ВСТУПЛЕНИЕ.
Я люблю движение. И ненавижу, когда мир «вымирает». Я ненавижу тоску и бездействие, но иногда нуждаюсь в покое. Это бывает редко. Меня зовут Сергей, тогда мне было двадцать пять лет, сейчас тридцать пять. В то время я жил в одном небольшом городке, что находится в Московской области. Мы с моей девушкой снимали небольшую двухкомнатную квартиру. Квартиру я выбирал сам, и мне посчастливилось выбрать именно такую, в которой я чувствовал себя в полном согласии с самим собой.
Почему я решил рассказать именно про то время? Сознаюсь честно – я и сам не знаю. Но я слукавил. На самом деле, все я знаю. В то время я был счастлив. Счастлив ли я сейчас? Да, несомненно. Но тогда я был счастливей всех. Итак, я жил в небольшой квартире вместе со своей девушкой. Я отучился одиннадцать классов школы, после отучился на художника, и теперь искал работу. А это было самое трудное. В итоге я решил арендовать помещение и оборудовать его под мастерскую. Пока же я зарабатывал на хлеб тем, что рисовал портреты на дому, а также играл на гитаре в подземных переходах.
Играть в подземных переходах мне по началу даже нравилось, но потом я понял, что это неблагодарное занятие, и поэтому нашел выход. Вместо того, чтобы перепивать известные хиты, я стал писать свои песни. И когда я исполнял свои произведения, я стал замечать на лицах прохожих какое-то удивление, а однажды старик остановился и дослушал до конца. После того случая я был вдохновлен на дальнейшую работу. Я считаю, что самое трудное – это достучаться до старика, человека, который прожил жизнь и которого мало чем удивишь. Конечно, старики бывают разные, но я уверен – тот старик, который остановился тогда напротив меня, был не обычным.
Мое утро начиналось с того, что я выкуривал сигарету, принимал ледяной душ, завтракал, после чего собирал свои инструменты и отправлялся рисовать к заказчику. Я выполнял по пять-шесть заказов в день, и к вечеру был полностью удовлетворен своей потребностью в рисовании. Когда я работал, я был в пределах недосегаемости для всего остального мира. Я чувствовал связь между собой и тем, кого рисую. Бывало и так, что связи не было, но тогда обычно портрет выходил, может, и идеально нарисованным, но лишенным главного – понимания. Тогда я попросту не понимал человека, которого переносил на лист бумаги, а играться в «раскуси меня» я никогда не умел.
После насыщенного рабочего дня я шел домой, к Насте (так звали мою девушку). Мы познакомились с ней на фотовыставке. По правде, раньше я никогда не представлял себе, как это – подойти к девушке на выставке или в театре и познакомиться. На улице, или со знакомой друга – это да, но на выставке или в театре! Для меня это было чем-то невообразимым, и уже после знакомства, когда я рассказал о своих прошлых причудах Насте, мы с ней долго смеялись над этой нелепостью. На самом деле, она подошла ко мне первой, и мы познакомились. Уж что-что, а вести с девушкой разговор я умел, и мне не составило труда пригласить ее на вечер в кафе.
У нас с Настей был общий друг, звали его Виктор, мы же, по его просьбе, называли его Ветом. Вету было двадцать два, он так же, как и я, отучился на художника, и нам было, о чем поговорить. Конечно, мы любили Вета не только за его общительность. Мне кажется, будь он даже хмурым и неразговорчивым – он все равно был бы моим другом. Наша дружба была крепкой и настоящей. Мы были хорошими друзьями. Не лучшими, а хорошими, так как для меня само словосочетание «лучший друг» звучит как-то приторно. Лучших друзей не бывает, потому что друзья тоже люди. А лучший друг – это мифический персонаж. Поэтому само слово «Друг» уже многое значит. Приятель – тот человек, который приятен. Знакомый – просто знакомый. Человека, с которым общался всего пару раз и даже с которым, возможно, напился, нельзя тут же называть другом. Это просто знакомый. А вот человек, с которым знаком уже не один месяц, с которым через многое прошел (не обязательно проходить с ним войну) и с которым всегда можешь быть откровенным – вот этот человек самый настоящий друг.
Итак, нас было трое. Я, Настя и Вет. Были еще и другие, но с теми другими меня связывали лишь ночные вечеринки и нелепые встречи. Но о них я тоже вспомню.
НОЧНОЙ ПОРТРЕТ.
Однажды мы с Настей пригласили к себе в гости Вета. Вет не заставил себя ждать и ровно в семь вечера вошел в нашу квартиру. Вет был крепким парнем среднего роста, блондином. У него были подчеркнутые лицевые скулы и в прошлом сломанный нос. Мы тут же похлопали друг друга по плечу, как старые друзья. Настя в свою очередь обняла Вета своими нежными руками, и мы прошли на кухню. Расселись, расположившись поудобнее, открыли форточку. Сразу же начался разговор.
- Представляешь, - начал Вет, - один мой приятель предложил мне поехать вместе с ним в Питер, на выставку Питера Армонга, - Вет сиял от счастья. Питер Армонг был американским художником, рисовавшим сюрреалистические картины. Его самыми известными картинами были «Ночной пейзаж» и «Девушка под кроватью». Последней я восхищался сам, хотя остальные работы Армонга считал подражанием Дали и не любил их. – Поехали?
