Результаты масштабных исследований, проведенных ЕКО в 1898 году, показали, что вопреки данным переписи 1897 года социально-экономическая структура еврейской общины к тому времени все еще имела отпечаток экономической катастрофы, которую пережила еврейская община во времена распада Польши и в начале русского правления. Большинство работающих евреев (кормильцев) велели существование на границе выживания, занимаясь мелкой оптовой торговлей, розничной торговлей, работая посредниками, ремесленниками. Часть из них были „людьми без постоянных или определенных занятий”. Все они жили на мизерные доходы от случайных заработков. В соответствии с данными ЕКО в 1897 году 54,4% евреев, занятых в экономической сфере, составляли торговцы, купцы, разные коммерческие посредники, работники коммерческих и промышленных предприятий и лица без постоянных или определенных занятий; 18,4% были ремесленниками. Ярким подтверждением того, что в этих экономических условиях евреи жили впроголодь, является тот факт, что само существование приблизительно 30-35% всего еврейского населения того времени зависело от помощи, предоставляемой еврейскими благотворительными организациями.
Столичные и торговые города наполнились евреями, занимающимися коммерческой деятельностью. Тем не менее эти, если можно так выразиться, „бизнесмены” чаще всего не имели ни капитала, ни оснащения для занятий бизнесом, ни даже площадей, где можно было бы разместиться. В большинстве случаев они могли рассчитывать только на краткосрочные кредиты под большие проценты и вынужденные были вести жестокую конкуренту борьбу за выживание. Условия существования евреев-ремесленников были не намного лучше. Как правило, евреи-ремесленники были лишены капитала, оснащения, запасов сырья и материалов, возможности получить льготные кредиты. Чаще всего они работали посредниками с материалами и аксессуарами, агентами за небольшие комиссионные, поставщиками у производителей и оптовиков или же просто были эксплуатируемыми надомниками и работали за субконтрактом на конвейерном (погонном) производстве. Даже те, которые имели собственное дело и работали самостоятельно, занимались преимущественно ремонтом, а не производством новых товаров. Ремесленники-евреи редко имели необходимые навыки и умения, технические знания и обычно нанимали учеников, которые помогали им в работе. Однако отсутствие профессиональной подготовки учеников не позволяло выйти с нищенского положения, не давала возможности разбогатеть ни работникам, ни их работодателям. Условия работы были отвратительными, заработная плата мизерной. Единым более или менее прибыльным занятием была торговля, благодаря которой существовала более зажиточная часть еврейской общины. Для огромной массы трудоспособных евреев мир промышленности и хорошо развитой коммерции был недоступен, как говорят, „за семью замками”.
В конце ХІХ — начале ХХ века такие организации как ТРП и ЕКО приложили значительные усилия для развития и усовершенствования навыков и умений еврейских ремесленников. Они открыли профессионально-технические училища и начали предоставлять кредиты небольшим коммерческим фирмам и производственным предприятиям. В результате этого, а также благодаря общему подъему промышленности в последнее десятилетие перед началом Первой мировой войны условия жизни определенных слоев еврейского населения, прежде всего в южных и юго-восточных провинциях, стали медленно, неуверенно, но все же заметно улучшаться. Это незначительное улучшение отобразилось в печати, а также в отчетах благотворительных организаций, предоставляющих помощь еврейскому населению.
Во время Первой мировой войны многие районы с еврейским трудоспособным населением стали ареной военных действий. Экономическая жизнь приостановилась. Одновременно с этим появилась брешь в стенах городского гетто. Евреи стали массово покидать гетто. Дезинтеграция, разрушения налаженных экономических связей привели к созданию лазеек, сквозь которые еврейские предприниматели и посредники стали проникать в до сих пор недоступные сферы экономической деятельности. Конечно ж, пока продолжал существовать царский режим, это был, образно говоря, маленький ручеек. Но великое множество таких ручейков объединялись и превратились в мощный поток, когда в марте 1917 года было установлено демократическое правительство и ограничение для евреев были сняты. Позднее, после гражданской войны и грандиозной экономической разрухи, открылись новые возможности для евреев проявить свои предпринимательские способности, хотя и эти возможности были нестабильными и недолговечными. Кроме того, небольшое количество еврейской интеллигенции, работников коммерческих предприятий и безработной молодежи вошло в состав правительственных организаций нового государства.
