* * *
Свобода рождается осенью после слёз.
Наутро ты ровно в восемь глаза откроешь
И вспомнишь, что на письмо отвечать не нужно,
Насыплешь синичкам семечек полпакета
И выйдешь на снежный полог, к последним лужам.
Из маленьких слов не составить большого чувства.
Из мелких упреков стреляешь легко и метко,
Но как ни крути — не больно и не обидно.
В лесу разыгралась белка — ее не видно,
Но сыплет на шапку снегом тугая ветка.
И больше не хочется быть у него в ладошках,
И больше не нужно ласково о хорошем.
Все это было, если не понарошку, то так непрочно —
Сдуло осенним ветром.
Зима
1.
Слезы текут, замерзая льдинками на ресницах.
Я бреду, спотыкаясь, в школу — сегодня вторник.
Если завтра так будет холодно — мы не пойдем учиться.
Я в пакете пинаю весело сверток спортивной формы.
Танька подстриглась, Полинке купили новую юбку.
А я себе сшила из старой, получилось почти что модно.
Мама на кухне посуду моет, дедушка курит трубку,
Пьяный сосед наряжает елку — готовится к Новому году.
2.
По улицам бродят белки и пьяные мужики.
Никто не хочет в Сибири жить — здесь холодно и темно.
Студентки не носят валенок, предпочитают чулки.
И в минус тридцать, и в минус сорок — им, кажется, все равно.
Одинокий квадратик светится — это ты меня ждешь.
Варишь глинтвейн, напевая, поглядывая в окно…
По городу рыщут собачьи стаи — дойдешь — не дойдешь?
Зато у нас здесь не стреляют, и снегу полным-полно.
3.
Вот содрогается улица — кажется, началось.
Усталый вдоль берега белого снежный бредет великан.
Одинокий прохожий крестится, собаки бросают кость,
Великан завывает песенку — он безнадежно пьян.
Шубастых хватает мужчин и женщин, засовывает в мешок.
Вот-вот поскользнётся и сядет сверху на домики горемык,
Раздавит снегом, задует ветром, и станет всем хорошо.
Город в печальном молчании ждет окончанья зимы
* * *
Выходи из-за угла,
Стой, в чем мама родила,
Пока люди языками не отхлещут добела.
Глубоко войдёт игла…
Глубоко войдёт игла…
Не сдержалась, не смогла,
Подскочила, разрыдалась, сбросив нитки со стола.
Глубоко войдёт игла…
Что ж ты, девка, солгала?
Что любила, берегла?
Посмотри, на вышивании твоём сплошная мгла.
Не сдержалась, не смогла…
* * *
Наступает лето мягкой лапой
На сухие городские стены.
Стану я задумчивой и слабой,
Стану я усталой и бестелой.
Я тебя забуду и заплачу —
как знакома и запретна тема!
Зайчик солнечный по мягким веткам скачет.
Всё не то.
Не так.
Не так.
Не так. Не с теми.
* * *
Пока живем, гремим костями,
Гостями топчем свой паркет,
Бог собирает нас горстями
В огромный мусорный пакет.
И бесполезно извиняться —
Танцуй, работай или плачь —
Он, наконец, решил прибраться,
Его достал весь этот срач.
Коротко ли долго
Близкие сходятся, дальние расстаются.
Долго ли, коротко, вышла на берег Маша.
Тапки сняла,
Покрутила волшебным блюдцем,
Яблочко съела, закинув огрызок в море.
Что ни загадывай, кажет одно лишь горе,
Что ни задумывай, только лишь посмеются.
Лучше не видеть вовсе, чем жить пустое,
Легче на шею камень, чем дальше больше.
Каменны реки, ягодное болото,
Сколько клубку катиться — вернет по кругу.
Всё исходила, дурко, ждала кого-то —
брата, соседа, волка, милого друга,
беглого, дальнего… вышла на берег, море
мокро ругалось, выплюнув золотую.
Рыбка сдарила Маше две новых юбки
Да башмаков две пары на смену старым.
— Знаешь, — сказала рыбка, — так устала!
— Знаю, — сказала Маша, — сама такая.
