Девятый «В» – класс неспокойный, шумливый. «Проблемный класс», – озабоченно говорили о нём в учительской, и коллегу, отправлявшемуся в девятый «В» на урок, провожали сочувствующими взглядами.
Но что мы видим? Это – девятый «В»? Тишина, только посапывание от прилежания и осторожный шелест тетрадных страниц, не класс – образец послушания.
Урок биологии. Может, увлекла тема, и ученики с упоением внимают любимому предмету? Возможно. Возможно, что кто-нибудь из них и найдёт своё призвание в биологии. Но дело в биологичке. Алла Андреевна – учитель по призванию, а точнее, прирождённый диктатор, которому волею судьбы выпало заниматься подрастающим поколением. Она и занималась – самоотверженно и сурово. Да, она была строга, и строгость её была непоколебима.
Если она чувствовала, что кому-то надумалось сделать движение в сторону нарушения дисциплины, она обходилась без лишних нареканий. «Так, Тарасенко всё знает и может поделиться с нами своими глубокими познаниями в предмете. Расскажи-ка нам о…» Называлась тема, которую проходили месяц назад, и она успевала позабыться.
Ученик вставал, мямлил, пытаясь связать из обрывочных припоминаний что-то вразумительное, но Алла Андреевна безжалостно обрывала его, ставила двойку (правда, карандашом – оценку надлежало исправить на следующем уроке).
Перекличка также являлась неотъемлемой частью методического влияния на подопечных, – можно сказать, магическим ритуалом. Если на других предметах дежурный, как принято, просто сообщал об отсутствующих, то на биологии введение в урок проходило основательно. Услышав свою фамилию, ученик приподнимался из-за парты, мгновение смотрел в сталисто поблескивающие глаза Аллы Андреевны и, отчеканив «я», завороженным кроликом опускался на место. Только после того, как называлась последняя фамилия, класс считался правильно подготовленным к проведению занятия.
Ещё одним средством из арсенала дисциплинарных воздействий на класс была нравоучительная беседа. Заметив, что класс выходит из-под контроля, что его обволакивает какое-то отрешённое безразличие, воспринимаемое Аллой Андреевной как тихий бунт, она сразу же останавливала урок. Произносимые ею слова были мало сказать что верными, они были архиверными.
Она говорила, что для них учёба – такая же работа, как работа на заводах и фабриках, в исследовательских лабораториях и конструкторских бюро, на полях и фермах, как для защитников родины – служба в армии. Что каждый на своём месте вносит посильный вклад в рост благосостояния нашей страны. И учатся они бесплатно, потому что страна ждёт их грамотными, образованными гражданами, достойными продолжателями дела отцов, их задача и заключается в том, чтобы учиться, хорошо учиться…
Вроде как, прописные истины. Но, когда они повторяются из урока в урок слово в слово, их смысл стирается, они превращается в заурядное занудство. Чем в очередной раз выслушивать эту тягомотину, лучше уж притворно потерпеть, – свет, что ли, клином сошёлся на биологии?
В облике её не было ничего, что могло бы вызвать ухмылки и пересуды у коллег или у учеников. Алла Андреевна была безукоризненна. Классическая тёмно-синяя пара, синяя же блузка. Короткая стрижка, волосы крашенные, чёрные с красновато-медным отливом. Никакой косметики на сухом продолговатом смуглом лице – если и чуть-чуть, то для усиления боевого выражения. Возраст? Говорили, что несколько за тридцать…
Ещё один важный штрих к её портрету в целом – она не реагировала на шутки, какими бы остроумными и безобидными они не казались. Никак. Чувство юмора – ахиллесова пята многих педагогов, но у неё даже зачатки этого чувства отсутствовали.
Алла Андреевна – непроницаемая крепость, с какой стороны не подойди.
– Она, наверное, не только в школе такая. Не представляю, как с ней можно общаться. Человек из-за своего характера лишил себя всех удовольствий жизни, – деланно вздохнула Полиночка Ильхина, первая красавица класса.