- Витюх, ты же знаешь мое отношение к Питеру, - так мы называли Армонга в своей тесной компании. – Да и потом, мне надо работать.
- Ну, пожалуйста! Я тебе уже много раз повторял, что ты видел лишь несколько его работ, при чем которые сам Питер назвал неудавшимися.
- Нет, Вет, - сказал я прямо в рифму. – А ты езжай, заодно потом расскажешь.
- Показать-то я не смогу…
- А не надо показывать. Мне интересно, как на его работы будут реагировать пришедшие, - Настя хихикнула.
- Ну как знаешь. Второго такого шанса может и не быть.
- Да, обидно. Но ничего, переживем.
Вскоре картошка пожарилась, и мы стали есть, запивая еду пивом «Сибирская корона». Пока ели, мы еще болтали о картинах. Вет поведал нам историю про Армонга, которая случилась с Питером в Париже, когда тот приехал со своей очередной выставкой. Армонг был удивлен тем, что у него не берут интервью, и тогда он сделал звонок в газету. Он спросил, когда они смогут задать ему свои вопросы, представившись своим именем, на что в газете у него спросили: «А вы кто?». Этот краткий ответ Питера рассмешил меня до коликов в животе, и поэтому после этого замечательного рассказа мне было просто необходимо перекурить. Я достал из кармана Честер и, взяв сигарету, чиркнул зажигалкой. Затянулся, подержал дым в себе и после выпустил его изо рта тонкой струйкой. За мной повторили то же самое и Настя с Ветом.
Поужинав, мы перешли в зал, который служил также спальней. Я взялся за гитару, спел несколько песен Цоя, после чего перешел к исполнению собственных. Ребята подпевали мне, и я чувствовал себя на высоте. После этого я передал гитару в руки Насте, которая тут же отказалась играть, скинув причину на то, что она плохо поет. Когда мы допили остатки пива, на часах было три часа ночи. Вет, узнав про время, тут же спохватился и спешно покинул нас. Мы остались одни. Спать не хотелось совершенно, и тогда ко мне в голову влетела идея.
- Слушай, - обратился я к Насте, - а давай я тебя нарисую?
- Хм… - Настя нахмурила бровки. – Ты уверен? Ты же меня уже рисовал…
- Ну ты что, одного раза мало. Да и потом, мне надо попрактиковаться, размять руку.
После недолгих уговоров она все же согласилась. Я достал мольберт, поставил его напротив кровати, Настя же забралась на постель и я сказал ей, как нужно расположиться. Она приняла полулежащее положение, голову опустила вниз, оголила плечи и не до конца грудь, одну ногу согнула в колене, вторую оставила выпрямленной. Удовлетворенный ее позой, я взял карандаш и принялся за набросок. В зале горел свет, из колонок играла песня «Polly» Нирваны.
Настя смотрела на меня зелеными глазами, которые от света сделались какими-то нереальными, и я на какое-то время просто смотрел в них, но вскоре опомнился и, улыбнувшись, вернулся к рисунку. Когда набросок был готов и я уже заканчивал рисовать живот, за окном стало светлеть. Я взял перерыв и закурил сигарету. На часах было пол шестого. Так как уже вовсю правил июнь, светлело рано, и поэтому горизонт уже окрасился в разноцветные краски. Я выключил свет, встал поближе к кровати, так, чтобы лучи утреннего солнца, постепенно выплывающего из-за горизонта, падали на лист. Зажав сигарету в зубах, я приступил к ногам. Подчеркнув ее колени, я стал спускаться к лодыжкам, и тут, в очередной раз бросив взгляд на Настю, потерял контроль. Так всегда со мной бывает – я теряю контроль внезапно для себя самого. Поначалу я решил взять себя в руки и завершить работу, но когда Настя поманила меня пальцем, я швырнул карандаш в сторону и прыгнул к ней. Утро мы встретили в постели, как и полагается.
ПРОРЫВ.
Несколько месяцев я работал, как лошадь: в день я выполнял по пять заказов, работать начинал с десяти утра и заканчивал в девять вечера. И наконец, моя мечта сбылась: я купил себе подержанную Ладу. Машина была белого цвета, ее продал мне один знакомый, сделал скидку ввиду того, что когда-то я нарисовал ему его портрет и ничего за это не взял.
И вот, вечером я подкатил к своему подъезду и позвонил Насте, чтобы она спустилась ко мне. Вскоре дверь подъезда открылась, и Настя вышла на улицу. Поначалу она растерялась, так как не могла меня найти. Тогда я посигналил, и вскоре она обратила внимание на машину. Она подошла, я открыл ей дверь.
- Что это значит? – удивленно спросила она.
- Это значит, что теперь мы можем не платить за проезд в общественном транспорте, детка.
- Но… но где ты взял деньги?! – она все еще не верила и пыталась найти подвох в моих словах.
- Ты не поверишь – я их заработал… Ну, что стоишь? Садись давай, прокатимся!
Настя рассмеялась, села рядом со мной, и я рванул. Мы прокатились по ночному городу, после чего заехали в ночной магазин купить сигарет, и после вернулись обратно. Я припарковал машину и пожелал ей доброй ночи.
На следующее утро в моей голове было множество идей, куда можно поехать. И я тут же определился, посовещавшись с Настей.
- Привет, Вет! – я позвонил Виктору.
- Здарова, как дела?
