Юрию Беликову
1.
Где-то с Запада тащит туман и сырь...
Атлантический перегар...
А у нас за Камнем всё та же ширь,
И морозный припал загар
На балык скулы, на скулу скалы,
На калёную плоть смолы.
Здесь, за Камнем, настолько кристальна синь
В небе выстывшем и сухом,
Что на ветер слово сырое кинь —
И к утру упадёт стихом
На крутой порог, на олений рог,
На морозный парок дорог.
Здесь Усинский тракт сквозь навес хребтов
Чует Чуйского братский бок,
И свивает синь снеговых бортов
За КАМАЗом в седой клубок.
И сюда не добьют облака простуд
И Европы несметный гуд.
Там, за Камнем, грядёт облаков гряда,
И спалённая клеть Москвы
Отдана врагу. То лиха беда
Начинается с головы,
Чтоб, одевшись в смог, отравить исток
И отправиться на восток.
Не соболий кот, схоронившись в ель,
Напрягает до звона слух,
Не осенней мглой зверовой кобель
Вдруг причуял медвежий дух,
И не стан волков в тишине белков
Заходил мехами боков.
То не хиус ушами стрижёт марал,
И не ирбис когтём скребёт...
Это Батька-Камень, седой Урал
Ощетинил тайгой хребёт,
Чтоб громадой плеч на полнеба лечь
Иноземному ветру встречь.
Дует Запад, трещат у увалов лбы...
Не заткнуть штормовую дырь
В обветшалых стенах уральской избы,
Не уснуть — за спиной Сибирь.
Но не видно гор, хоть повесь топор —
Не сдержать дымовой напор.
Ты стоял. И порыв кое-как зачах
На расчёске твоих лесов,
Ты всю гарь собрал в своих пихтачах,
Но закрыл Сибирь на засов.
Ты с утра до утра очищал ветра
И мокротой забил фильтра.
2.
Я окрикну даль: отзовись, Урал,
Непокрытая голова!
Это я виноват, что ты захворал,
Раз Сибирь до сих пор жива.
Тронет Север калёным смычком скалу,
Это наши гудят ветра.
Я всю жизнь просидел у тебя в тылу,
И настала моя пора.
И за Камнем есть кому встать грядой.
Так что ты не дури, заляг,
Отдышись, отпоись чусовой водой
Из базальтовых гулких фляг.
Приложи к виску холодок ленка,
Чтоб душа, докрутив витка,
Отойдя чуток в хрустале проток,
Встала жабрами на восток.
3.
Вновь дымки́ в отвес к сизоте небес,
И слезят глаза морозá,
Не жалеют дров. И с седых яров
За сто вёрст слышны полозá.
О шершавый снег не набрать разбег.
Кто велел снарядить обоз?
Под такую кать не в тайге блукать,
Бесконечен уральский взвоз.
Извиняй, Урал, но опять аврал,
Собирай на разгруз бичат.
Звеньевой серчат: тузлуки сочат
Из кедровой клёпки бочат.
Выходи к гостям, коль остался тям
Принимать добро под надзор:
Вот хакаска-соль из степных озёр —
Ты её приложи к костям.
Здесь в настой небес Енисей вложил
Перескрип эвенкийских скал,
И нерпячий жир для настройки жил
Для тебя натопил Байкал.
И ещё один заповедный взвар
Сквозь прозор читинских степей
Ранним утром тебе протянул Амазар,
Ты его натощак испей:
Там росток свечи на морозном окне,
Как дрожит её остриё...
И колени... как стонут под утро оне!
И вот это, почти моё:
Океан, и креста четыре луча,
И дымящие горы вдали,
И туман на зеркальной грани меча
От дыхания русской земли.
Я искал зеркал себе по глазам
И однажды едва не ослеп.
И одну половину разбил я сам,
А другую завесил креп.
Вот и всё, Юрец, и строке конец,
За неё споёт кладенец,
Раз из всех зеркал нам остался меч,
Чтоб хоть что-то ещё сберечь.
В облаках проём — значит, будет взъём,
Вот и я к тебе доберусь,
Чтоб с лесным зверьём да с тобой вдвоём
Постоять за Святую Русь.
