Стилистика текстов драматурга Александра Вампилова постоянно привлекает внимание исследователей. Диалоги в его пьесах удивительно легки и органичны, короткие реплики придают им стремительное движение. Обилие многоточий организует паузы между репликами, образует «воздушные прослойки», позволяя исполнителям играть то, что написано «между строк».
Характеры «лепятся» автором не только с помощью драматических поступков, психологических деталей и нюансов. Для их создания Вампилов использует словесные ряды, выявляющие главные психологические и социальные черты личности. Нередко они бывают заявлены драматургом при первом же появлении персонажа на сцене. Акцентированный первый выход действующего лица на сцену именуют старым театральным термином «антрэ». Персонаж, что называется, подают.
Рассмотрим, как избегая излишней театральности, но не без некоторой таинственности, Вампилов стрит антрэ Сарафанова – одного из двух главных героев комедии «Старший сын». Выход заключает в себе мотивы, связующие его с дальнейшим текстом пьесы, и определяет в главных чертах развитие как внешнего, так и внутреннего драматического действия. Приведём эту короткую сцену почти полностью.
С о с е д. Здравствуйте, Андрей Григорьевич.
С а р а ф а н о в. Добрый вечер.
С о с е д (язвительно). С работы?
С а р а ф а н о в. Что?... (Поспешно.) Да-да… С работы…
С о с е д (с насмешкой). С работы?.. (Укоризненно.) Ах, Андрей Григорьевич, не нравится мне ваша новая профессия.
/…/
С о с е д. Подождите /…/
Сарафанов останавливается.
(Указывая на кларнет.) Кого проводили?
С а р а ф а н о в. То есть?
С о с е д. Кто помер, спрашиваю.
С а р а ф а н о в (испуганно). Тсс!.. Тише!
Сосед прикрывает рот рукой, быстро кивает.
(С упреком.) Ну что же вы, ведь я же вас просил. Не дай бог, мои услышат…
С о с е д. Ладно, ладно… (Шёпотом.) Кого хоронили?
С а р а ф а н о в (шёпотом). Человека.
С о с е д (шёпотом). Молодого?.. Старого?..
С а р а ф а н о в. Средних лет…
Сосед долго и сокрушённо качает головой.
Извините меня, пойду домой. Продрог я что-то….
С о с е д. Нет, Андрей Григорьевич, не нравится мне ваша новая профессия.
Обратим внимание на опорные слова этого диалога и окаймляющий рефрен. После обычного приветствия сосед язвительно спрашивает Сарафанова – пожилого музыканта – о работе. Это слово станет ключевым не только в данном эпизоде, то ест в минимальном контексте, но и в контексте всей пьесы. Таким образом, мы будем говорить о словесном ряде, определяющем, с одной стороны, профессиональный и социальный статус Сарафанова-старшего, а с другой – его внутреннюю духовную установку.
Позиция соседа, которая так ясно заявлена в представленной сцене, характеризует общее отношение к положению Сарафанова в семье и обществе. Для близких Андрея Григорьевича – сына, дочери, бывшей жены, будущего зятя Кудимова – профессия и работа оказываются мерилом человека. Тут невольно вспоминается известная фраза Сергея Усова, героя пьесы Виктора Розова «Традиционный сбор»: «Неужели вывеска прежде всего? А кому же просто человек нужен?»
В начале второго действия шутка со старшим сыном зашла достаточно далеко и поставила мнимого сына Володю Бусыгина, оказавшегося в положении ложном и щекотливом, перед необходимостью серьезного выбора. Происходит важный разговор между ним и Ниной, дочерью Сарафанова. Она объясняет: «Вот уже
полгода, как он не работает в филармонии»; «Работал вкинотеатре, а недавно перешел в клуб железнодорожников. Играет там на танцах». «…Это уже всем давно известно, и только мы – я, Васенька и он – делаем вид, что он всё ещё в симфоническом оркестре. Это наша семейная тайна». Впрочем, из первоначальной сцены с соседом зритель знает – Сарафанов играет даже не на танцах, а на похоронах, что усиливает дополнительный психологический эффект: родным детям тайна известна не во всей полноте.
Нина цитирует Бусыгину письма своей матери, которая ушла от Сарафанова к серьезному человеку – инженеру. Бывшего мужа она снисходительно именует «блаженный». И хотя в её лексиконе это слово имеет отрицательную окраску, зритель ощущает в нём иной, подлинный смысл, который скрыт от дочери, сына и жены. Нина, комментируя письма, настойчиво употребляет слово «работа»: «На работе у него вечно какие-нибудь сложности» (курсив мой. – С.М.).
