Беседа Григория Аросева с поэтом, критиком, главным редактором журнала «Новый мир» Андреем Василевским
– В 2013 году исполняется пятнадцать лет, как вы возглавляете «Новый мир». Год 1998 был очень непростым для страны с экономической точки зрения. Через несколько месяцев после того, как вы приняли журнал, начался кризис. Как «Новому миру» удалось его пережить?
– Кризис тогда, конечно, и по нам ударил, но, как видите, не смертельно. Пошатнулась банковская система, некоторые из скромных накоплений нашего журнала сгинули в рухнувших банках. Беда, но не катастрофа.
– Это правда, что вы пришли в «Новый мир» курьером, а потом были завхозом?
– Я пришёл сюда в 1976 году временно заменять сотрудника, ушедшего в отпуск, потом, кажется, мне пришлось заменять другого сотрудника и так далее. А с декабря 1977 года я начал работать в штате – заведующим библиотекой «Нового мира». С этого времени я здесь работаю постоянно.
– Что вами руководило, когда вы столько лет оставались верным «Новому миру», ведь путь к должности главного редактора был очень долгим?
В 1990 году я стал ответственным секретарём журнала вместо ушедшего Григория Резниченко. В то время – а тогда главным редактором работал Сергей Залыгин – у нас неоднократно менялись заместители главного редактора, поэтому на ответственного секретаря ложилась дополнительная нагрузка. Ответственный секретарь ежедневно занимается организацией работы людей внутри редакции ради своевременного выхода очередного номера журнала.
Теперь, оборачиваясь назад, я думаю, что это неправильно – всю жизнь работать в одном и том же месте. Всю жизнь ездить примерно по одному и тому же маршруту, в одно и то же помещение в центре Москвы. Наверное, было бы правильнее несколько раз изменить свою жизнь. Но у меня сложилось так. Хотя если бы я в 1990 году не стал ответственным секретарём, то, вполне возможно, сменил бы место работы – ушёл бы в другой журнал или в издательство. Но поскольку неожиданный карьерный скачок случился здесь, то так дальше и пошло – я остался, а затем стал главным редактором.
– Кто вам предлагал поучаствовать в выборах главного редактора?
– Были разные кандидаты, но проблема заключалась в том, что тот человек, которого я хотел тогда видеть главным редактором «Нового мира», с которым я хотел работать и которому был готов всячески помогать, категорически отказался баллотироваться. К сожалению.
– Кто этот человек?
– Прозаик Руслан Тимофеевич Киреев. Его отказ всё принципиально изменил. И в марте 1998 года я стал и.о. главного редактора, а осенью того же года журналистский коллектив окончательно утвердил меня на этом посту.
– На какой срок избирается главный редактор в «Новом мире»?
– На пять лет. Конечно, мои пятнадцать лет – это много, особенно если учесть, что многие замечательные главреды «Нового мира» работали меньше. (Только Александр Твардовский возглавлял журнал дольше, суммарно 16 лет. – Г.А.).
– Главный редактор в «Новом мире» – главное лицо, или есть ещё кто-то выше вас?
– Я – главный редактор и одновременно генеральный директор. Редакционный устав предусматривает совмещение этих должностей, поэтому власть как литературно-журналистская, так и хозяйственно-финансово-юридическая сосредоточена в руках одного человека. Я думаю, что это правильно, потому что у нас маленький коллектив, двух руководителей он не выдержит, да и функции эти трудно разделить. К примеру, кто должен решать вопрос гонораров? Вроде бы директор, но что ж это за редактор, который не может распоряжаться гонорарами? Я вынужден заниматься самыми разными нетворческими вещами, хотя это утомительно и, откровенно говоря, скучно, но зато целесообразно.
– Кто сейчас поддерживает «Новый мир», какие фонды?
– Сейчас – только государство, а именно – Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям. Мы получаем гранты на осуществление социально значимых проектов. Каждый год мы придумываем какой-нибудь проект, заполняем заявки, потом по ним отчитываемся. С московскими властями мы дел (может быть, пока) не имеем, потому что мы не городской журнал, мы издание, так сказать, федерального уровня.
– Ваши блоги в социальных сетях – в Живом Журнале, «Вконтакте» и в Facebook – очень популярны. При этом на странице «Нового мира» в Журнальном зале написано, что вы «не чужды просветительских порывов». То, что вы делаете в интернете – собираете на ваш взгляд самое важное – это просветительская деятельность или вы это делаете для себя?