- Все превосходно. Можешь меня поздравить: теперь я автовладелец!
- Уау, - Вет издал радостный вопль. – Поздравляю, дружище! Покатаешь?
- Конечно, даже не сомневайся. Я на счет этого тебе и звоню. Как на счет того, чтобы вырваться из города на часок-другой и запечатлеть на бумаге природу?
- Ты же знаешь, я только за. Когда?
- Сегодня в одиннадцать.
- Без проблем, у меня как раз сегодня выходной.
В одиннадцать мы с Настей заехали за Ветом, после чего я нажал на газ и мы на сумасшедшей скорости вырвались из городской черты. Я получил права год назад, и все ждал, когда смогу полноценно пользоваться ими. И вот, я сидел за рулем. Мы проехали несколько хороших местечек, в надежде найти лучше. И вскоре мы его нашли: впереди – холмы, а у нас равнина, покрытая зеленой травой, справа от нас – сосновый лес, чистое безоблачное небо, с лева, вдалеке, небольшая деревушка… Нам больше ничего не было нужно, и я тут же остановил машину.
Выйдя на воздух, мы достали два мольберта, пеналы, кисти и краски, а также рюкзак с пищей. Нам с Ветом не терпелось приступить к работе, а Настя была счастлива, что мы наконец-то куда-то вырвались. Я установил мольберт, поставил лист бумаги, достал заточенный утром карандаш, ластик и кусочек ткани для растушевки теней.
Вет тоже уже успел расположиться. Настя же схватила фотоаппарат и стала фотографировать все, что попадало в ее внимание. Я уже определился с композицией: холмы, справа ручеек (я любил добавить в рисунок что-то от себя), в небе, над землей, летит ворон… Прекрасно. Вдохновленный природой и превосходной компанией, я тут же приступил к делу. Сначала сделал набросок. Он у меня пошел легко, и пока я рисовал, в голове у меня звучали разные джазовые мелодии.
Когда набросок был готов и я стал работать дальше, Настя подошла ко мне сзади и оперлась на мое плечо рукой.
- Ну, как дела, товарищ художник? – поинтересовалась она.
- Я в прекрасном настроении, - с улыбкой ответил я, не отрываясь от рисунка.
- А как на счет того, чтобы слегка передохнуть и утолить голод?
- Я не против, - ответил я и, положив карандаш, взял Настю за руку.
Оторвав Вета от работы (он еще не закончил набросок, но нам удалось уговорить его на обед), мы уселись на траву, достали наши запасы и стали есть. Я съел пару бутербродов с колбасой, запил их соком, после чего закусил котлетой и, выпив еще сока, встал и потянулся. Достав сигарету, я закурил, после чего улегся на траву и стал смотреть на небо. Всегда, когда я смотрю на небо, мне кажется, что смотрю в вечность. И это не удивительно: возможно, время существует и когда-то давно люди жили по-другому, но все равно они видели то же небо, что видим и мы сейчас. И, возможно, и во времена рыцарей, и во времена древних римлян кто-нибудь вот так же, как я тогда, лежал на траве и смотрел в чистое небо и думал о вечности.
Вскоре я встал и, затушив сигарету, вернулся к работе. Доработав детали и закончив с мелочами, я достал краски и стал оживлять свой рисунок, превращать его в цветной кадр. И как только я раскрасил горизонт, рисунок уже сделал свой первый вдох, а когда закончил небо, уже, хоть еще и неуверенно, мог дышать.
Когда я закончил, солнце уже шло к горизонту. Я отошел на приличное расстояние и посмотрел на свою работу. Настя стояла рядом со мной, и мы вдвоем любовались моим рисунком, которому я дал жизнь. Вет тоже заканчивал, и когда он закончил свой, то мы втроем стояли возле его картины и любовались ею. Мне понравилась его работа: слева – небольшая деревушка, впереди – холмы, а справа несколько деревьев… Вет тоже любил добавить что-то от себя.
Перекусив, мы собрали свои инструменты, убрали свои работы и поехали обратно. Вернувшись в город, я почувствовал радость. Когда постоянно живешь в городе, начинаешь забывать о его прелестях. Но когда ненадолго вырываешься из его сетей, вырываешься из улиц и проспектов, переполненных машинами, - только тогда понимаешь разницу между городом и природой, и только тогда вновь замечаешь все очарование городского пейзажа.
ЗАБЫТЫЙ.
Однажды вечером я шел домой, выполнив последний заказ на этот рабочий день. Я шел по вечернему проспекту, был уже сентябрь. Вокруг были люди, фонари уже зажглись. Машину я оставил у дома, так как решил устроить день пеших прогулок. И вот, как в старые времена, я встал на остановке и стал ждать своей маршрутки. Тут у меня зазвонил мой мобильный. Я достал телефон, и не поверил своим глазам: звонил один старый приятель, с которым я не виделся уже года три. Мы не переписывались, не созванивались, да и вообще я стал забывать про него. Как вдруг он позвонил мне. Я ответил.
- Миш, это ты? – удивленно спросил я.
- Здарова, Серег. Я, конечно, - он как всегда говорил бодрым, готовым на подвиги, голосом. – Ты где сейчас?
- Я сейчас живу в Н., а ты?
- Ты не шутишь, чувак? Я здесь же! Слушай, мы же давно не виделись – давай сейчас встретимся?
