«Клик-клюк, клик-клюк», – равнодушно отсчитывает время кварцевый будильник на тумбочке возле кровати. Далеко за полночь, но не спится – боль в спине, хоть волком вой, не отпускает. Пчёлок бы сейчас на поясницу пару штук посадить, да где их взять? Давно уже не летают, похолодало к концу сентября.
Как бы боль ни мучила, а роптать нельзя. Болезнь человеку с умыслом дана. Когда же ещё так поразмышляешь о жизни, итог прожитых лет подведёшь? Думал раньше, вот пойду на пенсию, отдохну, творчеством займусь… Куда там! Проблемы, как снежный ком, нарастают. Сейчас, говорят, надо внуков до пенсии довести, а тогда уж и помирать можно. Да где же столько сил взять и здоровья? Давно уже с ярмарки едем. Но благодарным за всё надо быть Богу. А куда ты денешься? Вон за окном ветер разбушевался, деревья ломает. Попробуй ветру прикажи потише дуть. То-то и оно!
Где-то фразу услыхал или прочитал, не помню, но суть в том, что состоявшемуся человеку не страшно умирать. Страшно, когда ничего доброго не совершил, себя не реализовал. А как же Фёдор Тхоржевский: «Лёгкой жизни я просил у Бога, лёгкой смерти надо б попросить»? Нет, поэт, конечно, прав, а я грешным делом недавно совсем другое у Бога просил.
На прошлой неделе возвращался издалека домой. Вёрст четыреста по трассе отмахал и решил остановиться передохнуть да ноги размять. Погода, надо сказать, стояла тёплая, денёк на славу выдался. Съезжаю с трассы на просёлок. Метров через сто дорогу перегородило огромное дерево, поваленное ветром. Можно было, конечно, зацепить тросом и попытаться сдвинуть ствол на обочину, но, поразмыслив, не стал экспериментировать, тем более что малолитражка не грузовик и далеко не тягач. А дорожка лесная из красного гравия так и манит по ней прогуляться! Слева поле с озимыми, как с картины Левитана сошло, переливается изумрудной зеленью, а справа лес разукрашен осенними красками. Только в лес зашёл, глядь – стоят грибки-подберёзовики дружненько так, но на почтительном расстоянии один от другого. Собрал их аккуратно и к машине – за пакетом и ножиком. Ну, думаю, надо лесок проверить, коль сразу четыре гриба попались. Захожу повторно в лес и обследую вокруг того места, где грибы стояли – нет ничего. Иду дальше по рёлке. Берёзки, осинки, ольха… Дышится легко, под ногами ковёр из листьев, как мозаика, а главное, комаров почти нет. Всё хорошо, но грибами даже не пахнет. И зачем я только пакет брал?… Тихо в лесу. Стал читать молитвы, какие знаю. С молитвой веселее как-то. Ну и своими словами, значит, прошу как могу – яви чудо, Господи, рабу твоему, окаянному грешнику. Двух минут не прошло, вижу, на пригорке стоят красавцы белые грибы. Парочка рядышком и молоденькие, словно детки вокруг. Срезаю, а сам Бога благодарю от всего сердца. Дальше веселей идти стало – подосиновики оранжевыми шляпками замелькали, коричневые подберёзовики. Беру только молоденькие и с молитвой дальше шагаю. Но далеко в лес не захожу, да и время поджимает, пять часов по полудню – до дома хочется засветло добраться. Большой пластиковый пакет почти полон. Возвращаюсь назад и замечаю, что в принципе здесь не должно грибов быть, так как стволы деревьев на метр от земли и выше закопченные и кое-где обгоревшие. Значит, горел здесь лес, что в наших краях нередко случается. Как правило, в горелом лесу грибы не водятся – грибница погибает. Много лет надо, чтобы раны на земле затянулись. А всё же набрал я грибов в этом лесу. Да ведь нет ничего невозможного для Бога!
«Клик-клюк, клик-клюк», – ненавязчиво отщёлкивает время часовой механизм. Сколько там? Свет не хочется зажигать. Как же всё-таки относительно время. Ночь бессонная тянется долго-долго, а жизнь пролетает, как на телеэкране, за два часа вся…
Когда-то в каждой горнице, а чаще всего на кухне, висели в домах незатейливые гиревые часы с маятником – «ходики» назывались. До сих пор помню их звонко-весёлое тик-так, тик-так. Под это «тик-так» очень крепко спалось. А теперь вот пластмассовое «клик-клюк». С двух метров не услышишь.
