На данный момент поэтическая группа «Веселье Ебинизера» является единственным в Самаре самобытным и достойным упоминания субъектом словесного творчества. Пусть этот субъект коллективный. Пусть каждый член группы по одиночке не полноценен. Но о литературе нулевых, вернее о том, как реальность этих нулевых становилось материалом искусства, будут судить по «Ебинизерам». «Ебинизеры» – герои нулевых, потому что заниматься поэзией в эпоху визуального – это определенно подвиг. «Ебинизеры» уж точно не стремятся к известности и славе.
У поэта, живущего в провинции, таких амбиций, если он вменяемый человек, быть уже не может. А «Ебинизеры» чересчур вменяемы. Пишут стихи после поэзии, притворяются маргиналами. Их герой гораздо более маргинален, чем они сами. «Ебинизеры» понимают, что чтобы человек стал предметом искусства или хотя бы чего-нибудь неопределенно художественного, надо хоть как-то поместить его на или лучше за социальную обочину. Прием старый, проверенный и имеющий давнюю традицию. Традиция «ебинизеров» – это традиция без Традиции. Чувствуется по текстам, по литературным ориентирам, что какая-то традиция, безусловно, есть, но утверждать ее «Ебинизерам» не слишком хочется. Лень. Уважают Андрея Родионова, лианозовцев, но не меньше ценят Смоки МО, Гуфа, Нагано. Тексты «Ебинизеров» не стремятся «быть сложными» (школа слэмовой поэзии дает о себе знать), академической закваски в них нет.
Литература для «Ебинизеров» растет не только из Литературы. Их тексты вовсе не обязательно относить к «художественной литературе» или к «поэзии». Сами авторы не литературоведы и вообще не гуманитарии. Двое из них – медики: Курвич и Недецкий. Третий – рабочий. Ну, вот… пошли аналогии. Чехов, Булгаков, Бенн, Тракль, Брехт. Писателей-врачей объединяет трезвость и, конечно же, цинизм. Цинизм как основа для творчества. Цинизм, недоверие, умеренное и сознательное невежество, размытая идентичность. Вряд ли идентичность сейчас может быть четкой и ненадуманной. Осознание этого факта и придает «Ебинизерам» ту главную особенность, за которую их можно ценить и даже любить – вменяемость. Этой категории так не хватает остальным самарским литературным объединениям. «Ебинизерам» не интересно писать трактаты, хотя чужие почитать могут. Вопрос, чем должна заниматься поэзия, также им глубоко чужд. Они вряд ли будут защищать статус своих произведений как литературных или поэтических. Не считаете это поэзией, – ну и ладно. Но они любят выступать, любят читать стихи на публике, любят слушать, как читают другие. Словесное творчество (специально выбираю именно этот менее институционально закрепленный термин) им интересно, потому что только оно позволяет им выразить «себя». Это «себя» появляется только тогда, когда «Ебинизеры» пишут. До «стихов» никакими идентичностями «биографические авторы» в полной мере не обладают. Хотя в их текстах градацию по невыявленности «я» тоже можно выстроить. Свиноухов явно больше Недецкого, а Недецкий больше Курвича.
Город Самара не самый литературный город. Чтобы как-то освоить его «враждебное» пространство, надо приложить какие-то рефлексивные усилия, найти какие-то обходные пути, чтобы избежать фальшивых гимнов. Самара, как поется в одной песне, всего лишь городок, в котором надлежит быть беспокойным. «Ебинизеры» в противоположность героине мещанской песенки – спокойны. Они уже успокоились и смогли поместить город в свои короткие, намеренно корявые строфы. Тут помог хип-хоп и подъездная, «пацанская» романтика. Мир гопников, пацанов, телок и лохов стал, прошу прощения, «художественным миром». После «Ебинизеров» смотришь на город Самара и его обитателей «литературными», пьяными и мутными глазами. Спасибо им за то, что хоть как-то его сохранили. Желания менять этот мир у «Ебинизеров» нет. Как только он изменится, ресурс для их творений закончится навсегда.