- Мих, у меня девушка, она дома без меня скучает…
- Да не волнуйся, все с ней будет хорошо. Всего на пару часиков, выпьем по пиву, поболтаем…
- Эх, ну хорошо! – я согласился и тут же смирился с тем, что дома мне предстоит выслушать пятиминутный выговор от Насти.
- Ты где сейчас?
- Стою на проспекте К. А ты?
- Я на Ст-й. Давай встретимся на Кр-й, там есть отличный магазинчик с отличным пивом, всегда там покупаю.
- Не вопрос, скоро буду.
Я тут же отправился к месту встречи. По дороге я позвонил Насте и предупредил ее, что буду поздно. Когда я подошел к магазину «Толстый Карман», у входа уже стоял Миша. Увидев меня, он тут же разулыбался, и мы, пожав друг другу руки, расхохотались.
- Не могу поверить – мы встретились, - все еще радовался Миша. Он нисколько не изменился с тех пор, как мы не виделись. Только вот заметно похудел. – Ну, чем занимаешься сейчас?
- Рисую, рисую на заказ. И иногда в переходах пою, а ты как?
- Я сейчас в одной газете работаю, журналистом… Так, пойдем за пивом.
Мы купили по бутылке Мюнхена, после чего покинули лавочку и пошли во двор. Найдя спокойное местечко с лавочкой, мы уселись на скамейку и, открыв пиво, чокнулись бутылками.
- А помнишь, как мы собирались у тебя дома и играли на электрогитаре по ночам, и как потом соседи барабанили к нам в дверь? – вспомнилось мне.
- Конечно! Помню, однажды даже ментов вызвали… А еще помню, как познакомились с какими-то девчонками и повели их ко мне домой, а там выяснилось, что они проститутки… - меня разобрал смех, так как я вспомнил наши лица и лица тех милых девушек в тот момент. Миша хохотал вместе со мной. – Да, то еще было время… Жаль, что мы уже не те…
- Чего? – эта фраза и Миша не сочетались друг с другом. – Дружище, тебе всего-то двадцать семь, мне двадцать пять… Согласен, такие глупости мы уже не выкидываем, но все же…
- Да, я согласен… Просто… просто чего-то не хватает. Все, с кем мы тогда общались, все они куда-то пропали… А ведь хорошие ребята были.
- Еще бы… Хорошие – не то слово…
Мы продолжали вспоминать. Вскоре пиво закончилось, и мы закурили.
- Понимаешь, - вдруг нарушил паузу Миша, - мне надо выговориться. Я устал, и то, что ты оказался здесь – очень здорово.
- Говори, я слушаю, – я не ожидал таких слов от этого жизнерадостного парня.
- Да, да… Скажу честно, до этого момента я никогда не любил откровенничать. Но сейчас… сейчас тот случай, когда я… Не могу молчать. Видишь ли, еще вчера я был в Москве, жил со своей женой, и все у меня было хорошо… А потом вечером, прихожу – а все мои тексты раскиданы, кровать смята, а она… эта сучка… и он… Нет, ну я не растерялся. Собрал бумаги, а после как вломил тому уроду… Но понимаешь… Мы жили в квартире моей матери, и все это… Моя жена и этот мудак… и мамина квартира, в которой я еще сопляком бегал… - дальше Миша не мог говорить, он сдержал слезы и плюнул на асфальт.
- Черт… Послушай, ты не должен опускать руки, все будет хорошо. У тебя есть, где жить?
- Я снял комнату в общежитии… Слава Богу, хоть деньги нашлись… Я как-то заначку сделал… Я был идиотом, придурком, когда ушел из училища ради этой шлюхи, когда сказал матери, что больше не намерен учиться… А теперь, когда я попросил мать съехать на другую квартиру, я… я чувствую себя полной сволочью. Черт, я просто скотина, - Миша ревел, как ребенок, и я, глядя на него, чуть сам не завыл. – Понимаешь, она не хочет со мной разговаривать…
- Жена?
- Да при чем тут она?! Моя мама… А без нее я как… Черт…
- Так, прекращай давай, - я встал и, подняв Миху, взял его под руку. – Поехали-ка, отвезем тебя в общагу. Говори адрес. А завтра я тебе позвоню.
- Серега, ты извини… Знаешь, самое обидное то, что я… я люблю жену… Люблю эту девчонку, и даже после того, что увидел вчера…
- Послушай, я не могу сказать, что знаю, каково тебе сейчас… Но я точно знаю, что нельзя опускать руки. Все делают ошибки, но не всех их исправляют. А ты исправь. И живи долго и счастливо… А мама, с мамой ты поговори. Уверен, она тебя простит. Только перед этим хорошенько выспись.
- Я так и сделаю…
Вскоре мы добрались до общежития. Я довел друга до комнаты, после чего отправился домой. Как я и предполагал, Настя встретила меня своей до боли известной мне фразой.
- Черт, ты свихнулся?
- Извини меня, просто встретил друга. Мы с ним уже три года не виделись! – я пытался сделать вид, что счастлив, но не получалось.
- Я смотрю, встреча прошла не очень… Что случилось?
- Да… Мы с ним в такие истории попадали… А потом он исчез, уехал из города. Женился на девчонке. Теперь вот разводится. Короче говоря, расклеился он.