* * *
В служебной машине, на которой я работаю, шикарный многоканальный приёмник. Слушаю в основном «Вести-FM». Другие станции и даже когда-то любимый «Маяк» превратились в развесёлое шоу с хохотушками и шутками ниже пояса. Музыка такая, как будто мы не в своей стране живём, а в Сан-Франциско или где-нибудь в Майами. Невольно Николай Зиновьев вспоминается:
И песня русская лилась
Из репродуктора в прихожей,
Не знаю, чья была то власть,
Но жизнь была на жизнь похожа.
Это поэт о своём детстве пишет. А я в детстве чётко знал, чья власть была – из чёрной картонной тарелки неизменно повторялось ОДНО имя. Хорошо помню, как в пятьдесят третьем прибежала соседка вся в слезах и с порога: «Сталин умер!» Обнялись они с моей мамой и долго рыдали, чем немало меня смутили. Видимо, я детским сердечком чувствовал, что горевать по этому поводу не стоит. Вскоре ребятня на улице весело кричала:
Берия, Берия
Вышел из доверия,
А товарищ Маленков
Надавал ему пинков.
* * *
Хрущёвское потепление запомнилось не только денежной реформой и весёлыми частушками, но и огромными очередями сначала за мясом, потом и за хлебом. Очередь занимали с вечера. Зимой тяжело было стоять. Хорошо, когда семья большая – можно друг друга подменять. А какая радость была, когда отец прилетел с Сахалина, из командировки. Привёз в небольших картонных коробках, залитых сверху парафином (целлофана тогда не было), ватрушки, плетёные сайки, булочки «жаворонки» с глазками-изюминками и хлеба вдоволь. Настоящий праздник!
* * *
«Клик-клюк, клик-клюк», – безразлично отмеряет секунды пластмассовая коробка. Нужная вещь – хоть какой-то порядок вносят в мировой хаос. Гениальное изобретение человечества.
Который сейчас час? Судя по шуму автомобильных колёс за окном, часа два ночи. Вот сильнее колёса зашелестели, значит, обещанный дождь пошёл. Теперь точно до утра не заснуть. К шуму ветра добавился стук дождевых капель об оконный карниз. Осенний тоскливый дождик. Хорошо хоть картошку выкопать успел. Капуста пускай до мороза постоит, ничего с ней не случится.
Это лето быстро пролетело. На неделю раньше из отпуска отозвали. Поездка к морю недёшево обошлась. Опять цены поползли вверх…
Плакат видел перед выборами – Ленин в своей неизменной кепке улыбается хитро, а внизу текст: «Ну как вам, товарищи, живется при капитализме?» Огромный такой плакат в красных тонах, рядом с пенсионным фондом России. Знают коммунисты, где плакаты размещать.
* * *
В молодости много анекдотов знал. Собирал их как народный фольклор. Сейчас всё чаще строчку Маяковского вспоминаю: «Жизнь для веселья мало оборудована». Удивился и обрадовался, когда в книге святителя Василия Кинешемского «Беседы о Евангелии от Марка», встретил два поучительных анекдота, один из которых я давно знал и любил рассказывать. Жизнь, она как в зеркале, в народном творчестве отражается. Вот, к примеру, современный анекдот про крутых братков:
Решил Петрович на свой день рождения гостей удивить чем-то необычным. Заезжает в антикварный магазин. Продавец предлагает ему иконы старинные, церковную утварь прошлых веков, много разных вещей: от тульского самовара до гармошки. Ничего Петровичу не подходит. Всего у него вдоволь, а иконы чуть ли не самого Феофана Грека, и прочего антиквариата – девать некуда. Тогда продавец достаёт из-под прилавка обычный армейский барабан похожий на пионерский. Петрович недоумевает:
– Зачем мне твой барабан?
– Барабан-то не простой – его сам Страдивари делал! Здесь вот и его личное клеймо где-то было, да стёрлось.
– Чё по цене будет?
– Да недорого, для тебя за три тысячи долларов отдам.
Заплатил Петрович и помчался домой. Повесил барабан на видном месте и палочки кленовые крест накрест ниже прикрепил. Собрались гости, сидят, выпивают за здоровье хозяина. А Петрович всё ждёт, когда его барабан заметят. Через полчаса один из братков спрашивает:
– Петрович, а на фига тебе этот барабан? Типа хочешь сказать тебе всё по барабану?
