Анатолий Рясов родился в Москве, окончил филологическое отделение Института стран Азии и Африки при МГУ. Кандидат политических наук, востоковед, автор двух монографий по политической истории Арабского Востока. Автор нескольких книг прозы. Лауреат премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2002, роман «Три ада»). С 2008 года – основатель и участник арт-проекта «Шёпот». Соавтор постановки «Голодарь» по новеллам Франца Кафки.
КАМЕННОЕ УТРО
АЛЕКСАНДРИЙСКАЯ НОЧЬ
Примеряя терновые нимбы,
я уснул у подножья
прокипяченной райской стужи.
Александрийская ночь – удачный эпитет
для состояния, предшествующего
припадку.
Вымолвив последние всхлипы,
молоком с кровью пролились на длани
ощущения истомы и страха.
Порошок растворился в стакане.
Инфильтрация чувства в разум.
С математической точностью стон
восстановлен.
Горло сжимается и засыхает,
как лист осенней меди.
Как мерзлая сгоревшая корка.
2003
***
Бледный вечер упал на ладони,
серой дымкой сочится сквозь пальцы.
замерзая в облаке гнева,
город чавкает индустриальной жвачкой.
Все в нем кажется заплесневелым,
покорно-мертвенно-бледным.
Дохлый вздор, преисполненный
слащавого оптимизма.
Излучая послушание,
упасть на колени,
обратившись к откровению
общепланетарного рынка.
Десны кровоточат, запах цемента,
трупами усеяна пустыня
в соответствии с директивами
начальника хора.
***
паук ползет по лицу,
тонкие спицы лапок,
ресницы
посыпаны пеплом.
привычный хруст
затхлых приказов.
скорлупа кожи,
небесная окись.
не пытайся
скрывать улыбку,
ты уже
элемент маскарада.
согрейся дымом
свечного огарка.
тебя приобретает
Каменное утро.
Гранулы соли
В воспаленных белках,
Мокрые розги.
Косматые тени
Корчатся криком,
Но не воскресают
В кромешной пляске
мерклого чада.
Сжигая апокрифы
в медном шаре
Процессия шествует
по горизонту.
Сверло креста
Вгрызается в стену,
Приветствия
бледных ухмылок.
Стланью
палого снега
едва укрыта
стеклянная корка.
Приготовьтесь,
Секундная стрелка
Начинает отсчет
Нового танца.
Смуглые стрелы
Врезаются в воздух,
Сытое чавканье
Новых ударов
Муравьиные мухи
Кружатся в вальсе
Падаю в каменное утро.
2003
***
катаракта рассеялась тихой пылью.
он прозрел, но уже слишком поздно,
чтобы принимать решения,
чтобы вымолвить имя.
Вспышки беззубого гнева
потерялись в мерцании трикирий,
молоко впиталось в песок
единобезвременного неба.
2006
***
закипаю молочной пеной,
по стенам – каплями лака,
обжарившись в Марсе, ныряю в сумрак,
в зыбкие анфилады тумана
Сумеречный оператор
снимает на камеру пыток,
механический хоровод
безрадостного карнавала.
беспокойные серые глазки,
тертые пошлости, липкие руки,
брезгливый взгляд психиатра,
скрип зубов, бесноватая пена.
жидким мелом, беззубым гневом,
ипохондрическим монологом,
проливается лунный свет
на фригидные фасады соборов.
2007
ВАВИЛОНСКАЯ ШАХТА
В пепел лестничных пролетов
Падают чернильные слезы,
Мазутные брызги индульгенций,
Затхлые задворки парада.
Пламенеет картон воспаленных пустот,
На фоне зарева марширует призрак.
Невзрачный, беззвучный, блеклый,
Корчится выходец из детства.
Заключенный в скобы, покрытый пылью,
Усталый, невыносимо бледный,
Упоенно утопает в толпе
Копающих Вавилонскую шахту.
2008