Девятый «В» перед уроком промывал косточки своей мучительнице.
– А мне её жалко. Трудно ведь так – ни друзей, ни подруг, – сказала Лена Сомова, девочка робкая и застенчивая. Видимо, затаённое вырвалось.
– Жалко? А она нас жалеет? – возмутился Генка. – Точно, никого у неё нет – ни мужа, ни мужичка какого-никакого, – вот она такая и вредная.
Девчонки прыснули, разговор принимал весёлое направление.
– Почему? Она, кажется, замужем.
Все в удивлении посмотрели на Лену – она могла что-то знать: они с Аллой Андреевной в одной девятиэтажке живут, только в разных подъездах, – Ленка в первом, а Алла Андреевна – в шестом.
– У неё сын есть. Я видела его, они в школу шли. Аккуратненький такой, маленький, – первоклашка, наверное.
– Может, не сын? Соседский мальчик, родители попросили сопроводить в школу.
– Она его за ручку вела. Да сын, я их и раньше вместе видела.
– Тогда приёмный, – не отступал от своего Генка. – Или мать-одиночка, во! Может, муж и был, да сбежал. Кто с такою жить захочет?
– А что, она вообще-то интересная женщина, только с тараканами в голове, – заметила Полина. – Представляю, что у неё за сынок. Телевизор – по программе, обед – по расписанию, одна зубрёжка целый день, прогулки – по квартире строевым шагом. Бедный ребёнок…
Раздался звонок с перемены, и девятый «В», рассевшись по местам, обречённо затих.
– …Продолжим изучение эволюционной теории. Сегодня мы рассмотрим очень интересную тему, а пока закрепим пройденный материал, проверим, как вы усвоили предыдущий урок.
Алла Андреевна выбирала по списку классного журнала, кого вызвать к доске, когда приоткрылась дверь, и в аудиторию заглянула учительница начальных классов Елена Сергеевна. Невысокая, худенькая, походившая на старшеклассницу. По горящим веснушкам на её бледном лице было заметно, что она чем-то взволнована.
Алла Андреевна недовольно взглянула на неё, но тут же встревожено спросила:
– Что? Что-то случилось, Елена Сергеевна?
– Простите, что помешала. Алла Андреевна, можно вас на секундочку?
Они вышли в коридор, но говорили громко, и на передних партах их было хорошо слышно.
– Витя куда-то пропал.
– Что значит «пропал»? Он должен быть в школе.
– Да-да, в школе, его портфель на месте, но его нигде нет. Урок начался, я думала, он где-нибудь задержался, но его нет и нет. Попросила мальчишек поискать, они и вокруг школы оббежали, и во дворе посмотрели, по коридорам, в туалете… Но как сквозь землю провалился! Я подумала, может, он у вас.
– Нет. Подождите. – Вернулась в класс.– Я отойду ненадолго, повторите домашнее задание. И чтобы было тихо!
– Я же говорила – сын, не верили ещё, – сразу, как только в коридоре затихли шаги, затараторила Ленка Сомова.
Класс оживился, сдержанно загудел.
– И чего всполошились, погуляет – и придёт. А интересно: всё-таки, где он может быть? – озадачилась Полиночка.
– Да где угодно. Спрятался где-нибудь в уголке, сидит и плачет, – предположил Генка.
– Почему плачет? Откуда ты знаешь? – удивилась Лена.
– А ты разве не плакала бы на его месте? Сутками бы напролёт рыдала. Наверное, он сбежал в тёплые страны. По его уж лучше бомжевать. В бродяжки подался, на волю. А, может, он того… – Генка, закатив глаза, жестом очертил петлю возле шеи, – от такой жизни.
– Ну тебя. Нам всем сейчас будет того, если он не найдётся.
Алла Андреевна с минуты на минуту могла вернуться, и девятый «В» погрузился в учебники.