Во втором действии в ключевой сцене узнавания жених Нины, Кудимов, вторит ей: «Где вы работаете – для меня не имеет никакого значения». Его успокаивающая фраза на самом деле обладает настораживающим подтекстом, свидетельствуя о равнодушии Кудимова к будущему тестю и, пожалуй, к людям вообще. В эмоционально напряженном полилоге Сарафанов несколько раз употребляет это слово: «Я должен перед вами сознаться. Вот уже полгода, как я не работаю в оркестре», «Всякая работа хороша, если она необходима». В этой же сцене знакомства с женихом и «разоблачения» Сарафанова рефрен соседа «не нравится мне ваша новая профессия» в несколько изменённом виде появляется в репликах Кудимова, человека, чуждого семье Сарафановых. Кудимов неуклюже пытается объясниться: «Нет, вы не подумайте, что я вспомнил об этом потому, что мне не нравится ваша профессия».
Сам Сарафанов совсем иначе относится к своей профессии и к работе вообще. В центральной сцене первого действия – ночной беседе отца и новоиспечённого «старшего сына» - он рассказывает о своём восхождении по ступеням послевоенной профессиональной жизни: «Я служил в артиллерии, а это, знаешь, плохо влияет на слух. /…/ Гаубица и кларнет как-никак разные вещи. Вначале я играл на танцах, потом в ресторане, потом возвысился до парков и кинотеатров. Глухота, к счастью, сошла и, когда в городе появился симфонический оркестр, меня туда приняли…» Пожалуй, это единственный монолог, где Сарафанов так открывается. В первой части монолога, как видим, ему удается обойти глагол работать, он употребляет традиционные и ситуативные синонимы служить, играть.
Привыкший к тому, что его считают неудачником, Сарафанов боится и теперь остаться непонятым, поэтому во второй части этого же монолога он подыскивает нужные слова для решающего признания: «Если ты думаешь, что твой отец полностью отказался от идеалов своей юности, то ты ошибаешься, Зачерстветь, покрыться плесенью, раствориться в суете – нет, нет, никогда». Отметим, что глагол раствориться восходит к творити.
С новым сыном, родство с которым оказывается не по крови, а по духу, Сарафанов раскрывается в своих лучших устремлениях: «Я сочиняю. (Садится.) Каждый человек родится творцом, каждый в своем деле и каждый по мере своих сил и возможностей должен творить…» Вместо стёртого словосочетания «должен работать» появляется возвышенное «должен творить». Сама интрига о мнимом старшем сыне никогда бы не прошла с такими рациональными людьми, как, например, сосед или Кудимов. Сарафанов – человек творческий, и ему было легко поверить и принять предлагаемые молодыми вертопрахами обстоятельства. Не случайно в сцене своего разоблачения он настойчиво повторяет жениху: «Я артист. Вы могли видеть меня на эстраде»; «Возможно, в филармонии»; «Значит, в театре».
Антрэ Сарафанова «сцепляется» с начальной сценой пьесы глаголом проводили. Только что девушки благодарили Бусыгина и Сильву: «Спасибо, что проводили. Здесь мы дойдём сами». Неудачное провожание – первое, оно же и последнее – разочаровало молодых людей, особенно Сильву, похоронило их надежду на весёлый ночлег. Но в диалоге соседа и Сарафанова слово проводили употреблено в смысле «проводить в последний путь». Можно представить, с какой иронией и игривостью произносит сосед вопросительное «Кого проводили?». В последующих репликах соседа глаголу проводить дан синоним хоронить, а между двумя нейтральными глаголами как гвоздь торчит грубовато-просторечное помер.
Так слово проводили работает на «близком расстоянии», но мотив проводов, зародившись в первых эпизодах, проходит через всю пьесу. Собирается с будущим мужем на Сахалин Нина Сарафанова, младший Сарафанов – Васенька «едет в тайгу на стройку», «бежит из дому, потому что у него несчастная любовь». Накануне грустных для Сарафанова-старшего проводов происходит «настоящее чудо» - является «старший сын» и самим своим явлением и окончательным разоблачением в финале отменяет, по крайней мере, часть этих предстоящих вокзальных проводов. Ведь в его отношениях с «мнимой сестрой» Ниной прочерчивается совсем иная линия развития.
Но, вероятно, важнейшими в пьесе так и остаются заключительные реплики диалога Андрея Григорьевича с соседом в первом действии. Для Сарафанова не представляют интереса социальные характеристики человека. Вспомним, как он отвечает на вопрос «Кого хоронили?» - «Человека». Когда мы узнаём об оратории Сарафанова «Все люди – братья», которую он пишет с завидным упорством, то понимаем, что человек сам по себе, его нравственные качества важны Сарафанову.
Когда произойдёт окончательное разоблачение Володи Бусыгина, Сарафанов воскликнет: «Но я не верю! Не хочу верить!»; «Ты – настоящий Сарафанов! Мой сын! И притом любимый сын!». Объединяя Володю с Ниной и Васенькой, он заключает: «Вы мои дети, потому что я люблю вас», Главный талант Сарафанова-старшего – умение любить, его настоящая профессия – просто человек. Не случайно в телевизионной версии этой пьесы, в двухсерийном фильме «Старший сын» роль Андрея Григорьевича Сарафанова исполнял Евгений Леонов. Актёр, которого любили все.