Но опять же всеми этими возможностями сумели воспользоваться не все, а только часть еврейской общины, в то время, как у основной массы евреев образ жизни существенно не изменился. Важнейшая проблема интеграции еврейского населения в народное хозяйство страны продолжала оставаться нерешенной. О невыразительности изменений можно судить, сравнивая данные переписи 1897 и 1926 годов о занятости трудоспособного еврейского населения за три десятилетия социальных потрясений, включающих период Первой мировой войны, гражданской войны и период экономических потрясений, которые представлены в таблице.
Распределение занятости евреев 1897-1926 гг.
Род занятий
Занятость трудоспособного населения еврейской национальности
1897
1926
Рабочие с почасовой оплатой труда:
Промышленность и строительство
Коммерция (торговля), сфера услуг, транспорт и т.д.
Сельское хозяйство
Ремесленные мастерские
4,0
11,0
6,9
4,0
2
3,6
Все работники с почасовой оплатой труда
Те, кто получает оклад (работники умственного труда)
Частные предприниматели (работающие не по найму)
Фермеры
Ремесленники
Торговцы, владельцы магазинов, розничные торговцы и т.д.
Другие работники, в т.ч. и работающие не по найму;
Лица без постоянного или определенного рода занятий;
Другие
15,0
10,0
0
2,2
18,4
31,0
23,4
14,7
23,2
1,6
9,1
19,0
11,8
20,6
Все трудоспособное население
100,0
100,0
В ходе анализа изменений, которые произошли в распределении занятости еврейских кормильцев (39,9% всего еврейского населения в 1926 году) в период из 1897 по 1926 год, более всего поражает то, что, несмотря на общую тенденцию к пролетаризации, доля работников с почасовой оплатой труда (работников физического труда) среди евреев немного уменьшилась — с 15,0% до 14,7 %, в то время как удельный вес работников на окладе (людей умственного труда) заметно увеличился с 10,0% до 23,2%. Можно предположить, что значительная часть евреев, работающих не по найму и занимающихся коммерческой деятельностью, перешла в разряд работающих на окладе, то есть коммерческих, административных работников, которые служат, главным образом, в правительственных учреждениях и в государственных предприятиях. Другая часть предпринимателей, процентное соотношение которых заметно снизилось с 31,0% до 11,8, наиболее вероятно, стали фермерами и ремесленниками. В совокупности ремесленники, коммерсанты, предприниматели и люди с неопределенным родом занятий, составляющие в 1897 году 72,8% трудоспособного еврейского населения, в 1926 году все еще составляли больше половины, а именно 51,4%. Ради справедливости нужно отметить, что среди тех, кто вошел в эту категорию в 1926 году (например безработные 9,7%), не было ни торговцев, ни бывших посредников, а просто были молодые люди без специальной подготовки, с ограниченными возможностями трудоустройства. Характерно, что практически все эти категории работников, независимо от их опыта работы в непроизводственной сфере, не нашли своего места в народном хозяйстве и жили скудно, на границе голодной смерти. Суть социально-экономической проблемы евреев к тому времени не изменилась, по крайней мере для половины еврейского населения [12, С. 499].
Решения проблемы зависело от политики правительства и его отношения к еврейскому вопросу.
Историко-экономические исследование, в отличии от средств изобразительного искусства и художественной литературы, оперирует научными категориями и понятиями системного уровня, а потому не всегда полно и точно может воссоздать социальный образ заурядного „нэпмана” 20-х гг. Существует огромная коллекция кино— и фотодокументов, периодическая печать, написано немало художественных произведений. Мы встречаем „нэпмановский быт” и коммерческую предприимчивость героев в непревзойденных произведениях И.Ильфа и Е.Петрова „Золотой теленок”, „Двенадцать стульев”), которые смаковали „Одесскими бубликами” в поисках подпольного миллионера Корейко, где видавший виды Фунт не раз арестовывался за „спекуляцию”: до Нэпа, „при Нэпе” и после него [3, с. 145]. Немало типичных сцен повседневной жизни нэповской поры изображено в рассказах и комедиях М. Зощенка [2, с. 605]. Великий пролетарский поэт В.В. Маяковский также посвятил несколько саркастических фраз „нэпманам”, „нэпманкам”, „частникам”. Беспощадно высмеивая бюрократизм советских государственных учреждений, в коридорах которых „разинув рты, носятся нэпмани”, поэт показал массовое возрастание количества учреждений частной торговли насколько, что они „не поместятся под башней Сухарева” [6, Т.1, с. 205]. Будучи 1924 г. в Киеве, большой мастер художественного слова и социальный трибун передает профессиональные призывы валютчиков, которые выкрикивали на Крещатике: „Даю-беру червонцы!” [6, Т.1, с. 452, 548]. Его феерическая комедия „Клоп”, сатирическая „Мистерия — Буфр” и прочие воссоздают социально-профессиональный состав „нэпманок” и „нэпманов”: лоточников, разносчиков пуговиц, абажуров, кукол, галантерейщиков, торговцев книгами, селедками, духами, то есть возникает настоящий образ и дух эпохи Нэпа. Отношение к нэпманам было отрицательным у поэта, насмешливо-сатирическим, но с элементами официальной классовой политики вытеснения торговцев, взятых „в упряжку” [5, Т.1, с. 548].