…Подойдя к учительскому столу, мальчик опёрся кулачками о столешницу и с вызовом шмыгнул носом.
«Он, он», – в удивлении пронеслось по классу; все сразу поняли, что это он, Витенька.
Взъерошенный, раскрасневшийся, воротник рубашки уголком задрался кверху, рукав синего форменного пиджачка выпачкан коридорной извёсткой. Похоже, что он только что выскочил из какой-нибудь жаркой потасовки.
– Молчать! – вдруг крикнул он, резко и неожиданно громко.
Девятый «В» оцепенел.
– Слушай, а тебя вообще-то потеряли, ищут, – возмутился наглостью самозванца Генка.
– Молчать, я сказал, – тише, с угрожающим шипением, повторил мальчик, страшно вытаращив на Генку глаза.
Гена предпочёл на всякий случай ему не отвечать.
Закончив с приветствием, Витенька обратился к классному журналу. Взобравшись коленками на стул, он стал сосредоточенно что-то выписывать на открытой странице.
Но это занятие ему быстро наскучило, и, слезши со стула, он подошёл к доске. Взяв мелок, и – как-никак, урок биологии – начал изображать на ней какого-то зверя. Видимо, ему хотелось мышку, но получилось что-то похожее на слоника, то ли с двумя хвостами, то ли с двумя хоботами.
Критически оглядев свой шедевр, взял тряпку, наверное, собираясь в нём что-то подправить, но, довольно хмыкнув, передумал.
Подбрасывая на ладони тряпку, в поисках её применения повернулся к классу.
Девятый «В» безмолвствовал.
На противоположной от доски стене в ряд были развешены портреты прославленных учёных. Витенька протянул в их направлении руку, прицелился и, размахнувшись, бросил тряпку в намеченную цель. Не повезло Ламарку. Жан Батист, показалось, обиженно моргнул от исторической несправедливости, но тут же принял прежний невозмутимый вид.
Подошла очередь мусорной корзины. Витенька вытряхнул её содержимое на учительский стол, но ничего для него интересного не обнаружилось. Несколько смятых листков бумаги.
Собрал их в кулак, плотно скомкал в мячик и, подбросив его, с лёту хлёстко пробил в ворота, которыми послужила входная дверь.
– Йес! – победно вскинул сжатый кулачок. Попал.
Будто от его удара дверь в класс распахнулась.
– Витя! Вот ты где! А мы тебя везде обыскались! – обрадовано воскликнула Елена Сергеевна.
К разочарованию восторженной торсиды вернулись учителя.
– Садитесь, – отмахнулась от вскочившего с мест девятого «В» Алла Андреевна. – Витя, ты почему здесь? Ты разве не слышал звонка на урок?
Витя, недовольный тем, что ему сорвали триумф, стоял насупившись.
– Так, быстро иди в класс!
Но, взглянув исподлобья, Витя заявил:
– Не пойду, я тут хочу.
– Витя, ты мешаешь вести урок, – попыталась проявить авторитет Елена Сергеевна. – Пойдём.
– Да, Елена Сергеевна, забирайте ученика.
Елена Сергеевна взяла мальчика за руку, но Витя упёрся.
– Не хочу, я здесь останусь, с мамой.
– Это что за номер! Марш в класс! – сорвалась Алла Андреевна. – Ну-ка, пошли! Я с тобой ещё дома поговорю!
Схватила Витю за вторую руку, кивнула Елене Сергеевне, и они попробовали потащить его вдвоём.
Но мальчика, изогнувшегося и упёршегося пятками в пол, ни в какую не удавалось сдвинуть с места.
Учителя приложили усилие, но тут Витя неожиданно плюхнулся на попу, для утверждения своего положения подскочил на ней и незыблемо замер.
Елена Сергеевна, охнув, растеряно отступилась.
Но Алла Андреевна, видимо, привыкшая к выкрутасам своего чадушки, отнеслась к происшествию спокойно, но сменила тактику.