Я не хотел еще раз вспоминать все в подробностях. Пока Настя разогревала ужин, я открыл окно в зале и закурил. История не выходила у меня из головы. Ведь бывает же такое! Человек, который еще несколько лет назад был счастливым парнем и цитировал Хемингуэя, теперь превратился в разочарованного жизнью скитальца.
Меня всегда угнетали подобные случаи, и вот, этот случай произошел с моим давним другом. Это меня угнетало еще больше, я всегда боялся, что кто-то из моих друзей пропадет, скатится и упадет с жизненного обрыва. Мы с Настей поужинали, легли спать, но заснул я под утро. Из моей головы не выходило лицо Миши, когда он рассказывал. Вымотанное, полное осознания собственной глупости и желающее все вернуть, как было. И хоть я надавал ему кучу советов перед тем, как попрощаться, я понимал, что на утро он все забудет и продолжить жить по-новому, спиваясь и виня себя во всех своих бедах.
РАЗБИТАЯ НОЧЬ.
После встречи с Мишей прошло два месяца, был ноябрь. Вечером мы с Настей ужинали и планировали после ужина совершить вылазку в парк. Но вдруг зазвонил мой телефон. Номер, высветившийся на экране, был мне незнаком, но я все же ответил.
- Да, - сухо сказал я.
- Серег, ты? – ответил мужской голос.
- Да, а кто это?
- Это Коля, ты что?
- А-а, привет, Колян. Чего звонишь?
- Погулять хочешь?
- Э-э… У нас с Настей планы…
- Плевать, пошли. Собираемся у меня. Придет Олька, Илюха, Андрей… Давай, хватит выпендриваться.
Я взял паузу. Это были мои старые знакомые, с которыми я одно время часто гулял. Иногда на меня что-то находит, и я с упоением вспоминаю то время. В тот момент на меня нашло как раз это чувство.
- Хорошо, через пол часа буду у тебя.
- Вот это другой разговор. Жду.
Положив мобильный, я дожевал котлету.
- Куда это ты намылился? – спросила Настя.
- Послушай, старые друзья. Давно не виделись… Хочешь, пошли со мной?
- Нет, спасибо. Если это тот Коля, то не хочу и тебя не отпущу…
- Ну хватит тебе… Я немного. А завтра обязательно сходим в парк.
Одевшись, я спустился на улицу и отправился к Коле домой. Без труда найдя его двор и подъезд, я поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. Дверь открыл Андрей.
- Вот, заходи, - с улыбкой сказал он. Я вошел и закрыл дверь. Все уже были в сборе, я это понял по громкой электронной музыке и дикому хохоту.
- Здарова, - сказал я и пожал Андрею руку. Разувшись, я прошел в гостиную. На диване сидел Илья с Олей, Коля допивал первую бутылку пива и уже приготовился открывать вторую. На столе лежали карты, и игра, видимо, уже началась, но закончится ей было не суждено. Ребята встретили меня с радостью и тут же протянули новую бутылку пива.
Я уселся на диван рядом с Ильей и Олей и, вскрыв бутылку, сделал несколько больших глотков. Мы болтали, хохотали и просто маялись дурью. Спустя час я захотел к Насте. Мне стало жутко скучно и уныло в этой квартире, среди этой клубной музыки и дикого хохота. Я заметил то, чего раньше не замечал: ни у кого из присутствующих в гостиной не было ни интересов, ни желаний, ни стремлений. Все они просто прожигали время – днем работали, а ночью собирались вместе, чтобы в очередной раз напиться и похохотать. По-другому эти люди расслабляться не умели, им обязательно нужно было нажраться. Без алкоголя это были закрытые в себе, ограниченные определенными рамками человечки, но стоило им напиться, как рамки тут же «расширялись» и казалось, что весь мир к их услугам.
Я не вынес этой атмосферы, и после второй бутылки, когда ребята перестали что-либо соображать, попросил Андрея закрыть за мной дверь. Обувшись, я быстро покинул эту квартиру и вышел на улицу. Закурил. И впервые за этот вечер почувствовал себя свободным. Пока я шел домой, я вспоминал этот вечер и тех ребят. Задавал себе один и тот же вопрос: «Может, они просто стали другими?» и ответ приходил сам собой: «Нет, просто ты изменился». И я был не удовлетворен таким ответом, но в душе понимал, что это правильный ответ.
Я никогда не был против алкогольных напитков и сигарет, и сам любил и до сих пор люблю выпить… Но, мне кажется, что все дело в людях. Теперь я понимаю, в чем была беда: та компания потеряла для меня интерес. Мне стало с ними скучно. И в конечном итоге, не алкоголь должен быть причиной встречи, а желание увидеться. Для того, чтобы напиться, не нужна компания.
Вернувшись домой, я сознался Насте в своей дурости и пообещал завтра вечером сходить в парк.
БЕССОННИЦА.
Однажды случилось так, что я потерял нормальный сон. Причина, по которой это произошло, была мне неизвестна. Я так же работал, так же был постоянно загружен кучей заказов, но когда наступала ночь, у меня возникала непонятная тревога. Я боялся уснуть, хотя в душе просто жаждал погрузиться в мир сновидений. До четырех, а то и до шести утра я слонялся по своей двухкомнатной квартире. Курил на кухне, пытался читать, и так до утра.