– Отчасти это побочный эффект другой моей работы, а именно – ежемесячной рубрики «Периодика» в «Новом мире», которую я заполняю интересными, на мой взгляд, цитатами и аннотациями на публикации в других изданиях. А раз уж я всё это смотрю и читаю, то выставление ссылок в соцсетях не требует специальных усилий, хотя требует некоторого времени и определённого – сосредоточенного – образа жизни. Встаю утром, пью кофе, сразу включаю компьютер и начинаю читать газеты и журналы. Поскольку мне это не скучно, меня это не утомляет, я легко могу вести блоги в таком виде – как набор разнообразных гиперссылок. Хотя для другого человека, если его заставить делать то же самое, это было бы, наверное, невыносимо.
– Но вы осознаёте, что ваша работа в интернете – настоящее просветительство, пусть и не в чистом виде?
– Любой из пользователей соцсетей и сам бы мог обнаружить в интернете те же публикации и выложить ссылки на них. Но ведь люди хотят, чтобы им дали готовое, чтобы кто-то произвёл отбор и прямо под нос положил готовую ссылку, по которой можно просто щёлкнуть мышью. Получается, что это делаю я.
– Розенталь в интервью говорил: «Мне же досталась самая черновая работа: отыскать источники, выбрать, добавить, систематизиро-вать, подобрать примеры». По этому определению ваша работа – черновая? Считаете ли вы этот аспект своей деятельности «благодарным», или иногда хочется большей реакции от читателей-подписчиков-«друзей»?
– Реакция моих сетевых читателей – в смысле: "спасибо за вашу работу" – до меня доходит. Мне приятно.
– Чем вы руководствуетесь при отборе материалов для блогов?
– Исключительно своими культурными интересами и интуицией. Я стараюсь отсекать относящееся к совсем уж злобе дня – политику, скандалы. Этим и так заполнены соцсети, такое я стараюсь не дублировать.
– Многое ли вами охватывается? Если другой главный редактор литературного журнала захочет вести блог той же направленности, что и ваша, сильно ли будут пересекаться содержания?
– У меня в компьютере порядка сорока постоянных закладок на газеты, журналы, информагентства и прочие издания. При этом есть ещё определённое количество газет и журналов, куда я по разным причинам захожу редко или вовсе не захожу. Вот почему-то сайт «Московского комсомольца», точнее – их отдел культуры, иногда смотрю, а «Комсомольскую правду» нет, хотя, наверное, и там тоже что-то интересное есть, но так уж сложилось (или не сложилось). Я каждый день захожу на сайт «Радио Свобода», но не на сайт «Эха Москвы». В некоторых случаях я выставляю очень мало ссылок по техническим причинам – к примеру, один из литературных журналов, не присутствующий в «Журнальном зале», выкладывает свои номера в интернет в очень неудобном формате, а сайт другого литературного журнала плохо организован, я туда и не хожу.
Главное, я отвык от бумаги, и если вдруг попадается в руки обычная газета, поражаюсь, какая же она неудобная, особенно если большого формата. Как ею пользоваться?! Да и журналы, в том числе литературные, «дружественные», не помню, когда в последний раз читал в бумажном виде. Всё смотрю в сети.
– Вы очень редко высказываетесь в интернете. А когда вас целенаправленно просят что-то прокомментировать, вы делаете это крайне неохотно. Почему так?
– Ну, я же не «независимый» литературный критик, я – руководитель журнала, руководитель СМИ, тут есть корпоративная ответственность. Высказываясь по какому-либо поводу, я должен думать не о своём самовыражении, а об интересах дела, которым занимаюсь. Когда я был ответственным секретарём – еще куда ни шло, но когда стал главредом, пришлось почти полностью прекратить активную литературно-критическую деятельность.
– Но ведь вы один из немногих авторитетных литературных деятелей, которые регулярно появляются в интернете. И молодым людям зачастую не от кого получить взвешенное мнение. Вы об этом не думаете?
– Ваш вопрос, хотя я его понимаю, подразумевает картину мира, в котором есть такие умудрённые жизнью старшие, которые знают или якобы знают что-то особенное, мудрое. Но у меня другое видение мира.
Кажется, Пришвин в дневниках писал примерно следующее, цитирую по памяти: «Когда я был маленьким, я верил во взрослых – они всё знают, всё понимают, и всё умеют. Потом я сам стал взрослым и стал верить в великих людей – они всё знают, всё понимают, и всё умеют. А теперь я сам великий человек, и в кого же мне теперь верить?»
– Начиная с 2009 года вы ежегодно выпускали по одной книге стихов. Почему в 2012 не было новой?