– Фу, как не стыдно! Взрослый мальчик, а ведёшь себя, как капризная девчонка. – Нагнулась к нему и тихо: – Витя, ты сейчас иди на урок, а после занятий мы с тобой зайдём в «Детский Мир». Может, какую игрушку купим, хорошую. Ладно?
Витя задумался.
– Что я, маленький? Игрушку… Я хочу автомат.
– Какой ещё автомат?
– Как настоящий, только пластмассовыми пулями стреляет. У Борьки такой.
– Хорошо, – вынужденно согласилась Алла Андреевна. – А сейчас – иди в класс! Посмотрим, как на остальных уроках будешь себя вести.
Витя нехотя поднялся с пола. На пороге оглянулся и, показав язык почему-то Генке, вышел из класса.
Елена Сергеевна вздохнула, виновато развела руками и поспешила следом.
Класс, боясь шелохнуться, хранил напряжённое молчание.
Алла Андреевна какое-то время постояла, ожидая чего-то, села за стол, и урок продолжился.
– К сожалению, времени на закрепление пройденного материала не осталось: нам нужно успеть рассмотреть новую тему. Так что на следующем занятии будет опрос сразу по двум урокам. Подготовьтесь, как следует, придётся поработать плотно.
Алла Андреевна говорила приглушённо, не поднимая глаз от журнала, по которому она с лёгким раздражением постукивала авторучкой.
– Итак, запишите тему: Происхождение человека в свете эволюционной теории. Наследственность и…
Вдруг запнулась, посмотрела на дверь, – видимо, ей что-то показалось. Помолчала, вслушиваясь в отчуждённое молчание класса.
– Он так-то послушный мальчик, просто никак не может привыкнуть к школьным порядкам. Витя – вообще талантливый мальчик, думаю, он себя ещё покажет в жизни, будет большим человеком.
– Военным? Наверное, он станет генералом.
Алла Андреевна пристально посмотрела на Полину, но никакого подвоха в её лице не заметила. Наоборот, приветливое участие.
– Да нет, у него гуманитарные способности: очень живое, богатое воображение. Скорее, он станет кем-то вроде писателя.
– А может, даже критиком, – некстати ляпнул Генка, нарушив установившееся перемирие.
Алла Андреевна, сразу же подобравшись, жёстко ответила:
– Чтобы быть критиком, особого таланта не требуется. Несостоявшийся писатель, неудачник. Критиковать любой… сможет – и критикует тех, что что-то пишут, а он не может. Ладно, поговорили.
Повернулась к доске. На ней красовался странный рисунок, своей безыскусностью напоминавший наскальное творчество обитателей пещер Альтамира.
– Кто дежурный?
– Дежурный заболел, – опрометчиво усугубил свою участь Генка.
– Ох, Тарасенко, – угрожающе обратилась к нему Алла Андреевна. – Я так поняла, что сегодня ты за него. Почему доска не готова к уроку?
Гена, раздосадованный на собственную болтливость, поднялся из-за парты и пошёл за брошенной Витенькой тряпкой.
Алла Андреевна собралась было продолжить урок, но рисунок почему-то не отпускал, и она с каким-то странным, беспокойным интересом всмотрелась в него.
– А вообще, – снова обратилась к классу, – происхождение человека – тема не одного урока. Это тема всей жизни, главная тема. И я вам скажу… – помолчала и неожиданно улыбнулась так, что класс затаил дыхание. – В ходе эволюции человек произошёл только как вид. Но остался животным, общественным животным. Процесс же его становления как личности длится всего несколько тысячелетий. Это песчинка по сравнению с миллиардами лет его видовой эволюции. Человек живёт внутри определённых социальных структур. И если вы думаете, что со школой ваше воспитание закончится, – вы ошибаетесь. В нашей стране созданы все условия, чтобы из каждого из вас сформировать всесторонне развитую личность. Из любого… – зловеще констатировала она.
И девятый «В» с ужасом посмотрел на дверь, за которой их ожидала большая жизнь.