Социальное происхождение „новой буржуазии”, ее национальный состав, образовательный уровень, ментальность остаются малоисследованной проблемой истории украинского общества 20-х гг. Историческая наука освещала преимущественно революционные классы (рабочих, крестьян, частично интеллигенцию), а так называемые мелкобуржуазные слои рассматривались в контексте классовой борьбы. Частное предпринимательство, как социально-экономический тип хозяйственной активности населения, уклад жизни больших его групп переходной эпохи не исследовался надлежащим образом. Нэпманами, то есть предпринимателями, становились и уволенные по сокращению штата бывшие „совслужащие”, кооператоры, безработные инженеры, техники, военные. Бывшие торговцы, мешочники поры „военного коммунизма”, криминальные элементы, взяточники, „перерожденцы” с партийно-государственных органов, госслужащие, особенно хозяйственных учреждений, оказывали содействие открытию частных торговых заведений ближайшими родственниками [4, с. 58]. Краденные на государственных составах товары, они должны были охранять, сбывали „в магазине своей жены, сестры” [4, с. 60]. Мануфактуру с России обменивали в Украине на муку. „Сейчас нет ни одного чем-то приметного частного торговца”, — подчеркивал И.С. Кондурушкин, — которого не привлекали бы к ответственности, который бы не сидел, не судился: за взятку, спекуляцию, кражу, скупку краденного, эксплуатацию наемной силы” [4, Сю 60]. Его отношения к частному предпринимателю формировалось за судейско-криминальными делами и материалами контрольно-ревизионных обследований, а потому является достаточно предвзятым.
Нэпман был разным по социальному происхождению, образованию, предприимчивой ловкости, экономическому благосостоянию. Он старался действовать легально, использовал средства материальной заинтересованности, афишировал название собственного учреждения, которое, собственно, и предполагалось соответствующими советскими законами о частных предприятиях, фирмах, товарных знаках [7]. Их названия, подобно дореволюционным торгово-промышленным частным учреждениям, были лаконичными: „Анемир” (Абрам Немировский), „Гривеко” (Григорий Вейнберг и Ко), „Ромбор” (Романовский, Борухович) [4, с. 77]. В списках торговцев, зарегистрированных государственными органами власти, преобладали евреи. Например, с 56 частных торговцев г. Полтавы осенью 1929 г. больше половины составляли евреи [11]. Самодеятельное население, то есть „хозяєва”, преобладали в уездных, районных и волосного уровня городках, где они составляли 26-37% населения — почти каждый третий занимался частным делом [1, с. 14].
Национальный состав мелких промышленников в Украине также относится к малоисследованным проблемам экономической жизни общества 20-х гг. Итак, как указывалось выше, собственниками торговых предприятий были преимущественно евреи. В переписях населения 1923 и 1926 гг. отсутствуют данные о социально-национальном составе предпринимателей, но в аналитических авторских обзорах, в соответствующих статистических материалах, иногда встречаем определение „украинская городская мелкая буржуазия” [10, с. 30]. Такое утверждение касается лишь административно-территориального аспекта, а не исключительно национального, не говоря об политико-идеологической ограниченности самого классового подхода по-большевистски. Воссоздать национальный состав промышленников частного бизнеса периода Нэпа можно достоверно, но для этого необходимо провести кропотливую работу по выявлению и обследованию патентов, заявлений, регистрационных книг, анкет предпринимателей, которые хранятся в фондах НКВД, Наркомтруда, Наркомфина, НК РСІ, ВРНГ и других органах государственной власти того времени. Статистические справочники освещают общее количество рабочих цензовой промышленности, подчеркивая лишь социальный статус соответствующего предприятия (не менее 15 рабочих при наличии механического двигателя или 30 рабочих без него) [8, с. 243]. Некоторые статистические справочники подавали национальный состав самодеятельного населения по виду деятельности. Среди 381 владельца промышленных предприятий, как свидетельствуют материалы переписи 1926 г. украинцы составляли 24, россияне — 27, евреи — 299, представители других национальностей — 31 предприниматель [9, с. 56]. С 15 видов промышленных частных учреждений социального типа, украинцы преобладали среди рыбопромышленников, гончаров, обработчиков металла, строителей, кожевников, в остальных, попавших в перечень 1926 г., первенствовали евреи (лесопромышленники, владельцы заводов, деревообрабатывающих, бумажно-полиграфических, текстильных, швейных, кожаных, пищевых производств, парикмахерских, прачечных контор, транспортные). В металлообрабатывающей области украинцам-хозяевам принадлежало 1336, евреям — 1087 предприятий с 2981 действующего учреждения, хотя украинцы владели 2704 кожаными заводами, а евреи 1888 с 5350 имеющихся предприятий [9, с. 56].