Все дружно засмеялись. Петрович важно так отвечает:
– Вот вы смеётесь, а барабан этот сам Страдивари делал! Я за него кучу бабла отдал.
– Прости, Петрович! Но тебя развели, как последнего лоха. Страдивари скрипки делал.
– Не может быть!
– Мамой клянусь, скрипки!
Петрович молча хватает со стола ключи от «Мерседеса» и летит в антикварный магазин. Все с нетерпением его ждут. Через час появляется хмурый Петрович и объявляет:
– Так вот, братва! Страдивари скрипки делал для лохов. А для нормальных пацанов он делал барабаны!
* * *
«Клик-клюк, клик-клюк», – без устали движутся стрелки по циферблату. Дождь разошёлся. Не нужен он сейчас. Малые реки из берегов выходят – могут деревни затопить…
Люблю ли я путешествовать? Наверное, как каждый человек, не более того. Предпочитаю путешествовать на автомобиле. Собственно, это всё, чем я располагаю. Мог бы, конечно, взять кредит и махнуть куда-нибудь на тёплое побережье средиземноморья. Но с кредитами я не дружу – спокойно хочется дожить остаток дней, отпущенных Богом. Японское море тоже бывает очень тёплым, особенно в прогретых солнцем бухтах. Вот уже несколько лет подряд мой маршрут неизменен: Хабаровск – Лесозаводск – Большой Камень и обратно. Иногда через Арсеньев.
Первый раз я отправился в путешествие на автомобиле в 1962 году. Отец взял меня с собой в командировку по Приморью – он ехал заключать договора с приморскими кооператорами по заготовке мёда. Работал тогда мой батя в «Коопторге» снабженцем и автомехаником одновременно. Маршрут пролегал от Хабаровска по всему Приморью до посёлка Ковалерово. С благодарностью вспоминаю то золотое времечко моего отрочества. В свои четырнадцать лет я досконально знал устройство автомобиля и мог с успехом помогать отцу в ремонте машины, а не только ключи гаечные подавать.
Тщательно подготовив к дальней дороге старенькую «Победу» М-20 (1953 года выпуска), мы двинулись в путь. Легендарная «Победа» не подвела – ни одной поломки за всю дорогу! А дорога Хабаровск – Владивосток асфальтом не баловала. Может, и был асфальт на некоторых участках, но в основном запомнилась хорошо отсыпанная гравийная трасса, движение по которой нельзя было назвать оживлённым. Изредка попадались встречные грузовики. С наступлением темноты трасса вымирала. Много километров бездорожья пришлось преодолевать, добираясь до дальних пасек. Ночевали, где придётся.
Запомнилась первая ночёвка в чистом поле недалеко от небольшой деревушки. Огромное ночное небо поразило меня обилием ярких звёзд. В этом было что-то торжественное и таинственное, как будто я заглянул в глаза самой вечности. Вселенная стояла рядом. Ночной августовский воздух был тягуч, как гречишный мёд… Вдруг откуда-то появились незаметные до того комары и яростно набросились на нас. Отец не выдержал и, несмотря на усталость, полез в багажник и достал какую-то военную дымовую шашку. Отойдя на несколько метров от спальных мешков, запалил её. Целая туча дыма устремилась вверх, как-то странно обошла место нашего ночлега и стала медленно сдвигаться в сторону деревни. Мёртвые комары посыпались мне на лицо. Проснувшись с рассветом, мы с отцом увидели такую картину: тумана не было, даль чиста, но деревня, что располагалась чуть ниже нас, была плотно окутана желтоватым дымом, да так, что в клубах этой завесы виден был только один скворечник на высокой жердине. Деревню словно накрыло ватным одеялом. «Военная секретная маскировка» – пошутил отец. Собравшись, мы двинулись дальше.
А сколько рыбы было в горных реках! Когда преодолевали вброд ключ «Медвежий», крапчатые спинки хариуса были видны прямо из окна «Победы». Рыбки стайками разбегались в стороны от колёс машины.
Почему-то из всех населённых пунктов и городов больше всего запомнился красавец-Арсеньев. В памяти фотографично запечатлелись новенькие кирпичные пятиэтажки, окружённые живописными сопками. Я как будто знал, что через много-много лет приеду сюда снова, что найду здесь друга и единомышленника.
«Клик-клюк, клик-клюк», – привычно ведёт свой незатейливый рассказ китайский будильник. Который час?