И вот, однажды, опять осознав, что заснуть мне не удастся, я в очередной раз зашел на кухню, открыл форточку и закурил. Закурил и обратил свое внимание на свечку. Это была ароматическая свечка с деревянным корпусом, на верх которого можно было наливать специальное масло. И когда свеча внутри корпуса горела, масло испарялось. Я взял свечку, поставил ее перед собой на обеденный стол. Нашел масло с каким-то запахом (какой-именно запах, не уточнялось), налил немного в емкость на вершине корпуса и зажег свечку, после чего не забыл выключить свет. Усевшись поудобнее, я стал смотреть на свечку, в голове у меня сразу же заиграла какая-то знакомая, спокойная мелодия. Я был очарован этой свечой, и запах, исходящий от нее, заставил меня потушить наполовину недокуренную сигарету. Огонек плясал внутри деревянного абажура, и этот маленький язычок пламени отбрасывал на стол и стены громадные тени, а если в форточку врывался ветер, то огонек начинал отплясывать такие танцы, что все в кухне, казалось, движется в такт огню и танцует вместе с ним.
Так я сидел перед этой свечой где-то час, и не устал. Когда же я включил свет, то взял несколько листов бумаги, карандаш и стал рисовать ее. Я хотел передать все то, что пережил за этот час, на белом листе, но в итоге у меня ничего не получилось. Зато вся моя тревога куда-то испарилась, как и это масло, и, улегшись в постель, я тут же заснул. И помню, что мне снились сказочные, волшебные сны.
ДОЖДЛИВАЯ ПОРА.
Был август, дождь лил уже третьи сутки. В то время я еще учился на художника и жил в общежитии. Со мной в комнате также проживали еще двое ребят: Дима и Женя. Дима был парнем чуть ниже меня, с веснушками на лице. Женя был выше нас обоих на голову, он отращивал себе волосы, и тогда они почти что доходили ему до плеч. За окном лил дождь, я курил. Был выходной, и нам задали очень объемное задание на этот единственный выходной.
Женя, улегшись на свою кровать, слушал музыку. Дима пытался рисовать. Я же сидел на подоконнике и докуривал свою сигарету.
- Ребят, - вдруг сказал я, нарушив тем самым пятиминутную тишину, - а пойдем гулять?
- В такой-то дождь? – поинтересовался Дима.
- Ну да, а что? Сейчас только три часа, а задание можно и на вечер отложить.
- Женек, ты как? – Женя только сейчас заметил, что у нас разговор, и поэтому вытащил наушники.
- Чего?
- Не против пойти прогуляться? – спросил я.
- Под дождь?
- Ребят, да вы чего? Посмотрите, какой там дождь? Не растаем же.
В итоге мне удалось их уговорить. Да и потом, дождь вроде кончился, хоть и слегка покапывал. Мы вышли на улицу. Решили купить по пиву, и пока шли в магазин, обсуждали задание.
- Как у тебя с Настей-то? – вдруг поинтересовался Дима.
- Все отлично, - ответил я. – Обиделась, что я на выходной не приеду.
- Хех, попробовала бы она тут поучиться, - заметил Женя. – Попробуй нарисуй за один день пять натюрмортов и напиши конспект по импрессионизму.
- Вот-вот, и я ей то же самое, - сказал я, обрадовавшись, что я не один такой.
Вскоре мы дошли до магазина, купили три Мюнхена и отправились в наше любимое место – в беседку. Беседка была старой, и когда на нее садился человек, она шаталась и скрипела, так как стояла на неровном месте. Нам же нравилось там отдыхать, так как это было единственное место, где можно спокойно поговорить и просто отдохнуть от суеты, а в жару спастись от назойливого солнца. Рассевшись, мы чокнулись бутылками, и я сделал большой глоток, после чего закурил.
Женя рассказал о том, как на днях ходил с девушкой в кино. Фильм ему не понравился, и он сказал, что с каждым годом фильмы становятся все больше и больше однообразными. Я согласился с ним, но в свою очередь заметил, что есть любительское кино, и что среди этих кинокартин можно найти вполне достойные. Тут меня поддержал Дима. Затем разговорились об институте, о наших однокурсниках и преподавателях, и тут полил дождь. К счастью, мы сидели в беседке. Я глянул на часы – уже было пол седьмого. А нам предстояло задание. Поняв, что необходимо срочно возвращаться и приступать к работе, мы стали выжидать время, чтобы дойти до общежития и не промокнуть.
Лужи пузырились, и я понял, что дождь не скоро закончится. Тогда я выбежал из беседки.
- А, к черту дождь! Не растаем!
И ребята выбежали за мной. Вскоре мы промокли насквозь, и вода нас уже не пугала так, как когда мы были сухими. Мы шлепали по лужам, обрызгивали друг друга и были счастливы. Пасмурное, мрачное небо, жуткий ливень, темные от дождя дома, и мы втроем идем по этому мрачному городу, смеясь во всю глотку. Я до сих пор люблю дождь.
РАССВЕТ.
Однажды, когда у меня уже была Лада, мы с Настей поехали навестить ее сестру, которая жила в Питере. Было это летом. Заправив машину на полный бак, я заодно помыл ее перед дорогой. Выехали мы в восемь вечера, так как у меня была работа. Закончив все дела, мы сели в машину, взяв с собой рюкзак с провизией, и поехали.