– Она выйдет в 2013, как и прежние – в маленьком поэтическом издательстве «Воймега», и это будет своеобразное мини-избранное. Я взял понемногу из каждой книги, добавил немного нового. Завершается книга послесловием Марии Галиной, которое мне очень нравится.
– У книги уже есть название?
– «Трофейное оружие».
– С учётом, что вы учились в Литературном институте на поэтическом семинаре, прошло очень много времени до выхода вашей первой поэтической книги. С чем это связано?
– В какой-то момент потребность в сочинении стихов исчезла, это смешным образом совпало с окончанием Литературного института. При этом я начал учиться писать литературно-критические тексты, и в перестроечные и девяностые годы мои усилия были направлены как раз в этом направлении. Где я только ни печатался, о чём только ни писал. А стихами я не занимался лет двадцать, и поэтому три мои книги охватывают значительную часть того, что мною было написано уже в «нулевые» годы.
– Радовала ли вас реакция на книги?
– В целом да. Но волновался я только при выходе первой книжки, а когда появились вторая и третья, это ничего в моей жизни уже не меняло.
– Вернёмся к разговору о журнале. Десять лет назад вы говорили, что «Новый мир» – основное течение, мейнстрим, и что между «Знаменем» и «Москвой» нет ничего общего, а у «Нового мира» есть немного общего и с теми, и с другими. Сейчас что-то изменилось?
– Может, и изменилось. Сейчас непонятно, где мейнстрим в литературе, где проходит это самое основное течение. Сами толстые литературные журналы сейчас стали, как и многое другое, одной из субкультурных ниш для меньшинства. Но это ведь свойство нынешней культуры в целом. Сколько бы людей ни читало Акунина – а это большая аудитория – гораздо больше (читающих) людей не читают Акунина, то есть даже популярный автор оказывается писателем не для абсолютного большинства, а для одного из меньшинства внутри культурного сообщества.
– Вы говорили, что редакция «сжимается». Это происходит из-за нехватки денег, из-за требований к кандидатам или из-за чего-то ещё?
– Численность редакции «Нового мира» сокращается, так как люди уходят – по разным причинам, но вся работа делается теми, кто остаётся в редакции. Если у нас освобождается какая-то должность, мы стараемся, по возможности, не приглашать другого человека на это место, а перераспределить обязанности. Это не касается технических должностей – к примеру, верстальщицы; но вот когда ушёл Руслан Киреев, а он был заведующим отделом прозы, его обязанности взял на себя я, а в отделе продолжает работать Ольга Новикова. Почему? Денег у нас да, немного. К тому же в таком маленьком коллективе новый человек должен быть психологически совместим с уже работающими сотрудниками.
– На сколько месяцев вперёд распланировано содержание журнала?
– Что касается прозы и поэзии, у нас сейчас всё распределено, спланировано на ближайшие полгода (конечно, неизбежны перестановки, уточнения), а вот вся критика и публицистика идёт практически «с колёс», в последний момент. Перспективным же планированием мы занимаемся в конце года, когда задумываемся о наших рубриках – к примеру, Алла Латынина ведёт у нас рубрику «Комментарии», Наталья Сиривля пишет о кино. Мы спрашиваем, будет ли для нас дальше писать этот автор, и если нет, думаем, чем и кем его заменить. В течение двух лет у нас была «колонка» Татьяны Кохановской и Михаила Назаренко об украинской литературе, а в 2013 году её место заняла рубрика «Нон-фикшн с Дмитрием Бавильским»; к примеру, в февральском номере была его статья о дневниках Витольда Гомбровича.
– Прозвучала мысль, что предназначение литературных журналов меняется, и главной становится их сетевая жизнь, поскольку в сети у них читателей больше. Насколько это перспективно?
– Читатель, «прирастающий» в сети, денег не платит, а журналу на что-то нужно жить. Это первая проблема. Вторая – бумага нужна как некий хранитель текста. Эйфория по поводу сети прошла, сеть стала чем-то повседневным. Люди начинают задумываться, а что будет, если случится катаклизм, электричество кончится и сети у нас не будет. А бумага, невзирая на свою хрупкость, чрезвычайно прочна. Книжка, вышедшая даже скромным тиражом, способна пройти через войны, революции, извержения вулканов и наводнения. И какое-то количество экземпляров непременно уцелеет. Бумага – хранитель канонического текста, который произвольно невозможно испортить и изменить. Поэтому единственный путь для журналов – любыми силами сохранение бумажного тиража, пусть и небольшого, просто чтобы он был, и максимальное увеличение читателей в сети.
Беседовал Григорий Аросев
Москва, 2013