Отдельный социально-профессиональный статус самодеятельного населения имели хозяева, которые использовали исключительно труд членов семьи. Среди этой категории предпринимателей евреи преобладали в полиграфических частных учреждениях, текстильных, швейных, пищевкусовых, парикмахерских. Они имели на правах собственности или аренды 2062 металлообрабатывающие предприятия, а украинцы 2590 с 6093 действующих в Украине; 1724 деревообрабатывающих с 5893, когда украинцам принадлежало 2920, среди кожаной промышленности соответственно 3598 и 6262 [9]. Итак, если принять во внимание материалы статистической переписи населения 1926 г., то определение „украинская городская мелкая буржуазия”, данное тогда А. Хоменко, представляется лишь как территориально-административное. Ювелирные часовые, гравировальные мастерские, мастерские по ремонту драгоценных изделий также принадлежали преимущественно собственникам-евреям. Так, осенью 1922 г. в списке „золото-серебренных промышленников”, составленному сотрудниками Наркомфина, преобладали евреи. Они составляли абсолютное большинство в подобных учреждениях Харькова, Одессы, Киева, Бердичева [11].
Организационной особенностью предпринимательской деятельности кустарей и ремесленников была их отделенность и семейно-хозяйственная изолированность невосприятия государственно-кооперативных форм. В большинстве случаев каждый кустарь был хозяином, рабочим и торговцем одновременно, своими силами изготалвивал разную продукцию, реализовывая ее на рынке. На предприятиях частной промышленности, в том числе и значительной части кустарных, действовали требования относительно оформления продукции: она обязательно должна была иметь пломбы, клеймо, этикетку, ярлык, упаковку. Товар имел владельца, а его принадлежность предпринимателю определял соответствующий знак. 3 марта 1922 г. СНК УСРР даже выдал специальное постановление „О товарных знаках”, на которых должны были указываться фамилия владельца, местонахождения самого предприятия [7].
Основная масса кустарей-предпринимателей сосредоточивалась, как мы уже выяснили, на селе, а в городах они представляли почти все виды промышленно-производственной деятельности, хотя и в меньших количественных пропорциях. Для исторического познания важно не только определить численность, но и раскрыть самобытность частного предпринимателя мелкой кустарно-ремесленной промышленности города. Социальный состав кустарей, в особенности одиночек, определить невозможно, так как, собственно, они его и представляли. Некоторое представление о социальном происхождении можно составить на основании членства кустарей в промышленных артелях. Осенью 1927 г. членами промышленных артелей были 12% бывших крестьян, 24% рабочих, 49% типичных кустарей, 10,3% служащих и 4,8% бывших торговцев и промышленников, которые «прятались» там от налогов [11]. Относительно национальной принадлежности кустарей и мелких предпринимателей подобного типа, то она отражала общую тенденцию в частной промышленности. Опрос 32329 кустарей в 20 округах Украины обнаружило такой национальный состав: украинцы составляли 12,6%, россияне — 6,6%, евреи — 76,8%, а остальные (немцы, поляки) 0,84% [10]. Среди членов кустарно-промышленных кооперативных обществ евреи также преобладали: в Киеве они составляли 69%, в Екатеринославе — 86%, в Нежине — 57,2%, в Одессе — 76,3%, в Могилев-Подольском — 87,6% от общего числа кооперированных кустарей [10]. Согласно переписи 1926 г. среди самодеятельного населения городов было 17742, „хозяев с членами семьи” — 176347, „одиночек” — 240382, а вобщем —434471 человек [8]. Если не считать сельских хозяев, которые жили в городках, занимаясь преимущественно земледелием, то мы будем иметь 284084 мелких кустарей-предпринимателей (лесопромышленников, рыбопромышленников, деревоотделочников, сапожников, парикмахеров и т.п.). Как уже отмечалось, евреи-предприниматели преобладали среди „хозяев”, то есть владельцев мелких торгово-промышленных учреждений. В категории „другие кустари” насчитывалось в Украине 1539 чел., из них в городах 1278, в том числе по национальному составу они распределялись таким образом: украинцы составляли 285, россияне — 141, евреи — 1039, другие — 74 человека. Среди „кустарей-одиночек”, которых за переписью было 4504, в том числе в городах 3825, украинцы составляли 1045, россияне — 591, евреи — 2390, представители других национальностей 478 чел. [9]. Среди членов Всеукраинского союза работников металлообрабатывающей промышленности украинцы составляли 39,6%, россияне — 47,3%, евреи — 6,4%, а остальное — белорусы, немцы, поляки, латыши, литовцы [11].