Преодолев городскую черту, я разогнался до ста пятидесяти километров в час. Настя сидела рядом со мной. Я уже виделся несколько раз с ее сестрой, но, по правде говоря, сестра мне не нравилась. Ей было восемнадцать лет, младше Насти на три года. Когда мы впервые увиделись, то весь вечер она доказывала мне, что в СССР была идеальная система и людям жилось гораздо лучше. Лично мне и так было неплохо, и я никогда не интересовался подобными вещами. Но помню, что пытался ей объяснить свою позицию, которая звучит очень просто: мы живем сейчас, и не можем знать, как жилось людям до нас. Она же на мое простое мнение отвечала множеством предложений, и я всегда представлял ее этаким маленьким политиком, которому не давали права слова.
Но Настя любила свою младшую сестру (и это нормально, так как она ее сестра). И мы ехали к ней в гости. На часах было уже половина двенадцатого ночи. Я вставил в магнитолу диск с альбомом Led Zeppelin и сделал потише, так как Настя уже тихо подремывала, опустив голову на дверное стекло и подложив под висок руку.
Пол второго уже полностью стемнело, и я смотрел на белую полосу слева, фонари освещали мне мой путь. Спустя минут двадцать мне приспичило, и я затормозил на обочине. Включив аварийку, я вышел из машины, не выключая мотор. Зашел в кусты, облегчился. После вернулся к машине и закурил. Фонари освещали кусок дороги впереди машины, я вглядывался в темные леса… Если отойти от машины метра на три, то можно было ощутить себя одним в этом ночном мире. Днем все кажется не таким могущественным. Лес для нас – это лес, река – река. Но ночью, когда все наши чувства обостряются, лес вырастает, становится таинственным и мало кто рискнет зайти в лесную чащу, когда кругом тьма… Докурив, я сел в машину и поехал дальше. Настя спала, а я подумал, как много она теряет тем, что спит в такую ночь…
В половине четвертого стало светать. Я заметил впереди, на небе, светлую полоску, и уже мог разглядеть вершины деревьев. В четыре полностью рассвело, и я решил притормозить, выкурить сигарету и просто отдохнуть после ночной дороги. Заехав на обочину, я выключил двигатель. И тут Настя наконец-то проснулась. Она потянулась, поморгала глазами и зевнула.
- Который час? – спросила она, явно удовлетворенная сном.
- О, с пробуждением. Уже четыре утра, - ответил я.
- Я проспала всю ночь? Почему ты меня не разбудил, ты же мог заснуть…
- Ночь была просто прелесть, так что я никак не заснул бы. Ты многое пропустила… Покурим?
- Да, пожалуй.
Мы вышли из машины, я вытащил сигарету из пачки. Закурив, я посмотрел на горизонт. Солнце уже начинало доставать своими утренними лучами до асфальта, горизонт стал цветным… Запели птицы, зашелестела трава от утреннего ветра.
- А знаешь… В этом что-то есть, - сказала Настя.
- В чем? – спросил я.
- В том, что мы сейчас стоим на дороге…
- Не на дороге, а на ее краю, - поправил я.
- Да не важно… Стоим на краю дороги, впереди дорога, сзади дорога, сейчас утро… Рассвет… Это здорово.
- Не могу не согласиться, - улыбнулся я и поцеловал Настю.
Докурив, мы выпили по стаканчику кофе, съели по бутерброду и поехали дальше, вперед, навстречу горизонту и белым ночам.
ЗАНУДА.
У Насти был один друг, и мы с ней называли его Зануда. Занудой он был потому, что когда выражал свое недовольство, то жутко бубнил. Мог бубнить весь день, и даже весь вечер. А так как он был очень часто недоволен (почти что постоянно), то его ворчание было невыносимым. Когда Настя познакомила нас, сперва я даже был о нем хорошего мнения. Мы приглашали его в гости, он рассказывал анекдоты (не смешные), я деланно смеялся.
Потом он стал к нам захаживать все чаще. Сначала он был недоволен тем, что Настя не встретила его на остановке. В следующий раз он весь вечер вспоминал, как мы не додумались купить вина, а вместо этого купили пиво. В третий раз (именно после этого раза он и стал меня, мягко говоря, раздражать) Зануда заявил, что Настя не умеет слушать. Тут уж я не выдержал и осек его, напомнив, что она моя девушка.
После этого он не перестал ходить к нам в гости, и мало того, что он приходил по приглашению – в скором времени он в приглашении не нуждался. Он приходил, когда захочет. И вот, однажды вечером его в очередной раз занесло к нам домой. Когда я увидел его на пороге, у меня возникло сильное желание сказать «Счастливо» и захлопнуть дверь прямо перед его носом, так как у нас с Настей были совершенно другие планы, в которые Зануда не входил.
Но Зануда не дал мне выбора – оставить его по ту сторону двери или же впустить. Он вошел, пожал мне руку и прошел в зал. Усевшись в кресло, он поинтересовался, будет ли пиво… Я заявил, что пива, если он, конечно, не притащил его с собой, у нас нет. На что Зануда хмыкнул и уставился в телевизор. Когда Настя встала с постели, чтобы подойти ко мне, она нечаянно загородила нашему «другу» экран, и Зануда тут же заворчал. Он произнес что-то типа этого: «Не, Настюх, ну ты офигела совсем?». Мои натянутые нервы не выдержали. Я выключил телевизор и встал прямо перед Занудой.
- Ты чего это? – поинтересовался он.
- Дружище, ты не вовремя. Прошу тебя встать и удалиться.
