но не слишком часто друзья и соратники становятся злейшими врагами, не различая близости за частоколом черт характеров друг друга.
Многие люди ужасно недовольны характером (реже – своим, чаще – чьим-то) и пытаются наращивать «хорошие» черты и выжигать каленым железом «плохие», причем иной раз так усердно, что, кажется, сейчас паленой человечиной запахнет. Если с вами такое случается, возьмите лист бумаги, разделите его пополам и напишите слева, какие черты вашего характера вам нравятся, а справа – какие не нравятся. Не спешите – для себя же делаете. А когда наберется хотя бы штук по десять с каждой стороны, посмотрите, что получилось. Много интересного можно для себя открыть.
Даже если вам не нравится какая-то черта характера другого человека, не спешите настаивать: «Если я тебя придумал(-а), стань таким(-ой), как я хочу». Ничего из этого не получается, кроме конфликтов и душевного раздрая. Характер – это ансамбль черт, и важно, как он играет, как звучит в целом. Иногда человек спасается бегством не потому, что трус, а потому, что практичен, а иногда лезет в драку не от храбрости, а по безрассудству. Наконец, даже если взять одно какое-то измерение характера, например «трусость – храбрость», то практически никогда нельзя сказать: «Или трус, или храбрец». Всегда приходится поискать место на шкале между этими полюсами. Потому что и то и другое – в наличии. В зависимости от ситуации человек может проявить одно или другое: зайчиха будет защищать зайчат, как львица, а цирковая львица – безропотно подчинится этому хилому дрессировщику, которого ей и на обед было бы маловато.
Я бы сравнил характер с арсеналом личности. И может быть, стоит начать с того, чтобы узнать и понять свой и ближайших людей характеры и поучиться использовать это знание? А то ведь недолго оказаться в роли обладателя фамильного столового серебра, владеющего им, как мартышка очками, рядом с соседом, который пластиковыми вилкой и ножом над бумажной тарелочкой орудует с изяществом аристократа в седьмом поколении.
На протяжении жизни характер заявляет о себе то больше, то меньше. Два пика привлекают внимание: заострение черт характера в старости и у подростков (подростковые акцентуации характера по А.Е.Личко). Иногда при этом требуется помощь психолога, но в общем приходится помнить, что это заострение в кризисные возраста выполняет адаптационные задачи, помогая освоиться в новой возрастной и социальной роли, так что сведение его на нет лечебной ретивостью может послужить далеко не лучшую службу.
В старой литературе было выражение «человек как носитель черт характера». Сегодня говорят о характере личности, имея в виду целостность человека, его принципиальную неделимость на отделенные от него черты и жизненную динамику, в которой встречаются и взаимно друг на друга влияют, с одной стороны, генетические и другие биологические факторы, а с другой – проживаемая человеком жизнь. Как говорил в несколько иной связи Симон Соловейчик, в человеке не столько-то процентов от генетики и столько-то от воспитания, а все сто процентов от генетики и все сто процентов от воспитания. В своем жизнетворчестве человек – являющийся орудием языка поэт, орудием которого является слово.
Случай из практики, хотя слово «случай» по отношению к человеку и не люблю.
Пожилая пара профессоров – им было под 60, оба интеллигенты в энном поколении, очень деликатные люди. Поглощенность университетской карьерой, потом выяснившаяся невозможность забеременеть, короче, после долгих размышлений они решили усыновить ребенка, которому к моменту их обращения шел 16-ый год. Они усыновили милого двухлетнего мальчугана, от которого, как им сказали, отказалась юная мать из «благополучной» семьи. Но чуть не в первый выход в песочницу он разметал детей вокруг себя и пошло-поехало... Родители старались, как могли: элитный детский сад, музыка и танцы плюс английский для детей в Доме Ученых, лучшие книги и т.д. и т.п. А он не просто оставался, но и становился по мере их усилий все более «диким волчонком» – умный и хорошо успевающий, во всем остальном он был бичом уже не знавших, что с ним делать, родителей и школы. Когда они обратились, он после многих побегов из дома уже третью неделю жил у товарища. Передо мной сидели два пожилых, бесконечно уставших и отчаявшихся кролика, пытающихся воспитывать молодого волка. Что делать – совершенно непонятно. Единственное светлое пятно в их рассказе – парень переживает нескладывающиеся отношения с ними, а, перебравшись к другу, позвонил, попросил не волноваться, так что они знают, где он. Все последовавшее собственно психотерапией назвать трудно. Было поддержано их постепенное вызревавшее принятие ситуации такой, какая она есть, без попыток вернуть его домой и «заботливых» звонков ему. Удалось установить телефонный контакт с парнем и время от времени он звонил мне, чтобы выговориться, что-то спросить или обсудить под мое исходное обещание, что все это исключительно между им и мной. Среди прозвучавшего: он любит родителей и благодарен им, но с ними и так, как они, жить не может, не умеет. Насколько мне известно, месяцев через шесть он все же вернулся и им удалось установить какие-то границы вмешательства в жизнь друг друга, оказавшиеся приемлемыми и для него, и для них.
Сегодня о характере говорят и пишут ощутимо меньше, чем совсем еще недавно. На первый план выходит не то, носителем каких черт является человек и как одни из них убрать, другие заменить, третьи подрихтовать, четвертые подкрасить, а отношения и возникающие в них эффекты типа зависимости, созависимости, манипулятивности и т.д. и т.п., связанные с жизненным развитием. Человек имеет право быть таким, какой он есть, и при этом реализовать себя по возможности наилучшим для него образом. Многообразие сталкивается с меньшим количеством ограничений и рамок, пакующих его в классификационные клетки и сковывающих личность ограничениями так наз. нормы. Сплошь и рядом не так важно, что за характер у человека, а то, как он им распоряжается. Но это предполагает обращение, скажем так, к своему характерологическому арсеналу и умению пользоваться тем или иным инструментом в нужное время и в нужном месте. Что, как известно, и есть одно из условий счастья.
Напечатано в журнале «Семь искусств» #7(44) июнь 2013
7iskusstv.com/nomer.php?srce=44
Адрес оригинальной публикации — 7iskusstv.com/2013/Nomer7/Kagan1.php