Национальный состав сельских кустарей-предпринимателей, которые занимались профессионально промыслами и имели соответствующие учреждения (мельницы, маслобойни), исследовать исчерпывающие очень сложно, но некоторые закономерности можно отследить. Украинцы в сельских районах были кузнецами, столярами, гончарами, бондарями, мельниками. Например, среди 61359 сапожников сельских было 24169, из них украинцев — 21602, россиян — 1256, евреев — 29974, которые, в отличие от украинских кустарей, сосредоточивались преимущественно в городах [9, с. 212]. С 67981 бондарей и столяров 77% проживало в деревнях, прядильным и ткацким ремеслом осенью 1925 г. занимались 145 тыс. кустарей, из них в сельских районах 89,3% [8]. А ведь это те сферы, в которых преобладали украинские крестьяне-кустари.
Особенности „управляемого рынка”, советское законодательство о торговле, вся система товарно-денежных отношений породили тип предпринимателя-приспособленца (поставщики, подрядчики, маклеры, валютчики, посредники, ростовщики, контрабандисты, „лжекооператоры”), а не купца-хозяина, сформировали социально пугливого поденщика-торгаша, абсолютно непохожего на дореволюционного владельца торговых рядов и знаемых торговых центров. Нэпман, как и сама новая экономическая политика, был обречен на крах, а потому старался достичь максимума за короткий период деятельности, используя разные способы. Некоторые экономисты в 20-х годах прошлого века не считали частного торговца „вредным наростом на теле советского хозяйства, которого належало уничтожить методами социальной хирургии” [6, с. 17]. Они рекомендовали максимально использовать их торгово-финансовый потенциал, но государство частника, прибегнувшего к полулегальной и скрытой деятельности. Торговый капитал 31 тыс. ликвидированных учреждений частной торговли в 1927-28 гг. нашел организационные формы своего применения: 58,2% легальных, а 41,8% нелегальных [11]. Сумма нелегального торгового капитала распределилась по таким направлениям: 14,2% осталось в частной торговле скрытого типа, 5,7% перешло к промышленному предпринимательству, 2,7% в „лжекооперации”, 4,9% — к ростовщикам, 1,9% пошло на скупку золота и валюты, накопления золотых вещей и предметов — 1%, вывоз за пределы округов — 2,2% [11]. Таким образом, была утрачена система торговли и средство формирования внутреннего потребительского рынка, источник пополнения бюджета, а также разрушено своеобразный тип предпринимателя.
Источники:
1. Города Союза ССР. — М., 1927.
2. Зощенко Михаил. Избранное. — М.
3. Ильф Илья, Петров Евгений. Золотой теленок. — М., 1976.
4. Кондурушкин И.С. Частный капитал перед советским судом… — М.-Л., 1927.
5. Мингулин И. Пути развития частного капитала. — М.-Л., 1927.
6. Маяковский В.В. Соч. в 2-х томах. — М., 1987. — Т. 1.
7. СУ Украины. — 1922. — № 9. — Ст. 158., ЗЗ СССР. — 1925. — №7. — арт.67.
8. Украина: Статистический ежегодник на 1929 год. — Х., 1929.
9. Украина Статический ежегодник на 1928 год. — Х., 1928.
10. Хоменко А. Сучасне українське місто в класовому відношенні (спроба соціальної характеристики). —Харків, 1925.
11. ЦДАВО України. — Ф.582. — Оп. 1. — Спр. 4990. — Арк. 23, 120.
12. Эттингер Ш. История еврейского народа. — Иерусалим: Гешарим — Москва: Мосты культуры, 2001.
Напечатано в «Заметках по еврейской истории» #9(168) сентябрь 2013 berkovich-zametki.com/Zheitk0.php?srce=168
Адрес оригинальной публикации — berkovich-zametki.com/2013/Zametki/Nomer9/Muchnik1.php