Все бы хорошо закончилось, если бы этот Зануда поднял свой зад и исчез. Но вместо этого он поднялся с кресла и подошел ко мне вплотную.
- Ты чего, Серег, борзый что ли? – с самоуверенным лицом поинтересовался он. Лучше бы он этого не делал. Я тут же взял его за шиворот и оттолкнул в кресло, от чего тот сел.
- Послушай, чувак, - ответил я, - ты, часом, квартирой не ошибся?
- Чего, на разборки потянуло?
- Пойдем-ка, я тебя к выходу провожу…
- Слышь, ты вообще соображаешь, чего несешь?
Тут лопнул мой последний нерв. Уже не помню, как, но я выволок на пинках этого засранца на лестничную клетку, где он «случайно» ударился головой о стену, а потом также «случайно» скатился вниз по лестнице и чудом остался цел.
- Еще раз увижу здесь, - произнес я напоследок, - тебе не жить. А подойдешь к Насте – я тебе все зубки выбью. Счастливо, - наконец-то попрощался я и вернулся в квартиру.
После того случая Зануда забыл к нам дорогу, и даже забыл номера наших телефонов. До сих пор не могу понять, с чего он решил, что имеет право командовать в моем доме мной и Настей. Но после того, как я избавился от него, словно прихлопнул назойливую муху, мне стало хорошо. И мы с Настей вновь вернулись к выполнению своих планов.
ОТЪЕЗД.
Это было зимой. Я получил предложение работать в одной хорошей фирме, занимающейся росписью. Я согласился, так как зарплата была хорошая, а деньги мне были нужны по той причине, что я хотел сделать свою мастерскую и рисовать на заказ и на выставки. Настя в то время уже работала по своей специальности (она была врачом).
Я сообщил ей о том, что уезжаю в другой город, и предложил ей поехать со мной. Настя только закончила учиться и недавно устроилась в больницу. Она отказалась переезжать со мной и предложила вместо этого другой выход. Чтобы я приезжал по выходным. Я долго уговаривал ее уехать со мной, но она только устроилась на работу и должна была отработать хотя бы год, чтобы уволиться (такими идиотскими были правила).
Так, не желая уезжать, я все же ответил согласием той фирме. Мне надо было уехать через месяц, и весь месяц мы с Настей провели вдвоем: шлялись по городу, не спали по ночам и болтали. И вот, пришло время уезжать. Накануне отъезда, вечером, мы с Настей и Ветом пили пиво у меня в квартире. Когда Вет ушел, на часах было три часа ночи. Мы с Настей остались вдвоем. Поняв, что пытаться уснуть бессмысленно, мы покувыркались в постели, после чего стали разговаривать. В пять я принял душ, собрался… Поезд отправлялся в семь утра. Мы позавтракали, и пока я ел, то смотрел на нее: я не мог представить, что не смогу увидеть ее лицо целую неделю, а то и больше.
Так как была зима, светлело поздно, и за окном еще было темно. В шесть я вызвал такси.
- Слушай, - сказал я Насте, когда мы уже стояли у выхода, - я буду звонить. И писать. А в выходные приеду, и мы тогда оторвемся.
Поцеловав ее, я взял сумки и покинул свою квартиру, которую доверил Насте. Спустившись на улицу, я погрузил вещи в машину и увидел в окне Настю, машущую мне рукой. Я помахал ей, увидел ее лицо, освещенное в свете фонаря. После послал ей воздушный поцелуй и быстро сел в машину. Машина повезла меня на вокзал, а я все еще ощущал последний поцелуй, и было желание развернуть такси и вернуться.
Но я так и не вернулся. Сев в поезд, я застелил свою полку. В купе я ехал вместе с одной девушкой. Ей было лет двадцать пять, как и мне. Разложив вещи, мы познакомились. Ее звали Света, ей было двадцать четыре года.
Весь вечер мы болтали, она мне рассказала, почему уехала из города. Она ехала навестить родственников, и была уже за мужем, только муж ее был еще той свиньей. Тогда я рассказал ей про себя, рассказал про Настю и про то, как не хотел уезжать.
А ночью мы опять болтали, она пересела ко мне на полку… Потом мы заперлись в купе, и ночь провели вдвоем. Так я влюбился, и на выходные к Насте не вернулся. Я до сих пор не нахожу оправдания своему поступку. Наверно, мне просто снесло башку. Но потом я узнал, что у Насти все хорошо, что у нее есть парень. И мне стало легче. Квартиру я оставил ей, но она сама переехала. Я же не хотел возвращаться туда, где был счастлив с ней, так как боялся не совладать с собой.
Сейчас мне тридцать пять лет, я до сих пор работаю в этой фирме, женился на Свете. Но воспоминания о том времени, воспоминания о Насте и о дружбе с Ветом делают меня счастливым. Я и сейчас счастлив, но то счастье, что я испытываю сейчас, какое-то обычное. То, что я испытывал тогда, было настоящим, не наигранным счастьем. И хоть прошло десять лет с тех пор, я все это помню, как будто это было вчера. И каждое утро, просыпаясь и куря на балконе, мне кажется, что если я вернусь туда, вернусь в ту квартиру – то все будет как тогда. И каждый раз утешаю себя тем, что этого уже не будет, и что в своей старой квартире я встречу лишь пыль и призрачные воспоминания.
КОНЕЦ.
